скачать книгу бесплатно
Морфир Бьёрн
Тома Лавашри
В одну ужасную зиму в древней стране Физзландии на викингов обрушивается вьюга. Это не обычный снег: обличье вьюги принимает злобный демон, желающий людям смерти. Робкий Бьёрн с домашними запираются в своем деревянном доме, они в безопасности, пока снег не заметет многометровый дымоход. Страх и лишения выявляют истинные характеры домочадцев: каждому предстоит показать, на что он на самом деле способен.
5 причин купить книгу «Морфир Бьёрн»:
• История перерождения изначально слабого героя – как Илья Муромец;
• Псевдовикингская вселенная;
• Полный юмора текст;
• Идеальное чтение на холодные снежные деньки;
• Тома Лавашри – автор романов и комиксов, многократно премированный бельгийский писатель.
Тома Лавашри
Морфир Бьёрн
THOMAS LAVACHERY
BJORN LE MORPHIR
Original title: Bjorn le morphir by Thomas Lavachery
© 2004, l’еcole des loisirs, Paris
Алина Попова, перевод на русский язык, 2024
© Издание на русском языке. ООО «Издательский дом «Самокат», 2024
Моему сыну Жану
Предисловие переводчика
Сегодня подростки (ровесники главного героя) и даже дети помладше знают о викингах куда больше, чем в 2005 году, когда была написана книга Тома Лавашри «Бьёрн-морфир». Предупредим заранее: писатель не пытался рассказать об эпохе викингов и добиться исторического правдоподобия, перед нами – фэнтези. Как говорит в интервью автор, он «позволил себе полную свободу в отношении истории викингов из Дании, Норвегии и Швеции. Зато он – всемирно известный специалист по викингам из Физзландии». Кто-то спросит: а в чем же тогда задача этой книги о мальчике-викинге, придуманной изначально для сына писателя? Почему ее так полюбили во многих странах, что пришлось написать несколько томов продолжения и нарисовать на ее сюжет комикс? Попробуем ответить на этот вопрос вместе. Переводчик вложил свои ответы в книгу. А ты, читатель, поищи сам и, если найдешь, обязательно напиши нам, что ты об этом думаешь.
Алина Попова
1
Вьюга злая
Тяжелая дверь захлопнулась за рыбаком Ари. У старика был встревоженный вид. Это на него не похоже. Потом подтянулись другие слуги моего отца, среди них и полутролль Дизир.
Он запер дверь весьма поспешно, преградив путь целому полчищу злобных снежных хлопьев величиной не меньше ладони.
Сиплым, как у всех троллей и полутроллей, голосом Дизир прогудел:
– Эдо дастоящее дедствие!
Он прокосолапил вразвалку через гостиную и плюхнулся рядом со мной: я его лучший друг. Я правда очень люблю Дизира и давно привык не замечать его страшноватую наружность и гримасы, не внюхиваться в исходящий от него запах тролля.
Сам я зовусь Бьёрн, и тот день мне не забыть никогда в жизни. Мама сидела у печки, моя младшая сестренка Инге примостилась с ней рядом, и все мы ждали возвращения отца. Немые сестры – наши дальние родственницы, которых мама приютила из жалости, – были перепуганы насмерть.
Снег шел и шел без конца. Ари-рыбак и полутролль пошли закрывать ставни, мы раздули огонь в очаге. В гостиной повисла давящая тишина.
Мой брат Гуннар устроился с краю у печки спиной к двери и невозмутимо раскрашивал деревянного воина. Я заметил, как он подмигнул Инге, а через секунду с ободряющей улыбкой обернулся к немым сестрам. Я восхищался его спокойствием.
Так в тишине мы провели час, потом другой. Мама и сестренка не сводили глаз с запертой двери.
Вдруг слуги заговорили все разом. Старая Мага, наша кухарка, припомнила великий снегопад 1015 года. В соседней деревне в ту зиму дома занесло по крышу, даже большую церковь в Ейле не было видно из-под снега.
– И люди просидели взаперти три месяца, – вспомнил Ари-рыбак.
– Я бы з ума зосёл, – заявил полутролль Дизир. – Дуд и г бабке де ходи.
