скачать книгу бесплатно
–– Да, черт возьми, нет у него никаких потребностей, – раскричалась Алла Георгиевна. – У него потребность быть защищенным, как в материнской утробе. Поэтому ему нравится его малюсенькая квартирка, где он видит все углы, поэтому он не хочет выходить на контакты с новыми людьми. Что правда, то правда: он живет в виртуальном мире. Пока мы угадали, что можно использовать только одну его особенность. Все другие, увы, закрыты для посторонних.
Я вот что последний раз перед окончательным принятием концепции предлагаю: одумайтесь манипулировать с деньгами! У нас мало людей имеют деньги. Давайте сыграем на старом добром страхе. Раньше приемы манипуляции разрабатывались применительно к «западному» страху. Эпидемии чумы, СПИДа, других неизвестных болезней. Терроризм. Ужас населил сердца жителей Запада. Подобные явления не отмечены ни в восточных культурах, не описаны они и в русских летописях. Давайте запузырим какой-нибудь страх. Эпидемию, что ли, какую-нибудь! Например, эпидемию бесплодия, которое передается через укусы комара.
–– Да полно вам! – возразил Антон. – В нашем случае это возможно только, если на нашей стороне играл бы главный санитарный врач Геннадий Онищенко. А он играет на стороне власти. Власть и так постоянно пугает народ. То отравленными огурцами, то аномально жаркой погодой, то гриппом куриным, то свиным… Алла Георгиевна, что это с вами? Будто вы не видите, что это место занято. Народ и так запуган и ни на что не способен.
Но тема страха, безумной страшной пандемии была запущена не зря. И все они это знали. Просто для нее нужно было выбрать момент. В мире, в самых грязных его уголках, постоянно вспыхивали какие-то эпидемии. Но уголки были расположены далеко, и людям, которые туда ездили, например, по служебной надобности или по своей дури, делали прививки. Потому что болезни были давние, известные, типа гепатита, холеры или малярии, или легочной чумы. И лекарства от них были. А вот если бы возникла какая-то неизвестная болезнь, с неизвестным возбудителем и начала бы молниеносно распространяться по миру на самолетах, поездах, через никогда не очищаемые кондиционеры в отелях… это было бы сильно. Начался бы жуткий страх, который бы стал волнами ходить по миру, закрылись бы границы, стали бы умирать в прямом эфире известные люди, даже монархи… под таким соусом можно было бы делать великие дела…
–– А давайте поспорим?– оторвавшись от своих мечтаний предложил Булд. – Давайте поспорим на судьбу Иван-дурака. Давайте, когда все будет готово, сделаем вашего Алексея лидером этого переворота. Во всяком случае, настоятельно ему предложим, поставим его на грань жизни и смерти, и посмотрим, способен ли он к решительному поступку.
–– Какому поступку? – поинтересовался Антон Марсович.
–– Стать диктатором России, – спокойно улыбнулся Булд.
–– Вы в своем уме? – спросил Антон Марсович. Он вообще считал Булда завиральщиком.
–– Я? Да. Когда мы в Крыму в 1994 году ставили президентом краснобая Мешкова, разве он был лучше нашего Леши?
–– Да, конечно, Мешков был лучше. Он умел орать, – отмахнулся Антон Марсович. – И в политике успел покрутиться. А Алексей… да, он анархист, помесь домашнего животного со сбежавшим с каторги убивцем. Таковы все простые русские люди. Не трогайте их, Булд! Это бесполезно. Короче, ваш цинизм перешел уже все смысловые границы. Ведь у нас намечен прекрасный человек на эту роль. Человек сидит и ждет сигнала. Человек с биографией, прошедший лагеря, испытавший муки политического террора. Его знает мир как политическую жертву режима. А вы мне кого предлагаете? Никому не известного Лешу-программиста?
