скачать книгу бесплатно
– В какое? – спросил некромант.
– Это неправильно, что незамужняя девица живёт в одном доме с мужчиной, все говорят, что она твоя любовница…
– Но ведь мы с тобой знаем, что это не так. – Он понизил голос, и до Элис долетел жеманный писк и шуршание юбок.
– Подумай о её реноме, – запыхавшись, выдавила Берта. – Не лучше было бы, чтобы она хотя бы жила в городе, а в поместье приезжала на работу?
– Хорошо,– протянул некромант, звякнув пряжкой ремня. – Я подумаю об этом, когда мы закончим…
– Нет, нет, милый. Я так не могу. Что тогда станут говорить уже о моём реноме?
– Тебя это не беспокоило насколько лет назад.
– Я была глупа. А сейчас… Я не могу. Просто не могу вот так, без всего этого. Без обряда не могу, понимаешь?
– Понимаю… – мурлыкнул Грегори.
Глава 4
Алисия сначала оторопело смотрела в темноту лестницы, а потом зажала рот ладонью, потому что чувство надвигающейся рвоты приблизилось мгновенно. Надо же, как всё просто. Захотела обряд— получила обряд. А Элис, тогда как? Зачем вообще надо было утаскивать её с того проклятого бала? Сидела бы сейчас графиней кассодийской, полировала плешь младшему сыну герцога, вязала ажурные салфетки и, возможно, даже никого бы не покалечила. Ну кроме муженька своего.
Злость прискакала следом, как пресловутая белочка у алкоголика, развевая рыжим хвостом, то есть чёрным флагом. В попытке не начать крошить поместье вместе с его хозяином прямо сейчас Алисия заперлась во флигеле.
Полчаса спустя она уже готова была выйти на сражение с десятком другим вурдалаков, которыми некромант любил пугать её нежную нервическую душу. К вечеру она охладела к расчленёнке и, собрав в дорожную сумку вещи, стала работать на опережение. Тётка Кло говорила, что ни одна из рода Матеуш никогда не слышала слов отказа от мужчины. Вот и она не услышит. А ещё родственница была любительницей игр на открытом воздухе и первым же преферансом предложила бы Стенли старую добрую прогулку до погоста, ибо после всего, что он сотворил с её маленькой девочкой, туда ему и дорога.
Элис разнервничалась и написала письмо нанимателю с расторжением их рабочих связей. Ну, почти…
«Поцелуй демона в зад, некромант!»
И символичный рисунок среднего пальца в интернациональном жесте. И ниже:
«P.S. Засим уведомляю вас, Грегори Стенли, что все отношения с Алисией Гордон расторгнуты в одностороннем порядке. Все договорённости, заключённые на словах, так же теряют силу».
И ещё ниже:
«P.P.S. Чтоб вам скопытиться в один день в неприличной позе от спазма нижних конечностей!»
Она запечатала письмо. Вытащила ещё несколько листов бумаги и уже нормальным тоном попрощалась с жителями поместья. Эльме вложила в конверт амулет от нечаянной беременности, Гретте серебряную вилку, чтобы и про неё не думали, что она не только украшения забрала, но и столовое серебро. Гансу вообще ничего не стала класть, этот, если надо, сам возьмёт. Потом выставила сумку на порог, а метлу за него. Поднялась в кабинет. Парочка влюблённых удалилась в библиотеку, об этом шепнула горничная, и Элис рассудила, что такой шедевр эпистолярного жанра лучше читать перед сном. Она шагнула в спальню Грегори. Он не спал с этой вертихвосткой, ей же брак подавай, но отчего-то гадостное чувство присутствовало в комнате. Алисия принюхалась и скривилась от аромата ландыша. Подошла к кровати. Наклонилась к подушке и, задев кремовую ткань, опустила конверт в центр.
По руке скользнула ледяная змейка. Элис посчитала это незначительным делом. Так бывает, когда ногу отсидишь, а она потом ещё постреливает полчаса. Собиралась уже развернуться, как запястье дёрнуло болью. Она снова коснулась ткани… И опять…
Воздух разрядился, стал холодным и свежим, как после дождя. На кончике языка выступила кровь. Элис непроизвольно сглотнула, наполнившую рот, слюну. В солнечном сплетении неприятно стянуло. Губы резко высохли и их стянуло плёнкой.
