скачать книгу бесплатно
. Занимались они земледелием и скотоводством, но нередко отбывали за казаков службу в крепости и в случайных командировках по окрестностям. Заселяя Новохоперскую крепость казаками, которые обязаны были отправлять воинскую повинность и особую службу, сообразно с условиями быта пограничной крепости, правительство обещало казакам за отбывание конной казацкой службы отдать им в пользование прилегавшие к крепости земли и прочие угодья. Однако, на первых порах казаки пользовались земельными, лесными и водяными угодьями вместе с однодворцами и посадскими жителями крепости, а отдельных своих собственных земельных наделов не имели.
Вследствие такого неудобства, казаки стали хлопотать о пожаловании им земельных и лесных угодий, как было обещано при первоначальном заселении крепости Новохоперской и в конце концов добились своего[26 - Приложение № 6.]. По указу Государя и Царя и Великого Князя Петра Алексеевича из Воронежской губернской канцелярии, от 10-го мая 1720 года
, юртовые земли со звериными и рыбными угодьями разоренных городков Пристанского, Беляевского и Григорьевского, которыми казаки прежде владели, были отданы хоперским казакам взамен денежного и хлебного жалованья. Границы земель в 1721 году были точно определены, обозначены и описаны, а самый чертеж и межевые записи укреплены подписями депутатов-старожилов окрестных слобод и селений. От Хоперской команды, как тогда называли казаков Новохоперской крепости, депутатами были старые казаки бывшей разоренной Пристанской станицы: Иван Жуков, Федот Лисицын, Иван Коновалов и Феодор Скворец: затем подписались депутаты от Хоперской крепости – посадские люди Михайло Масловский и Алексей Пономарев, а потом борисоглебские и тамбовские депутаты и служка Чернеева монастыря. Из этой межевой записи видно, что причисленные к Новохоперской крепости земли лежали по обе стороны р. Хопра, обнимая берега речки Савалы вплоть до речки Елани. Казакам собственно принадлежали пахотные земли, сенные покосы, лесныя угодья и девять рыбных озер в юрте бывшего Пристанскаго городка: Слуховое, Пересыпное, Перевесное, Калиновское, Чегонацкое, Трехтонное, Жирное, Зимовное и Рубежное. Взамен земельных и лесных угодий и рыбных озер. хоперские казаки должны были отбывать военно-конную службу на всем собственном содержании и обязывались иметь каждый по два коня, все прочее снаряжение и вооружение и даже порох и свинец покупать за свой счет
.
Спустя 10 лет Григорьевский юрт был отобран от хоперских казаков и передан во владение казакам Донского войска Михайловской станицы. Такое уменьшение земельного надела стеснило казаков в их материальном благосостоянии. Вследствие этого они били челом в Военной Коллегии, чтобы им, взамен отобранной земли, дали бы денежное жалованье, как всем другим казакам, так как при малом наделе земли, отбывая прежнюю воинскую повинность, они стали жить хуже и беднее. Военная Коллегия нашла просьбу хоперских казаков справедливою и ходатайствовала перед Сенатом о выдаче им денежного жалованья «понеже оные казаки всегда бывают в посылках и содержат караулы и на форпостах разъезды». По этому ходатайству Правительствующий Сенат определил хоперским казакам денежное жалованье, начиная с 1731 года, по следующему расчету[27 - Приложение № 7.]: ротмистрам, хорунжим и писарям в год по 5-ти рублей и казакам по 4 рубля. Оклад этот однако существовал не долго: с 1730 года хоперской команде прибавили денежное жалованье, а именно: ротмистрам стали отпускать каждому в год по 9-ти р. 40 к., хорунжим и писарям по 7-ми р. 42 и 1/2 к. и казакам по 6-ти р.[28 - Приложение № 8.] Затем с 1738 года хоперские казаки стали получать казенный провиант, который выдавался не всем казакам команды, а только тем из них, кто бывал в дальних командировках более месяца
. Кроме означенных видов казенного довольствия, хоперцам отпускалась еще соль из хоперского соляного магазина, и они пользовались правом курения хлебнаго вина. Но эта последняя привилегия в 1752 году была отнята от казаков
, а взамен того с 1754 года отпускался казенный провиант на все штатное число команды
.
С самого начала заселения казаками слободок Градской, Алферовки, Пыховки и Красной, хоперцы в числе 219 человек, под именем «казаков Хоперской крепости» или «Хоперской команды», несли конную службу, как при самой Новохоперской крепости, так и в округе ее и в дальних командировках. Они сопровождали и даже сами возили казенную денежную и простую почту, посылались курьерами с важными письмами иногда на значительное расстояние, препровождали государевых лошадей и фрукты из Астрахани и Крыма[29 - Хоперским казакам приходилось бывать по службе в Саратове, Дмитровске, Воронеже, Ломове, Шацке, Керенске и других местах.], наряжались в крепостные караулы и на форпосты для разъездов и для карантинной службы. Форпосгы эти, на которых казаки несли сторожевую и карантинную службу, были устроены на границе Воронежской губернии, на дорогах, при селениях и казачьих городках для предупреждения татарских набегов
. Устраивались они на заметных местах, так чтобы с одного форпоста виден был другой – соседний, на случай передачи сигналов, для чего делались из сухого леса маяки вышиною в 3 сажени. При появлении неприятеля маяки зажигались, и таким путем тревога быстро распространялась по всей пограничной линии.
Кроме этой службы на хоперских казаках лежали еще военно-полицейские обязанности. В окрестностях Новохоперска, в старое время, росли дремучие леса, в которых скрывалось немало разбойничьих шаек, которые сильно обижали мирное население края и служили грозным пугалом для жителей, в особенности для помещичьих владений и усадеб, где сторону разбойников нередко держали крепостные крестьяне. Хоперские казаки небольшими командами, под начальством старшин, беспрестанно посылались на поиски воров разбойников и для усмирения «противящихся помещичьих крестьян и владельческих черкас», рыскали по лесам и в области населенных пунктов, повсюду поддерживая порядок и спокойствие.
Хоперская команда состояла в полном распоряжении комендантов крепости и первоначально считалась в числе 219-ти служилых казаков, не имея ни определенного штата и никакого устройства. В слободах же, где вместе со служащими казаками жили их семейства и родственники, а также и вольные черкасы, управление установлено было по казацкому обычаю: во главе каждой слободы стоял слободской атаман и два есаула – его помощники, все трое избирались слободскими жителями на 2–3 года: по окончании этих сроков, атаман и есаулы обращались в разряд рядовых казаков. Служащие старшины и казаки за проступки и преступления судились по воинским указам, а остальные по гражданским правам, как и прочие обыватели.
В 1721 году комендант крепости сделал представление в Военную Коллегию о назначении особого начальника для управления казаками Хоперской команды, причем ходатайствовал об утверждении таким начальником казака Григория Неклюдова, который по своим нравственным и служебным качествам всеми атаманами и казаками единогласно был избран в старшины. По этому ходатайству Военная Коллегия тогда же утвердила Неклюдова ротмистром Хоперской команды
. Спустя 10 лет, в 1731 году, для Хоперской команды был установлен штат, согласно которого в ней полагалось постоянно иметь на службе[30 - Приложение № № 7 и 8.]: ротмистров 2, хорунжих 2, писарей 2 и казаков 210. На это число воинских чинов полагалось отпускать денежное жалованье.