– Да уж, не приведи господь! – поддакнула Мага.
Кухарка перекрестилась, и вслед за ней этот жест повторили сестренка Инге и немые сестры. Я посмотрел на мать, но ее рука не шелохнулась. Она думала о чем-то другом.
Наш пастух Друнн подпирал стену в сторонке. Грубо скроенное лицо с широко посаженными глазами и долговязая фигура придавали ему сходство с богомолом.
– А когда харчей осталось мало, хозяева бросили слуг подыхать с голоду, – мрачно пробурчал он.
И в гостиной снова повисло молчание. Через некоторое время, показавшееся мне вечностью, дверь распахнулась. Вошел отец, весь засыпанный снегом. Блестящие волны вьюги хлынули в дом.
Волны вьюги хлынули в дом
Отец попытался захлопнуть дверь, но не тут-то было. Дизир и пастух Друнн бросились на помощь.
Снег словно почуял, что это подходящий момент для вторжения. Двери вот-вот запрут, и тогда ему только и останется, что пытаться раздавить наш дом своей тяжестью.
Отцу, Дизиру и Друнну никак не удавалось выставить непрошеного гостя вон. Брат отложил своего воина и кисточку и тоже уперся в дверь, к нему присоединился и я, а за мной – женщины и старый рыбак. Наконец у нас получилось преградить вьюге дорогу.
– Но там знарузи зивотные! – всполошился Дизир. – Беднязки отморозят себе лапки.
Полутролль обожал лошадей и вообще всех зверей. Похоже, он бы не побоялся выйти навстречу вьюге, чтобы спасти их, но было поздно. Мой отец в скверном расположении духа (ему ведь пришлось прибегнуть к помощи женщин и детей) приказал забаррикадировать дверь.
– И ставни укрепите тоже! – рявкнул он, опускаясь на свое место.
Высокая скамья заскрипела под тяжестью его массивного тела.
Пока Дизир и Друнн подпирали дверь и заколачивали ставни, остальные вернулись к столу. Повисла напряженная тишина, которую нарушали только удары молотка да вой ветра снаружи. Все взгляды были устремлены на главу семейства.
Для тех, кто не знает, отец мой Эйрик, сын Сигура, – воин-гигант без страха и упрека и самый богатый викинг в округе. Он участвовал во многих заморских походах и набегах, где и нажил свое богатство. Но слава дороже золота. Отец прославился во время войны с ненасытрами. Эти гадкие твари, явившиеся из темных угрюмых нор, завшивленные трупоеды, захватили нашу милую Физзландию за пятнадцать лет до моего рождения. Их король Толстобрюх (такое уж у него было имя) сверг Харальда I, чтобы завладеть его троном. В наших краях вот-вот могли воцариться варварские обычаи ненасытров и их звериный язык. Но Харальд и несколько бесстрашных воинов, среди которых был мой отец, в конце концов прогнали захватчиков.
Наш король покончил с Толстобрюхом собственноручно – разрубил его надвое ударом своей боевой секиры. А с воеводой ненасытров, безжалостным Долгошеем, разделался мой отец. Говорят, он отрубил Длинношею голову, но сам отец никогда нам об этом славном эпизоде не рассказывал.
Король Харальд отблагодарил отца: буквально осыпал его золотом и пожаловал особенный меч, сделанный из секретного металла, именовавшийся Востр Великолепный. Но потом между Харальдом и моим отцом Эйриком вышла размолвка, и с тех пор они сторонились друг друга. Отец не мог простить королю, что тот принял новую веру, пришедшую с юга, – христианство.
– Что за бог без лица? – с досадой повторял он. – А этот его сын Иисус? Бедный парень, ни мускулов, ни меча. Это его, что ли, мы должны любить и уважать? Нет уж, еще чего!
В такие минуты мать, ярая христианка, хранила молчание. Но по ее гордо выпрямленной спине можно было догадаться, что она не изменит своих убеждений. Сам я любил Иисуса и уважал его отважную покорность, но при этом боялся и уважал нашего собственного великого бога Година Ненасытного – убийцу людоедов и укротителя драконов. Годин – бог-флейтист, непревзойденный поэт и покоритель девушек… Из наших северных богов (а их у нас тысяча триста два) мой отец больше всех любил именно Година. Я тоже. А вот мой брат Гуннар предпочитал Тора – за его золотую летающую телегу.
