скачать книгу бесплатно
– Вы что, товарищ Куприянов, с ума сошли? – заверещал Лялин. – У нас и так беда с кадрами. Работать некому! А вам взбрело в голову возобновлять дело двадцатилетней давности! Михаил Ревазович, да скажите вы ему!
Габашидзе многозначительно посмотрел на Лялина, потом на Куприянова, потом опять на заместителя. Почесал лоб.
– Василий, скажи честно, – спросил он Куприянова, – зачем тебе это надо. Ты через месяц, а может и раньше, уже будешь на пенсии. Работу себе хорошую найдёшь. Денежную. Такого спеца как ты с руками оторвут. Зачем тебе эта канитель с давно закрытым уголовным делом. Подумаешь, вора не нашли. Может, он уже давно на том свете? Зачем тебе это, Василий?
– Надо! – Куприянов продолжал крутить в руках сигарету. – Я с этого дела считай, начал свою службу. Надо это дело закончить. Важно для меня это, Михаил Ревазович.
– Нет! Вы что, Куприянов, не слышите нас? – снова вмешался в разговор Лялин. – Вам русским языком объясняют. У нас новые дела не раскрыты. Бандитизм голову поднял. Детей на улицу выпускать опасно. Да что там дети! Сам выходишь и оглядываешься! А вы с этим протухшим делом пристали. Идите домой, Василий Иванович! Не мешайте нам работать!
– Где «работать», а где вы? – жестко сказал Куприянов, посмотрев исподлобья на зама. – Не путайте эти понятия, Александр Николаевич.
При этих словах Василий сломал сигарету и бросил её в пепельницу. Лялин открыл рот от возмущения и направил свой обезумевший и одновременно обиженный взгляд на начальника. Он явно просил Габашидзе вмешаться. Если бы Лялину подобным образом ответил не Куприянов, а кто-либо другой, то он бы заорал так, что стёкла полопались. Но Василий Иванович обладал в управлении непревзойдённым авторитетом. Лялин понимал, что он против Куприянова мелковат.
Габашидзе, поймав беспомощный взгляд заместителя, изобразил на лице гримасу, говорящую о том, что он, мол, тоже не в силах противостоять опытному сыщику. А по сути, Михаил был очень даже согласен с Василием. Лялин явно был лишним в его аппарате. И должность эту он получил только благодаря влиятельному родственнику. Александр Николаевич сильно мешал работе, но избавиться от балласта было непросто. Мохнатая лапа стойко обороняла место Лялина.
– Успокойтесь! – властно сказал полковник. – Василий Иванович, и вы, Александр Николаевич, сядьте. Спрячьте свои эмоции. Мы здесь не торговки на базаре.
Оба оппонента, повинуясь начальнику, сели напротив друг друга. Габашидзе скрестил руки у подбородка и обратился к Куприянову.
– Василий, прокурор не подпишет.
– Подпишет.
– Почему так уверен?
– Я уже звонил Молчанову. Он согласен.
– Я сразу мог догадаться, что у тебя, Василий, уже всё на мази. Зачем тогда комедию ломаешь? Сразу не мог сказать, что твой друг Молчанов уже в курсе?
– Так положено.
– Что тогда тут обсуждать? – полковник налил из графина воды и выпил залпом. – До приказа на пенсию успеешь?
– Попробую. Если не успею, тогда задержусь.
– Это как? – вскрикнул Лялин.
Габашидзе и Куприянов одновременно посмотрели на заместителя, как смотрят на самого отсталого двоечника в классе. Лялин сразу всё понял и виновато опустил голову.
– Ладно, Василий Иванович, – протянул руку сыщику полковник, – иди, раскручивай свой раритет.
Василий ответил на рукопожатие и пошёл к выходу. Тут Габашидзе его остановил вопросом:
– Василий, а сколько там было эпизодов?
– Пятнадцать.
– Эх ты, – крякнул Лялин, – за пятнадцать эпизодов вора не поймали! Хороши были сыщики! – глаза зама блеснули ехидством.
Михаил махнул Куприянову, чтобы тот выходил, а он попытается втолковать Лялину, что преступники гораздо умнее и хитрее, чем представляет себе Александр Николаевич.
