Хоббит

скачать книгу бесплатно

Хоббит
Джон Роналд Руэл Толкин

«В земле была нора, а в норе жил хоббит». Эти слова написал Джон Рональд Руэл Толкин на обороте школьной экзаменационной работы, которую проверял одним жарким летним днем. И кто бы мог подумать, что именно из них, как из волшебного зернышка, произрастет одно из самых известных произведений мировой литературы.

Это сказка, покорившая и детей, и взрослых, отправляет читателя в невероятное путешествие, дарит незабываемое ощущение первозданного детского восторга и добра.

Джон Толкин

Хоббит

John R.R. Tolkien

THE HOBBIT

Originally published in the English language by

HarperCollins Publishers Ltd.

© The J.R.R. Tolkien, Copyright Trust, 1937, 1951, 1966, 1978, 1995, 1997

© Перевод. К. Королев, 1999

© Перевод стихов. В. Тихомиров, наследники, 2012

© Издание на русском языке AST Publishers, 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Глава 1

Нежданное угощение

В земле была нора, а в норе жил хоббит. Нора была вовсе не грязная и совсем не сырая; не копошились в ней черви, не лепились по стенам слизняки, нет – в норе было сухо и тепло, пахло приятно, имелось там на что присесть и что покушать, – словом, нора принадлежала хоббиту, а стало быть, само собой, была уютной во всех отношениях.

Входная дверь в нору, круглая, точно люк, со сверкающей медной ручкой посредине, была выкрашена в зеленый цвет. Открывалась она в просторный и длинный коридор, похожий на пещеру, но чистый и ничуть не задымленный; в нем стояли стулья, пол устилали ковры, стены, обшитые деревянными панелями, оснащены были великим множеством крючков для плащей и шляп – этот хоббит просто обожал принимать гостей. Коридор, изгибаясь, проходил в глубине холма – или Кручи, как называли холм на много миль окрест. По обеим сторонам коридора в два ряда тянулись маленькие круглые дверцы, за которыми скрывались самые разные помещения, так что лазать наверх или спускаться вниз хоббиту не приходилось: спальни, ванные, погреба и кладовые (их было не перечесть), кухни, трапезные, гардеробные (в норе имелась особая комната, целиком отведенная под одежду) – все находилось рядом, в любую комнату можно было попасть из того же самого коридора. Лучшие покои располагались по левую руку, если стоять спиной ко входу, и только в них были окна, глубоко посаженные круглые оконца, выходившие в сад, за которым полого скатывались к реке луга.

Этот хоббит был весьма зажиточным, а фамилия его была Торбинс. Торбинсы обитали на Круче невесть с каких пор, и все их очень даже уважали – не только потому, что они славились своим богатством, но и потому, что в роду у них не было сумасбродов и ни с кем из Торбинсов никогда ничего не приключалось. И всякий мог заранее догадаться, что ответит какой-нибудь Торбинс на тот или иной вопрос. Однако наша история – о том, как один из Торбинсов засумасбродил и, сам не зная почему, начал говорить и делать вещи поистине невероятные. Пожалуй, после этого он потерял уважение соседей, зато приобрел… – впрочем, вы скоро узнаете, приобрел ли он хоть что-нибудь.

Матушкой нашего хоббита… Да, кстати, а кто такие хоббиты? Ведь сегодня хоббиты встречаются весьма редко и старательно избегают Громадин (такое прозвище они дали людям), поэтому не мешает, наверно, их описать, хотя бы в общих чертах. Это маленькие существа, ростом взрослому человеку по пояс. Но они – не гномы: хоббиты будут пониже, да и бород отродясь не имели. Волшебством они не занимаются, зато умеют в мгновение ока скрыться, если поблизости появятся Громадины, топочущие будто слоны. Хоббиты предрасположены к полноте, носят одежду ярких цветов, предпочитая в основном желтый и зеленый; ходят они босиком – башмаки им не нужны, ибо кожа у них на ступнях крепче сапожной подошвы, а стопы сверху покрыты густой рыжеватой шерсткой, согревающей в холода; пальцы у хоббитов длинные и чуткие, лица добродушные, и смеются они от души (в особенности поевши, а едят они часто и помногу). Ну вот, теперь вы знаете о хоббитах достаточно, и я могу продолжить.

