Парацельс. Гений или шарлатан?

скачать книгу бесплатно

Баня не была семейным развлечением. Напротив, она могла привести к крушению брака. Тут появлялись красивые, разбитные девицы, искавшие клиентов побогаче, совершались измены, возникали любовные треугольники. Некоторые бани служили тайным публичным домом, а банщики в них подрабатывали сводничеством. Впрочем, у бани Рапля была хорошая репутация. В ней порой завязывались знакомства, приводившие к созданию семьи. На свадьбах по окончании застолья все вместе шли в баню: жених с группой приятелей, а невеста в окружении подруг.

Слуги в бане топили печь, связывали веники и плели для гостей банные шляпы из соломы, чтобы волосы не падали на лицо. Банщики ценились выше слуг. Они должны были уметь делать массаж, рвать зубы, ставить банки и пускать кровь – эти операции давали владельцу бани главный доход. Иногда банщики умели еще стричь и брить. Ремесло банщиков вначале слыло нечистой профессией, но постепенно становилось уважаемым. На банщика, как и на цирюльника, надо было учиться и сдать нелегкий экзамен, показав свое мастерство.

В ряду работников бани Теофраст занял на служебной лестнице самую высокую ступеньку. Он вправлял кости и учил банщиков массажу и простым хирургическим операциям. Сам он проводил более сложные операции и консультировал посетителей. Доктор следил за тем, чтобы в баню не пускали больных с заразными кожными болезнями, иначе потом ему приходилось их лечить. Теофраст первым стал применять серу для лечения от чесотки. В бане встречались самые разные люди, и тут всегда можно было узнать городские новости. Работа у Рапля помогла доктору расширить круг знакомств и приобрести новых пациентов.

* * *

Обстановка в Зальцбурге не очень-то благоприятствовала спокойной работе Теофраста. Выступление Лютера о «порче церкви во главе и в членах» явилось началом Реформации. Идея независимости общины верующих от папы и церковных иерархов зародила у простых людей веру в возможность перемен. Проповедники рассказывали крестьянам, что, по убеждению Лютера, все люди свободны. Для крестьян это звучало как призыв к освобождению от крепостной зависимости. Летом 1524 года во всей Центральной Европе вспыхнули восстания. Началась Великая крестьянская война, не обошедшая стороной и Зальцбург.

Штаупиц после лечения спал лучше, чем раньше. Как-то раз после ухода Теофраста ему приснился отличный сон. Аббат видел себя в Виттенберге, где восхищались смелостью Мартина Лютера: «Ваш ученик привел в движение весь мир!» Главное же место во сне занимал курфюрст Саксонии Фридрих Мудрый. Курфюрст старался не участвовать в религиозных спорах, но стал главным защитником Лютера после его осуждения на сейме в Вормсе.

Фридриха не случайно прозвали мудрым – он много читал и общался с учеными. В 1519 году после смерти императора Максимилиана курфюрсты предложили Фридриху выбрать его императором, но он отказался от короны в пользу испанского короля Карла V, сына Максимилиана. Удивительный поступок! Фридрих добился того, что в Саксонию отовсюду стремились паломники. Это приносило правителю богатство и славу. Курфюрст собрал у себя в Виттенберге богатейшую коллекцию христианских реликвий и других редкостей. Она в 1520 году насчитывала уже больше 19 тысяч предметов, но Фридрих, не жалея ни времени, ни сил, продолжал ее расширять.

Среди реликвий были уникальные предметы: зуб святого Иеронима, скелет умерщвленного в Вифлееме младенца, обломки камня, с которого Христос вознесся на небо, веточка от охваченного пламенем тернового куста Моисея, сено из святых яслей, кусок хлеба с Тайной вечери, молоко Девы Марии, волосы с голов святых и многое другое. Большой палец руки святой Анны Фридрих привез сам из паломничества в Иерусалим. Подлинность вещей была удостоверена церковью. По определенным дням и праздникам реликвии выставлялись в придворной церкви – соборе Всех Святых в Виттенберге. Прихожане поклонялись им, молились и за определенную плату получали освобождение от длительных мытарств души в чистилище.

