скачать книгу бесплатно
Любовь. А, Мишель! (Замечая Станкевича.) Прошу прощения.
Михаил. Никому, кажется, нет дела до того, что мы со Станкевичем ведем смертный бой с материальными силами во имя объединения нашего духа с Мировым разумом – а завтра он должен ехать в Москву!
Любовь собирается уходить.
Да теперь уже все равно. (Станкевичу.) Местный губернатор – приятель отца, из чего следует, что я должен заниматься чернильной работой и сделаться коллежским асессором, да еще быть благодарным за это после моей блестящей карьеры в армии.
Любовь. Ты будешь рядом, в Твери, мы будем часто видеться.
Михаил. Увы! Этому не бывать. Мы с Николаем собираемся в Берлин, к первоисточнику.
Любовь. Но на что ты собираешься жить?
Михаил. А, буду преподавать… математику, не знаю, какое это имеет значение? (Искренне.) Понимаешь, Люба, я – один из тех, кто рожден для своего времени. Я должен пожертвовать всем во имя моей священной цели, я должен укреплять свой дух, пока я не смогу сказать: “То, что угодно мне, – угодно Богу”. (Уходя с беспечным видом.) Я все это объясню отцу.
Михаил уходит. Станкевич в затруднении. Любовь – не меньше его. Станкевич аккуратно складывает книги. В эту минуту из дальней комнаты доносится шум ссоры. Она продолжается некоторое время, потом прекращается. Любовь уже было начала говорить, но в эту секунду распахивается дверь и влетают Татьяна и Александра. Они говорят, перебивая друг друга.
Татьяна, Александра. Ой, Люба! Ты слышала? Отец с Михаилом – ой! – простите! мы ничего!
Они едва вошли, как уже вышли. Станкевич приготовился говорить, но в эту секунду поспешно входит Варвара.
Варвара (не останавливаясь, говорит Любе). Теперь он вообразил, что он Господь Бог.
Варвара пересекает комнату и уходит. Станкевич окончательно теряет смелость и собирается уходить.
Любовь. Так вы уже завтра в Москву?
Станкевич. Да. (Выпаливает.) Вы давно не появлялись в философском кружке. Нам не хватает… женского взгляда.
Любовь (неудачно). А что, Натали Беер больше не ходит?
Станкевич (неправильно поняв ее, холодно). Я… Я понимаю смысл ваших слов.
Любовь (в полном отчаянии). В моих словах не было никакого смысла!
Станкевич начинает поспешно собирать книги. Любовь хватает первую попавшуюся книгу.
Могу я взять эту книгу? Почитать. (Она рассматривает название.) “Grundlegung zur Metaphysik der Sitten”[14 - “Основание метафизики нравов” (Иммануил Кант, 1785).]. Это интересно?
Станкевич. Это по-немецки.
Любовь. Ich weiss[15 - Я знаю (нем.).].
Станкевич. Да… да, конечно, если хотите. Но вы уже что-то читаете. Это философия?
Любовь. Нет, я не знаю. Это просто роман, Жорж Санд.
Станкевич. Философия любви!
Любовь. Да, она говорит, что любовь – это высшее благо.
Станкевич. Возможно, во Франции. Кант говорит, что благие поступки совершаются только из чувства долга, а не по страсти или сильному влечению…
Любовь. Что же, хороший поступок не может быть совершен по любви?
Станкевич. В том смысле, что тогда он не дает нам морального превосходства. Потому что, в сущности, мы совершаем его для собственного удовольствия.
Любовь. Даже если это делает счастливым другого?
Станкевич. Последствия здесь не играют роли.
Любовь. А действовать из чувства долга, если это ведет к несчастью?..
Станкевич. Да, это нравственно.
Любовь (робко). В Германии, может быть…
Станкевич (настойчиво). У Канта человека судят только по его намерениям.
Любовь (все еще робко). Дурак тоже может действовать из лучших побуждений.
Станкевич (взрывается). И действует! Откуда мне было знать, что Натали Беер ошибочно истолкует мои намерения? Я говорил с ней только о философии!
Любовь достает маленький перочинный ножик и протягивает ему.
Любовь. Да, и надо быть дурой, чтобы повторить эту ошибку. Я нашла – вот. Это, кажется, ваш перочинный ножик.
Станкевич. Мой? Нет, это не мой.
Любовь. Как, разве вы не теряли такой?
Станкевич. Нет. (Пауза.) Возможно, мне бы стоило такой иметь.
Любовь. Может, возьмете…
Михаил врывается в комнату. На каждом плече у него по набитой сумке.
Михаил. Мы уезжаем!
Он вешает одну сумку на плечо Станкевича. В этот момент в комнату поспешно входят Татьяна, Александра и Варенька. Они говорят, перебивая друг друга, в то время как Михаил собирает свои книги со стола и нагружает ими Станкевича.
Варенька. Мишель – ну хоть раз в жизни…
Татьяна, Александра. Не уезжай, не уезжай! Что ты будешь делать? Мы уговорим отца…
Станкевич. Что случилось?
Михаил (Станкевичу). Dahin! Dahin! Lass uns ziehn![16 - “ Туда, туда лежит наш путь!” (нем.) Сокращенная цитата из песни Миньоны, героини романа И.-В. Гёте “Годы учения Вильгельма Мейстера”.]
Татьяна. Когда ты вернешься?
Михаил. Никогда! (Начинает тянуть за собой Станкевича к двери, которая ведет в сад.) Я велел Семену задержать почтовых – я еду в Москву!
Варвара тоже вбегает в комнату и присоединяется к общему беспорядку.
Варвара. Ты разбил отцу сердце! Когда приедешь в Москву, пойди к Пливе и закажи еще метр серого шелка – запомнил? – серого шелка!
Михаил, Станкевич, Варвара, Варенька, Татьяна, Александра и еще двое дворовых с вещами проходят через сад, под звук общих причитаний и упреков.
Михаил. Мне не нужны родители! Я отрекаюсь от них! Их не существует! Они меня никогда больше не увидят!
Беспорядочная процессия исчезает из виду, а затем стихают и голоса. Любовь остается одна в комнате, садится за стол. Входит Александр; замечает ее и садится рядом. Он сильно постарел с тех пор, как мы видели его в последний раз всего два с половиной года назад. Он наполовину слеп, а теперь еще и на три четверти немощен.
Александр. Я сам доктор философии. Мы не занимались болтовней о какой-то внутренней жизни. Философия заключается в умении умерять свою жизнь так, чтобы множество жизней могло сосуществовать с той долей свободы и справедливости, какая позволяет удерживать их вместе, а не с той, что заставит их разлететься в разные стороны, отчего вреда будет больше. Я не деспот. Мой сын говорит, что я мучил тебя во время твоей помолвки. Тебя, мою любимую дочь. Неужели это правда?
Любовь прижимается к нему и плачет у него на груди.
Как, должно быть, изменилась жизнь, пока мне казалось, что она стоит на месте.
Весна 1836 г.
Сад и дом.
Нянька (крепостная) толкает коляску с плачущим младенцем по саду, в сторону от дома, постепенно удаляясь из виду.
Александр и Любовь на том же месте, ее голова у его груди, он перебирает ее волосы.
Любовь. У-у, чудесно, чеши сильнее.
Из дальней части сада входит Варенька. На руках у нее ноющий младенец. Татьяна толкает пустую коляску, Александра пританцовывает рядом. Все они направляются в дом.
Александра. Зачем идти в дом? Ты можешь и здесь покормить. Мы скажем, если кто пойдет.
Варенька. Ты маленький обжора, вот ты кто.
Александра. Варенька, а можно мне разок?
Татьяна. Вот дура, разве можно?
Александра. Сама дура, мне просто хочется попробовать.
Варенька уносит ребенка в дом. Александра уходит с ней. Татьяна достает из коляски корзину с клубникой, затем замечает струйку дыма, поднимающуюся из гамака. Подкрадывается незаметно к гамаку.
Варенька входит в комнату с кувшином в руках.
Варвара. Куда делся Михаил? Сначала велит, чтобы Маша сделала ему лимонад, а потом исчезает неизвестно куда.
Любовь. Он в саду, работает.
Варвара. Надо бы свечку зажечь.
Татьяна с расстояния пытается попасть ягодой в гамак – безрезультатно.
Любовь. Он привез журнал со своей статьей.
Александр. Последняя капля. Журналистика.
Варвара. А тут еще что такое?
Александр. У нее вши.
Любовь. Нет у меня вшей.
Александр. Я вижу их ножки и ручки.
Любовь поспешно отстраняется от него.
Любовь. Ты бы их не заметил, будь они с божью коровку.
Варвара. Какой еще журнал?
Александр. Моя нянька мыла мне голову водой, процеженной через золу, – смерть для вшей.
Любовь. Нет у меня никаких вшей! (Передает журнал Варваре.) “Телескоп”!
Александр. Это даже не он написал. Только перевел статью очередного немецкого пустозвона.
Любовь. Зато ему заплатили тридцать рублей! А в “Телескопе” он встретил издателя, который заказал ему перевод целой книги по истории и дал аванс!
Книга и карандаш вылетают из гамака. Михаил садится, во рту у него трубка.
Татьяна. Первая клубника.
Михаил. Спасибо. Ах, Тата, ты снова сделала меня счастливым!
Татьяна. Но письмо твое было ужасное.
Михаил. Это оттого, что мне было очень тяжело.
Татьяна. Тебе было тяжело, оттого что у меня был жених?
Михаил. Граф Соллогуб не для тебя, моя любимая.
Татьяна. А теперь ты счастлив, оттого что заставил меня вернуть его письма? – ты его даже не знаешь!
Михаил. Граф Соллогуб пудрит волосы и пишет плохие романы, мне знакомый критик рассказал, – что еще нужно знать?
Татьяна. Кто теперь на мне женится?