Как я уже сказал, матушкой нашего хоббита, Бильбо Торбинса, была знаменитая Белладонна Тук, одна из трех дочерей хоббитана Тука, жившего в Приречье, за маленькой речушкой, что течет у подножия Кручи. Соседи поговаривали, что давным-давно один из предков Старого Тука женился на эльфийке. Это, конечно, полная нелепица, но все же в Туках имелось что-то такое, совсем не хоббитовское, и время от времени родичи Туков, а то и они сами, находили приключения на свою голову. Иногда кое-кто из них исчезал неизвестно куда, а оставшиеся, когда их принимались расспрашивать, упорно отмалчивались, притворяясь, будто они ни о чем таком – ни сном ни духом… В общем, Туков, хоть они и были богаче, в Хоббитании уважали меньше, чем Торбинсов.

По счастью, Белладонна Тук вовремя вышла замуж за господина Банго Торбинса, и приключения обошли ее стороной. Банго, отец Бильбо, отрыл для жены (частью на деньги из ее приданого) такую роскошную нору, с которой не шли ни в какое сравнение все прочие, будь то на Круче, в Исторбинке или в Приречье. В этой норе они жили до конца дней своих. Может быть, Бильбо Торбинс, единственный отпрыск досточтимой Белладонны, на вид – точная копия своего добродушного и покладистого отца, унаследовал от матери эту самую Туковскую особенность, которая ждала лишь подходящего времени, чтобы проявиться во всей красе. Однако… Бильбо благополучно вырос, стал уважаемым хоббитом в расцвете сил (ему было уже под пятьдесят), а подходящее время все не наступало. И лишь когда стало казаться, что господин Торбинс так и просидит в своей норе до скончания дней, произошло знаменательное событие.

По некой случайности, как-то тихим утром – в те времена шума было меньше, зелени больше, а хоббиты множились и процветали, – Бильбо Торбинс, плотно подзакусив, стоял у двери своего обиталища, покуривая длиннющую деревянную трубку, почти упиравшуюся чубуком в его стопы, шерстка на которых была аккуратно расчесана. И тут он увидел Гэндальфа. О, этот Гэндальф! Когда бы вам довелось услышать о нем хотя бы четверть того, что слыхал я (а я слышал лишь малую толику из того, что можно было услыхать), вы бы сразу поняли – вас ждет поистине замечательная история. Повсюду, где ни побывал Гэндальф, повсюду о нем рассказывали самые невероятные небылицы. В Хоббитании же он не показывался с тех пор, как умер его друг Старый Тук, и нынешнее поколение хоббитов почти забыло, каков он из себя. Ведь Гэндальф покинул Кручу и удалился в неведомые края, за Приречье, еще в ту пору, когда они были сущими несмышленышами.

Ни о чем худом не помышлявший Бильбо добродушно наблюдал за странно одетым стариком. На Гэндальфе был длинный серый плащ с серебристым шарфом и высокая, остроконечная, слегка потрепанная голубая шляпа. Дополняли наряд огромные черные башмаки. В руке старик сжимал посох.

– Доброе утро, – поздоровался Бильбо. Ведь утро и вправду было добрее некуда – сияло солнце, на дворе зеленела травка.

Гэндальф пристально поглядел на хоббита, погладил свою длинную и пушистую седую бороду и сдвинул кустистые брови, выдававшиеся из-под широких полей шляпы.

– И что же это означает? – осведомился он. – Желаешь ли ты доброго утра мне или хочешь сказать, что оно было добрым до моего появления? Или намекаешь, что у тебя все в порядке и ты не прочь поболтать?

– И то, и другое, и третье, – отозвался Бильбо. – Присаживайтесь, господин хороший. В такое утро просто грех не выкурить трубочку на свежем воздухе. У меня отличный табачок. Угощайтесь. Спешить некуда, целый день впереди. – Бильбо уселся на лавочку, скрестил ноги и выпустил замечательное кольцо дыма. Ветерок подхватил его и повлек в сторону Приречья.

– Спасибо за приглашение, – сказал Гэндальф. – Но мне некогда заниматься пустяками. Я должен найти того, кто согласится отправиться со мной навстречу приключениям. К сожалению, покамест никто не соглашается.

