скачать книгу бесплатно
– Постой, Анна. Мы с тобой еще не закончили, – обратилась она к девочке. – (Анна изо всех сил боролась с желанием бросить поднос и выбежать из комнаты.) – Как продвигается твоя подготовка? – Родинка на губе миссис Уизеринг двигалась в такт ее словам.
Как только женщина замолчала, родинка тоже замерла, будто в ожидании ответа девочки.
– Очень хорошо.
– Второе правило наузников?
Женщины разом повернули свои головы и уставились на Анну. Розовый куст, притаившийся в углу комнаты, казалось, даже придвинулся ближе и навострил свои листья.
– Чувства – это слабость; контроль – это сила.
На лбу девочки выступил пот. Анна нервно вытерла ставшие влажными ладони о свое домашнее платье.
– Третье правило?
– Мы не должны творить заклинаний без крайней на то необходимости.
– Как обстоят дела с заклинаниями лично у тебя? – Миссис Уизеринг принялась медленно помешивать ложечкой чай.
– Мы занимаемся магией с должной осмотрительностью и держим ее под строгим контролем. – Ответ на этот вопрос они продумали с тетей заранее.
– Возможно, нам стоит посмотреть, чего тебе удалось достичь…
Анна открыла было рот, но тут же закрыла его, словно рыба, выброшенная на берег. Наузники любили допрашивать ее, чтобы показать, кто тут главный, но никогда прежде они не просили ее колдовать в их присутствии. Девочка посмотрела на тетю, но та лишь тихонько кивнула, выказывая тем самым свое согласие.
– Передай мне вон ту рамку с фотографией. – Миссис Уизеринг кивнула в сторону каминной полки. Анна подошла к полке и протянула руку к фотографии, на который были изображены они с тетей, когда миссис Уизеринг ее остановила: – Нет, не эту. А ту, что справа от нее.
Анна поняла, что женщина имеет в виду совместное фото ее мамы и тети. Девочка нерешительно взяла фото с каминной полки и передала его миссис Уизеринг.
– Какой милый снимок. – Миссис Уизеринг сначала внимательно изучила фото, а затем, к ужасу Анны, принялась вынимать его из рамки.
После чего она разорвала его на четыре части, разделив лицо матери Анны на четвертинки и аккуратно разложив кусочки фотографии на столе.
Анне страшно хотелось кричать, но вместо этого она сжала кулаки и нахмурилась. Ей казалось, будто ее сердце разорвали на куски так же, как мамину фотографию. Женщины жадно следили глазами за Анной. Девочка же не смела поднять взгляд на тетю. Если она заметит в ее глазах хоть тень наслаждения, то просто этого не вынесет.
– А теперь сделай фотографию вновь невредимой, – велела миссис Уизеринг, откинувшись на спинку стула и продолжая помешивать ложечкой чай.
Послышался звон фарфора – остальные женщины последовали примеру миссис Уизеринг и приготовились одновременно наслаждаться зрелищем и великолепными тетиными закусками.
Анна не знала, что делать. Попытаться восстановить фотографию? А если да, то все ждут от нее победы или провала? Может быть, ей следовало отказаться от выполнения задачи, чтобы продемонстрировать свою нелюбовь к магии?
– Ну же. Мы ждем.
Анна вытащила из кармана пучок ниток и дрожащими руками выбрала из него четыре длинные голубые нити – голубой цвет символизировал спокойствие. Медленно она начала связывать их стежковыми узлами, пытаясь сосредоточиться под суровым взглядом девяти пар глаз, устремленных на нее. Моя хира – это стебель и шип. Анна слышала, как миссис Уизеринг вынула ложечку и постучала ею о край чашки, чувствовала ее разгоряченное чаем дыхание.
Девочка туго затянула узлы. Ничего не произошло. Анна вытерла вспотевшую ладонь о свое платье, перевела дыхание и предприняла еще одну попытку.
– Она уже приступила или пока только готовится? Что-то я не пойму. – Миссис Олдершот, казалось, была в замешательстве.
Остальные женщины тихонько захихикали.