Перевернув подушку, Алисия сорвала наволочку. Рюши прощупала. Всё чисто. Но присутствие чужого не отпускало. Оно скапливалось в уголках сознания и бередило её собственную силу. И она, как цепной пёс подобралась, оскалилась, почуяв дичь.
Смелой рукой младшая Гордон вспорола перьевое нутро. Внутри показался клок соломы. Она брезгливо вытянула его и подавилась возгласом.
В соломе, что спутана была льняной бечёвкой, лежали мелкие косточки с обрывками тканей, свисающих лоскутками. В центре, влажным, пахнувшим тленом, растекалось кроваво-маслянистое пятно. Оно сияло изнутри и шевелилось.
От омерзения Элис снова решила зажать рот руками, но вспомнила, что ими же касалась вот этого вот! Вытянув за краешек из кармана платок, она связала им солому.
По лестнице раздались шаги…
– Эльма, принеси вина в спальню…– Голос Бертраны раздался набатом. Алисия заметалась и поняла, что удалиться через дверь не получиться. Она подбежала к окну, которое выходило на еловый бор. Шаги раздались уже от лестницы. Элис распахнула створки и полезла наружу. В голове произнесла призыв для метлы. А черепичный карниз оказался скользким от осенних дождей, с островками гнилой листвы, на которой ноги в сапожках подворачивались. Каменная кладка стены тоже осклизлая, и Алисия прижималась к ней всем телом, боясь, что ухватиться всё равно ни за что не получится.
Летучий веник свистнул мимо, будто обознавшись. Развернулся и поравнялся с Элис. Она схватила древко одной рукой, второй всё ещё зажимала свёрток с соломой. Потом плюнула и засунула в карман. Спикировала в сад и, не выпуская лётного средства, побежала по тропинке к флигелю. На пороге подобрала свою поклажу. Неудобно, конечно, будет лететь на метле с сумкой, но помня заветы тётушки, что лучше быть со своими пожитками вместе дурой, чем без оных, но с гордой мордой лица, плюнула на глупость и, перехватив лямку покрепче, прыгнула на метёлку. Грегори появился на пороге дома, как раз, когда Элис заложила опасный вираж возле черепичного конька. Он что-то кричал про разумность и глупость, вспыльчивость, но Алисия была так зла, а может, напугана, что не поверила ему. Просто взмахнула рукой, и ветер поднял с тропинок всю листву, что успела скрыть хрупкую ее фигуру в ворохе разноцветного листопада.
Глава 5
– Лазорь! – Голос вороньим карканьем рассёк воздух предгорий. По осени темнеть стало раньше и последние вёрсты пути Элис пролетела, не разбирая облаков, веток и неудачно пикировавших птиц. От холодного ветра в горле саднило. Но что какая-то там простуда, когда комок из соломы шуршал в кармане.
Прошло не меньше часа, прежде чем дракон появился на поляне. Сытый и довольный. А Элис окоченевшая, знаемо дело в одном платье и тонком плаще гулять в начале зимы, и от этого рассерженная. Она вывалила на землю копошащийся свёрток и приблизилась к огню. Руки сводило от холода, ноги вообще не ощущались. А лазоревый ящер икнул и выдохнул огненную отрыжку в небо.
– Где ты это взял-л-ла? – прошелестел крылатый змей, зависая головой над находкой.
– В подушке Грегори, – клацая зубами, как оглодавший упырь, призналась Алисия. – Что это?
Лазорь замер с неестественно растопыренными гребнями. Молчал. Тянул время или подбирал слова? Непонятно. Но если сейчас Алисия не глотнёт горячего чего-нибудь, то воспаление лёгких станет для неё самой насущной проблемой.
– Ч-что т-т-тебе известно о магии крови, человеческая ведьма?– Ящер извернулся и подсёк хвостом ноги Элис. Она с руганью завалилась на спину, но потом, поняв, что так её окружают драконьим тёплом, смирилась.