– Нашли где искать, в наших-то краях! Тут народ тихий, мирный… Лично мне приключения совсем ни к чему, есть в них что-то такое тревожное, неудобное… Жаль, что вы опоздали к завтраку. Знал бы я, что вы придете, я бы вас попотчевал на славу.

Бильбо выпустил кольцо дыма больше предыдущего, засунул палец за подтяжки и принялся просматривать утреннюю почту, притворяясь, будто незнакомец его вовсе не интересует. Этот старик настораживал; господину Торбинсу больше всего хотелось, чтобы незваный гость поскорее убрался восвояси. Но тот стоял себе, опершись на посох, и молча глядел на хоббита. Бильбо начал сердиться.

– Доброе утро! – сказал он. – Нам приключения ни к чему. Прогуляйтесь в Приречье, может, там кто согласится.

Уж, кажется, яснее некуда, – разговор окончен. Но упрямый старик никак не желал уходить.

– Что за прелесть твое «доброе утро», – промолвил он. – Теперь оно означает, что ты жаждешь от меня избавиться, и покуда этого не случится, утро не станет по-настоящему добрым.

– Вовсе нет, господин хороший, вовсе нет! Простите, я не уверен, что знаю ваше имя…

– Да неужели, господин хороший? А вот я твое имя знаю прекрасно, Бильбо Торбинс, да и мое тебе известно, хотя ты и не помнишь, что оно мое. Я – Гэндальф, а Гэндальф – это я! Подумать только, до чего я дожил – доброутренничаю у дверей с сынком Белладонны Тук! Ни дать ни взять бродячий торговец!

– Гэндальф? Погодите, погодите… Это не тот ли чародей Гэндальф, подаривший Старому Туку изумрудные запонки? Да не простые, а волшебные: застегнул – так все, уже не расцепишь, как ни бейся, пока нужного слова не молвишь. Тот самый Гэндальф, мастер устраивать огненные потехи? Как же, как же, я это помню! – Старый Тук обыкновенно зазывал Гэндальфа в Хоббитанию ближе к солнцевороту. И Гэндальф всякий раз откликался на его просьбу и тешил хоббитов фейерверками, от которых ночью становилось светло как днем. Это было замечательно! Шутихи в сумерках взлетали в небо и распускались там желтыми лилиями, рдяными маками, белоснежными цветками ракитника… – Вот чудеса! Вы – тот самый Гэндальф, из-за которого столько хоббитов бросило дом и отправилось невесть куда! Говорят, вы их зазвали в гости к эльфам – по деревьям полазать, на лодках поплавать… Знатно вы тогда всех перебаламутили небылицами своими складными. Драконы там да гоблины, принцессы спасенные, воины бесстрашные… Покорно благодарим, нам такого не надо. Прошу, конечно, прощения, но я и не думал, что вы еще живы.

– А что мне сделается? – усмехнулся маг. – Я рад, что ты вспомнил меня. Во всяком случае, мои фейерверки. Все лучше, чем ничего. Уважая память твоего деда Старого Тука и твоей матушки Белладонны, я дарую тебе то, о чем ты просил.

– Так ведь я, уж простите великодушно, ничего не просил.

– Разве? Ты уже дважды просил у меня прощения. Так вот, я тебе его и дарую. Скажу откровенно, я забрел в этакую даль только ради тебя. Пойдем со мной. Это приключение обещает быть занятным для меня и полезным для тебя – и весьма выгодным. Соглашайся, мой милый.

– Извините! Не надо мне никаких приключений, благодарствую! Только не сегодня! Доброе утро! Пожалуйста, приходите к чаю… Милости просим! Завтра. Да, приходите завтра. Всего хорошего. – С этими словами хоббит поспешно юркнул за круглую зеленую дверь. Правда, он тут же пожалел о своей поспешности. Невежливо все-таки. А с чародеями, сами понимаете, лучше пообходительнее: не ровен час, разгневаются.

– И зачем я пригласил его к чаю? – сокрушенно спросил сам себя господин Торбинс, направляясь в кладовку. Он позавтракал совсем недавно, однако чувствовал, что ему просто необходимо перекусить – так сказать, зажевать испуг.

А Гэндальф, отсмеявшись, подошел к двери и концом посоха начертал на ней странный знак. После чего повернулся и зашагал прочь. Между тем Бильбо, доедая второй пирог, мало-помалу успокаивался и уже мысленно поздравлял себя с тем, как ловко избавился от страшного приключения.