–– Антон Марсович, мы же демиурги! Мы создаем людей. Господи, да какая разница, кого мы посадим на эту роль! Разницы нет. Что ваш знаменитый сиделец, который вовсе и не так знаменит, как кажется либеральной прессе, что наш Леша, который вообще человек из пробирки. Была бы должность, а диктатора мы сотворим, – сказал Булд. – Дублеров должно быть несколько. Вдруг что-нибудь случится с первым? Антон Марсович! Вы прекрасно должны понимать, что надо иметь не меньше трех-четырех. Сами знаете: один накануне отравится устрицами в ресторане и к утру получит понос. Другого нечаянно пристрелит из ревности жена прямо накануне переворота. Третий элементарно проспит. Ну, а четвертый, так и быть, по глупости и незнанию, доберется до места действия и станет ситуационным лидером. Нам и надо-то, чтобы он продержался три часа. А потом мы что-нибудь придумаем, – сказал Булд.
–– А точно: давайте поспорим! Давайте все поспорим скорее, – завелся Илюша Натюрморт, и глазки его заискрились. – Действительно, мы ведь демиурги! Вот у меня трое детей от трех браков. Двое сыновей уже взрослые. Никаких талантов в детстве не обнаруживали. Ни тот ни другой! Как, впрочем, и я сам. А сейчас старшенький, Ростик – выдающийся художник современности, в Лондоне. А Захарий – известный композитор. Хотя Ростик никогда в детстве не рисовал. А Захарий даже нот до сих пор не знает. Ну, сейчас может и выучил. Это не обязательно. Есть компьютерные программы. В тусовке оба весьма уважаемые люди. А все сделал папа. То есть я. Я их воссоздал заново, когда увидел, что первоначальный результат расплывчат. Разобрал на атомы с молекулами, и потом сложил заново. Ростик, когда в транс впадает, такие перфомансы создает! Его уже все музеи современного искусства закупили.
Антон с сомнением выслушал эту похвальбу южного папы.
–– И чем ваш сыночек вгоняет себя в транс? – спросил Антон.
–– Ну, чем-чем… это не имеет значения. Сейчас много технологий.
–– А… главное не перестараться, – сказал Антон. – Насчет запасных игроков – это вы правы. Но только зачем серьезно рассчитывать на Лешу – я не знаю.
– Вот, когда мы работали на Украине, – начал опять Илюша, – я помню, у нас ходил опросный лист:
«Шо вы любите кушать? Сало? Борщ?
Есть ли у вас корни на Украине?
Говорите ли вы по-украински?
Шо вы думаете за оранжевую революцию?
Вы бы съели диоксин, чтобы стать президентом Украины?»
Все засмеялись.
Предварительно предмет спора выглядел так: купится ли рядовой баран Леша на открывшуюся ему внезапно возможность стать диктатором России?
–– Я его сделаю! Сделаю! – прыгал Илюша. – Хоть он и не мой сын.
У Антона тоже было много детей. И все они были девочки. Но он только отстегивал деньги им на платьица, а воспитанием занимались жены.
Сумма нулей равняется нулю
Разумеется, Леша ничего не знал о готовящемся для него испытании. Всю неделю он в обычном для себя неспешном режиме ковырялся в различных сайтах, подыскивая подходящие для первого этапа игры слоганы. Особенно ему понравилась старинная реклама сосок, которую он обнаружил на сайте плакатов: «Лучших сосок не было и нет, готов сосать до старости лет!» Он долго крутил рекламу так и этак, но, все же, не придумал, как ее воткнуть в «Эльдорадо» и выбросил в виртуальную корзину.
Следующее совещание у Антона Марсовича состоялось через неделю. Вся боевая четверка была уже на месте. И Леша ерзал на стуле в углу. На лбу у него красовался огромный лиловый синяк, по краям он стал уже зеленеть. С синяком Леша был похож на единорога.
Увидев Лешу, Витя Булд нахмурил брови: неужели этот человек способен в будний день подраться? Нет, скорее всего, он в темноте наткнулся на угол буфета.
–– В прошлый раз мы остановились на том, что Булд и Натюрморт подготовят сценарий игры «Эльдорадо». Алла Георгиевна воткнет туда «шпильки». Алексею было дано задание подыскать программистов для создания группы. Нам нужно триумфальное начало. Давайте отчитывайтесь, что сделано?