С установлением штата, хоперские казаки выбрали из среды своей, из числа атаманов и казаков, еще трех старшин, которые по представлению начальства были утверждены Военною Коллегиею – один ротмистром, а двое хорунжими[31 - «…а в ротмистры произвожденные чинятца по их же казаков выбору от Военной Коллегии». Справка из донесения Воронежской губерн. Канцелярии Правительствующему Сенату 6-го марта 1733 года. Московск. отдел. общего архива Главного штаба. Дела казачьего повытья 1767 г., опись 107, д. № 83.]. Такой порядок назначения старшин велся неизменно и в последующие годы. Вообще в хорунжие команда выбирала людей толковых, исполнительных по службе и всеми почитаемых из числа казаков и атаманов. Выбранные люди по осмотру аттестовались начальством команды и по представлению утверждались в чинах указами Военной Коллегии пожизненно и бессменно. Ротмистры избирались из числа хорунжих и атаманов, а иногда и прямо из казаков, смотря по способностям и утверждались тем же порядком, причем старший из ротмистров считался начальником и назывался ротмистром Хоперской команды
. До 1775 года, т. е. до переформирования Хоперской команды в конный полк, хоперские казаки управлялись постоянно своими начальниками, вышедшими из своей же казачьей среды с условием лишь, что один из ротмистров, положенных по штату, должен был избираться из хоперских казаков великороссийского происхождения, а другой из числа малороссиян-черкас. Такой порядок впервые начал применяться в 1751 году, вследствие жалобы казаков и атаманов слобод Пыховки и Алферовки, населенных хоперскими казаками малороссийского происхождения.
В прошении на Высочайшее Имя они высказали свое неудовольствие на ротмистров-великороссов, обвиняя их в несправедливом с ними обращении, в притеснениях, в неоказании защиты и просили поставить «над черкасами ротмистром слободы Алферовки черкашенин атаман Иван Яров». Просьба была уважена и указом Военной Коллегии 31-го мая 1751 года атаман Иван Яров произведен в ротмистры за его добрую службу и приказано ему «иметь над теми черкасскими слободами (Алферовкою и Пыховкою) команду и в верности присягу учинить ему при команде»
. С тех пор порядок не нарушался.
В 1754 году штат Хоперской команды был изменен. Распоряжением Военной Коллегии из состава ее были перечислены на службу в Азовский полк 1 ротмистр и 100 казаков, после чего в команде стало считаться в постоянном составе: 2 ротмистра, 2 хорунжих, 2 писаря и 116 казаков
. Но такая слабая по-своему составу команда не могла выполнять все лежавшие на ней служебные наряды, поэтому к отбыванию военной службы были привлечены казачьи дети и родственики в возрасте от 20-ти до 45-ти лет, которые вместе с казаками Хоперской команды жили в казачьих слободках, пользовались земельными и лесными угодьями, но жалованья и провианта не получали
.
Кроме военно-полицейской службы хоперские казаки участвовали также в военных действиях вне пределов своего округа. Так, в 1734 году, часть Хоперской команды, под начальством хорунжего Макара Капустина, была в походе между Царицыным и Саратовым в от ряде полковника Беклемишева для противодействия калмыцкой орде князя Дондук Омбо, напавшей на наши поселения близ Царицынской линии
. Эти калмыки в союзе с кубанскими горцами довольно часто нападали на линию между Астраханью и Царицыным, грабили наши поселения, убивали людей и уводили в плен жителей
. В виду этого, для безопасности линии туда посылались на сторожевую службу хо перские и донские казаки, пока не была окончательно устроена, так называемая, Царицынская линия, заселенная охотниками из донских казаков. Затем в сентябре 1730 года 40 хоперских казаков с хорунжим Куревлевым участвовали в Кубанском походе вместе с донскими казаками, под начальством старшины Ефремова, против калмыцкой орды Дондук-Омбы, намеревавшейся отложиться от нас и перейти на сторону турок
.
Еще перед началом Турецкой войны калмыцкой орде Дондук-Омбы приказано было «чинить на кубанских татар поиск и искоренить до основания». Однако калмыки медлили исполнением и даже заметно стали склоняться на сторону татар. Тогда казакам пришлось окружить орду, и калмыки волею-неволею подчинились нашим требованиям и совместно с русскими участвовали в военных действиях против татар
. В Кубанском походе по распоряжению правительства, кроме команды хорунжего Куревлева, должны были принять участие еще 40 хоперских казаков с ротмистром Неклюдовым, но по непонятной и ничем необъяснимой причине эта команда подошла к Черкасску в то время, когда Кубанский поход окончился, и войска наши стояли под Азовом. Такое уклонение от службы однако не осталось безнаказанным, и по повелению Императрицы Анны Иоанновны Неклюдов был разжалован в рядовые, а казаки его команды по общему казацкому определению «были биты плетьми»
.
Не смотря на такую оплошность казаков, Хоперская команда вообще слыла за исправную и благонадежную воинскую часть, на плечах которой лежали крайне разнообразные обязанности военной службы, требовавшие много усердия и трудов. Доброе мнение начальников о военно-служебной деятельности хоперских казаков не осталось пустым звуком, а принесло свои плоды. В 1738 году[32 - Приложение № 51.], по ходатайству начальника команды, ротмистра Никифора Иноземцева, Военная Коллегия по указу Императрицы Анны Иоанновны отпустила из петербургского магазина (арсенала) в Хоперскую крепость «для случающихся казацких командирований» одно старое знамя и четыре значка[33 - Знамя и значки, судя по уцелевшим клочкам с остатками надписей и рисунков, принадлежат по типу к старинным стрелецким трехвостым и двухвостым «прапорам» с изображениями святых. В прежнее время казакам иногда жаловались старые, нерегулярные знамена. Так, например, Императрица Екатерина I в 1725 году пожаловала казакам Аграханского войска знамя при грамоте, в которой сказано:… «да вам же выдать на войско в Москве из конторы Военной Коллегии из старых нерегулярных знамен, каковыя даны яикским казакам, больших на войско два… и т. д.» (И. Кравцов. Очерк о начале Терского казач. войска, стр. 53). В настоящее время знамя и два значка (куда девались остальные два – неизвестно), жалованные в 1739 г. хоперским казакам, хранятся при войсковом штабе Кубанского казачьего войска. Они до того ветхи, что только с большим трудом удалось сделать рисунок одного знамени, значки же представляют из себя положительно одни клочья.]. Это была первая царская награда хоперским казакам за их отличную и усердную службу.