– Только то, что мне она недоступна, – нехотя припомнила Гордон. – Так что это?
– Приворотная путанка, – он перестал растягивать слова, как будто приноровился к человеческой речи. – Создаётся ведьмами, что владеют магией крови. Не распознаётся магами. Для неё необходимо что-то с тела человека, которому её предназначают: волос, кровь, слюна…
– Что она делает помимо приворота?
Полученные знания не радовали. Пугали больше перспективы. Если некромант всё это время был под приворотом, что запрещено магическим кодексом, то как снимать его, Элис не знала. Она не была уверена, что это возможно. Магия крови коварна… Она произрастает корнями в самую душу, выворачивая и изменяя. Ломает психику. С ней справляются истинно предназначенные, экзорцисты, демонологи, целители и некроманты.
– Лишает воли, – соизволил ответить Лазорь, вспарывая пространственный карман и вытаскивая бутылку с вином и медицинский кофр. – Она путает воспоминания, перекраивает действительность. Заставляет почти болезненно переносить разлуку с заклинателем. И постепенно сводит с ума…
О последнем Элис не сильно переживала, ибо подозревала, что у некроманта и так винтиков недобор. А как ещё охарактеризовать его настоящее увлечение певичкой несколько лет назад? Ей не виделась на месте госпожи Стенли подобная особа. И если это и шептала ревность, то для конструктива Алисия уточнила сама себе, что более возвышенная, образованная и порядочная могла бы составить хорошую партию магу.
– Ты можешь это обратить? – Надежда несмело выглянула из-за угла сомнений и страха.
– Нет, человеческая ведьма… Это сделаешь ты…
Пентаграмма на пять лучей. Капли крови на ладони. Они масляными пятнами впитывались в выжженную землю. Касание силы. Всегда покорной и нежной. А сейчас с проблесками животной ярости, что тянула Элис в бездну. Она не таилась. Она брала своё. Кровь, жертву и кусочек души. Что там душа, её не жаль, она зарастёт, оденется в хлопковые нити из нежности, доверия и самопожертвования.
И соломенная путанка в центре ритуального рисунка. Она вертелась как клубок дождевых червей, перекручивалась кольцами хвостов полоза. Омерзительная. Холодная, неживая. Как тлен, что питал магию любого одарённого. Он стелился туманными тропами, рассыпался на искры первородного страха. Переплетался с такой живой, как родниковая вода в жаркий зной, как пламя старого очага с углями, силой Элис.
И она терялась в водовороте. Не отделяла себя. И задыхалась клубами вязкого дыма, кашляла пеплом из полыхнувшей пентаграммы. На языке горечь полыни, что по осени осыпала свой цвет. И её вкус не глушило терпкое вино. А живая драконья сила не грела. И Алисия мёрзла изнутри. Хрустящий озёрный лёд, полынья среди скованного стужей водоёма, снег… На его белом полотне гроздьями раздавленной брусники алела кровь. Она стекала по лицу Элис, липкими дорожками рисовала на шее. Она смывала ведовское заклятие. И Алисия смеялась…
Она очнулась в коконе драконьего хвоста. В отдалении, также внутри рунического рисунка, валялась солома, но уже просто сухостой. Без магии. Без тьмы и тлена.
– Не получилось? – хрипло и надсадно. А во рту привкус железа.
– Получилось, – протянул ящер и подтолкнул к Элис откупоренную бутылку вина. – Только… Твоя сила… Она соединилась с магией крови. Никогда раньше не видел подобного.
Алисия нахмурилась. Осознавать себя «тёмной» было непривычно. Да какая из неё волшебница магии крови? Она петуха заморила своими причитаниями, а не клинком пустила ему кровь. Но всё же…
– Ему будет плохо, – зачем-то уточнил Лазорь. – Через пару дней совсем невозможно, тебе бы его зельями отпоить…
– Я уезжаю, – ещё сама не осознав, что сказала, призналась младшая Гордон. – Я не нужна тут… Поэтому ты сам ему всё расскажи…
От мысли, что она всё почти бросила, потянуло в груди. Но Элис не видела причин, чтобы остаться. А быть приживалкой, смотреть на то, как он флиртует, влюбляется и трахается с кем попало, было больно.