Во сне Лютер, любимый ученик Штаупица, попросил своего учителя помочь Фридриху приобрести останки 11 тысяч христианских дев, которые были казнены в Кёльне язычниками-гуннами – их мощи хранились в монастыре Святой Урсулы в том же городе. Это позволило бы одним махом резко увеличить ценность собрания. Хотя Лютер издевательски называл святые мощи «чертовыми игрушками», он хотел помочь Фридриху Саксонскому – своему союзнику. Штаупиц добился согласия на это папы римского. Фридрих дружески обнял аббата и вручил ему за это ценную награду. Это было прекрасно! Но как раз на этом самом интересном месте сон оборвался. Он был приятным – проснувшись, аббат блаженно улыбнулся.

Собственно говоря, в действительности всё так и было – за исключением концовки. Дело в том, что настоятельница женского монастыря в Кёльне отдать реликвии не захотела. Ей представили копию папского разрешения, но она сослалась на то, что документ не был заверен подписью и печатью. Понадобился оригинал письма папы от самого курфюрста Фридриха, но дело затянулось, и курфюрст умер.

Осень 1524 года была полна тревог, и дом аббата казался последним островком спокойствия. Штаупиц увлекался магией. После завтрака он читал старинную книгу о чудесных исцелениях, совершенных святым Вальбургисом еще в IX веке. Этому святому удавалось вылечить 54 из 60 различных болезней. Благодаря ему слепой Ротфрид, у которого на обоих глазах были бельма, вернул себе способность видеть одним глазом. Особенно сильное впечатление производила история мальчика из Брейсгау. Тот не мог ходить на ногах, а ползал в сидячем положении, отталкиваясь от земли руками. После того как мальчик побывал в церкви, его пятки, онемевшие и прижатые к ягодицам, почувствовали свободу, он впервые в жизни встал на ноги и почувствовал мягкую траву матери-земли.

Архиепископ Анно из Кёльна, объявленный святым в XII веке, даже после смерти на своей могиле творил чудеса, исцелив 307 человек. В том числе были спасены 123 ребенка, причем двух детей этот святой воскресил из мертвых. Да, не зря говорят проповедники: «Внимайте, братья! Кто в болезни поспешит в церковь, получит не только здоровье для своего тела, но и отпущение грехов, так что нас ожидает в церкви двойная польза».

Штаупиц заинтересовался отношением своего доктора к религии. Сидя у камина, он подвинулся поближе к огню и спросил:

– Скажи-ка, Теофраст, кто был в школе твоими первыми учителями?

– Монахи, ваше преосвященство. Меня учили грамоте, латыни и богословию при монастыре Святого Павла в Лаванте, недалеко от нашего Филлаха. Спасибо им всем. Я благодарен святому отцу Николаусу Капсу. У него был епископский посох, подаренный самим императором.

– О, Капс! Я его помню… Он отказался от своей должности в пользу Ланга. А последние годы прожил в Зальцбурге, – заметил аббат.

– Да. Он впервые познакомил меня с этим городом.

«Как жаль, что к нему уже не зайти!» – подумал доктор.

– Мне сказали, Теофраст, что тебя редко можно встретить в церкви. Это неприятно слышать.

– Простите мне мой грех, ваше преосвященство. Я закрутился и не успеваю спасать больных, а это дело, угодное Богу. Постараюсь исправиться.

Теофраст был верующим, однако, давая обещание, лукавил. У него были свои взгляды на религию, о которых в разговоре с аббатом опасно было даже заикаться. Он полагал, что церковь должна в корне измениться: «Здания, воздвигнутые человеком, не более, чем камни. Все храмы, церкви и прочие постройки… в конце концов исчезнут. Сохранится лишь тот храм, в котором Бог устроил себе жилище. И этот храм – человек». То есть Бог должен быть у человека в душе, а не там, где иконы. Он считал для себя бесполезными хождение в церковь, исповедь, причастие и прочие обряды. С Богом можно общаться и без посредников. Что толку повторять молитву «Отче наш» тому, у кого сердце остается глухим к Божьим заповедям?

– Я слышал споры о вере между мельником и угольщиком, – осторожно вымолвил Теофраст. – Мне кажется, христианин должен постоянно размышлять и научиться отличать правду от лжи, справедливость от несправедливости…

– Можно ли позволить толкование Библии мельникам и угольщикам с их образованием?! – удивился Штаупиц. – Я как-то в деревне спросил пастуха, знает ли он Отца, Сына и Святого Духа.

– И что же он ответил?

– «Мне ли не знать отца и сына: я ведь пасу их овец! А вот об этом третьем, ну, как его … первый раз слышу. В нашей деревне нет никого с таким именем».

– Да, неграмотных много. Их гораздо больше, чем грамотных.

– Теофраст, а кто тебе ближе – католики или сторонники Лютера?

