скачать книгу бесплатно
Я уже догадалась, кто скрывается под этой маской. И, честно говоря, мне было его немного жалко. Им единственным из всей стаи двигали не только корысть, подлость и зависть…
Брат Трувер встал, выпрямился и сам снял капюшон.
– Пошел ты на…, – сказал он Кеннеди. – Комедиант чертов!
И Ник Андервуд подставил запястья под браслеты наручников.
17.
Разбор полетов состоялся спустя полтора часа в узком кругу.
Присутствовали: частный детектив Кеннеди, доктор Блэкмор, мистер Рокстон, шеф полиции Голтуотер и лейтенант полиции из Нью-Хемпшира по фамилии Лестрид – невысокий и невзрачный человек, чем-то напоминающий живущего впроголодь бульдога.
– Как я понимаю, – задумчиво говорил шеф полиции, – эту рыбу придется жарить вам, Лестрид. Мне, по большому счету, нечего предъявить нашей милой компании…
– Как? – удивился Кристофер. – А пропавшие девушки? А вчерашняя, растерзанная?
– Не было девушек – в смысле, никуда не исчезали. И никто никого не растерзывал. Подлец Райзман просто пугал вас – подверстывая даты и время якобы «исчезновений» и «растерзаний» к отлучкам вашей жены… А мне, наоборот, наплел: мистер Рокстон поехал умом на вампирских книжонках, везде ему чудятся упыри и их жертвы… Так что единственная козырная карта в рукаве у Лестрида.
– Именно, – радостно оскалился бульдогообразный лейтенант. – Хоть Кусачая Мэг и была полоумной и агрессивной нищенкой, но убивать ее не стоило… Присяжные обольются слезами, слушая как пятеро молодых и здоровых ублюдков обливали кислотой и пронзали колом бедную старую больную женщину. Это, я думаю, пожизнен…
– Четверо ублюдков!!! – завопил Рокстон, перебив лейтенанта. – Не пятеро!!! Четверо!!! Разве вы не слышали, что сказал этот мерзавец Арт?! Мой удар ничего не значил!!!
– Слышали и записали, – успокоил Голтуотер. – Лейтенант просто оговорился. Конечно же, четверо ублюдков…
– Но вы к предварительному слушанию все же обзаведитесь хорошим адвокатом, – посоветовал Лестрид. Очевидно, в Нью-Хемпшире клан Рокстонов был известен меньше, чем в Мэне.
– Обзаведусь, обзаведусь… – сказал Кристофер со снисходительно-барственным выражением. Казалось, еще чуть-чуть – и он покровительственно похлопает лейтенанта по щеке.
Я прикусила губу. И подумала: все-таки мы работали не только ради этого надутого индюка. Ради бедной девочки тоже…
– И все же, Кеннеди, не могли бы вы объяснить нам подноготную этой дикой истории? – спросил Голтуотер. – Как могли собраться вместе эти четверо? Ради чего они все затеяли? Как вы столь быстро – едва успев приехать – сумели раскрутить клубок?
– Честно говоря, первые подозрения – вполне потом подтвердившиеся – мелькнули у меня еще до отъезда из Провиденса. Ключевой сценой в рассказе нашего клиента была казнь псевдо-вампирши. А ключевой деталью в сцене – проверка с помощью «святой воды». Именно она окончательно убедила мистера Рокстона, а вот меня сразу заставила насторожиться. Все остальное – ерунда. Любой спящий и внезапно разбуженный человек будет стараться прикрыться и уклониться от бьющего в лицо света. Да и направленная в лицо струя чесночного аэрозоля ни у кого не вызовет положительных эмоций. Но вот «святая вода»… Мы с доктором Блэкмор порой сами ставим невинные химические опыты; и едва я открыл сейф после ухода нашего клиента, – тут-то меня и осенило… (Я незаметно улыбнулась, вспомнив, каким именно образом его осенило.) Инсценировка охотников, конечно, была рассчитана лишь на мистера Рокстона. Люди его общественного положения редко сводят счеты с удачливой соперницей или изменившей подругой, плеснув ей в лицо кислоту. Довольно легко было вычислить, какую. Концентрированную соляную, аш-хлор. Прочие сильные кислоты весьма отличаются от воды по внешнему виду – они либо не бесцветные, либо слишком вязкие и плотные… И действие соляной кислоты на кожу именно таково, как было описано, – сильнейшее жжение, поначалу без видимого глазу ожога, и весьма характерный резкий запах. То, что мистер Рокстон назвал «адским зловонием»…
– Подождите, – встрял вице-электрик. – А как же леденцы?