К следующему утру хоббит – такой уж он был легкомысленный – почти позабыл о Гэндальфе. Обыкновенно все важные дела, которые нужно было сделать, он записывал на особую дощечку. Если бы накануне его не перепугали до полусмерти, он, должно быть, записал бы что-нибудь вроде: «Гэндальф, чай, среда». А так – Бильбо настолько разволновался, что начисто забыл о своей полезной привычке.

Наступило время пить чай. Тут дверной колокольчик яростно затрезвонил, и Бильбо вспомнил! Он поставил котелок на огонь, достал вторую чашку с блюдцем, выложил на тарелку еще два пирога и побежал к двери.

«Прощу прощения, что заставил ждать», – вот что он собирался сказать Гэндальфу.

Но оказалось, что пришел вовсе не Гэндальф. С порога на Бильбо пристально глядел гном! В темно-зеленом плаще с капюшоном, с седой бородой, заправленной под золотой пояс. Едва дверь отворилась, гном ринулся вовнутрь, будто за ним гнались.

Кинув плащ на ближайший крючок, он низко поклонился и произнес:

– Двалин, к вашим услугам. – Глаза у него были необыкновенно ясные.

– Бильбо Торбинс, к вашим, – ответствовал хоббит, слишком изумленный, чтобы задавать какие-либо вопросы. Установилось молчание. Когда молчать дольше стало неудобно, Бильбо сказал: – Я как раз собирался пить чай. Пожалуйста, присоединяйтесь. – Пусть чай уже успел остыть, но радушие, как известно, прежде всего. И то сказать: как поступили бы вы, явись к вам в гости незваный гном и повесь он, ничего не объясняя, свой плащ в вашей прихожей?

За столом они просидели недолго. Оба только-только принялись за третий пирог, когда колокольчик зазвонил громче прежнего.

– Прощу прощения, – извинился хоббит и поспешил к двери.

«Наконец-то вы пришли», – собирался сказать он Гэндальфу. Но это опять был не Гэндальф. На пороге стоял умудренный годами почтенный гном с белой бородой и в алом плаще. Подобно первому, он без спроса ввалился в прихожую, едва дверь распахнулась.

– Вижу, потихоньку подтягиваются, – произнес он, заметив темно-зеленый плащ Двалина. Повесив на крючок свой, гном приложил руку к груди и представился: – Балин, к вашим услугам.

– Очень рад, – ответил Бильбо со вздохом. Разумеется, вздыхать было не очень-то вежливо, но его поразили слова Балина: «потихоньку подтягиваются». Хоббит любил гостей, но предпочитал приглашать к себе в дом добрых знакомых, а вовсе не подозрительных личностей с улицы. Внезапно хоббиту в голову пришла ужасная мысль: сейчас гномы съедят все пироги, и ему ничегошеньки не останется. Увы, никуда не денешься – хозяин должен потчевать гостей так, чтобы они ушли довольными… – Проходите, – выдавил он. – Выпейте с нами чаю.

– Если вас не затруднит моя просьба, сударь, – откликнулся Балин, – мне бы лучше пива. Впрочем, против пирогов я ничего не имею. Особенно если они с тмином.

– Сколько угодно. – Бильбо сам изумился своему ответу. Он направился в погреб и до краев наполнил пивом пинтовую кружку, потом заглянул в кладовку и прихватил два чудесных пирога с тмином, которые собственноручно испек себе на вечер.

Балин и Двалин, сидя в зале, болтали как закадычные друзья (по правде сказать, они были братьями). Бильбо поставил на стол пиво и тарелку с пирогами, и тут колокольчик прозвонил дважды подряд.

«Теперь-то уж наверняка Гэндальф», – подумал Бильбо, подбегая к двери. Однако он вновь обманулся в своих ожиданиях. Едва дверь отворилась, в прихожую впрыгнули два гнома – оба в голубых плащах, подпоясанных серебряными кушаками. Бороды у них были цвета соломы, в руках они держали мешки с инструментами и лопаты. Бильбо решил ничему не удивляться.

– Чем могу быть полезен, добрые господа? – спросил он.

– Кили, к вашим услугам, – сказал один гном.

– И Фили, – прибавил второй. Оба сняли плащи и поклонились.