– Алиса, – горловой рокот, – это приворот…
– Ты знаешь, – она села, натянула подол на вновь замерзающие ноги. – Я уезжаю не потому, что ревную… Или действительно могла бы подумать, что он влюблён в кого-то… Нет. Я уезжаю, потому что он не влюблён в меня. Всё это время, что я оставалась с ним, я просто не знала, что не нужна ему. Ведь он вообще ничего мне не сказал…
Глава 6
Девушка выделялась. Митенька заметил это, когда она несмело шагала по перрону. Опасалась поскользнуться, поэтому мелко переставляла ножки в тонких, явно осенних, сапожках. Или вот прятала озябшие руки под полы плаща, тоже не сильно тёплого, только белая меховая оторочка на коричневой коже намекала на его сезонность. Но в Проссии холоднее, суровее. Вот она и мёрзла, дышала на раскрытые ладони, потирала их и снова прятала под одеждой. Кудрявые длинные волосы рассыпались по плечам и покрылись снежной вуалью. Девушка откидывала капюшон, потряхивала кудрями, сбивая снег и снова возвращала на место головной убор.
Дмитрий пытался разгадать откуда она. Одета не по моде. Такие шерстяные платья без пышных юбок были из Иртана или Аустелии. Едва уловимый, почти выцветший загар склонял к первому варианту.
Хорошая осанка, поворот головы… Она получила достойное образование. Кофр… А с чем он интересно? Так вот… Он был из натуральной кожи, латунь на ручках. Дорожный несессер с выбивной вышивкой по краю. Это стоило немалых денег, но почему плохо одета? Что ей мешало купить тёплой одежды? Та же укорочённая шубка, муфта… Но нет… Она путешествует налегке. Или не путешествует? Бежит?
Девица не замечала обращённого на неё взгляда. Казалось, ей не до чего нет дела. Украдкой поднимала лицо к небу и ловила слегка высунутым язычком снежинки. Однозначно не замечала никого… Даже тучную даму… Та толкнула её, словно специально стараясь притереть к железной обшивке подошедшего поезда.
– Осторожнее, сударыня…
Митенька успел подхватить её под руку. Она непонимающе оглянулась, но его уже не было позади. Он обогнул девицу и в шутовском поклоне приложил ладонь к груди. Смущение и запоздалая благодарность в лёгком книксене. А поднималась она в вагон первого класса. Значит, соседи. Отчего-то это мысль взбудоражила. Не так часто встретишь людей, которые ничего не чувствуют. А Митя не хуже любой борзой распознавал, какие демоны гнездились в душах людей. Дар или проклятье, он не определился. Но дарёному умению, тем более семейному, от троюродного деда доставшегося, в зубы не глядят.
Из окна купе можно было увидеть, как перрон опустел. Вот проводник осмотрелся. Поднялся на ступеньку и подал сигнал отправления. Дмитрий дождался первого гудка и прикрыв окно, присел, скинул ментик на сиденье, расстегнул доломан. Под нательной рубашкой нащупал императорский крест, подошёл к дверце купе и запер ее.
Тяжёлые сапоги из чёрной кожи натирали ноги. Почему-то это обстоятельно невыразимо печалило Митю. Вся форма пришлась впору, а сапоги… Того и гляди, вылезет на пятке мозоль, и совсем ходить невозможно станет. Какой тут бегать по императорским поручениям, хромать будет.
Мысли о службе успокоили. А потом взбудоражили. Он почти добрался до столицы, всего ничего осталось, только вернёт царственную регалию и на воды. И спать. Много спать. Третьи сутки без сна давали о себе знать, и если на морозе он держался, то в тепле поезда смаривать стало безбожно. А нельзя. Ещё не время. Он печёнками чуял, что по его следу идут, подбираются, и если он хоть на мгновение зазевается, то и голова с плеч, и императорская печать в воду.