– Я не присоединяюсь ни к тем, ни к другим. И за это все меня ругают. Я остаюсь католиком, ваше преосвященство.

Это была правда. Многие из друзей Теофраста были протестантами, но он формально оставался католиком.

– А как ты относишься к Лютеру? – полюбопытствовал аббат.

– Я в марте послал ему письмо о том, как толковать первые пять глав Евангелия от Матфея. Ответа пока нет. Он призвал к обновлению церкви и проявил редкую смелость.

Теофраст был кое в чем не согласен с Лютером, но не хотел расстраивать больного.

– Если позволите, ваше преосвященство, я скажу, что у каждого есть свое дело. Лютер занимается обновлением церкви. Мое же дело – обновление медицины.

– Я дружу с Лютером, хотя служу католической церкви, – заметил аббат. – Я еще девять лет назад в проповедях в Нюрнберге осудил продажу индульгенций. Но когда Мартин сжег папскую буллу, кардинал потребовал, чтобы я признал главенство папы. Пришлось уступить. Я приглашал Мартина переехать ко мне в Зальцбург, но он остался в Виттенберге. Я надеюсь, что католики и реформаты в конце концов найдут общий язык.

Через несколько месяцев в Зальцбурге начались народные волнения, Штаупица это беспокоило. Он обратился к Теофрасту:

– Говорят, ты работаешь сейчас над новым сочинением?

– Да, «О Святой Деве Марии и Богородице». Я пишу об отношениях людей, о роли женщины в обществе…

Упомянув Деву Марию, Теофраст тотчас же, как было принято, перекрестился. Этому сочинению суждено было стать его первой опубликованной работой.

– О, Святая Дева – очень важная тема! Мария – наша вечная заступница на небесах, прощающая наши грехи. Нельзя допускать смуты, заговоры и мятежи, ибо власти установлены от Бога. Меня пугают бесчинства черни. Они врываются в церкви, разрушают иконы и статуи святых и даже разбили фигуру Девы Марии. Какое варварство! – возмутился аббат.

В Зальцбурге чувствовалось приближение бури. Недавно Теофраст выехал в окрестности города на вызов к больному. По дороге ему встретилась толпа крестьян, которые бежали куда-то, вооружившись вилами. Ему довелось быть и свидетелем пожара: из ненависти к богачу жители деревни подожгли его дом. В горах крестьяне и шахтеры о чем-то сговаривались. Кардинал выудил из страны еще 30 тысяч гульденов, обложив ее дополнительным налогом. Горожане возмущались. Ланг готовился перевоспитать «смутьянов» – он нанял 500 чужеземных солдат и приказал обеспечить две главные крепости пушками, пулями и порохом.

– Да, ваше преосвященство, вандализм, в самом деле, отвратителен, – согласился Теофраст.

В поклонении иконам и статуям ему виделось что-то языческое, но их разрушение выглядело еще хуже. Убрать из церквей лишнюю роскошь? В этом есть резон, но иконы-то тут при чем?

Разговор не удалось продолжить. 28 декабря аббат скончался от апоплексического удара. Теофраста в Зальцбурге в это время не было: он уезжал на Рождество к отцу в Филлах. Аббат не разделял взглядов Теофраста, но его смерть была для врача тяжелой потерей.

* * *

Одной из пациенток Теофраста стала сестра столяра Лукаса, уважаемого в своем цехе. Лукас познакомился с доктором и доверял ему. Он пригласил Теофраста в свою компанию на вечеринку. Около дюжины гостей собрались в доме одного из друзей Лукаса на окраине города. Дом стоял на отшибе – лишних ушей можно было не бояться. За столом стали обсуждать нравы священников:

– Говорят, что в Риме высшие духовники держат свои публичные дома. До чего дошло! В окружении кардиналов жулики, сутенеры и проститутки! Банкиры, ростовщики – их друзья!

– Неужели! А как же папа их терпит?

– А ты думаешь, папа – святой? Очень просто: падшие женщины им прибыль дают.

– Ха-ха! Наверху у всех рыльце в пуху! В Риме высокими должностями торгуют!

– Недаром говорят: черт попу карман набивает.

– За деньги они отца родного продадут! За деньги и грехи отпускают! Ловко: у кого больше денег, тот и на том свете будет в раю!

– Раньше нас успокаивали: терпите все на земле – будет вам блаженство на небесах. А теперь, выходит, нам и это не по карману?!