В 1763 году по распоряжению правительства была сделана подробная перепись всем служащим хоперским казакам, их семействам и вольным черкасам, населявшим слободы Градскую, Алферовку, Пыховку и Красную, но казаками не считавшимися. По переписи служащих и отставных хоперских казаков, а также их детей и родственников оказалось, 1205 человек мужского пола. Всех их по указу Военной Коллегии от 21-го декабря 1767 года
, приказано было считать казаками и наделить землею, полагая на каждого по 15-ти десятин. Что же касается вольных черкас, то их наделили таким же количеством земли, но с платою в казну оброка. 15-тидесятинный надел, окончательно обмежеванный в 1708 году, лишил хоперцев более чем двух третей их прежних земель и угодий, что в связи с обязанностями военной службы, лежавшими на всех хоперских казаках, как состоявших по штату и получавших казенное довольствие, так и всех прочих, служивших на всем своем иждивении, привело казаков в крайнее уныние и заставило призадуматься над своею будущностью. Начались жалобы на несоразмерность земельного надела с тяготою воинской повинности.
Перепись 1763 года, между прочим, указала на довольно незначительный процент служащих, сравнительно с общим количеством их народонаселения, почему в 1771 году снова приказано было переписать казаков Хоперской команды со всеми их семьями и из них брать на службу всех способных к ней. Итоги этой второй переписи выяснили, что, кроме служащих и отставных казаков Хоперской команды в числе 247-ми человек, в четырех слободах проживает еще 1215 человек их детей и родственников мужского пола[34 - Неслужащих казачьих детсй и их родственников состояло в слободах: Градской 215, Пыховке 328, Красной 477, Алферовке 195, всего 1215.], из которых некоторые наряжались на крепостные притины и в городские караулы, а остальные ничего не делали и службы никакой не несли. Не зная причин переписи и справедливо полагая, что всех взрослых, кто не служит, зачислят в подушный оклад, или отдадут в солдаты и в то же время не слыша о каких-либо привилегиях, или о возврате отобранных земель – казаки встревожились и стали судить и рядить, чем бы помочь горю. Главным образом им хотелось добиться, чтобы правительство более определенно выяснило их права, преимущества и обязанности и вместе с тем обеспечило их материально в возможно большей мере, как людей, обязанных военною службою на всем собственном содержании. С этою целью жители Алферовки, Градской, Красной и Пыховки собрались у своего ротмистра Семена Капустина, в команде которого тогда состояли хорунжие Афанасий Куревлев и Иван Григоренков и писарь Михайло Пономарев. Тут сообща казаки решили просить Военную Коллегию, чтобы их не клали в подушный оклад, а что лучше согласны они все служить, но только начальство пусть увеличит штат команды. Капустин посоветовал подать обо всем этом прошение через коменданта Хоперской крепости полковника Подлецкого, но казаки заволновались, ибо Подлецкому не доверяли, не любили его и боялись, что просьбе их он не даст надлежащего хода. Разойдясь под предлогом еще переговорить на свободе в своих слободах об этом деле, и теперь уже не доверяя даже своим офицерам, казаки сговорились и выбрали из среды своей казака слободы Пыховки Петра Подцвирова и с ним доверенных казаков: Андрея Аленникова, Андрея Помазанова, Павла Ткачева и атамана слоб. Красной Илью Рыбасова с тем, чтобы они отправились в Воронеж, заявили обо всем губернатору и просили бы его позволения ходатайствовать лично в Военной Коллегии, что они все согласны служить казаками, для чего просят учредить из них пятисотенный полк.
Позднею осенью 1772 года Подцвиров с товарищами явился в Петербург и в Военной Коллегии подал прошение на Высочайшее Имя. Они просили, чтобы из казаков Хоперской команды, их детей и родственников зачислить на службу всех годных и вполне исправных, образовав из них 5-тисотенный полк, а взамен этого в подушный оклад, их не класть, возвратить исстари принадлежавшие им земли и разные угодья[35 - Приложение № 10. Следует заметить, что в это время хоперские казаки владели только одним бывшим Беляевским юртом, а из Пристанского юрта в казачьем владении осталось только девять рыбных озер; все же прочие земли и угодья, по размежевании, в 1768 году отошли к разным селениям.] указать им служить только конную казацкую службу, «а на караул для содержания внутри крепости пороховых и провиантских магазейнов, яко в непринадлежащую до казака, не посылать». При этом депутаты жаловались на полковника Подлецкаго, что он обременяет их неуказанною службою, употребляет на казенные и частные работы бесплатно, вообще притесняет их и обходится с ними несправедливо.
12-го февраля 1773 года последовал указ Военной Коллегии воронежскому губернатору о новой переписи всех хоперских казаков в 4-х слободах, а также живущих совместно с ними малороссиян и прочих разночинцев: расследовать кто из казачьих детей и их родственников положены в подушный оклад и желают ли все казаки, чтобы из них был образован полк; вообще расследовать все, о чем говорится в прошении Подцвирова и теперь же запретить коменданту Подлецкому употреблять казаков на бесплатные работы: в крепостные же караулы наряжать исключительно гарнизонных солдат, «ибо хоперские казаки положены единственно для конной службы». Для рас следования жалобы и просьбы хоперских казаков был послан в Новохоперскую крепость Воронежского батальона секунд-майор Головачев, который, по прибытии на место, прежде всего приступил к переписи казаков, согласно указа Военной Коллегии, а затем уже к разбору казачьей претензии на коменданта.
Полковник Подлецкий, узнав о поданом Подцвировым прошении и о жалобах казаков на него, пришел в сильную ярость, и стал добираться до Подцвирова, вернувшегося в марте 1773 года из Петербурга, действуя принудительно на казацкого старшину, чтобы отдать дерзкого казака под суд за самовольную, якобы, отлучку от команды. Прежде всего Подлецкий распорядился арестовать Подцвирова и с этою целью послал хорунжего Григоренкова в слободу Красную, где в то время случайно находился Подцвиров. Но слобожане-казаки, собравшись громадой, воспротивились аресту своего депутата и стали за него, так что хорунжему Григоренкову пришлось возвратиться ни с чем. В то же время подана была жалоба ротмистра Капустина на казака Подцвирова, вероятно по подговору полковника Подлецкаго, в которой Капустин обвинял его в пренебрежении власти и самовольной отлучке и требовал наказания его, доказывая, что в противном случае поступок Подцвирова «может в конфузию и непослушание привести всю команду». Жалоба эта тоже не имела никакого успеха. Высшее начальство не признало Подцвирова виновным, а Подлецкий принужден был оставить свою должность: на его место назначен комендантом бригадир Аршеневский.