– Очень приятно. Бильбо Торбинс. – Хоббит наконец-то вспомнил о хороших манерах.

– Я вижу, Балин и Двалин уже здесь, – проговорил Кили. – Компания собирается.

«Компания? – мысленно повторил господин Торбинс. – Ох, что-то мне это совсем не нравится. Пожалуй, стоит посидеть в уголке, чего-нибудь выпить и поразмыслить».

Едва он приложился к кружке – четверо гномов тем временем, рассевшись вокруг стола, говорили о рудниках и о золоте, о схватках с гоблинами и о драконах, и о чем-то еще, совершенно непонятном простому хоббиту, о чем-то явно приключенистом, – колокольчик залился снова, да так звонко, будто его пытался оторвать какой-нибудь негодный хоббитенок.

– Похоже, сразу четверо, – заметил Фили. – Ну да, мы же видели их по дороге.

Бедный хоббит выбежал в прихожую и сел прямо на пол, обхватив голову руками. Да что же это такое? Неужели они все останутся на обед? Колокольчик затрезвонил снова, еще громче, и Бильбо пошел открывать. Гостей оказалось не четверо, а пятеро. Стоило лишь приоткрыть дверь, как все очутились внутри. Друг за другом они кланялись и произносили: «К вашим услугам». Новоприбывших гномов звали Дори, Нори, Ори, Оин и Глоин. Вскоре два малиновых плаща, серый, коричневый и белый уже висели на крючках, а хозяева плащей направились в залу. И в самом деле компания. Кто заказал эль, кто – портер, кто – кофе, и все в один голос потребовали пирогов. Некоторое время хоббит был очень занят.

К очагу поставили большой кувшин с кофе; пироги с тмином кончились, и гномы принялись за лепешки с маслом. И тут раздался громкий стук. Кто-то грубо колотил палкой – бум-бум-бум! – по чудесной зеленой двери.

Бильбо разозлился и вместе с тем окончательно запутался – такого бестолкового дня у него еще не бывало. Он побежал открывать. Когда дверь распахнулась, в прихожую, устроив кучу малу, ввалились четверо гномов. А на пороге, опираясь на свой неизменный посох, стоял довольный Гэндальф. На двери красовалась глубокая вмятина, однако знак, начертанный магом накануне, чудесным образом исчез.

– Осторожнее, господин Торбинс, – укорил чародей. – Да полно, ты ли это, Бильбо? Сперва держишь друзей на пороге, а потом без предупреждения отпираешь… Позволь представить тебе Бифура, Бофура, Бомбура и, конечно, Торина.

– К вашим услугам, – хором произнесли Бифур, Бофур и Бомбур, став рядком.

Гномы повесили на свободные крючки два желтых плаща, светло-зеленый и небесно-голубой с длинной серебряной кисточкой. Последний плащ принадлежал Торину, очень важному гному, который был не кем иным, как великим Торином Дубовым Щитом собственной персоной. Торин явно гневался – должно быть, из-за того, что вошел в дом столь неподобающим образом, да еще оказался в самом низу, под Бифуром, Бофуром и толстяком Бомбуром. Поначалу он хранил мрачное молчание, но когда господин Торбинс в сотый раз извинился, Торин сменил гнев на милость, пробормотал: «Забудем об этом», – и перестал хмуриться.

– Все в сборе, – сказал Гэндальф, бросив взгляд на плащи на крючках. – Веселая подобралась компания! Надеюсь, опоздавшие голодными не останутся? Что там у нас есть? Чай? Нет, благодарю. Мне, пожалуй, немного красного вина.

– И мне тоже, – поддержал Торин.

– А мне малиновый джем и яблочный пирог, – прибавил Бифур.

– А мне сладкий пирог с сыром, – заказал Бофур.

– А мне пирог со свининой и салат, – заявил Бомбур.

– А нам еще пирогов, эля и кофе! – закричали остальные гномы.

Бильбо поплелся в кладовку.

– Будь добр, прихвати еще пару яиц! – крикнул ему вслед Гэндальф. – И не забудь холодного цыпленка и солений всяких!

«Похоже, он знает содержимое моих кладовых не хуже меня самого!» – подумал окончательно сбитый с толку господин Торбинс. Неужели это и есть то приключение, о котором говорил чародей? Собирая и ставя на подносы бутыли и блюда, стаканы и тарелки, столовые приборы и еду, хоббит запарился, его лицо побагровело от беготни. Наконец он рассердился.