Приятели Лукаса пили, оживленно беседовали, вместе пели. Теофрасту запомнилась одна из песен:

Ложь и злоба миром правит.
Совесть душат, правду травят,
Мертв закон, убита честь,
Непотребных дел не счесть.
Заперты, закрыты двери
Доброте, любви и вере.
Мудрость учит в наши дни:
Укради и обмани!

Это собрались вальденсы. Они придерживались идеалов раннего христианства, чистоты нравов и помогали друг другу. Их преследовали, но не могли истребить.

– Не беспокойся, Теофраст. Тут все люди надежные. Мы не отделяемся от католической церкви, – объяснил Теофрасту Лукас. – Но миряне должны иметь право свободно читать Библию и проповедовать. А ты как думаешь?

– Меня многое возмущает. Надо покончить с продажей отпущения грехов и торговлей должностями. Церковь должна повернуться к простым людям, отказаться от светских привилегий, от десятины, от поборов. Увы, кое-кто из наших священников служит не Богу, а золотому тельцу. Это ли истинная вера?

– Теофраст, назревает бунт. Люди должны быть братьями – разве можно брать в руки оружие?

– Не дай Бог, чтобы дело дошло до этого! Война – преступление, – ответил доктор. – Уж мы-то, врачи, первыми видим, как война калечит людей. Бьешься с больным, вытаскиваешь его с того света – и вдруг он погибает. Все твои усилия вмиг пропадают. Но вроде все идет к войне. Правители доводят народ до нищеты и отчаяния.

– Но помнишь ли ты слова апостола Павла из Послания к римлянам: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены. Противящийся власти противится Божию установлению»?

– Да, помню. На эти слова правители и их челядь любит ссылаться. Но Павел считал, что всякая власть – под Богом, всякий начальник есть Божий слуга. Богу угодно, чтобы в мире были справедливость и любовь. Ежели власть творит зло и не исполняет заповеди Божьи, она должна пенять на себя.

* * *

Удалось бы Теофрасту спасти аббата, если бы он оставался в городе? Может быть и нет – кто знает? Ему нередко удавалось вылечить больного, когда другие врачи не могли этого сделать. А разве это не колдовство? Об этом начинали шептаться, и слухи были опасны. Еще опаснее было работать у печи с ретортами и колбами – алхимик мог прослыть колдуном. Все непонятное внушало окружающим страх. Даже юристы и богословы полагали, что особым знаниям и навыкам учит дьявол. Поэтому Теофраст не любил, как правило, рассказывать о себе. Колдунов и ведьм сжигали на костре, а у него было еще много дел на земле.

Люди веками мучились от голода и эпидемий, неурожаев и гибели скота. Они считали, что все эти безобразия не могут происходить сами по себе, а возникают из-за врагов, насылающих порчу. «Мы-то с вами – добрые христиане, но у нашей христианской церкви, – учил монах Савонарола, – семь главных врагов: неверующие, евреи, мусульмане, язычники, еретики, ложные христиане и суеверные». Как же найти самых вредных врагов и их уничтожить?

За девять лет до рождения Теофраста в судьбе жителей Европы произошел важный поворот. В 1484 году папа Иннокентий VIII издал послание: «С самой глубокой печалью мы узнали недавно, что очень много людей обоих полов, отказываясь от нашей общей веры, вступили в плотскую связь с дьяволом, с демоническими существами». Такие связи, по мнению церкви, приняли особенно угрожающий характер в Майнце, Кёльне, Трире, Бремене, Зальцбурге и окружающих их землях. В 1487 году два почтенных профессора теологии Якоб Шпренгер и Генрих Инститорис (Крамер) издали трактат «Молот ведьм». Они объяснили, как распознавать колдунов и ведьм, которые вступают с дьяволом в сексуальные отношения и заключают с ним договор против Бога. Какое чудовищное, двойное преступление: отступничество от Бога и колдовство!

В книге были примеры, рассказы очевидцев, и ее авторы требовали судить таких преступников и непременно сжигать. Книгу переиздавали 30 раз на протяжении следующих двух веков, а ее авторам поручили истребление злостной ереси, снабдили их грамотами инквизиторов и они отправились в путешествие по самым опасным местам. Крамер гордился тем, что лично отправил на костер 200 ведьм. Этот профессор был известен растратой денег от продажи индульгенций. Сжигание ведьм и колдунов тоже приносило прибыль: их деньги и имущество доставались не только властям, но и инквизиторам и доносчикам.