1972 год. 12 мая. 21:05
Люба сегодня устала как никогда. Она еле тащила ноги. В театре был утренний спектакль, а потом изнурительная репетиция. Труппа готовилась выезжать на гастроли. Люба Пожарская пришла в труппу сразу после театрального училища. Ещё за год до окончания она знала, что будет служить в этом областном театре. Главный режиссёр театра Борис Забродский заметил талантливую девушку на экзаменах и предложил Любе место. Пожарская, девушка прагматичная и трезво оценивающая свои возможности в провинции, недолго думая, согласилась. И вот теперь, благодаря своей внешности, таланту и, конечно, не без лёгкой руки Бориса Константиновича, Любовь Пожарская ведущая молодая актриса известного в стране театра. Поклонники, внимание влиятельных мужчин, ненависть, порой совершенно не прикрытая, со стороны женской половины театрального коллектива. Все эти незабвенные атрибуты театрального закулисья теперь стали спутниками жизни Любы Пожарской.
Жила Пожарская в трёхэтажном доме послевоенной постройки. Квартира досталась ей от отца. После смерти мамы, Люба тогда оканчивала первый курс, отец женился на своей сотруднице и переехал в другой город. С тех пор они не виделись. Только письма и несколько телефонных звонков. Но материально Владимир Гаврилович, так звали отца, Любу не бросал. Он обеспечивал её вплоть до окончания училища.
В этот тёплый майский вечер, подходя к своему подъезду, Люба остановилась, доставая ключ из сумочки. Лучше это было сделать перед входом в подъезд. Здесь хотя бы светила тусклая лампочка, а внутри было как всегда темным-темно.
– Любаша, девочка моя! – вдруг услышала Пожарская хрипловатый женский голос. Какие-то знакомые нотки в этом голосе были. – Что, не признала меня?
Люба пыталась понять кто перед ней. Женщина стояла спиной к слабой лампочке, поэтому разглядеть можно было только её контур. А вот лицо было полностью в тени.
– Иди, обними тётю Риту! – женщина развела руки и двинулась навстречу Пожарской. – Чай не признала, племяшка?
– Господи! Тётя Рита, вы что ли?
– Так я это, я!
Тётя Рита крепко прижала хрупкую девушку к себе. Нельзя сказать, что Люба обрадовалась внезапному появлению Маргариты, маминой сестры. Племянница не видела свою родственницу лет десять. И, честно говоря, не думала, что когда-нибудь свидится с ней. Ни мать Любы, ни отец не жаловали Маргариту Львовну. Были на то причины. Но Люба помнила, что в детстве и отрочестве ей было с тёткой интересно. Она была тогда весёлая, озорная и жила совсем не по советским правилам. Красиво одевалась и делала Любе подарки в тайне от родителей. Кстати, так же как и Люба, училась в театральном. Но в профессию так и не пошла. Маргарита пошла совсем другим путём.
– Так что же мы стоим? – вдруг очнулась Пожарская. – Пойдёмте в дом.
Женщины поднялись в квартиру. Маргарита поставила у порога свой небольшой чемодан и бросила на него серый плащ, до сих пор висевший на руке. Небрежно скинула стоптанные туфли и пошла осматривать квартиру. Люба всё это время наблюдала за родственницей с неким удивлением. При свете Маргарита выглядела совсем неважно. Когда-то эффектная, зеленоглазая красавица превратилась в перезревшую тётку. Талия пропала, волосы скорее похожи на копну соломы, морщины прорезались не только на лице, но и на шее, да и сама шея стала заметно короче. «Тётка, – подумала Пожарская, разглядывая исподтишка Маргариту. – Такие тётки торгуют у нас квасом на улице летом. Все на одно лицо. Вернее, на одну фигуру. Инкубаторские».
– А Гаврилович- то, где? – прервала размышления Любы тётя.
– Папа давно живёт в другом городе. У него новая семья.
– Ишь ты! Тихоня, тихоня, а бац и в дамки. Шустрый мужичок твой папа.
– Не суди, да не судим будешь, – процитировала Люба и строго посмотрела на Риту. – Это все ваши вещи? – Люба указала на чемодан и плащ.
– Все, – со странной улыбкой ответила тётя.
– Несите их в мою комнату. Спать будете там. А я перейду в мамину спальню. Потом приходите на кухню, сделаем ужин.
После ужина Маргарита принесла из чемодана коробочку с «Герцеговиной флор». Она держала папиросу между пальцев, стараясь не помять мундштук. Чиркнула спичка, струйка сизого дыма поползла к потолку. Рита затянулась несколько раз и, подперев голову рукой, усталыми глазами стала рассматривать племянницу.
– Красивая ты, Любаша. Нашего ты племени.
Люба молчала. Она не знала как вести себя с тётушкой. Что-то настораживало Любу. Поведение Маргариты было ей непонятно. Поэтому она решила закончить на сегодня общение с родственницей и перенести всё на утро.
– Тетя Рита, вы, наверное, устали. И мне тоже поспать надо. День был тяжёлый. Идите в душ. Я сейчас принесу полотенце.
– Вижу, что не ожидала, – вдруг вслух озвучила свои мысли тётя.