Между тем секунд-майор Головачев, переписав хоперских казаков, их детей и родственников, не положенных в подушный оклад, причем всех их служащих и неслужащих оказалось 1422 души мужского пола, продолжал расследование порученного ему дела. Все казаки единогласно заявили ему свое желание об учреждении полка и что действительно все они, кроме старшин, уполномочили Подцвирова хлопотать об этом перед правительством. Здесь, между прочим выяснилось, что многие черкасы, состоявшие в подушном окладе с 1703 года, раньше нес ли при Хоперской крепости конную службу вместе с прочими казаками. Они указывали, что отцы их с тем и вызывались охотниками при заселении крепости и слободок, чтобы служить казацкую службу; теперь же эти малороссияне просили о причислении к казакам, изъявившим желание на учреждение полка. Ротмистр Каапустин с хорунжими Куревлевым и Григоренковым и писарем Пономаревым тоже изъявили на это свое согласие. В том же году, окончив перепись казакам и расследование их нужд и жалоб, Головачев сделал обо всем подробное донесение в Военную Коллегию, но, по случаю бывшей в то время первой Турецкой войны и пугачевского бунта, по этому донесению тогда ничего не было сделано.
События кровавого и жестокого пугачевского бунта коснулись также хоперских казаков. В августе 1774 года, в то время когда Пугачев с огнем и мечем проходил по городам и селениям правобережья Волги, вниз по течению, три мятежнические шайки пугачевцев, отделившись от своих главных сил, ворвались в пределы Донского войска и Воронежской губернии, в уезды Новохоперский и Нижнеломовский пошли по Хопру и Медведице
. Против мятежников приказано было действовать донцам, под командою полковнка Себрякова, но он сказался больным и переехал в Новохоперскую крепость, передав все распоряжения другим старшинам. Комендант кр. Новохоперской, бригадир Аршеневский, узнав о приближении мятежников, тоже порядком перетрусил, имея в своем распоряжении одну только малочисленную Хоперскую команду. Главнокомандующий, граф Панин. ободрял и в то же время стыдил Аршеневского за трусость. хотя понимал его трудное положение; полковник же Себряков был предан суду. По случаю голода в Воронежской губернии многие крестьяне охотно приставали к бунту и вместе с мятежниками грабили и разоряли барские усадьбы, предавая казни чиновников, помещиков и богатых людей. Но большинство жителей бежало и скрывалось в лесах с имуществом и скотом. Надо полагать, что слабая по своему составу Хоперская команда вначале держалась оборонительного образа действия, но затем, когда полковник Луковкин с донцами разбил и выгнал мятежников из пределов Донского войска и перешел в Воронежскую губернию, хоперские казаки начали в свою очередь очищать окрестности от мятежников[36 - При одном из столкновений хоперских казаков с пугачевцами был захвачен в плен полковник бунтовщиков Терентий Фень. За измену и мятеж Фень приговорен был судом к смертной казни, но, вследствие раскаяния и желания его записаться в казаки и служить в Хоперском полку, он был помилован и ему вместо казни палач отрубил два пальца на правой руке. После того Фень был зачислен в Хоперский полк, с которым в 1777 г. переселился на Кавказ в ст. Ставропольскую, а оттуда в 1826 году на Кубань в ст. Баталпашинскую, где и умер в начале сороковых годов столетним стариком, оставив после себя довольно большое семейство под фамилиею Феневых. Фень рассказывал старым казакам, что Пугачев намерен был распространить бунт между донскими казаками и крестьянами Воронежской и сопредельных с нею губерний, чтобы с этой стороны идти на Москву. Как известно план этот не удался самозванцу: ни донские, ни хоперские казаки к бунту не пристали, а напротив встретили мятежников оружием. Участием в подавлении пугачевского бунта старые хоперцы очень гордились и при случае в спорах с другими, а в особенности с соседями своими на Кавказе, Волжскими казаками, всегда с достоинством и жаром говорили: «да, мы стояли против изменника Пугачева за законного Царя, а вы что делали в то время? Вы гуляли вниз по матушке по Волге!» (И. С. Кравцов. Старейшие в Кубанском войске хоперские казаки).]. Всю осень Хоперская команда действовала против воровских шаек
, скрывавшихся по лесам и трущобам и долгое время беспокоивших мирных жителей даже после окончательнаго усмирения пугачевского бунта[37 - Об участии хоперских казаков в подавлении пугачевского бунта более подробных сведений автору не удалось собрать.].
В самый разгар бунта, в июле 1774 года, президент Военной Коллегии, генерал-аншеф Григорий Александрович Потемкин был назначен Новороссийским, Астраханским. и Азовским генерал-губернатором и начальником всей легкой кавалерии, в том числе Моздокского, Хоперского, Чугуевского и Тобольского казачьих полков и Донского, Волжского, Астраханского, Оренбургского и Яицкого казачьих войск
. О своем назначении Потемкин дал знать всем подведомственным ему частям войск, чтобы они впредь во всех случаях относились к нему непосредственно
. Став ближе к казацким интересам, Потемкин приказал дать ход донесению секунд-майора Головачева о хоперских казаках. 6-го октября 1774 г. в Военной Коллегии был составлен самый подробный всеподданнейший доклад[38 - Приложение № 11.], в котором Коллегия, выяснив сначала образование Хоперской команды, ее права и обязанности, ходатайствовала о сформировании из хоперских казаков 5-тисотенного полка, об определении ему жалованья, провианта и фуража, о снабжении оружием и прочим снаряжением и наконец о возвращении казакам их прежних земельных и лесных угодий. Доклад был утвержден Императрицею, но только в следующих пунктах: сформироватъ 5-ти-сотенный полк с надлежащим числом старшин, а вместо хлебного и денежного жалованья и прочих предметов казенного довольствия возвратить казакам их прежние земли со всеми угодьями.
Для приведения в исполнение утвержденных пунктов доклада был назначен л.-гв. Преображенского полка капитан Фаминцын, которому указом 27-го марта 1775 года повелевалось отмежевать Хоперскому полку по 15-ти десятин на каждую душу мужского пола и вместе с тем передать казакам во владение все те земли, которые им раньше принадлежали. Эти последние назначались казакам собственно на содержание полка вместо денежного и хлебного жалованья[39 - Со времени своего сформирования и до осени 1777 года хоперские казаки не получали от казны никаких видов довольствия
.]. Кроме того, по распоряжению президента Военной Коллегии капитану Фаминцыну поручалось переписать проживавших в Битюцкой волости, в селе Бобрах, крещеных азиатцев, которых причислить ко вновь формируемому Хоперскому полку. с обращением в казачье сословие. Эти персияне, калмыки и прочие азиатцы в разные времена попали в Хиву в качестве военнопленных и оттуда были проданы киргиз-кайсакам, от которых они бежали через Оренбургскую область в Саратовскую и Воронежскую губернии. Здесь они проживали по разным селениям, и когда наше правительство повелело им избрать род занятий, то они изъявили желание поступить в казачье сословие и были зачислены в Хоперский полк[40 - Потомки этих калмыков и персиян – семейства Есауловых, Михайловых, Ильиных, Алимовых, Абдуловых, Шамайских и других – и теперь живут в Суворовской и Баталпашинской станицах Хоперского полкового округа, слившись с коренным населением полка. Все они без исключения исповедуют православную веру, служат и хозяйничают исправно и ни в чем не отстают от прочих казаков. Многие из них дослужились до офицерских и даже генеральских чинов.].