Мужчина прошёлся от сиденья к сиденью. Вытащил из-под обшлага склянку со снадобьем. Выдохнул и ополовинил. Зрение вспыхнуло нестерпимой яркостью, запахи обострились. Вот коридорный несёт чай с ромашкой, за стенкой мальчонка ломает свежий крендель, присыпанный сахаром, тот липнет к рукам и сыплется на рубашку. В голове резким толчком разлилась ясность. Слух усилился настолько, что слышались молитвы из первого купе, которые читает пожилая дама. Звон серебряных ложечек о края стеклянных бокалов в подстаканниках и гул, скрежет рельс под колёсами поезда.
Лиховской выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. Получился то ли рык, то ли стон. Зато вязкая, маслянистая дымка сна рассеялась. Он вытащил из портупеи два револьвера. Более тонких и изящных, не чета просским, которыми можно было бить просто рукоятью, голову проламывали только так. Эти же, лёгкие, были зарубежного производства. Они ещё и в Иртане не всем доступны, а поди ж ты, он раздобыл. Раздобыл, и зажав один в руке, а второй, пристроив на коленях, сел на пол, спиной к дверце. Так он поймёт, если кто-то без приглашения заглянет и окно видно.
С этими мыслями Митенька стал забываться. Зелье быстро теряло силу, чем чаще пьёшь, тем меньше помогает, но он упорно вглядывался в пролетающий пейзаж по ту сторону поезда. Снег пышный, лениво и сонно оседал на голых ветках берёз, кружевом облеплял зелёные сосны и убаюкивал…
– Сударь… – Стук раздался внутри головы разрывающей болью. Дмитрий дёрнулся, почти нажав на курок револьвера, но одумался. В дверь купе стучали. Настырно. Он провёл по груди ладонью, нащупывая крест под рубашкой. Успокоился. – Извольте отобедать… Вагон-ресторан скоро закроется…
– Да! – рявкнул Митя, поднимаясь с пола. Шея вот затекла. И левая рука. Но отобедать стоило. Или кликнуть, чтобы сюда принесли.
Накинув доломан, Дмитрий выглянул в коридор. За окнами до сих пор шёл снег. Лиховской прикрыл дверь и обернулся. В метрах пяти от него стояла та девушка с перрона. Стояла, заворожённая снегопадом, облокотившись спиной о стену, и смотрела. Волосы распущенные стекали по плечам, как шерстяная шаль, изредка в них мерцали нити тонких лент. Платье обтянуло, почти срамно, тонкую фигурку. Но ей было всё равно…
Потом, словно проснувшись, она выпрямилась и направилась к ресторану. Если раньше Дмитрий и думал над тем, чтобы вернуться в своё купе, то сейчас, как по путеводной нити, пошёл следом. Не нравились ему люди, а особенно дамы, в головы которых он не мог залезть. А тут как будто чистый лист… Уж не от него ли такая защита стоит? Не эта ли блаженная приглядывает за императорскими регалиями?
Девица расположилась за дальним столиком, спиной к стене. Мужчина прикрыл за собой дверь на замок, но чужестранка даже не обратила на это внимание. Она рассматривала меню, проводила пальчиком по строкам и хмурилась.
Митенька был хорош собой. И знал, что дамам достаточно одного его взгляда из-под лукаво приподнятой брови, чтобы заинтересоваться. Но одна конкретная сударыня не то что игнорировала, она его даже не услышала, когда он вальяжно подошёл, крутанул усы и с придыханием спросил:
– Позволите составить вам компанию?
Всё-таки спустя томительное мгновение она подняла свои глаза на него. И там не оказалось привычного огонька интереса. Нет. Там полыхнул страх…
***
Элис понравились поезда. Она догадывалась, что места не купе, другие и менее комфортные, но всё же. Стук колёс мерно укачивал. Снег… Она никогда не видела такого снега. Оказывается, зима тоже бывает красивой, хоть и морозно-мёртвой. И всё это белое кружево вокруг убаюкивало. Даже вспыхнувшая обида на злобную тётку, что пихнула ее, чуть ли не в сам поезд вдавила. Ну и офицер, что подхватил ее под локоть, тоже сгладил впечатление о суровой Просской империи. Он так лихо растворился в толпе, что Алисия не успела поблагодарить черноволосого, наверно гусара, судя по форме и выправке. А он словно в насмешку ещё и поклонился возле самых дверей, шутовски подмигнув иссиня – голубым глазом. Она усмехнулась и ответно склонила голову. Однозначно путешествие было лучшим решением, чтобы забыться.