–– Все сделано. Сценарий готов, – сказал Булд и выразительно посмотрел в сторону Илюши Натюрморта.
–– Да, – сценарий готов, – вальяжно сказал Илья. – И это будет не только игра в онлайне, это будет серия действий в реале. Все должно переплетаться. Как в жизни.
–– Только… – Булд неожиданно ухмыльнулся и закусил конец бороды мелкими зубами, – всего пара слов. Три человека могут захватить мир. Если это три подготовленных человека. Толпа не может ничего.
В мире нет ни одного удавшегося народного восстания. Народ не годится для этих целей. Народ – это племя баранов (Леша вздрогнул), племя блеет и разбегается при звуках выстрелов. Для путча нужны только профессионалы.
–– Пос-лу-шайте, бараны тоже нужны, – запел Илюша Натюрморт. – Они пойдут на забой. Реки крови. Это же красиво. Это зрелищно. Это Голливуд. Ты, Булд, просто несостоявшийся номенклатурщик. Вам, номенклатурщикам, лишь бы все тихо было. Иди работать в Администрацию президента – там важен подковерный результат. А мне важен процесс. Я – художник. Короче: обязательно должна быть кровь. Где вы возьмете кровь? Кто вам отдаст свою кровь? Только бараны!
Булд пропустил мимо ушей все замечания Натюрморта. Парочка привыкла уже к тому, что ее мнения на проект кардинально расходятся. Булд продолжил:
–– Даже армия показала, что она – не более чем племя баранов. А вы говорите – военные! Армия в ельцинском путче 1993 года проявила равнодушие и апатию. И была в дальнейшем жестоко наказана за неучастие в путче со стороны народа. Через месяц после расстрела Белого дома Ельцин прекратит выплачивать довольствия военнослужащим, урежет их права, буквально разорит армию, а тех, кто "доблестно" расстреливал практически безоружных сограждан, бросит воевать в Чечню. Там они и погибнут.
Впрочем, это только один пример. А я собрал солидную коллекцию «народных восстаний» и все примеры говорят, что массовка – самый слабый элемент конструкции заговора. Вот, смотрите, что пишет известный всем из школьных учебников истории как гонитель Пушкина, граф Бенкендорф о восстании декабристов:
«Толпа людей в страхе направлялась навстречу движения Императора. Тогда он крикнул громовым голосом: «Шапки долой!» И вся эта толпа, которая забыла всякое уважение, и еще даже не знала, кто теперь является ее Государем, признала его по хозяйскому голосу. Все люди обнажили головы, наиболее близко находившиеся стали целовать его ноги и, как по волшебству, слепое повиновение пришло на смену шуму и беспорядку… Площадь опустела…» Вот и все декабристское восстание кончилось.
Граф Бенкендорф на самом деле был умнейший человек. Тонкий психолог.
Или возьмем еще более древнее восстание Пугачева. Это было наиболее серьезное народное восстание, сделавшее власти много неприятностей. Пугачев чуть было не победил и не воссел на престол. Его военные удачи во многом объяснялись тем, что он использовал инородцев, покоренные российскими царями народы. «Пугачевская сволочь», о которой пишет Пушкин, – это были башкиры, уральские казаки из кипчаков, и разная другая нехристь. Но и то: стоило запахнуть поражением Пугачева, как они стали торговаться с властями за голову своего предводителя и, в конце концов, сами связали его и сдали правосудию. Любопытно, что историк XX века Ключевский не посвятил этому восстанию отдельной лекции. У него сказано, что «в 17-ом веке народ часто бунтовал», и все – больше ничего не сказано. Техника подавления народных бунтов даже в 17-ом веке была на высшем уровне. И только Александр Сергеевич Пушкин озаботился анализом пугачевского бунта и написал его историю. Но ему даже в голову не пришло описывать роль народных масс в этом восстании, он называет эти массы «разной сволочью» и никак не иначе.
Я это к тому, что вы хотите сделать движущей силой мероприятия разную сволочь.