– Про леденцы все объяснит доктор Блэкмор – когда до них дойдет черед. Итак, механика преступления стала ясна. Из рассказа клиента всплыл и главный подозреваемый – Артур Харкер. Первоначальная версия была проста. Я считал, что вам, мистер Рокстон, предстояло стать объектом банального шантажа. Характерная деталь – гладкий кол, да еще покрытый неким смазывающим веществом. Идеальная поверхность, чтобы оставить отпечатки пальцев.
– Но ведь… они тоже… – невнятно попытался спорить с профессионалом наивный клиент.
– Мистер Голтуотер, вы обнаружили на подушечках пальцев этой четверки защитную пленку? – спросил Кеннеди у шефа полиции. Тот кивнул. – Вот видите. На коле оставались лишь ваши отпечатки. И мне тогда казалось, что очень скоро у вас тем или иным способом потребуют денег. А эпизод с леденцом и вашей женой, думал я, – досадная случайность, не входившая в планы Артура. Неясно было только, зачем он вообще вручил вам ту коробку с карамелью… Но всё оказалось не так просто. Мистер Харкер не желал вытягивать из вас понемногу. Тем более что с богатым и влиятельным человеком такая игра весьма опасна. Он решил получить много и сразу – всё состояние Люси.
– Каким это образом?
– Унаследовать.
– Чушь… Наследник – я.
– Ошибаетесь. Убийца не может наследовать своей жертве – это объяснит вам любой начинающий адвокат. План был весьма изящен. Полностью задурив вам голову, подтолкнуть к убийству жены. И тут же, со всеми уликами, сдать в руки правосудия. Чем бы не закончился процесс – скорбящий брат вступил бы в права наследования.
– Зачем так сложно, Кеннеди? – спросил Лестрид. – Не проще ли было убить обоих самому? Или кого-то нанять?
– Очевидно, не проще. Харкер не так давно уже унаследовал весьма приличную сумму – после смерти родителей, в автомобиле которых вдруг отказали тормоза. Кстати, не мешает навести справки в Неваде. Не просыпался ли вдруг у Красавчика Арти интерес к ремонту автомобилей. Не заводил ли он знакомства среди автослесарей. Не закончил ли, часом, какие-нибудь курсы по авторемонту…
– Вы думаете?
– Не уверен. Но в любом случае, смерть еще одной супружеской пары, вновь обогатившая Артура, вызвала бы подозрения. Его план, что ни говори, был изящней.
– Зачем ему все это? – недоумевал Рокстон. – Ведь все у него шло хорошо, был принят в обществе, вот-вот бы сел в правление банка, мог жениться на девице нашего круга с хорошим приданым…
Ответ Кеннеди мне показался несколько натянутым:
– Ну-у-у… Надо думать, большую часть родительских денег он растранжирил. А кресло в правлении без пакета акций за душой – не слишком надежная перспектива; случись на любом собрании акционеров какое-то столкновение клановых интересов – и бедным родственником легко могли пожертвовать… Да и принимать кого-то в доме – это одно, а выдавать дочь за человека без особых средств и с подмоченной репутацией – совсем другое…
А я подумала: этому сорвиголове и авантюристу попросту не хватало свежего воздуха в вашем подернутом ряской болоте. Да, Артур был способен на многое: на любую подлость и низость, на предательство и убийство… Не мог лишь прокладывать путь наверх медленно, шаг за шагом, глубоко пряча интриги под маской благопристойности, годами улыбаясь своим лютым врагам на светских раутах…
– Но как он умудрился собрать столь разнородную банду? – спросил Голтуотер. – В чем был интерес всех этих людей? Лишь в деньгах?
– Не только. Имелись и другие мотивы. У Красавчика весьма силен талант организатора – можете почитать досье о его невадских подвигах. И хорошее чутье на людей. Он безошибочно выбрал исполнителей, питавших к вам ненависть, мистер Рокстон. Например, ваш шофер…
– Фреди?! – возопил Кристофер. – Но за что?! Нигде и никогда он не заработал бы столько, сколько платил ему я!
– Возможно. Но сравнивал он свои доходы не со средним шоферским заработком, отнюдь нет. Скажите, вам ведь случалось давать кому-либо чаевые у него на глазах – так же, как тому таксисту, не считая? Или посылать его зимой за роскошнейшим букетом для Люси – стоимостью этак в половину его месячного жалованья?
Кристофер молча кивнул.
– Ну вот. Потому он вас и ненавидел. По-моему, это и называется классовой ненавистью. Что же касается Райзмана… Вспомните его первый визит, пять дней назад. А именно – лицо полицейского показалось вам смутно знакомым. Вы напряглись и раскопали в памяти: именно этот человек год назад дважды штрафовал вас на дороге! На самом деле воспоминания были чуть глубже. Не верю, мистер Рокстон, что вы сможете, например, вспомнить лицо портье, – оформлявшего вам год назад номер в гостинице. Или лицо продавца в магазине, где вы покупали подарки к прошлому Рождеству… А тут вдруг всплыл из памяти какой-то полицейский… Попробуйте: представьте себе это лицо еще раз – более молодым и без усов…
Экс-вампироборец наморщил лоб, представляя. Спросил неуверенно:
– Глиста?.. – И сам себе ответил: – Глиста…
– Именно так. Ваш одноклассник Эбрахам Райзман по прозвищу Глиста. С большим трудом пристроенный своим отцом в вашу элитную школу… Надежды Райзмана-старшего на то, что сын с детства сведет дружбу с нужными людьми, не сбылись. Во время учебы Глиста служил вам козлом отпущения и мальчиком для битья, а после выпуска тут же был прочно забыт. Вы, мистер Рокстон, надо думать, были одним из главных объектов его зависти и ненависти… Он пытался мстить – глупо и мелко. Вычислив дни ваших корпоративных вечеринок, подстерегал вас на трассе, хотя в обязанности детектива это никак не входит. Возможно, думал довести дело до суда за вождение в нетрезвом виде. Но просчитался – оказалось достаточно одного вашего звонка, чтобы Райзману надели намордник. И – он оказался бесценной находкой для шлифующего свой план Артура. Полагаю, именно Райзману надлежало бы арестовать вас сегодня. Над трупом жены, с окровавленным колом в руке… Вышел бы из комнаты в образе брата Фоба – а через минуту ворвался бы обратно в ипостаси полицейского…
– Но я бы все рассказал про них!
– Про кого? Про вампиров? Про охотников на них? Про братьев Трувера, Фоба и Юстаса? Вы не знали ни их имен, ни лиц, ни голосов… Присяжные бы посмеялись. Артур же наверняка состряпал себе железное алиби, и доверительно сообщил бы суду, что давно замечал у своего зятя странные фантазии. И не раз заставал его за чтением вампирских книжек… В вашей личной библиотеке, полагаю, изданий подобного рода в последнее время прибавилось? Да и раньше вы увлекались паранормальной литературой…
– А этот, четвертый верзила, как там его… Ну, в общем, Трувер?
– Здесь чуть сложнее, тут сплелись два мотива. Как выяснила доктор Блэкмор, у Ника Андервуда был роман с Люси – еще до ее замужества. Кроме того, он подавал очень большие надежды на научно-медицинском поприще. Ему нужен был капитал для раскрутки кое-каких своих идей. Думаю, приданое Люси вполне помогло бы совместить приятное с полезным. Потом появились вы, мистер Рокстон, – крахом завершилась и любовь, и научные планы. А потом подвернулся Артур, рыскающий по прошлому Люси в поисках сообщников…
Тут в разговор вмешалась я:
– Не верю, Кеннеди. Не верю, что он собирался хладнокровно лить кислоту на лицо девушки, которую любил…
– Все было немного по-другому. Ник – единственный из охотников, кто вел свою тайную игру за спиной Артура. Его задача была проста – кроме исполнения роли Трувера, он должен был два-три раза выманить из дому Люси. Расчет несложный: правду об этих встречах она мужу никогда не расскажет, а любую ложь легко разоблачить. Если отнести на эти же отрезки времени преступления мифического вампира – что было задачей Райзмана – то капкан для четы Рокстонов захлопнется. Но Андервуд, как я уже говорил, затеял свою игру. Зная, что сутки назад отношения Люси и Кристофера обострились до предела, Ник попытался в одиночку сгрести весь банк. Вернуть себе и женщину, и ее деньги, и напоследок утопить соперника – дав наводку на мистера Рокстона в деле убийства нищенки из Нью-Хемпшира. Но – не сложилось. Прошлую ночь они провели с Люси… спокойно, Рокстон! Сядьте! Никакой измены, думаю, не было. Ник долго и упорно доказывал Люси, какая скотина ее муж, напоминал про былые их счастливые дни и предлагал вернуть их… Старания пропали втуне. Люси вернулась к вам, Рокстон.
И совершенно напрасно, подумала я. Кеннеди же тем временем продолжал:
– Тогда и только тогда Ник Андервуд решил мстить. Даже не столько сопернику – сколько вновь отвергнувшей его женщине. Вот, собственно, и вся психологическая подоплека событий…
– Подождите, подождите… – вспомнил шеф полиции. – А конфеты? Те чертовы леденцы? Как я понимаю, это выдумка Андервуда, как и трюк с кислотой. Но что они тестировали, черт меня раздери?! Не вампиризм же, в самом деле? Почему у жены во рту они синели, а у мужа нет? И как Харкер мог основывать план на случайной находке своей сестрой коробки с леденцами? Он-то, просчитывавший все до секунды и дюйма?
– Как много вопросов… – улыбнулся Кеннеди. – Я отвечу лишь на последний. Никакой коробки Люси не находила. Конфету – одну – положил на стол Артур, бывавший у Рокстонов запросто. Он знал, что сестра с детства любит леденцы – и не удержится, попробует. Надо понимать, время визита просчитано было идеально – чтобы прислуга не успела убрать обсосанный леденец до возвращения хозяина дома. Зная воспитание Люси, Артур был уверен – выбрасывать что-либо в мусорное ведро она в жизни не отправится… А что касается происхождения леденцов – тут слово доктору Блэкмор.
И я взяла слово. Но начала рассказ не с конфет на палочке – с Люси.
– Как вы знаете, господа, сегодня я пробыла почти четыре часа в окружной больнице Гейри вместе с миссис Рокстон. Были проведены все возможные на сегодняшний день исследования для выявления в ее организме каких-либо мутаций, патологий, изменений и отклонений от нормы. Результат более чем скромен. Выявлена одна легкая патология, никак и ничему не угрожающая. И – одно вполне функциональное изменение.
– Что за патология?
– Что за изменение?
Рокстон и Лестрид задали эти вопросы хором.
– Патология – легкая кровоточивость десен, иначе говоря – пародонтоз в довольно слабой форме, – ответила я. – А функциональное изменение – семинедельная беременность.
– КАК?!! – завопил этот идиот. И вновь, как в «Бейкер-стрите», подпрыгнул на два фута. Нет, пожалуй, даже выше.
– А вот так! Вы тупица, Рокстон! Она хотела вас порадовать, рассказать вам всё, когда вы полезли к ней с бредовыми вампирскими подозрениями! Черт возьми, она почти год лечила трубное бесплодие – тайком от вас, тайком от всех! – и вылечила таки… Вы идиот, Рокстон!
Я замолчала. Ничего говорить больше не хотелось…
– Леденцы… – мягко напомнил Кеннеди.
– Ну что – леденцы… Я проверила по «Реферативному журналу университетов Мэна» – Ник Андервуд разработал новый тест на беременность, по содержанию мукоидов в слюне… Похожие были и раньше, но те отличались большими погрешностями… Артур Харкер и эту детальку приспособил в свою схему… Убил двух зайцев. Рокстон забеременеть не мог по определению, Артур же в случае чего получал сигнал – медлить нельзя, появление еще одного наследника не за горами.
– Постойте… – не понял Лестрид. – А если бы Люси не забеременела так вовремя? Ситуация бы подвисла?
– Не знаю… – устало сказала я, вставая. – Думайте сами… Уж как-нибудь Красавчик Арти извернулся бы…
Обстоятельно ответил Кеннеди:
– Многое выяснится после допросов «братьев». Но, мне кажется, про лечение Люси от бесплодия Харкер знал. Доктор Блэкмор, скорей всего, лишь повторила его путь в Санта-Инессе. А проведя разведку в госпитале Керритауна, Артур мог узнать и об успехе лечения. Думаю, этот факт весьма ускорил исполнение плана – и породил кое-какие шероховатости, позволившие размотать клубок. При наличии большего времени, втягивая вас, Рокстон, в антивампирскую возню медленно и постепенно, он мог добиться того, что вам и в голову бы не пришло обратиться в «Бейкер-стрит»… Можно предположить, что Андервудом были созданы и другие тесты, не только леденцы, – ими Артур регулярно и тайно тестировал сестру. Получив положительный результат, немедленно начал действовать. Как попала ему на заметку нищенка из соседнего штата, имевшая обыкновение в драках с себе подобными пускать в ход зубы, я не знаю. Но кандидаткой на роль «вампирши» в затеянном спектакле она стала идеальной…
Рокстон, долго молчавший и что-то обдумывавший, вдруг выдал:
– Всё это инсинуации, ничем не подкрепленные!
Тут я не выдержала. Не стала слушать и вышла из комнаты. В спину летел визгливый голос Рокстона:
– Во всем виноват проклятый Андервуд! Он пружина всего дела! Артур на скамье подсудимых – позор всему семейству, обоим семействам! Я не позволю…
18.
Голос Рокстона становился слабее и стих совсем. Я поднялась по лестнице, постучала в дверь условным стуком. Люси открыла сразу, словно ждала меня под дверью. Наверное, так оно и было.
В комнате оказалось темно. Силуэт Люси вырисовывался на фоне окна. На фоне ночи и звезд…
– Ну что там, Элис?
Я – по возможности коротко – пересказала состоявшийся внизу разговор. Не скрывая ничего – ни того, что было, ни того, что могло произойти. С ней произойти.
Она молчала. Долго молчала. Потом мне показалось, что Люси тихо и горько рассмеялась. Лишь через секунду я поняла – это плач.
Потом она вновь оказалась у меня на груди, и пальцы ее вцепились мне в плечи, и новая блузка опять оказалась испорчена, но мне было наплевать, и снова можно было понять и разобрать очень немногое: «Они… ну почему?.. Они… Элис…» – но это было неважно, потому что порой женщины понимают друг друга без слов; моя рука гладила ее по волосам, и мне хотелось сказать: «Девочка, если сейчас ты задумаешься о семейной чести, или о будущем своего ребенка, или о нежелании ломать только-только налаженную жизнь, – и не сделаешь того, что должна, – то ты пропала, потому что он обязательно предаст тебя снова, предаст, когда некому будет тебя спасти и вытащить…» – но я промолчала, потому что сейчас она сделала бы все, что бы я ни сказала, сделала бы не задумываясь, а я не могла и не хотела решать за нее; потом я поняла, что она прижалась ко мне слишком плотно, и что ее пальцы уже отнюдь не вцепились, и отнюдь не в плечи, и надо было осторожно отодвинуться, и тихонько сказать: «Не надо, девочка, не все мужчины такие свиньи, как эти трое, попавшиеся на твоем пути, раны заживут, и ты еще встретишь одного, единственного, и будешь счастлива…». – но я не отодвинулась, и не сказала ничего, потому что губы были заняты другим, а отодвинуться от нее сейчас я просто не могла… Да и не хотела.
19.
Когда спустя час с лишним я вернулась на первый этаж, разговор о преступлениях уже закончился. Начался разговор о деньгах.
Кристофер Дж. Т. Рокстон, надутый и обиженный, неприязненно спросил:
– Сколько я вам остался должен, мистер Кеннеди?
Кеннеди ответил не сразу. Закурил – впервые за вечер. Внимательно посмотрел на мою испорченную белоснежную блузку. Поднял взгляд вверх, словно хотел увидеть на потолке искомую цифру. А может, просто вспомнил про Люси…
И сказал:
– Помимо аванса и с учетом моего травмированного плеча, двух испорченных блузок доктора Блэкмор, и нашего с ней совместного разочарования в людях, – вы должны нам сто тысяч долларов, мистер Рокстон.
– СКОЛЬКО???
– Сто. Тысяч. Долларов.
– Вы спятили, Кеннеди!!! По вашей милости я сижу по уши в дерьме, моего шурина будут судить за убийство первой степени, моя жена была любовницей другого подсудимого, – а вы требуете такие деньги??? Вы не получите ни цента! НИ ЦЕНТА!!!
Кеннеди явно хотел что-то сказать, но не успел. В разговор неожиданно вступил лейтенант Лестрид. Трах!!! – его кулак с грохотом опустился на стол. Пальцы другой руки стиснули плечо Рокстона. Судя по тому, как скривилось лицо Кристофера, сила у маленького лейтенанта была недюжинная.
– Слушай меня, спесивый индюк! – прошипел Лестрид. – Ты не сидишь по уши в дерьме! Ты изнутри набит дерьмом – действительно, по самые уши! Самым дерьмовым дерьмом!
Если бы Кристофера укусил за седалище собственный унитаз, он наверняка удивился бы меньше. Несомненно, с отпрыском клана Рокстонов никто и никогда не общался подобным образом. Голтуотер отвернулся в сторону – и я увидела, как он широко улыбается.
– Я не знаю, что за говенная ты шишка в своем Мэне! – продолжал лейтенант. – В Нью-Хемпшире ты никто и звать тебя никак! НИКТО!!! В Нью-Хемпшире ты хрен с горы Провидения! Тамошние газетчики кормятся с моей ладони – и их очень интересует, кто же прикончил Кусачую Мэг столь изуверским способом! И они узнают – если ты, дерьмоед, не расплатишься сей же момент с мистером Кеннеди, за уши вытянувшим тебя из газовой камеры! Попроси завтра с утра принести тебе «Конкордию-Ньюс» – и полюбуйся своей дебильной рожей во весь разворот!!!
Лейтенант сделал короткую паузу и прибавил удивительно спокойно:
– Значит так. Я считаю до трех – а потом иду давать телефонное интервью. Раз…
Чек Рокстону пришлось заполнять трижды – руки дрожали.
Кеннеди внимательно оглядел подпись и аккуратно убрал чек в бумажник.
– Я человек небогатый, – сказал он и поглубже засунул бумажник во внутренний карман пиджака.
20.