12-го мая 1775 года Фаминцын прибыл в крепость Новохоперскую и прежде всего приступил к отмежеванию земель для Хоперского полка. Дело это шло настолько успешно, что 21-го июля казаки уже вступили во владение своими землями, которых им было отмежевано 188,859 десятин
, сообразно старых границ. Вслед за тем была произведена подробная перепись всем способным к службе казакам, назначенным на сформирование и комплектование полка в случае убыли.
Перепись хоперских казаков выразилась в следующих цифрах
:
Во время переписи, проживавшие в слободах и положенные в 85-тикопеечный подушный оклад после переписи 1703 года
, черкасы-казаки, о которых сказано выше, подали Фаминцыну прошение, чтобы их выключили из подушного оклада и зачислили бы также в Хоперский полк. Просьба эта была уважена и все изъявившие желание служить казаками, в числе 755-ти душ мужского пола, были причислены к хоперцам. Тогда же в Хоперский полк зачислено с обращением в казачье сословие 115 семейств в числе 295-ти человек мужского пола, крещеных азиатцев (80 калмыков, 208 персиян и 7 разных наций). По своей бедности они были переселены на счет казны и водворены на жительство в слободе Алферовке
. За свои труды капитан Фаминцын всемилостивейше был награжден чином полковника
а затем уже в деле формирования Хоперского полка главную роль играл командир его полковник Устинов. Фаминцын же только помогал ему.
Назначение армии премьер-майора и войска Донского полковника Устинова командиром Хоперского полка состоялось по ордеру графа Г. А. Потемкина на его имя от 24-го сентября 1775 года за № 1524[41 - Приложение № 12.]. В этом ордере Потемкин предписал Устинову отправиться в кр. Новохоперскую и там принять от коменданта ее, бригадира Аршеневского, всех хоперских казаков по переписи вместе с их семействами и принадлежав шею им землею и из самых лучших из них сформировать 5-тисотенный полк с надлежащим числом старшин по штату[42 - Штат, приложенный к ордеру, не разыскан, и содержание его неизвестно. Судя по некоторым данным, Хоперский полк был, первоначально сформирован в числе 15-ти старшин и 500 казаков.]. Прибыв в Новохоперск и приняв от Аршеневского всех хоперских казаков и причисленных к ним крещеных азиатцев с их семействами, поселенных в слободах Градской, Алферовке, Пыховке и Красной и отмежеванную для них полковую землю, полковник Устинов приступил к формированию полка. Первоначально полк был сформирован в составе 15-ти старшин и 500 казаков из самых лучших и видных людей.
Дошедшие до нас устные предания стариков передают. что выбор полковой старшины, т. е. есаулов, сотников и хорунжих Устинов производил из общего числа всех хоперских казаков, по указанию и избранию как самих казаков, так и их офицеров, ротмистра Капустина и других. В старшины были выбраны люди «достойные и неподозрительные, к воинской казачьей службе, управлению и порядкам силу знающие и исправные». В число старшин прежде всего попали бывшие хоперские ходатаи об общественных нуждах – казаки Петр Подцвиров и Павел Ткачев, произведенные Графом Потемкиным первый в есаулы с чином армейского поручика, а второй в сотники с чином подпоручика[43 - Приложение № 23. Полковые старшины утверждались в чинах указами Военной Коллегии и сохраняли свои звания до смерти. На армейские же чины выдавались Коллегией особые патенты.]. Эти выборные полковые старшины, по преданию, были люди большею частью неграмотные, но выдающиеся по своим наружным и внутренним качествам. Предание добавляет, что полковник Устинов был человек строгий и требовательный и бедной полковой старшине на первых порах изрядно доставалось от полкового командира, который не останавливался даже перед телесными наказаниями.
Сформирование полка из хоперских казаков нисколько не изменило их службы. Они по прежнему целыми сотнями или небольшими командами посылались в разъезды по окрестностям для охраны населения от лихих людей, ловили бродяг и беглых, содержали караулы на форпостах и карантинных заставах и прочая. Так шла служба хоперцев до лета 1777 года, когда по царскому повелению Хоперский полк переселился на постоянное жительство на северный Кавказ.
Глава II
На Азовско-Моздокской линии в 1777–1825 гг. Краткое географическое описание прикубанского края и очерк татарских и горских народов там обитавших в конце XVIII века. Переселение Хоперского полка на Кавказ. Постройка крепостей и станиц и их вооружение. Заселение станиц казаками. Земельный и лесной наделы и довольствие от казны. Полковое военно-гражданское устройство и самоуправление. Воинская повинность. Казачья старшина. Комплектование полка и его штат. Одежда, вооружение и прочее воинское снаряжение казаков. Средства к жизни и службе. Быт старшины и казака и взаимные их отношения. Положение женщины в семье.
В 1774 году по Кучук-Кайнарджийскому миру, заключенному с Турциею по окончании первой Турецкой войны, к России отошли берега Азовского моря, причем границею нашею на Кавказе определено было считать реки Калаус и Ею; кабардинцы признавались нашими подданными, а Крым и ногайцы, кочевавшие в азовско-кубанских степях объявлены независимыми
. До этого времени наша граница на Кавказе, тянулась по р. Тереку, от Каспийского моря до устья р. Малки, на протяжении 210-ти верст. На всем этом пространстве. она была заселена станицами кизлярских, гребенских, терских и моздокских казаков с укрепленными пунктами Кизляром и Моздоком
. Эта пограничная линия, обрываясь у Моздока, оставалась в стороне от громадного степного пространства, лежавшего между Тереком и Азовом, и была совершенно открыта и ничем не обеспечена от набегов ногайских татар и закубанских горцев. Князь Потемкин, как Новороссийский, Астраханский и Азовский генерал-губернатор, решил продолжить линию наших поселений от Моздока к Дону, где и поселить хоперских и волжских казаков
.
Главный Кавказский хребет от Эльборуса по направлению на северо-запад расчленяется по длине своей на несколько продольных почти параллельных между собою отдельных хребтов. Из таких гребней, между Эльборусом и р. Белою, следует отметить Черные горы, возвышающиеся впереди главнаго хребта, как гласис перед крепостным валом. Эти горы с севера спускаются постепенно в виде длинных, плоских возвышенностей, образуя долины, по которым протекают многочисленные левые притоки р. Кубани. К стороне главного хребта, к югу, они обрываются круто, почти отвесно, и представляют глубокие пропасти, на дне которых бешено несутся горные реки, прорывая собою общий гребень Черных гор. Название свое эти горы получили от вековых дремучих лесов, которыми покрыты северные скаты их, издали кажущиеся черными
.
От главного Кавказского хребта, между р. Малкою и истоками Кубани, начинается длинная, плоская и террасообразная возвышенность, служащая водоразделом бассейнов Черного, Азовского и Каспийского морей. Эта возвышенность простирается на север и даже несколько на северо-запад до 45 ? град. северной широты, наполняя собою пространство, ограниченное рр. Кубанью, Кумою и Манычем. Вся она состоит из продолговатых плоских холмов различной величины, расположенных террасами, крутые скаты которых обращены к югу, как, например, горы Сычева, Брыкова, Темнолесская и другие. Наибольшая высота этого холмистого плоскогорья достигает 2400 футов недалеко от станицы Темнолесской, причем из него берут начало большие степные реки: Калаус, Егорлык, Ея, Челбасы и несколько незначительных притоков Кубани с правой и Кумы с левой стороны.