–– Не движущей силой, а жертвой! – почти взвизгнул Антон Марсович. – Мы хотим обнажить проблему жертвенной роли среднего человека и уничтожить эту проблему, стереть ее.
Натюрморт одобрительно кивал и вдруг открыл рот и сказал:
–– А Украина? А «оранжевая революция»? Там великий украинский народ победил. Он показал, что может воевать за демократию и честные выборы.
–– Полно вам врать, – лениво предостерег Булд. – Мы с вами вместе работали по этому народу. Это был элитарный путч, в котором массу использовали по назначению. Мы с вами и использовали.
–– Вот и договорились, наконец, друзья мои, – удовлетворенно сказал Антон Марсович. – Массу мы используем по назначению.
Территория внутренней Руси
Уложив в огромный рюкзак ноутбук и прихватив также пару книжечек по программированию, диски с программами, полбатона докторской колбасы и батон хлеба, Леша сказал матери, что, пожалуй, съездит на участок, посмотреть что там и как. Мать тут же заскулила, мол, и я с тобой поеду, Лешенька, мне нужно грядки посадить. Леша на мамино присутствие никак не рассчитывал, но быстро сдался, как всегда. А сам подумал, что так даже лучше, чтобы и матери не было в квартире. Если его будут искать, мать могла бы проговориться, мол, Лешка на даче, а так – нет никого, авось забудут и наймут другого лоха.
На позднюю электричку еле успели. Леша, довольный своим бегством, с мамашей, которая дремала, ехал в полупустом вагоне и жевал докторскую колбасу, попутно читая свою любимый журнал «Чудеса». В нем простые люди с улицы рассказывали о своих встречах с пришельцами, путешествиях по центрам неопознанной силы – древним захоронениям, городищам, самопальным археологическим раскопкам. Журнал «Чудеса» был истинно народным чтением, его тиражи росли год от года. И немудрено: почти каждый россиянин большую часть своей жизни ждал встречи с чудесным, а встретив его, потом долго писал об этой встрече письма в разные редакции и даже статьи. Но в редакциях относились к народным заметкам с презрением, и только журнал «Чудеса» прислушивался к народному гласу.
–– Мам, расскажи мне о папе, – попросил Леша.
Мать проснулась. И сказала:
–– Папка у нас был очень хороший. Работал в военной промышленности. На праздники всегда мне дарил подарки. Однажды на Восьмое марта подарил швабру.
Леша удивился: надо же, швабру на Восьмое марта!
–– А мне говорили, что женщинам дарят духи.
Тут удивилась мама:
–– Лешенька, духи – это гадость. От них аллергия. Я никогда не душилась. Женщина должна пахнуть чистотой. А швабру он мне подарил не простую, а научную. Моющая поверхность была научно разработанная, она цепляла на себя всю грязь. Папа любил все научно обоснованное.
Леша знал, что в 70-х годах в Советском Союзе наука заменила религию. Его родителей эта тенденция не миновала. Помнил Леша и научную швабру. Ничего особенного, обыкновенная палка с тряпкой на конце.
Так, незаметно, и доехали до конечной станции. Здесь начиналась территория Руси, таинственного места, где перепутались пространство и время. Ожидать здесь можно было любого, самого невероятного разворота событий.
Из электрички вышли и сразу попали в особый мир. Остро пахла свежескошенная трава. На все лады пели соловьи. Благоухали сирень. От этого благолепия у Алексея закружилась голова.
Леша любил участок. И любил участковых людей. Несмотря на полную нелогичность всех их действий, они ему были понятны на уровне инстинкта, как пчеле, которая всегда найдет дорогу к своему улью.
Дальше пошли пешком, светя себе фонариком, чтобы не споткнуться о корягу. До участка дошли уже в кромешной тьме, под звездным небом, и, не мешкая, легли спать на сыроватые кровати, которые остались застеленными еще с прошлого дачного сезона.
Утро встретило неожиданными гостями. Какие-то шумные парни в кожаных куртках с десятками молний орали прямо под окнами и стреляли из ружья. Вместо соседей, которые разжирели в период, когда Лешина мама тетя Валя из инженера НИИ превратилась в уборщицу, в соседнем доме появились эти бодрые торгаши. Соседи сдали свой дом в аренду бизнесменам. А сами они построили себе особняк в более престижной местности. Бизнесмены устроили в доме склад.