А в её купе было тепло. Так, что холод нескольких часов стал отступать. Алисия скинула плащ и по привычке хотела просушить волосы. Браслеты звякнули, сковывая силу. Честно, это имперская блажь, всех приезжих заковывать в даорит. А главное, где они столько этого редкого металла набрали? Она покачала головой, разулась и с ногами залезла на сиденье, подложила под спину диванную подушку, накинула плед поверх шерстяного платья. По приезде срочно нужно озаботиться гардеробом, холодно неимоверно.
А потом был чай с баранками. Демонов переводчик норовил обозвать их «баранами», поэтому Элис не сразу поняла, что предлагал коридорный. А после аперитива девушка так разомлела, что пропустила обед. Проснувшись, решила всё же прогуляться до вагона-ресторана. В коридоре замерла от открывшейся картины: ветви деревьев спутались снежным кружевом, изморозь рисовала одной ей понятные картины, но от этого они не перестали быть невероятными. В Кассоди никогда не было такой красоты. Слякоть, редкие снегопады вперемежку с дождём. А тут… Нянюшка рассказывала, что сам дух зимы приходит по ночам, чтобы разукрасить снежными узорами окна. В них вьюга, метелица и бег морозных коней. Вот они настоящие, а не рисованная краской подделка в родительском доме.
В ресторане она выбрала самый дальний столик. Взяв карточку с перечнем блюд, Элис запоздало опомнилась, что амулет оставила в купе. Решила, что выбор будет обусловлен самым коротким названием, и когда к столику приблизился мужчина, она не сразу поняла, что от неё хотят. Хмуро оглядев ещё раз меню, она подняла глаза и увидела того самого офицера с перрона. Он стоял, залихватски подкручивая аккуратные усы, и улыбался. А Элис от этой улыбки онемела. Словно мокрым пером между лопаток провели. А в затылок дышала стрела.
Привкус крови на губах. На руках её липкость и она везде: растекается алым пятном по белой скатерти, перекидывается на платье. На столе, в осколках посуды, с простреленной головой, лежит гусар…
Глава 7
Тело, всегда неуклюжее, проявило чудеса акробатики. Алисия выскочила из-за стола и одним точным прыжком снесла ещё живого офицера с ног. Показалось, что он только этого и ждал, потому что схватил, резко дёрнув на себя, и они свалились на пол. Причём, как истинный джентльмен, мужчина позволил даме рухнуть первой и уже сам сверху, как на мягкую подушку, повалился на Элис. При этом он очень красноречиво и замысловато высказался. Она ничего не разобрала и переспросила:
– Что? – Его локоть неудобно упирался в солнечное сплетение и с каждой секундой давил как будто сильнее. Мужчина оторопело уставился на неё и на чистом иртанийском повторил:
– Если наше знакомство проходит столь бурно, то в последующем вы рискуете оказаться замужней. – Он ласково подмигнул. А пружина страха, что сжималась внутри Элис, завибрировала, и она, вцепившись в камзол, или как это в Проссии называется, рявкнула:
– В вас стреляют!!!
Как по заказу осветительная колба с магосветлячком лопнула, и на них посыпались осколки. Незнакомец выругался и перекатился под стол, дёрнув Алисию за собой. Сидеть, упираясь коленками в зубы, было неудобно, но грохот раскрытых дверей не сулил ничего хорошего. Младшая Гордон мысленно застонала, будь при ней магия, всё складывалось куда бы удачнее. А молодой человек, будто каждый день уворачивался от стрел, флегматично вытащил револьверы. Такие девушка видела в оружейной Грегори, правда, тогда он говорил, что их производство только началось. А тут уже в ходу.
– Сидите тихо, – приказал проссиец, и Элис понятливо кивнула. Он выскочил из укрытия, и шум заполонил ресторан. Алисия вдавливалась спиной в ножку стола, но, видимо, не настолько сильно, чтобы остаться незамеченной. Треск раздался над головой, и вот она уже на всеобщем обозрении. Офицер закончил отстреливаться и пошёл врукопашную. Один из нападавших валялся на полу, а под ним растекалась кровавая клякса. Второй усердно орудовал коротким ножом и загонял усатого незнакомца в угол. А вот третий вознамерился схватить Элис за шкирку, как котёнка. Грегори всегда повторял, что наилучший выход из драки для противника это вынос его ногами вперёд. Алисия посмотрела на амбала и поняла, что как-нибудь справится со своими уязвлёнными ожиданиями от спарринга, и поползла под соседний стол. Мужик взревел и ринулся следом, переворачивая всё на своём пути. До дверей оставалось всего ничего, когда наследница рода Гордон почувствовала, что её схватили за лодыжку и тянут наружу. Она извернулась и пнула нахала в колено. Тот мягко сказать, был возмущён и собирался навалиться, зажать, подмять под себя.
Элис отчётливо ощутила привкус крови на губах. Сила, закованная взвыла внутри, как голодная волчья стая. А перед глазами встал демон медноволосый, что так изящно резал её в той проклятой башне. Никто. Не посмеет. Больше. Её. Убить.
Она вскочила на ноги и не понимая, что творит, бросилась на преследователя. Вцепилась ногтями в лицо, он больно толкнул рукой, отчего Элис ударилась копчиком о стол. Развернулась, подхватила тарелку и запустила в мужика. Попала! Хоть вреда особо это не принесло. Он продолжил наступать. Тогда она зацепилась взглядом за столовое серебро, выбрала один из приборов и прыгнула на мужчину. Для надёжности обхватила ногами и завизжала в самое ухо. Дезориентированный и шокированный убийца попытался её скинуть, и тут вилка, стиснутая в побелевших пальцах, влетела в шею.
Алисия отпрыгнула. Нет. Её отбросили. Бросок был поганый, потому что она влетела в тот же столик и, неудачно оступившись, осела на пол, стукнувшись головой о подстолье. Мысли завихрились и смешались. Она мотнула головой и увидела в шагах десяти от себя револьвер. Ползком, со всё ещё мутным сознанием, она прокралась к оружию, сжала его потными ладонями и навела на преследователя. Тот справился с кровотечением и наступал. Элис не проверила патроны, но нажала на курок. Звон в ушах отрезвил, жаль, что не придал меткости. Мужик уклонился и, зажимая рану на шее, ещё интенсивнее продолжил поступательные движения.
– Целься, дура! – иртанийская речь прорезала затишье. Элис воровато обернулась. Гусара прижимали к стене, точнее, душили на оной. Он старался вывернуться, но не касаясь пола сапогами это тяжело.
– Попалась дрянь, – безбожно коверкая её родной язык, убийца шагнул вперёд и настиг Алисию. Выбил револьвер из ладоней и обхватив двумя руками её шею, стал сдавливать.
Грегори говорил, что бывают моменты, которые непристойны в благородном поединке, но уместны в уличной драке. Ни в одном из сражений младшая Гордон до сих пор не участвовала, поэтому поступила чисто с женской фантазией. Она лягнула душителя в пах. Тот ойкнул и ослабил тиски. Она отпихнула его, попыталась выбраться. Но мужик не растерялся и вцепился в волосы, того и гляди, желая снять скальп. Передумал и, подняв голову повыше, решил просто ударить лицом об пол. Элис вовремя сгруппировалась и влетела лбом в свой локоть. Было демонски больно, слёзы выступили на глазах. Убийца начал второй заход, но крик в вагоне отвлёк его:
– Что ублюдок, с девкой-то справиться проще? – прохрипел офицер, болтаясь в руках второго душегуба. Этого бывшей ассистентке некроманта хватило, чтобы дотянуться до револьвера. Она с опережением сама дёрнула головой вниз. Волосы противно затрещали, но хватка ослабла. Почуяв свободу, Элис перевернулась на спину и упёрлась стволом оружия в грудь мужчины.
Секунда. Вздох. Мгновение…
Непонимание в глазах, злость, мольба.
На её собственных ресницах проступили слёзы.