Во многих местах прикубанской и прикумской равнин разбросаны небольшие курганы, достигающие нередко 8-ми и более саженей в вышину. По всей вероятности эти насыпи могилы половцев и других кочевников, некогда обитавших на юге России. На этих курганах казаки ставили свои денные пикеты, а иногда устраивали пограничные посты. Часто эти курганы служили ориентировочными пунктами в походах по степи наших летучих отрядов.
Кубань, по черкески, «Пшиз» (князь рек), в древности называлась Ахардас, у Геродота и Страбона – Гипанис, образуется из нескольких истоков, берущих начало с юго-западного снегового склона Эльборуса и горы Вече. До Каменнаго моста Кубань несет свои бурные волны между лесистыми и обрывистыми высокими берегами по каменистому узкому ложу. Несколько выше впадения р. Теберды течение Кубани стесняется двумя скалами, сближающимися на расстоянии четырех саженей одна от другой, через которые еще в незапамятные времена смелый горец перебросил несколько бревен и покрыл их плетнем. Эту зыбкую переправу русские назвали «Каменным мостом». Стиснутая скалами Каменного моста, Кубань с необыкновенною силою вырывается на простор и, миновав теснину, принимает с правой стороны р. Мару, а с левой р. Теберду. Здесь она течет в глубоком, скалистом и лесистом ущельи по каменистому и узкому руслу.
Приняв далее рр. Джегуту и Джеганас, Кубань перед станицею Батал-пашинской выходит на равнину и здесь в некоторых местах течет не одним руслом, а многочисленными рукавами, особенно между станицею Баталпашинской, постом Яман-Джалгинским станицею Беломечетской, устьем руки Невинки и ниже Невинномысской. Между станицами Баталпашинской и Прочноокопской Кубань с левой стороны принимает довольно многоводные притоки Малый и Большой Зеленчуки и Уруп. От Баталпашинской и до устья Кубани левый ее берег только в немногих местах достигает высоты 10-ти саженей, как, например, близ станиц Баталпашинской, Беломечетской, Барсуковской и Николаевской, на остальном же протяжении он обыкновенно иместъ высоту от одной до двух саженей. Правый берег Кубани представляет значительные высоты, которые круто поднимаются над самою рекою и, постепенно понижаясь к Черному морю, около Тамани совершенно сливаются с окружающими болотами. Только в некоторых местах этот нагорный берег ото двигается от Кубани на расстояние 1-й–3-х верст, как, например, у станиц Баталпашинской, Беломечетской и между Невинномысской и Убеженской.
В половодье, в мае и июне, Кубань выходит из берегов и со страшною быстротою несет свои мутные волны. В это время она становится опас ною, и самый отважный хищник не рискует переправляться через нее на своем лучшем коне. В остальное же время Кубань от Каменного моста и до станицы Барсуковой имела много бродов и не составляла особой преграды для неприятельских набегов. Лучшие броды существовали у Каменного моста, при впадении рр. Теберды, Мары, Учкуль, Джегу ты и Тахтамыша, у Баталпашинского редута, откуда до поста Жмурина на расстоянии 7-ми верст почти везде можно переехать Кубань. Броды находились также у постов Жмурина и Беломечетского, при впадении Малого Зеленчука и почти повсюду на расстоянии 12-ти верст до поста Усть-Невинского, где находилась девятая переправа, и, наконец, десятая, у Невинного Мыса
.
Кума берет начало из хребта, составляющего северный отрог Эльборуса, несколько восточнее р. Хумары. В верховьях своих она течет в глубоком обрывистом и скалистом овраге, шириною от 100 до 150-ти и более саженей, покрытом лесом: самая река извивается по узкому каменистому руслу и перед станицею Бекешевскою выходит из теснины, хотя оба возвышенные берега не расходятся далее одной или двух верст; в этих местах Кума течет несколькими небольшими протоками.
Леса в старину покрывали довольно значительные пространства закубанского края, а также берега и островки Кубани и Кумы, долины и ущелья рр. Тамлыка, Тахтамыша, Джегуты и Джеганалу. Дремучие леса встречались около Ставрополя и станицы Темнолесской и на вершинах р. Калауса, а по глубоким балкам и широким ложбинам всюду росли громадные бурьяны, кустарники и камыши, что вместе с пересеченной местностью служило для горцев любимым местом засад, дневок и безнаказанного укрывательства.
Далее к Азовскому морю и вниз по Куме, на восток. расстилались необозримые степи с богатою растительностью. В те поры в лесах водились дикие козы, олени, медведи, рыси, тетерева, глухари, фазаны, заходил нередко и барс; в степях же бродили табуны сайгаков и джейранов; по низменным и болотистым местам в невылазных зарослях гуртами жили дикие свиньи и копошились бесчисленные стаи всякой болотной и степной птицы. Сторона была богатая дарами природы, но пустынная и неприветливая.
До прихода хоперских казаков на Кавказ, в степях между рр. Кубанью, Кумою, Егорлыком и Калаусом обитали полукочевые, полуоседлые народы татарского происхождения ногайцы и абазины
. Ногайцы делились на орды, которые носили наименования по своим родоначальникам, а именно: Тахтамыш, Мансур, Карамурза, Науруз, Кипчак и другие; из них важнейшими фамилиями считались: Султановы, Ахловы, Тугановы, Мансуровы, Ураковы, Беймурзины, Дхетишкуловы и прочие. Между абазинами примечательные общества считались: Дударукуа, Лоовы, Биберд, Клыч и другие. Из ногайцев три орды: наврузская, бистенеевская и касаевская кочевали по правому берегу Кубани.
Сюда же, в приазовские степи, между Кубанью и Ею, в мае 1771 года, по повелению Императрицы Екатерины II были переселены с бендерской степи четыре ногайские орды: едишкульская, едисанская, дажамбулакская и буджацкая
. Это стеснило старожилов – кочевых ногайцев, почему большая часть из них удалилась за Кубань, поселилась по обоим Зеленчукам и Урупу и подружилась с черкесскими племенами, жившими в закубанском крае. Переселенные в прикубанские степи ногайския орды подчинялись России и находились под ее покровительством как союзники, так что даже корпусу генерала де Медема поручено было защищать покорных ногайцев и оказывать им всякую помощь и содействие.