В то утро они принимали у себя целую ораву друзей. Гости приехали на новой машине без номеров и, весело гогоча, разожгли большой костер. Они приволокли на веревке барана и привязали его к дереву. Баран жалобно блеял, ожидая своей участи. Вокруг с ножами в зубах бегали парни, сопровождая действо гортанными криками и воинственными танцами.
– Ублюдки, – посмотрев из окна, постановила тетя Валя.
Леша в бинокль наблюдал, как пришельцы вспороли барану горло, а потом сдирали с животного шкуру, перемазавшись в его крови.
Барана жарили до сумерек.
А в сумерках гости, уж вдоволь напившись водки, стали стрелять по стае ворон, которая собралась поужинать остатками пиршества. Подстреленные птицы так и падали вниз, как камни с неба.
Тетя Валя выбежала на улицу и позвала: «Гули-гули-гули! Улетайте!»
Вороны засуетились и с громким карканьем умелись, оставляя на земле своих подстреленных родственников.
Маманя Валя шипела на гостей: «ублюдки!»
Гости, тем временем, распалялись все круче, и тогда стрельба переместилась ближе к земле. Узрев беспризорного пса Шурика, который уже много лет кормился около дачников, парни выстрелили в него. Шурик упал и долго дергался, никак не мог умереть. Они смотрели на его мучения и смеялись.
И тут маманя Валя вбежала к себе в домик, как полоумная, и, выхватив огромную кочергу, понеслась прямо к новой машине гостей. Двое из них сидели в машине и стреляли по живым мишеням прямо из раскрытого окна. Леша крикнул матери, чтоб не вмешивалась. И попросил ребят, чтобы те отъехали от дома. Он еле уговорил мать оставить кочергу в покое. Вечером Леша долго ругался с матерью, обзывая ее дурой.
–– Ты что затеяла? На кладбище захотела? Они тебя, как этого барана освежуют!
Но она угрюмо молчала.
Прошло несколько дней, и у колонки, откуда брали воду, повторилась та же сцена. Парни опять нагрянули в приглянувшееся им место. Из приспущенного окна машины, вставшей на обочине дороги, появился ствол, и чья-то рука направила его в живую мишень. Голубь в небе дёрнулся и рухнул навзничь. Дуло нацелилось на собаку, пившую из лужи воду. Мать, как и в прошлый раз, схватила от печки громадную кочергу и помчалась во двор. «Господи, помоги и защити!» – кричала она по пути, выбегая на улицу. Выбежав из ворот, маманя Валя подскочила к машине и ударила изо всех сил по переднему стеклу. А потом стала долбить кочергой по фарам. Зазвенели стёкла. Ребята сидели в машине и равнодушно смотрели, словно на глупую квохчущую курицу. И вдруг до них дошло, что разбивают вдребезги их машину! С диким криком, хлопая дверцами, они выскочили наружу:
– Ты чё, с ума сошла? Старая блядь!!! – закричали они, но было уже поздно – подфарники у машины пожухли, как яйца всмятку.
Их было четверо. Здоровые крепкие лбы разом окружили маманю Валю, держа в руках пневматические ружья. Одурев от злобы, они что-то кричали, махали руками, топали ногами и брызгали слюной – в любую минуту одно из ружей могло пальнуть в нее. Маманя стояла среди них с большой кочергой в руке, готовая драться до последнего. На улицу выбежал перепуганный Алексей и униженно извиняясь, увёл мамашу в дом.
Леше предъявили счёт – компенсацию за повреждения. Машина новая, её только что купили, на ней даже ещё номеров не было. Сошлись на том, что за разбитые подфарники Леша выложит громадную сумму. Хорошо, что у него были с собой деньги.
– Это все мои расчетные деньги! – кричал он вечером. – А ты, чокнутая, ты рисковала своей жизнью непонятно за что. За каких-то голубей! Эти бандиты могли выстрелить и попасть тебе в глаз или в голову, и ты на всю жизнь – калека!