– Анна, бедная твоя мать! – воскликнула миссис Уизеринг. – От нее осталось не так много фотографий, и у тебя не хватает сил восстановить одну из них?
Ее слова больно ужалили девочку в самое сердце и вместе с тем пробудили в ней чувства, от которых она давно пыталась скрыться. Анна взглянула на разорванное на четвертинки лицо матери и внезапно ощутила безмерную грусть. Я всегда тебя подводила. Девочка перевела взгляд на тетю и заметила в ее глазах намек на то, что вся эта шарада, это издевательство ранили и ее тоже, – но она продолжала сидеть на своем месте не шелохнувшись, словно статуя.
Анна завязала на нитях другой узел, но кусочки фотографии оставались неподвижно лежать на столе.
– Довольно! – резко сказала тетя.
Миссис Уизеринг улыбнулась с высокомерным удовлетворением и вновь опустила ложечку в чашку – звон фарфора был каким-то фатальным и жестоким.
– Вы были правы, Вивьен. Здесь не о чем беспокоиться. Она очень слабая. Наверное, для тебя это непросто, Анна. У твоей матери не было никаких проблем с магией, однако она тоже была слабой, хотя и в несколько ином, более постыдном смысле. – Родинка на губе женщины, казалось, затряслась от удовольствия.
Анна сжала кулаки и бросила на миссис Уизеринг уничижительный взгляд. Не смей так говорить о моей матери! Тетя частенько упрекала мать Анны в тех или иных недостатках, но это было довольно естественно, – в конце концов, они ведь сестры. Однако у миссис Уизеринг не было никакого права порицать мать Анны. Абсолютно никакого права!
– Постойте-ка! Вот же оно! – внезапно воскликнула миссис Уизеринг. – И хотя настоящая Анна прячется за своими бледными волосами, я заметила, как она показала свое истинное лицо. Не так ли?
Анна попыталась взять под контроль свои чувства, нахлынувшие на нее вслед за грустью. Она опустила глаза и покачала головой.
– Вот так, девочка, правильно, контролируй себя, или мы будем вынуждены провести твою церемонию Связывания чуть раньше. Учитывая события сегодняшнего утра, чем раньше твоя магия будет связана, тем лучше. Возможно, наши старые враги подняли свои мерзкие головы. Остерегайся дыма на ветру.
Анна подняла глаза.
– Церемония Связывания пройдет в срок, – отрезала тетя. – Когда Анна будет готова. Вы знаете, что спешить нельзя.
Миссис Уизеринг скривила губы в натянутой улыбке:
– Ну разумеется, Вивьен, когда она будет готова. Но лучше бы вам позаботиться о том, чтобы девочка была готова как можно скорее. – Женщина снова повернулась к Анне. – Ты ведь хочешь стать наузником, не так ли?
Анна обвела взглядом девять женщин – их аккуратно причесанные волосы и напомаженные губы, расплывшиеся в будто нарисованных улыбках. Их взгляды были одновременно подначивающими и вопрошающими. Девочка вдруг поняла, как все они были ей отвратительны. Девять безумцев, иначе не скажешь.
– Это станет для меня огромной честью.
– Это не честь, Анна. Это наш долг, – жестко поправила ее тетя.
– Да, – согласилась Анна. – Простите. Можно мне идти?
– Сначала приберись здесь. – Миссис Уизеринг кивнула на разорванную фотографию. Пока Анна собирала кусочки изображения, миссис Уизеринг повернулась к камину и сделала пасс рукой. Поленья, лежащие в нем, тут же вспыхнули. Пламя было небольшим, но каким-то плотным. – Можешь бросить их туда.
Пожалуйста, только не это.
– Может, я просто… – начала было Анна.
– Брось их в огонь. Когда ты станешь наузником, то поймешь значение слова «жертва».
Анна подошла к камину и бросила кусочки фотографии в огонь. Лицо ее матери скрутилось и почернело. Девочка повернулась к миссис Уизеринг и невероятным усилием воли заставила себя улыбнуться.