В 1776 году среди ногайских орд начались междоусобные смуты и раз доры, имевшие связь с происходившимн волнениями в Крыму, по случаю свержения хана Саин-Гирея и возведения на престол брата его, Шагин-Гирея, причем около 5000 казанов[44 - Народонаселение всех ногайских орд считалось по числу казанов, т. е. медных котлов, полагая один такой котел на семейство, жившее в одной кибитке.] ногайцев перешли с Кубани на бендерскую степь, а некоторая часть их соединилась даже с закубанцами. С этого времени пошли неурядицы в прикубанских степях, которые заставили русское правительство принять меры к удержанию в повиновении ногайцев и к изолированию их со стороны Крыма и Турции, откуда собственно и появлялась враждебная нам пропаганда. С этою целью на Кавказ был вызван генерал-поручик Александр Васильевич Суворов. Приняв в командование Кубанский корпус, Суворов в зиму с 1777 на 1778 год при помощи 3000 рабочих, высланных с Дона, укрепил редутами и фельдшанцами линию от Азова до Тамани, а оттуда вверх по Кубани до нынешней станицы Кавказской
. Таким образом, ногайские орды были отделены от Крыма, Турции и закубанских черкес.
В 1781 году все ногайцы, кочевавшие в прикубанских степях, возмутились за стеснение их буйной свободы, следствием чего было переселение к Акерману 18,000 кибиток буджацких ногаев, увлекших с собою часть едисанов
. Поэтому решено было наконец положить предел необузданному своеволию ногайского народа и светлейший князь Потемкин приказал переселить его в обезлюдевшие после пугачевскаго бунта уральские степи. Исполнение этого он поручил генерал-поручику Суворову. Прибыв в укр. Ейск в 1782 году, и приняв в командование Кубанский корпус, Суворов. произвел перепись всем ногайцам, а в июне следующего года он привел к присяге на верность России едишкульских, едисанских, буджацких и дажамбулакских ногаев вместе с султаном Адиль-Гиреем.
В том же 1788 году Суворов приступил к переселению названных орд на уральскую степь, но ногаи, возбужденные ханом Шагин-Гиреем, начали волноваться и бунтовать. Во время этих волнений значительная часть их устремилась за Кубань, с целью переселиться к черкесам, но настигнутые Суворовым на Лабе, в 12-ти верстах от Кубани, ногайцы понесли жестокое поражение при урочище Керменчик и принуждены были покориться. Часть их успела однако уйти к устьям Урупа и Лабы, а остальные переселены большею частью за Урал и в степи между Ставрополем и Астраханью. Так, по р. Калаусу и его притокам, Б. и М. Янкулям, заняли кочевьями кипчаковцы, казбулатовцы и наурусовцы; по Кумским Барсукам – мангитовцы; по Тахтамышу и Тамлыку расположились селения абазинов Дударуковых, Клычевых и Шахина Лоова; по Куме, выше нынешней ст. Бекешевской – абазины Бибердова и Лоова, а ниже станицы Суворовсвкой – ногайцы джембулатовцы, казбулатовцы и едисанцы
. Спустя несколько лет, эти ногайцы были обезоружены, подчинены русскому управлению и постепенно потеряли воинственность, хотя не переставали заниматься разбоями и воровством вплоть до окончательного заселения русским элементом Ставропольской губернии в половине текущего столетия.
Ногайцы занимались скотоводством, овцеводством и имели большие табуны лошадей. По характеру своему народ этот скрытен, корыстолюбив, завистлив и склонен к воровству. Гостеприимство у ногайцев, хотя составляло видную черту их характера, но вследствие привычки к обману и полного отсутствия понятий о нравственности, они только с рассче-том принимали гостя и при удобном случае бессовестно обкрадывали его, также как и гость не стеснялся обокрасть хозяина. Считаясь мирными и русскими подданными и живя вблизи русских поселений, народ этот был самым величайшим злом в жизни наших пограничных казачьих станиц. С первых же годов поселения на Азовско-Моздокской линии, казаки на себе испытали степень преданности и миролюбия этих двуличных друзей, мнимых кунаков своих. Они вместе с кабардинцами и черкесами постоянно участвовали во всех набегах на нашу линию, шпионили за нами, служили горцам проводниками в хищнических партиях и укрывателями в своих аулах. Впрочем, нужно отдать им справедливость: они ради золота и подарков одинаково продавали и своих единоверцев и русских. В этом отношении особенную известность приобрел в те времена ногайский мурза Ислам-Мусин
.
Но за Кубанью и Кумою обитали более воинственные народы нежели ногайцы; это были закубанские черкесы и кабардинцы, самые опасные враги и соседи казаков. Черкесы называли себя адыге и абадзе; к первым принадлежали бесленеевцы, обитавшие на Б. Лабе и Тегенях; из владельцев их известны князья Кануковы и Шалоховы. Темиргоевцы и егерукаевцы жили на нижней Лабе; у темиргоевцев замечателен был род князей Балотоковых. Махошевцы – на левом берегу Лабы выше Темиргоя; владетельный князь Богарсук. Гатюкаевцы – на Лабе и Белой. Бжедухи – по рр. Псекупсу и Пшишу. Беглые кабардинцы, издавна поселились по долинам обоих Зеленчуков и в верховьях Урупа. Народ этот выходцы из Кабарды, прежде жили на плоскости Кумы и Баксана, а в 1804 году покинули свои равнины и перешли за Кубань. К абадзе принадлежали: абадзехи, жившие по обоим берегам р. Белой между Лабой и Пшишем; шапсуги, натухайцы и убыхи жили на запад от предъидущих.
Кроме этих племен, по верховьям рр. Лабы и Зеленчуков, по Кефару и Бежгону обитали общества абхазскаго племени: башильбай, медовей, баг, там, кызыл-бек, шагирей, баракай и другие мелкие народцы. Наконец в верховьях Кубани и по р. Теберде жили карачаевцы, которых считают остатком древнего народа маджар (ныне венгры). Кабардинцы, народ неизвестного происхождения, издавна поселились по долинам рр. Малки, Баксана, Чегема, Подкумка. Они занимались коневодством и скотоводством, были воинственны и между кавказскими горцами считались законодателями моды, внешнего изящества, военной выправки и прочих качеств лихого и ловкого наездничества.
Кто такие черкесы, откуда они и когда поселились в закубанском крае – неизвестно ничего и история не дает о них никаких сведений. Сами себя они называли адыге и абадзе: у греческих историков они упомннаются под именем зихов, торетов, керкетов, а русские называли их просто черкесами. Они считали себя вольными и не подчинялись ни турецкому, ни русскому правительствам и каждый народ, каждое племя жили совершенно самостоятельною жизнью. У некоторых племен были владетельные князья и дворянство. Князь считался главою народа, начальником его вооруженных сил, занимал первое место в народном собрании, но никакой власти не имел; он жил войною и тем, что на него работали его собственные крестьяне. Неограниченною властью пользовался только старший в семье. Черкесские общества искони управлялись своими мирскими сходками или собраниями народа. По коренному обычаю черкес, каждая община или общество, каждый народ были совершенно самостоятельны, никому не подчинялись, управлялись сами собою на мирской сходке, судили в народном суде по адату (обычаю) или шариату (гражданское право мусульман, основанное на коране). Общее народное собрание, на которое собираются вольные люди народа, имело целью разрешение спорных вопросов между обществами и все вопросы о войне и мире. Таким образом, по своему гражданскому устройству закубанские народы представляли из себя несколько отдельных самостоятельных республик, составлявших как бы один федеральный союз.