Но оказалось, что расплаты деньгами недостаточно – это был ещё не конец потерь. Вечером арендатор, подкатив на машине, привёз с собой остальную братву – им требовалось моральное удовлетворение. Пострадавшие хотели получить дополнительные извинения. Маманю Валю буквально вытряхнули из домика и заставили объясняться. Стоя, как на бойцовском ринге, грудь на грудь, она понимала, что силы неравные:
– Чё мы такого сделали? Подумаешь, грохнули птичку! – наезжали они гурьбой на Лешину мамашу, махая кулаками перед носом.
– Зачем вы живёте в мире, если не цените жизнь? – защищалась она от братвы. – Убирайтесь туда, где пахнет трупами! Не нравится живое – идите жить на кладбище! – орала она.
Тогда, растопырив руки и выкинув распальцовку, на нее наехал сам арендатор.
– Не хочешь извиняться? Тогда я тебе устрою! – злобно глядя, пообещал он.
– Только тронь, тогда уже я тебе устрою – от твоего дома вместе с дурацким тряпьём ничего не останется! – махала Валя маленькими кулачками перед его волосатым лицом. Дом соседа под самую крышу был забит товаром, который стоил немалых денег.
Ночь прошла беспокойно. На улице что-то звенело, ушливо ухали филины, собаки устроили перебранку и обгавкивали друг друга до рассвета… Леша уснул лишь под утро.
А когда проснулись, выяснилось, что обокрали Лешин сарай. Вскрыли замок и украли мопед.
Все дальнейшее трудно объяснить.
В следующую ночь в доме соседа случился пожар. Он был такой сильный, что вокруг было светло, как днем. Леша проснулся от криков на улице. Он выскочил из дома в трусах и не знал, за что хвататься, чтобы потушить огонь. Пожар вот-вот мог перекинуться и на их сарай, и на деревянный домишко.
Когда приехали пожарные, на месте соседского дома осталось только пепелище.
Вместе с домом сгорело всё барахло соседа, весь привозной товар, который в нем хранили. Прочный, большой дом, выложенный из старинного камня и больших прочных брёвен, выгорел дотла и не подлежал восстановлению. После пожара исчезли, как тараканы, все обитатели соседнего дома, будто их никогда не было.
Обгорев на пожаре, Леша тупо молчал, обматывая руку бинтом.
Мамаша сидела за столом и рассказывала себе под нос подробности, пугая нездоровой убежденностью:
–– Это Небеса наказали за расстрелянных птиц и загубленных животных, преподав урок возмездия.
Леша сначала не прислушивался. Мать давно уже стала заговариваться. Потом, когда она повторила одну и ту же фразу третий раз, он услышал:
–– Это Небеса. Спала я. И снится мне сон, что я проснулась. А, может быть, я и правда, проснулась. Из-под ночных облаков, проблёскивая жёлтыми боками, лениво всплыла яркая луна, – говорила мать. – Она вдруг раздвоилась – в густой темноте, вынырнув из неё, появился большой серебристый корабль. Беззвучно передвигаясь в тишине, он проплыл в центр деревни и завис над нашим домом. Из днища корабля вырвался сноп яркого света. Распавшись на полотнища, свет окутал дом, словно крыльями. По яркому лучу из НЛО, пробившему крышу дома, стали поднимать спящую фигурку человека. Только в последние секунды я поняла, что вверх поднимают моё сонное тело. Чья-то большая ладонь мягко подхватила меня на лету, а затем долго и пристально кто-то рассматривал, словно размышляя, что же со мной делать.
Из серебристого НЛО, который завис над домом, опустили светящийся шлейф, окружив им наш старый дом, словно защищая его от внешней среды. Затем высветили дом соседа и… закрыли его большой чёрной решёткой. «С домом что-то случится?» – успела подумать я. «Будет так!» – сказал кто-то, после чего мою спящую фигурку по яркому лучу опустили обратно вниз, в открытую крышу дома, и НЛО быстро взмыл вверх.
Леша сплюнул.