– Чего не ожидала?
– Не ожидала, что я вот так нарисуюсь, – в речи Маргариты проскочили какие-то грубые нотки. – Телеграмму ты мою, конечно, не получила.
– Не было никакой телеграммы.
– Видишь, как бывает, – продолжала, затягиваясь папиросой Рита. – Деньги я заплатила, а телеграмма так и не пришла.
Никакую телеграмму Маргарита не отправляла. Она врала. Дело обстояло совсем не так. Она понимала, что в этом доме Маргарита Терёхина нежелательный гость. Поэтому и решила приехать внезапно. Ну не выгонят же родственницу вот так сразу. Какое-то время пожить дадут. А за «какое-то время» можно разрешить много проблем. Даже изменить к себе отношение Пожарских.
После того, как Терёхина отсидела свой срок в колонии, она должна была пять лет прожить в Тюмени. Выезжать оттуда ей запрещалось. И вот в прошлом году в одном из журналов, Маргарита Львовна увидела фото своей племянницы. Молодая перспективная актриса театра давала интервью одному из столичных журналистов. Тётушка поняла, что это шанс. Не воспользоваться таким случаем – грех. Такая удача выпадает нечасто. Теперь можно попробовать вырваться из холодной Тюмени и осесть в южном сытном городе. Тем более, что скоро срок ограничения на выезд заканчивается. С участковым, который надзирал за Ритой, отношения ровные, он возражать не будет.
Боялась тётушка только того, что воспротивится её приезду Владимир Гаврилович. Он на дух не переносил «эту воровку», так Пожарский называл сестру своей жены. Поэтому прежде чем появиться по знакомому адресу, Маргарита Львовна целый день провела около областного театра. Ей не составило труда выяснить всё необходимое о своей племяннице. Там же она узнала, что Люба живёт одна, а Пожарский женился и уехал из города. За спиной выросли крылья. И Терёхина смело ринулась в наступление. Результат – она сидит на кухне в шикарной по тем временам квартире. У неё есть своя комната, она сыта и все прелести жизни снова обещают вернуться.
– Тётя Рита, я действительно устала и хочу спать, – сказала Люба, не желая продолжать неприятную беседу. – И ещё у меня к вам просьба. Не курите в квартире. Для этого есть балкон.
Маргарита сделала формальный жест, как бы разгоняя дым, и потушила папиросу.
– Прости, Любаша, расслабилась, – сказала тётя и виновато улыбнулась.
Люба вышла из кухни и вернулась с полотенцем.
– Это ваше полотенце. Идите в душ, а я постелю постель.
– Люба! – остановила племянницу Маргарита. – Давай договоримся. Ты не будешь мне больше выкать. Хорошо?
Пожарская немного задумалась. Ей было сложно называть на «ты» женщину, которая за прошедшие годы стала для неё чужой. Да и идти на поводу у своей незваной гостьи Люба не хотела.
– Я постараюсь к этому привыкнуть, – сухо ответила Пожарская. – Идите в ванную.
1973 год. 5 августа. 15:40
Василий следовал за Подгорным как привязанный. Раз Панкратов сказал, что Андрей быстро всему научит, значит надо так и делать. Квартира, в которую они приехали по вызову, находилась в новом кооперативном доме. Обставлена была хорошо. Новая мебель, цветной телевизор – дорогое удовольствие по тем временам. В каждой комнате большие цветастые ковры. Много картин и хрусталя. В серванте стоял дорогой гэдээровский сервиз на двенадцать персон. Совсем не было похоже, что эту квартиру обворовали. Обнесли, как выражались уголовники. Лишь большая шкатулка с открытой крышкой, стоявшая на комоде, намекала на пропажу чего-то дорогого.
В кресле, рядом с комодом, сидела женщина средних лет. Она всхлипывала. В руке у неё был платок, которым она то и дело смахивала слёзы. На комоде стоял пузырёк валерианы и стакан с водой. «Вот так выглядит человеческое горе, – подумал Василий».
В комнату уверенным шагом вошла пожилая женщина. Короткая стрижка, никаких украшений и макияжа. На ней была тёмно-серая юбка ниже колен, плотные чулки, сверху жакет и белая блузка, застёгнутая на все пуговицы. Одежда была явно не по погоде. В руках она держала толстую коричневую папку.
– Здравствуйте, Елена Яновна, – вежливо поздоровался Подгорный.
Женщина кивком ответила на приветствие Андрея и, не меняя строгого выражения лица, оценивающим взглядом посмотрела на Куприянова. Затем повернулась к заплаканной женщине и сказала:
– Меня зовут Елена Яновна. Фамилия – Зиновьева. Я следователь. Вы готовы ответить на мои вопросы?