– Что за противный народ эти гномы! – громко сказал он. – Нет чтобы помочь!

И тут дверь в кладовку распахнулась. На пороге появились Балин с Двалином, Фили и Кили. Не успел хоббит ахнуть, как они вырвали у него из рук подносы и помчались обратно в залу, прихватив по дороге два маленьких столика из прихожей – так, на всякий случай.

Гэндальф уселся во главе стола в окружении тринадцати гномов, а Бильбо примостился на табуретке у очага. Он грыз печенье (как ни странно, весь его аппетит куда-то исчез) и притворялся, довольно безуспешно, что происходящее ему не в диковинку, что он давно к такому привык. Гномы ели и ели, говорили и говорили, а время шло. Наконец они отвалились от стола. Бильбо встал, чтобы собрать тарелки.

– Полагаю, вы отужинаете со мной? – осведомился он самым вежливым тоном, на какой только был способен.

– Конечно, – отозвался Торин. – О деле можно потолковать и вечером, а сейчас неплохо бы музыку послушать… Ну-ка, раз-два!

Сам он остался сидеть за столом и продолжал о чем-то беседовать с Гэндальфом, а остальные гномы дружно вскочили. Соорудив из грязной посуды высокие колонны, каждая из которых была увенчана бутылкой, они устремились с ними на кухню, а бедный хоббит бегал вокруг, испуганно попискивая: «Пожалуйста, осторожнее! Не беспокойтесь, я сам!»

Потешаясь над ним, гномы запели:

Бей посуду! Бей стекло!
Бей тарелки и бутылки!
Бильбо Торбинсу назло
Гни ножи, уродуй вилки!
Мы весь дом – кверху дном,
Стол, скамейки, табуретки!
А потом каждый гном
Швырь ему в постель объедки!
По горшку да кочергой!
Где моя большая палка?
Палки нет – лупи ногой,
Ведь не наше, нам не жалко!
Бильбо Торбинсу назло…
Эй, полегче – тут стекло!

Конечно, ничего столь ужасного они не учинили; пока несчастный хоббит вертелся, как угорь, посреди кухни, пытаясь разглядеть, что же, собственно, происходит, вся посуда была вымыта и расставлена по полкам в целости и сохранности, и все это было сделано в мгновение ока. Потом все вернулись в залу и увидели, что Торин, положив ноги на каминную решетку, сидит с трубкой во рту. Он выпускал толстые кольца дыма, которые разбегались по комнате, какое куда – по желанию Торина: ползли вверх по камину, забирались за часы на полке, прятались под стол или просто кружили под потолком; но передвигались они слишком медленно, чтобы ускользнуть от Гэндальфа. Пых! – чародей пыхнул своей коротенькой глиняной трубочкой, выпустил колечко дыма, и оно прошмыгнуло сквозь все Ториновы кольца. Затем позеленело, вернулось к магу и затрепетало над его головой. А так как он был уже весь в кольцах дыма, то вид имел какой-то нездешний, даже колдовской. Бильбо стоял и смотрел как зачарованный – ему тоже нравилось пускать кольца; и вдруг он покраснел, вспомнив, что еще вчера гордился своими жалкими колечками.

– Теперь музыка, – заявил Торин. – Несите инструменты.

Гномы побежали в прихожую. Кили и Фили порылись в своих мешках и достали маленькие скрипки; Дори, Нори и Ори извлекли из-под плащей флейты; Бомбур прикатил барабан; Бифур и Бофур вернулись с кларнетами, которые, видимо, оставили там же, в прихожей, вместе с дорожными посохами. Двалин и Балин произнесли хором: «Извините, я мигом». А Торин, повернувшись к ним, попросил: «Тогда принесите и мне». Они принесли две виолы, каждая размерами с гнома, и Торинову арфу, завернутую в зеленую ткань. Это была чудесная золотая арфа; едва Торин тронул ее струны, зазвучала музыка, неожиданно столь прекрасная, что Бильбо забыл обо всем на свете и будто очутился в диковинных землях под неведомым светилом, далеко-далеко от Приречья и от своей драгоценной Торбы-на-Круче.