Покончив с работой, Дизир и Друнн-пастух присоединились к нам. Полутролль за столом всегда садился напротив моего отца. Это место во главе объяснялось не его особым положением (у Дизира нет титулов, он у нас найденыш), а исходившим от него сильным запахом. Восседая в торце стола один, как зачумленный, он не слишком мешал есть остальным. Но Друнн, который любил ломать комедию, все равно раз десять за время обеда демонстративно зажимал нос.
Внезапно отец поднялся и потребовал тишины. Он слушал, что происходит снаружи: слушал снег. Я мог расслышать только приглушенные стоны вдалеке – кажется, они доносились из конюшни.
– Все метет, – наконец сказал он. – Еще часа три, и навалит по самую крышу.
– Но трубу ведь не засыплет? – спросила мама.
Нашу трубу специально построили высотой в шесть метров – как раз на такой случай.
– Трубу завалит, если снег будет идти всю ночь, а потом еще завтра весь день, – прикинул отец.
– Быть такого не может! – обрадовался Друнн.
– Как раз таки может! – взвизгнула Мага-кухарка. – Вспомните Ейль!
Отец сел на место, осушил кружку медового пива, а потом рассказал нам, что по дороге домой на него свалился снежный ком размером с утес. И он еле-еле смог спихнуть с себя снег, с его-то великанским ростом. Отец сказал, что тут ошибки быть не может. Вьюга в этом году злая, она сердится на людей.
– И прикончит всех, кого сможет, – закончил Эйрик.
Он подлил себе пива и сидел молча с мрачным видом. Я видел, что наши люди не на шутку встревожены: они ловили каждое слово хозяина. Нам предстоит провести взаперти недели, может, даже несколько месяцев. Ари, Друнн, Мага, немые сестры и полутролль ждали, что Эйрик успокоит их, расскажет, что нас ждет. Вскоре он произнес торжественную речь, которая показалась мне великолепной. Прошли годы, а у меня и сейчас по спине пробегают мурашки, когда я ее вспоминаю.
– Друзья, – начал отец, – за нашей дверью смерть. Ослепительно белая, как голубиные перья, но это смерть. Мы должны выстоять в осаде, поддерживая друг друга. Всё то время, что мы проведем в этих стенах, еду будем делить поровну. За столом Эйрика хозяин получает столько же, сколько слуга, мужчина – столько же, сколько женщина, и полутролль – столько, сколько и все.
Дизир благодарно улыбнулся, и по его прыщавой щеке покатилась слеза.
– И нынешние события ничего тут не меняют, – заключил отец. – Я сказал!
Все вздохнули с облегчением. Я видел, что мама глядит на мужа с восхищением. Сестренка Инге тоже явно им гордилась. В ее сиреневых глазах (а глаза моей сестры, правда, именно такого цвета) лучилась любовь к отцу.
Вечером вьюга стихла. Я играл с сестренкой в шахматы. В очаге плясал огонь, беззаботный, как наша Инге. Первый страх прошел, и ситуация ее скорее забавляла. Мы оказались взаперти, но это заключение виделось ей золотой клеткой: мы будем играть в загадки, петь, старый Ари расскажет свои истории… У меня настроение было совсем другим. Я испугался.
Мне бросилось в глаза, что Друнн и Мага шептались в сторонке: нас, детей, они не боялись. И я внятно расслышал гнусавый голос пастуха.
– Сейчас-то красивые слова легко говорить, а дальше что? – бурчал он. – Вот кончатся запасы, увидишь, бросят нас подыхать с голоду.
– Точно, дело ясное, – вторила старуха.
– Ну, может, снег еще и не пролежит так долго.
– Мечтать не вредно!
Друнн мне никогда не нравился. А вот Магу я раньше считал очень хорошей. Но с того момента моя симпатия к ней исчезла и ее стряпня больше не казалась мне вкусной.
Бог Годин
2
Вьюга идет в атаку
Мы ели теперь дважды в день, а не четыре, как раньше, и порции тоже пришлось уменьшить. Сначала было тяжко, но мы привыкли. Отец рассчитал, что при таком режиме мы сможем продержаться пять месяцев. А так долго снег в наших краях не протянет, даже самый злой и упорный.
Бьёрн с матерью
Конечно, вьюга может пойти на приступ. Сжимать с каждым днем свои объятия и наконец обрушить стены дома и просто смолоть нас живьем в своей ледяной пасти. Моя мать особенно боялась именно такой смерти.
– Я предпочту умереть от голода, а не замороженной, – вздыхала она.
Отец ее успокаивал. Наш дом построил дед Сигур, отличный плотник, дом много раз укрепляли со всех сторон, прошлым летом отец с полутроллем Дизиром добавили дополнительные опоры и балки куда только могли, а еще, вот удача, они удвоили наружные стены.
– Я будто чувствовал, как все обернется, – гордо заключал Эйрик.
Каждый раз, когда днем или ночью наш дом скрипел, словно зажатый во льдах корабль, я повторял эти отцовские слова. И начинал чувствовать себя хоть чуть-чуть безопаснее.
Жизнь налаживалась. Ари-рыбак вырезал деревянных воинов для команды маленького драккара, предназначавшегося в подарок моему отцу. Дизир часть дня посвящал скрупулезному осмотру стен, а в остальное время расписывал человечков, вырезанных Ари, мы с Гуннаром тоже включались в это занятие.
Мама достала сорок лисьих шкур, купленных в разные годы на праздничную шубу отцу. Она никогда не могла найти время этим заняться, а теперь такая возможность представилась. И мама истово погрузилась в работу, взяв на подмогу немых сестричек и Инге.
Отец же тем временем принялся писать воспоминания. Он хотел немного разойтись, продвинуться глав на десять, а уж потом прочесть нам то, что получится. Наконец-то мы всё узнаем о славной жизни Эйрика сына Сигура!
А пока нам по вечерам рассказывал свои сказки Ари. Это были истории о прекрасных девах и бесстрашных воинах, о волшебниках и послушных драконах, об эльфах и гномах, о поющих медведях и сухопутных китах… Любви в рассказах старого рыбака уделялось много внимания, а войне – мало. Меня, в отличие от Гуннара, это не расстраивало.
Ари
– Ари уже надоел со своими бабушкиными сказками, – ворчал мой брат.
Было ясно, что он ждет не дождется, когда можно будет послушать воспоминания отца.
Снаружи доносились самые разные звуки: завывания, хруст, пугающий скрежет… Слуги тревожились, особенно Мага: она говорила сама с собой и нервно вздрагивала.
Чтобы развлечь все общество, отец решил ускорить начало чтения.
– Пока у меня всего пять глав, но этого достаточно, – объявил он. – Дело у меня идет споро, перо так и летает по пергаменту. Дети, я иду на всех парусах!
Отец читал три часа подряд, мы внимали ему в гробовой тишине. Когда он дочитал, уже поздней ночью, мама и Дизир дружно захлопали, мы последовали их примеру. Но не от души. Скажем честно: мы были страшно разочарованы.
Гуннар молчал, уставившись в пол; думаю, он старался сдержать слезы. Я тоже не понимал, как папина жизнь могла вдруг оказаться такой скучной. Мне было стыдно и хотелось на коленях просить прощения у великого Эйрика.
Позже, уже в кровати, я вдруг подумал: а может, у папы просто нет таланта рассказчика? Стоило мне представить, как расписал бы войну с ненасытрами рыбак Ари, я понял: моя догадка верна.
Вообще, в заточении Гуннар умирал от скуки. Он больше всех нас любил игры на воздухе, скачки, рыбалку с гарпуном, смысл его жизни заключался в том, чтобы плавать, охотиться, драться… Раскрашивать деревянные фигурки он мог час, ну от силы два, но потом ему нужно было выскочить из дому и сбросить избыток энергии, как молодым щенкам.
Мама видела, что? с ним происходит, поэтому освободила побольше места в дальнем конце зала, чтобы брат мог размяться. Мы в восторге наблюдали, как он там крутится волчком, ходит на руках… Но этих упражнений ему было мало. Он жаждал другого, и я отлично знал, что ему нужно – сражаться!