Женщина посмотрела на следователя и расплакалась во весь голос.
– Понятно, – сказала Зиновьева и, потеряв на некоторое время интерес к потерпевшей, опять обратила свой взор на Куприянова. – Новенький? – спросила она
– Василий Куприянов, – вместо Куприянова ответил Андрей Подгорный. – Позавчера прибыл к нам. Свежий- свежий. Только из-за парты.
– А у свежего нет языка? Не балуй молодёжь, Подгорный. Пусть учится сам за себя отвечать.
– Лейтенант Куприянов Василий Иванович, – спокойно сказал Василий. – Назначен к вам в отдел по борьбе с кражами.
– Чего в армии не остался? – внезапно спросила Зиновьева. – Там бы у тебя хорошо получилось.
Василий был удивлён. Он на самом деле думал после срочной службы пойти в военное училище. Но замполит, майор Романский, убедил поступить в юридический. В милиции катастрофически не хватало хороших кадров. Из политуправления пришло указание лучших ребят направлять туда.
Куприянов решил не строить догадки, а спросить Елену Яновну напрямую:
– Откуда вы взяли, что я хотел остаться в армии?
– Так тут нет никакой загадки. Если хочешь стать хорошим сыщиком, научись всё быстро анализировать. Тогда не надо будет задавать лишних вопросов. Подумай. Догадаешься – расскажешь. Время у нас тут будет достаточно.
Зиновьева села на диван и не по-женски резко придвинула к себе массивный журнальный столик. Положила на него папку, достала оттуда протоколы, ручку и приготовилась к работе. Василий в этот момент подошёл к Зиновьевой, наклонился и тихо сказал:
– Я догадался.
– Ну!? Давай! Выкладывай! У нас тут нет времени долго рассусоливать, – поторопила Василия следователь.
– Я представился лейтенантом. А в милиции воинские звания только в этом году ввели. Правильно?
– Правильно! Садись пять, Подгорный, – Зиновьева сделала властный жест, подзывая к себе Андрея. – Пойдите и опросите всех, кого встретите во дворе и жильцов подъезда. Только быстро. И ещё, Андрей, научи этого парня всему. Похоже Василий Иванович у нас перспективный. У нас таких немного.
– Слушаюсь, Елена Яновна, – картинно козырнул Подгорный и, взяв Василия за рукав, повёл за собой.
Опрос ничего определённого не дал. Воскресный день. Лето. Многие в отпусках. Другие на пляже или даче. А кто дома, изнемогая от жары, размякли и сидят под вентилятором. Никто ничего подозрительного не видел. Соседка, из квартиры напротив, готовила на кухне и никаких странных звуков не слышала. Одним словом – зацепиться не за что. С этой информацией Подгорный с Куприяновым пришли к следователю. Та продолжала беседу с потерпевшей, пытаясь хоть что-то важное выудить из плачущей хозяйки квартиры. Увидев вернувшихся оперативников, Зиновьева обратилась к женщине:
– Надежда Петровна, вы, пожалуйста, успокойтесь и попробуйте ещё раз вспомнить с момента возвращения вашего мужа из командировки до сегодняшнего вечера. А я пока переговорю с сотрудниками.
Она решительным шагом прошла на кухню, достала из бокового кармана жакета папиросу. Подкурила и глубоко затянулась.
– Рассказывайте, – строго сказала она, выпустив мощную струю дыма.
– Никто ничего, – сухо сказал Подгорный.
– Понятно, – вздохнула Зиновьева и после небольшой паузы продолжила. – Хозяйка уехала провожать мужа.
– Простите, а муж у нас кто? – уточнил Андрей.
– Муж у нас инженер-химик. На севере работает. Зарабатывает очень хорошо. В гараже «Волга», полный дом барахла. Сами видите. Рейс был в 12:30. Выехали заранее. Вызвали такси на 9:00. Вернулась Надежда Петровна около двух. Предварительно зашла в магазин тут на проспекте и сразу домой. Ни во дворе, ни в подъезде никого не встретила. Открыла дверь ключом. Опять ничего подозрительного. И только минут через тридцать заметила, что шкатулка стоит на комоде.
– А где она должна стоять? – уточнил Подгорный.
– В верхнем ящике. Хозяйка говорит, что они с мужем никогда шкатулку с драгоценностями на виду не оставляли.
Зиновьева резким движением потушила папиросу и махнула головой, призывая за собой оперативников. Зашли в гостиную. Елена Яновна открыла поочерёдно все ящики комода.
– Смотрите внимательно, – сказала она. – Пойдёмте в спальню.
Зайдя в спальню, Зиновьева открыла шифоньер.