Миссис Уизеринг улыбнулась в ответ. На этот раз улыбка сумела растопить холод ее взгляда.
– Молчание и тайны, – мрачно сказала она.
– Молчание и тайны, – хором повторили все присутствующие, включая Анну.
– Теперь можешь идти. Нам нужно обсудить кое-что важное, – промолвила тетя.
Анна повернулась в ее сторону и кивнула. Как ты могла просто сидеть и молча наблюдать за происходящим?
Она чуть ли не бегом направилась к двери, которая с шумом захлопнулась позади нее. Анна прислонилась к стене – она еле стояла на ногах. Ей удалось сбежать от них. Но это пока. Почему они хотели перенести церемонию Связывания? Какая связь между ней и шестью повешенными на Биг-Бене? Церемония всегда казалась Анне чем-то далеким, но теперь эта угроза стала реальной и нависла над ней узлом висельника.
Она отдала бы все, чтобы подслушать, о чем говорили наузники, чтобы понять, что происходит и почему их так взволновала эта новость. Но девочка знала, что это ей никак не поможет. Когда она была маленькой, то часто подсматривала за подобными собраниями в замочную скважину, но видела только темноту. Анна прикладывала ухо к двери, но не слышала ни звука. Как и все, что происходило в комнате на верхнем этаже, подобные встречи также были окутаны тишиной и тайнами. Ей не позволялось знать, что обсуждается за закрытыми дверями, пока она сама не станет наузником. От этой мысли Анну бросило в холод, к горлу подступила тошнота, но разве у нее был выбор?
– Выбора у тебя нет, – любила повторять тетя. – Либо так, либо магия уничтожит тебя.
Никто
Чувства – это слабость; контроль – это сила.
Второе правило наузников. Книга наузников
– Веди себя хорошо, учись прилежно и держись подальше от Эффи! И этого мальчика! Риск велик как никогда. Помни, Анна: настоящие бриллианты не нуждаются в яркой оправе. – Тетя еще раз оценивающе осмотрела девочку на предмет каких-то не замеченных ею прежде недостатков, а затем небрежно приобняла на прощание. – Теперь иди, иначе опоздаешь на поезд.
Анна еще дома переоделась в неудобную школьную форму, выглаженную до хруста. В цветах шестого класса – черном, белом и бордовом – Анна наверняка будет выделяться, ведь они символизировали определенный статус учащегося. Она же выделяться совершенно не хотела. Я никто. Девочка по очереди дотронулась до каждого из шести узлов на своем наузе – все они была туго натянуты, как и ее нервы.
Казалось, что в последние несколько дней летних каникул им с тетей удалось вернуть свою жизнь в прежнюю колею. Все выглядело таким же, как всегда, и все же ничто больше не было прежним. Тетя была напряжена и раздражительна, почти как обычно, однако к этому добавились резкие смены настроения, прежде ей несвойственные: то она была энергичной и неистовой, но уже в следующее мгновение становилась нервной и придирчивой.
Анна никак не могла выбросить из головы ни шесть повешенных женщин, ни ухмыляющиеся лица наузников. Их слова пахли пережженным страхом. Как правило, на подобных собраниях тетя с наузниками по кругу обсуждали своих старых врагов, какие-то угрозы или даже что похуже – подобные разговоры превратились для Анны в белый шум, как декоративные стежки, образующие рисунок, которого она не замечала и не понимала. Но теперь все было иначе: девочка прочла в их глазах чувство неподдельного страха.
По-настоящему наузники боялись только Тех, кто знает их секреты.
Анна также никак не могла выбросить из головы Аттиса с Эффи, особенно после того, как поняла, что хотела бы вновь их увидеть. Она просто не хотела, чтобы при этом они видели ее. Эффи с Аттисом знали ее секрет – что Анна была ведьмой, – и от этого девочка чувствовала себя страшно уязвимой. Хотя Анна и была уверена, что даже они не были настолько сумасшедшими, чтобы демонстрировать свои магические способности обычным людям, все же она сомневалась, что Эффи с Аттисом будут при этом слишком осторожничать, а на такой риск девочка пойти не могла. Ей пришлось бы отвечать перед тетей, и наузники тут же провели бы церемонию Связывания. Кроме того, у нее имелись и собственные основания для подобного поведения – Анна должна была оставаться никем.
Она шла тихими улочками своего района, мимо однообразных домов, мимо церкви с огромным кладбищем, мимо ухоженных парков. Рядом со станцией имелся газетный киоск. Анна подошла к нему и взяла со стойки свежий выпуск:
У всех нас поехала крыша?
Тайна шести безликих женщин по-прежнему остается нераскрытой
Несмотря на наличие более чем 500 свидетелей, чьи показания были зафиксированы полицией, и громких заголовков в национальных СМИ, личности женщин до сих пор остаются неустановленными. Полиция просит любого, кто обладает хоть какой-то информацией…
Анна пробежала глазами статью. Ее сопровождали несколько новых ужасных фотографий, но в остальном в ней не сообщалось ничего нового. Почему никто не знает, кем были эти женщины? Девочка положила газету обратно на стойку и посмотрела на часы. Нужно было поторапливаться.
И хотя остаток пути до железнодорожной станции Анне пришлось бежать, она все же успела сесть на поезд до Далвича. Всю дорогу девочка размышляла о том, что произойдет, если она проедет свою остановку и не покинет поезд, пока не окажется где-то в другом месте, пока не окажется кем-то другим… Но прежде чем Анна успела опомниться от своих фантазий, она оказалась на дороге, ведущей к ее школе. Мимо с шумом проносились автомобили, а скошенная трава на газонах отливала ярко-зеленым. Будто бы из ниоткуда перед Анной выросла школа: огромное здание из красного кирпича, величавое и надменное, похожее на старого льва. Его высокие окна, причудливые башни и шпили, возвышавшиеся над деревьями, словно сошли на лондонскую землю со страниц готического романа. Когда-то давно, в Викторианскую эпоху, школа служила работным домом – местом, где бедняки жили, работали и тихо умирали. За его парадными входными дверями скрывался целый лабиринт узких коридоров с низкими потолками, вечно кишащими людьми, словно улей.
Перед воротами школы из полноприводных автомобилей то и дело выскакивали школьники, которые, поцеловав на прощание мам и пап, спешили к входным дверям школы. Анна продолжила свой путь, не останавливаясь, чтобы поприветствовать кого бы то ни было. Перед самым входом в здание девочка обнаружила, что у нее сводит живот, как в тот первый раз, когда она входила в эти двери. Проведя все свое детство на домашнем обучении, Анна была так взволнована, так полна надежд, так мечтала наконец оказаться в реальном мире, подальше от тети. Теперь же я чувствую только страх.
Не то чтобы она ненавидела школу. Ей нравилось учиться, быть лучшей в классе по нескольким предметам, играть на пианино в музыкальном классе… Но вот все остальное она не любила. Тетя советовала ей сосредоточиться на учебе: получать хорошие оценки, чтобы затем без проблем поступить в мединститут. Даже если бы ей предстояло всю жизнь прожить вместе с тетей, работа врачом позволила бы Анне хотя бы частично пожить своей жизнью, дала бы ей столь желанную независимость, предоставила бы навыки, которые могли помочь людям. Конечно, это не то же, что магия, но, по крайней мере, какая-никакая свобода.
Внезапно в нос ей ударил знакомый запах полированного дерева, под ногами она ощутила знакомую мягкость темно-синих ковров. Вокруг нее школьники собирались группами, искали старых друзей – формировали созвездия, словно звезды, притянутые друг к другу летними сплетнями. Возбужденный шепот. Пиликанье телефонов. До ушей Анны долетали обрывки разговоров:
– Да, расстался, но потом он запостил те фото с ней…
– Я соскучилась! Где ты пропадала всю мою жизнь?
– Видать, потеряла девственность в одном из туалетов пляжного клуба.
– Так сильно похудела…
– Вряд ли она вернется, уж точно не теперь, когда Дарси ее игнорит.
– Видела новенькую?
В воздухе витало возбуждение с примесью тревоги. Жернова мельницы сплетен начинали свою работу, и от каждого требовалось подкинуть на них немного зерна.
Никто и бровью не повел, когда она проходила мимо. Анна с облегчением выдохнула.
По-прежнему никто.
Девочка двинулась в направлении актового зала, где должно было состояться традиционное собрание перед началом нового учебного года. Зал был огромным. Его стены были обшиты панелями из красного дерева, в окна были вставлены витражи, а в дальнем конце зала возвышалась сцена. Жесткие спинки кресел заскрипели и застонали, как только ученики стали рассаживаться по своим местам. Анна незаметно села в самом конце длинного ряда кресел и принялась высматривать в толпе Эффи, но девушки нигде не было видно.
В зале воцарилась тишина, когда директор Конноти поднялся на сцену. Он был настолько невысокого роста, что едва доставал до микрофона на деревянной кафедре.
– Добро пожаловать в школу для девочек Святого Олафа. Этот год знаменует начало вашей взрослой жизни… – Директор Конноти в ширину был примерно того же размера, что и в высоту. Нос на его красном, блестящем от пота лице был похож на луковицу. Лысину на его голове весьма неэлегантно прикрывали несколько прядей волос. Сегодняшняя речь, впрочем, как и прочие его выступления, была для директора всего лишь поводом обсудить свои собственные исключительные жизненные достижения, которые помогли ему стать главой одной из самых престижных школ Лондона. – Вы не должны отказываться от своих амбиций! И тогда в будущем, вполне возможно, вы, как и я, достигнете величия, – вещал директор, периодически стуча кулаком по кафедре и часто вытирая пот со лба носовым платком.
На сцене позади директора сидели старосты. В самом центре и впереди всех сидела Дарси Дьюлейси, свысока – в прямом и переносном смысле – взирая на ряды учеников, сидящих в зале. Правильные черты лица, говорящие о безупречной родословной, блестящие темно-рыжие волосы, идеальный макияж, хищная улыбка и суровый взгляд, осуждающий и оценивающий. Анна почувствовала, как от одного взгляда на Дарси у нее скрутило живот, будто в рот девочке влили кислоту.
– Ты только посмотри на загар Дарси, – прошептала девушка позади нее. – Видела ее фотки с Амальфийского побережья? Меня чуть не стошнило.
– А эти бесконечные селфи с Питером? Жизнь – это боль.
– Значит, они снова вместе?
– Ой, да давно уже…
Анна пыталась их не слушать. Ну и что, что Дарси с Питером снова сошлись, – какое отношение это имеет ко мне? Питер все равно бы не посмотрел в сторону Анны, существовала Дарси или нет. К сожалению, Дарси действительно существовала, и от нее было никуда не деться; наверняка весь день только и будет разговоров что о ней. Она была умной, богатой модницей, талантливой балериной, говорила на китайском и руководила школьным советом, но все это не шло ни в какое сравнение с ее главным талантом. Дарси была популярна, потому что умела направить разговор в нужное ей русло, легко могла заставить говорить о себе всю школу и была готова растоптать любого, кто встанет у нее на пути.
– А теперь позвольте мне представить тех, кто будет учиться с нами начиная с этого года. Надеюсь, вы окажете им теплый прием и на собственном примере продемонстрируете, что значит быть леди из школы Святого Олафа. – Мистер Конноти улыбнулся, и жирные складки на его лице затряслись, словно желе.
Анна ненавидела манеру, с которой директор произносил слово «леди», – как будто это оружие, которым он намерен всех их уничтожить.
Сара Эджертон.
Тиана Окли-Смит.
Новенькие поднимались на сцену одна за другой, чтобы получить значок школы и пожать руку директору. Большинство явно чувствовало себя неловко, но кое-кто выходил на сцену с высоко поднятой головой, подбадриваемый чувством собственного достоинства. Дарси проницательно наблюдала за каждой.
Шарлотта Робинсон.
Эффи Фоукс.