Черкесы вообще среднего роста с правильными и мужественными чертами лица, сквозь которые, однако, проглядывает свирепость. Из числа черкешенок попадались настоящие красавицы. У черкесов много было стремления к изяществу и внешнему блеску: адыге считались большой руки джентльменами, находя даже неприличным сражаться пешком, а только на коне и непременно холодным оружием. Все черкесы и особенно кабардинцы весьма домовиты, занимались скотоводством и коневодством: земледелие же стояло на самой низкой степени развития, они сеяли только кукурузу и просо и то в самом ограниченном количестве, необходимом только для пропитания.
Религиозные понятия и убеждения черкесов были весьма неопределенны и крайне шатки, представляя из себя смесь христианства, магометанства и язычества; впрочем, магометанство, благодаря соседству турок и ногайцев было сильнее привито черкесу, нежели другия понятия. Более всего черкесы верили в нечистую силу и в массу всевозможных примет, очень боялись сверхъестественных явлений, а потому были до крайности суеверны. Находясь на низкой степени духовного и умственного развития, они все-таки обладали некоторыми нравственными качествами, как, например, уважением к старым людям и гостеприимством, но последнее наблюдалось только по отношению к своим соотечественникам или единоверцам. Куначество и хлебосольство тоже было в характере черкеса, в остальном же царил дикий произвол неограниченной власти старшего в семье, кровомщение, унижение женщины и прочая.
С самых отдаленных времен черкесы считались воинственным народом; мирный быт не свойствен им. Черкесы были самые ярые поклонники войны, проводя всю жизнь свою в постоянных походах, рыская по горам, лесам и степям ради добычи и боевых подвигов, чтобы этим прославить свое имя. И действительно, по понятиям горцев, только удалой разбойник, неутомимый хищник и дерзкий вор получали право на громкое название «джигита».
«Воровство и грабеж – говорили горцы – наше занятие, также как ваше – соха и торговля. Грабежем жили наши отцы и деды и, если мы оставим их ремесло, то будем вынуждены погибнуть от голода». При таких понятиях и условиях жизни все воспитание юношества сводилось к уменью владеть оружием и управлять конем, эти качества черкес усваивал до тонкостей и владел ими в совершенстве. Все горское мужское население было поголовно вооружено кинжалами, шашками, ружьями и пистолетами; в большом употреблении были луки и стрелы, а также предохранительное вооружение: кольчуги и панцыри, металлические шапки, налокотники, наколенники и прочая. Впрочем, последнее вооружение с усовершенствованием огнестрельного оружия (нарезные винтовки) постепенно исчезло. Лучшую конницу составляли кабардинцы, бесленеевцы, ногаи, темиргоевцы и махошевцы, так как у них были отличные табуны кабардинских лошадей, представлявших весьма удачное соединение степной и горной пород с незначительною примесью арабской крови.
Абадзехи и некоторые другие черкесы, жившие преимущественно в горах и лесах считались отличною пехотою и слыли за стрелков.
Одежду черкесов составляли черная косматая баранья шапка с высоким верхом, обшитым серебряным галуном, бешмет, черкеска, а зимою еще овчинный полушубок; на ногах – суконные или кожаныя ноговицы и чевяки. Как одежда, так и обувь были удобного и красивого покроя, ловко охватывая стан и ноги и вполне удовлетворяли требованиям наездника и конного бойца. Изобилие оружия на черкесе нисколько не стесняло его и при движении не выдавало его бряцанием или блеском. Все это было ловко приспособлено: кинжал носился в деревянных, оклеенных кожею ножнах на поясе впереди и с ним черкес никогда не расставался даже и в домашнем быту; такого же сорта ножны делались и для шашки, причем она входила в них вместе с рукояткою; шашечные ножны снаружи, в нижней своей половине, оклеивались куском материи, пропитанной воском, такая же оклейка находилась и на рукоятке плети[45 - При нужде такая восковая клеенка заменяла собою факел, скрученая длинным жгутом она зажигалась и употреблялась как свеча. Оклейка восковою клеенкою нижней половины шашечных ножен предохраняла шашку отъ сырости при переправе через реку вброд.].
Ружье носилось в войлочном косматом чехле через правое плечо, а пистолет или за поясом сзади, или в кожаной кобуре с левой стороны около шашки. Погонный ремень на винтовке был так пригнан, что после выстрела черкес вешал ружье на левую руку и заряжал на всем скаку. Для более меткой стрельбы из засады пешком, черкес возил с собою подсошки (это два тонких деревянных прута, отделанных по концам костью и связанных на одном конце ремешком), которые прилаживались вдоль ружейного чехла и не мешали ни конному, ни пешему. На черкеске по обеим сторонам груди пришивались кожаные гнезда для патронов, помещавшихся в деревянных гильзах (газырях); на поясе вешалась отвертка, жирница и небольшая кожаная сумка с необходимыми мелкими вещами в походе (огниво, кремень, серные спички, шило, кожаный стакан и прочая). В поход черкес брал с собою башлык, бурку, заменявшую ему теплый плащ, небольшие переметные сумы с куском овечьего сыра и двумя-тремя пригоршнями жареного в масле пшена, затем аркан и треногу; все эти вещи увязывались при седле, которое было покойно, легко и никогда не портило спины лошади, оставаясь на ней даже по целым неделям. Как сам черкес, так и его боевой конь отличались изумительною выносливостью и неприхотливостью. В походах хозяин требовал от коня полного напряжения сил, зато на отдыхе, дома, он становился самым преданным слугою и нянькою своего боевого товарища. Таковы были в общих чертах быт и характер закубанского черкеса времен Кавказской войны!
* * *
Светлейший князь Потемкин, решив окончательно переселить на Кавказ хоперских и волжских казаков, поручил астраханскому губернатору генерал-майору Якоби самолично осмотреть положение границы нашей, простирающейся от Моздока до Азова
. В 1775 году г.-м. Якоби вместе с подполковником Германом, осмотрев границу, составил карту местности
и описание новой пограничной линии. Все это он представил князю Потемкину, от которого в апреле 1777 года последовал всеподданнейший доклад Императрице Екатерине II, относительно заселения хоперскими и волжскими казаками новой Азовско-Моздокской линии
.
В этом докладе сказано: …«1. Назначенным к переселению на ту линию, Волжскому войску… также Хоперскому казацкому полку, имеющему селение свое в 27-ми верстах от донских станиц и следовательно в ненужном месте расположенному, указать перейти туда наступающею весною, а для содержания форпостов нарядить из Донского войска пристойное прикрытие, и для всех оных приготовить провиант в нужных для того местах. 4. Назначенныя вновь линейные укрепления наименовать, как благоугодно будет. И чтоб все оныя окончены были строением будущим летом… 5. Для всех линейных укреплений потребное число орудий повелеть отпустить из состоящих в артиллерии в излишестве…». К этому докладу было приложено подробное описание новой линии и карта предполагаемой границы, причем в описании говорится:
