Учительница танцев

скачать книгу бесплатно


Невольно в памяти короткими фрагментами всплывали воспоминания о детстве. Самые тёплые, такие, что остаются с человеком на всю жизнь вместе с запахами и вкусами. Помню, как мы с мамой и Ксюхой ездили к родственникам в деревню. Как махали из окна поезда прохожим, а они махали нам в ответ. И как на речку ходили, как лежали на берегу под соснами, где природа необычайной красоты. Деревня мне тогда запомнилась очень ярко. Особенно тем, что там страшно ночью идти в туалет. И, конечно, запахом разнотравья, стрекотом кузнечиков, скачущих из-под ног, когда идёшь по стерне. А этот невероятный треск сочного арбуза, который резали за общим столом, и вкус сала на чёрном хлебе вприкуску с хрустящим огурцом, колодезная вода из железной кружки! Вечером было так хорошо сидеть на крыльце, любоваться тем, как плывёт туман, и слушать сверчков. На душе так счастливо и благостно становилось, а ещё немного грустно от того, что скоро уезжать.

Вспоминались и поездки на море. Такое счастье, когда едешь в машине, смотришь на пирамидальные тополя и понимаешь – впереди столько интересного! Лето, купания, фрукты, экскурсии. Правда, папа экскурсии не особо любил и часто мы с мамой ездили на них одни. После купания в море лежать под виноградником и смотреть, как солнце пробивается сквозь резные листья – для отца это было особенное удовольствие.

Благодаря фотографиям и вещам из прошлого я словно заново смогла пережить некоторые моменты из детства. Мамины торты на день рождения, особенно мой любимый клубничный с густыми натуральными сливками. Вкусный до безумия! То, как папа встречал с занятий по танцам и покупал мне, что хотела; друзья, с которыми познавали мир, катались на велосипедах; мои детские платья… У меня было счастливое детство. А остались одни воспоминания – моя отдушина.

Я продолжала пересматривать и раскладывать по папкам содержимое ящиков, когда на дне одного из них увидела небрежно сложенную записку. Совершенно не думая о том, что в ней, машинально развернула и прочла. «Наташа, видела твоего Серёгу с бабой. Позвони мне, когда сможешь. Рита» И дата. Это мамина подруга Маргарита, они вместе работали. Скорее всего, на работе поговорить не могли, и та написала маме записку. Неужели у папы была любовница? И мама об этом узнала. Судя по дате, как раз накануне трагедии…

Всего несколько слов из записки, а я рухнула в бездну растерянности и непонимания. Может, стоит позвонить тёте Рите и спросить обо всём прямо? Нет, такого в принципе не могло быть! Отец был хорошим человеком и не мог так поступить с мамой! Со всеми нами. И тут же меня поразила другая мысль – Сароян разве плохой человек? Нет, хороший. Но он же может так поступить? Значит и другие могут. Только про нашу семью никто никогда не подумал бы ничего плохого. Мама с папой не скандалили и не кричали на нас. Хотя нет, бывало, конечно, что мама ругалась, если мы с сестрой шкодничали. Но это было совсем не похоже на крики жены Сарояна. Правда, кто знает, как такие вспышки недовольства могли трактовать соседи. Ведь и я толком не представляю, что на самом деле происходит в чужой семье. Мне может казаться, что там всё плохо, а на самом деле людей устраивает их жизнь и они счастливы. Всё-таки, когда на месте изменщика твой папа, многое воспринимается совершенно иначе. Это ужасно, грязно! Это предательство, попрание всего хорошего и доброго, что у нас было, нашего с Ксюхой детства! Всё моё существо отказывалось принимать это и отчаянно сопротивлялось. Хотя, быть может, я просто накрутила себя и в записке идёт речь о чём-то совершенно другом? Иначе, почему мама вот так просто хранила её в комоде?

Мне на глаза попалось фото, на котором были запечатлены мама, папа, я и Ксюша, смеющиеся и счастливые. И слёзы сами покатились из глаз. А вскоре плач превратился в надрывные рыдания. Я лежала на полу, скрутившись в клубочек. Наверное, впервые позволила себе вот так вволю наплакаться, никого не стесняясь и не таясь. Рыдала громко, взахлёб, как обычно плачут дети. Хорошо, что этого никто не мог видеть, кроме Марси, которая жалела меня и по-своему утешала – лизала мне руки.

Упиваясь своим горем, впервые проживая его так полно, я ничего не слышала и не видела. Очнулась, только когда он порывисто вошёл и опустился на пол рядом со мной. Застигнутая врасплох в момент своей слабости, с распухшими от слёз глазами, растрёпанная и несчастная, я лишь беззвучно вскрикнула, обнаружив, что рядом кто-то есть.

– Тише-тише, маленькая, ты чего? Что случилось?

Гора поднял меня и притянул к себе.

– Тебе больно? Плохо?

Я отчаянно замотала головой.

– Что тогда?

Его взгляд упал на фото, и он всё понял. Ещё крепче прижав меня к груди, он стал мягко гладить мои волосы и лицо, шептать что-то утешительное и доброе. И я невольно притихла, вслушиваясь в его голос, чувствуя, как он вибрирует в груди. Внутри наступил какой-то необъяснимый покой. От него очень легко, едва заметно пахло парфюмом и какой-то выпечкой с корицей. Хотелось просто вот так сидеть с ним вечно и ни о чём не думать. Но подняв на него лицо, я увидела, что его глаза пылали неприкрытой, откровенной похотью. Не заметить это было невозможно. Слух будоражило участившееся мужское дыхание. Я нервно сглотнула.

Он припал губами к моему рту сначала осторожно, будто исследуя и ожидая реакции, а потом уже дерзко, с нажимом и страстью. Я, задыхаясь, отвечала, мои пальцы путались в его жестких густых волосах. Всё внутри охватил жар, когда он провёл вверх по моему бедру своей нежной большой ладонью, легонько задевая мои шортики. По спине от затылка побежали мурашки. Он целовал то мягко, едва касаясь, то глубоко и страстно. Покусывал мою шею, мочку уха. Он меня хотел. Это чувствовалось во всём. Никто так не целует, как он. Также глубоко, откровенно и долго. Мы с ним словно погрузились в нирвану. Никогда поцелуи не были для меня такими, как в тот вечер. В каждом его движении, касании, в каждой ласке ощущался опытный мужчина. Волна за волной проходила по всему моему телу, как электрический разряд. То, что было между нами, словами не передать.

Его тёплое дыхание на моём лице, руки на спутанных волосах, губы терзают мои… Мы сидели на полу, я – у него на коленях лицом к нему. Наши сердца бились совсем рядом и почти в унисон. Уткнувшись в его плечо, я дышала им, полностью отдаваясь его рукам. А он гладил меня по шее, спине, касался груди и спускался к бёдрам.

Сердце, не колотись так сильно! Сознание начинало мутнеть. Дыхание меня сдавало. Я думаю, он это понял. Сильно сжала веки, чувствуя, что внизу живота полыхает огонь. Прижималась к нему всем телом, скользила вверх-вниз, вверх-вниз… С каждым движением всё сильнее кружилась голова, всё тяжелее становилось дыхание. И его тоже, я чувствовала. Когда я выгнула спину, он прошёлся языком по моим грудям, и я не смогла сдержать стон. А он продолжал… От быстрых движений становится ещё жарче. По нашим телам стекали капельки пота. Он приподнял меня и осторожно опустил на спину. Захотел быть главным? Ну что ж, я не против. Его движения стали жёстче и решительнее, а у меня совершенно отключились мозги. Я не слышала и не видела ничего. Только ощущения… От нахлынувшего восторга на миг замерла, а потом завибрировала всем телом. И невольно с силой вцепилась в его плечи, оставляя на смуглой коже лунки от ногтей.

Лёжа в его объятиях, я прижалась щекой к его груди и переплела свои пальцы с его. Казалась себе сейчас такой маленькой-маленькой, хрупкой и кукольной на его фоне. «Ночевала тучка золотая на груди утёса-великана…»

О том, почему я плакала, он больше не спрашивал. Только целовал мои губы и нос. А потом он ушёл домой к жене и дочери.

Глава 8

Я пребывала в шоковом неверии. Это всё действительно происходит со мной? Я – любовница? Причём любовница того самого Горы? Того, в чьём присутствии в детстве чуть ли сознание не теряла? Моё подсознание отказывалось это воспринимать. Мне стоило больших усилий признать это и быть откровенной перед самой собой. Ужасно вдруг осознать, что ты стала той, кем никогда не должна была быть. И ещё хуже, что я совершенно не имею сил противостоять этому. Я не могу себе простить, что допустила такую ситуацию. Даже если порвать эти отношения, эта история останется со мной на всю жизнь. Мне кажется, слово «любовница» – это теперь моё клеймо…

На самом деле, если быть до конца честной, я постоянно ищу себе оправдания. С самого начала, с того момента, как он накинул мне на плечи свою куртку и я испытала то, что испытала. Мне нужно было услышать слова поддержки о том, что я не так уж и плоха. И что эта ситуация не делает меня низким и бесчестным человеком. Но никто и никогда не скажет мне ничего подобного. Я даже Таньке так и не призналась до сих пор, что у нас с Гошей отношения.

Он стал приезжать часто. В обед почти каждый день. Иногда заходил утром. А бывало, что и вечером после того, как я добиралась домой с тренировки. Мы общались эсемесками. Их было нереально много. Он постоянно мне писал. И словно хотел знать обо мне всё, держать на контроле все мои передвижения и жизнь. Когда у меня было только одно занятие с группой Ани, он подвозил меня домой. И пока Аня не видела, украдкой клал руку мне на бедро, поглаживал, ласкал. У подъезда девочка выпрыгивала из машины, а он впивался мне в губы откровенным поцелуем, от которого темнело в глазах и внизу живота всё скручивалось в тугой узел. Меня злило, что я не решаюсь с ним поговорить. Я считала, что он меня использует. Я, можно сказать, всегда у него под рукой. Такая удобная дурочка, с которой можно развлечься в любой момент. Я попала в западню, из которой не могла найти выход.

А ещё мне не давала покоя найденная под ворохом бумаг записка. Временами порывалась позвонить тёте Рите, но что-то останавливало. Имею ли я право совать нос в личную жизнь родителей? Я пыталась вспомнить что-нибудь подозрительное в поведении отца и ничего такого не находила. Но в то время я уже не жила с семьёй, поэтому могла многого не знать. Способен ли был мой папа вести двойную жизнь? Ещё недавно я бы с уверенностью ответила, что нет. А теперь не знала, что и думать. История с Сарояном лишь усиливала мои метания. Я без конца сравнивала, искала какие-то сходства между своей семьёй и его, анализировала.

Немного отвлечься от личных проблем помогала работа. Я буквально с головой погружалась в занятия. Приезжала гораздо раньше их начала, разминалась, растягивалась, тренировалась сама в пустом зале, в окружении огромных зеркал в пол. Наш руководитель загорелся идеей ввести ещё одно направление – занятия для взрослых. Мы с коллегой, моим ровесником Костей должны были их вести. Работать с людьми, которые пришли в танцы в зрелом возрасте, мне ещё не приходилось. Я волновалась, представляя, как это будет. И ещё где нам набрать группу? Ведь многие даже если хотят танцевать, просто стесняются это делать. Костя предложил для начала объявить о наборе родителям наших учеников и устроить что-то вроде показательного выступления. Мы так и сделали.

Когда собрались родители малышей, я провела разминку и половину занятия, после чего пришёл Костик. Мы расставили стулья в зале так, чтобы получилась своеобразная сцена. Попросили родителей и ребят рассесться, и я объявила:

– Дорогие друзья! Клуб «Шармэль» предлагает вам самим научиться исполнять бальные и латиноамериканские танцы! Конечно, не на профессиональном уровне, а на любительском. Но при желании вы также сможете принимать участие в соревнованиях среди спортсменов своей танцевальной категории. Даже просто танцевать для себя – это уже большой шаг вперёд. Благодаря танцам вы получите шикарный заряд энергии, сможете улучшить свою физическую форму, осанку, укрепить мышечный корсет. Наши тренировки ничем не уступают занятиям в тренажёрном зале, но плюс ко всему это ещё и красиво!

Многие мамочки в зале заметно оживились. Я же в пылу своей речи изо всех сил старалась не смотреть на Сарояна. Он сидел, расслабленно откинувшись на спинку стула, и глядел чуть насмешливо. Наверное, представлял себя танцующим ча-ча-ча и его это забавляло.

Для показательного выступления мы с Костей выбрали румбу – мой любимый танец латиноамериканской программы. Румба- это просто шедевр! Сексуально, романтично, пластично и просто красиво! Между парой происходит прямо-таки некая химия, которая передаётся всему залу. Мне очень хотелось это продемонстрировать, показать, каким может быть исполнение.

Мы долго спорили, что лучше исполнить – румбу или пасадобль. Оба танца невероятно зрелищные и чувственные. В конце концов, решили остановиться на румбе. У этого танца кубино-африканские корни. По сюжету партнёрша будто дразнит, играет с мужчиной, а он, в свою очередь, пытается продемонстрировать ей своей превосходство.

Румба-это про высокие сдержанные чувства, выраженные в движении. И, пожалуй, румба – это скорее, рассказ о несчастной, неразделённой любви. Помню, в детстве одна из моих педагогов говорила, что танцуя румбу, партнёры смотрят в глаза не друг другу, а вечности.

Заиграла музыка, и мы с Костиком начали танцевать. Я то и дело бросала взгляд в зеркало, пытаясь оценить наши движения. Смотрелось неплохо. Руки разрезают воздух, ноги лишь слегка касаются паркета. Моя тонкая, углами, полупрозрачная юбка, высокая грудь, обтянутая топом, его чёрные глаза и безупречные манеры. Танец – не обычная жизнь. Здесь надо быть блестящим. Поворот – и ты в центре зала. Скорость, сила и страсть – это всё ты.

В углу стояла огромная искусственная ёлка. И мы танцевали на её фоне. Отточено скользили по паркету, а в зеркалах и в шарах на ёлке танцевали наши двойники. Я буквально пылала танцем, испытывая невероятный душевный подъём. И с новой силой утверждалась в мысли, что вот оно – дело моей жизни, вся моя жизнь, то, что я люблю всей душой и с чём ни за что не готова расстаться.

Костик из моего коллеги-педагога превратился в змея-искусителя. Он искушал, и даже возбуждал каждым своим движением, исполненным страсти и харизмы. Мы то отдалялись на расстояние вытянутых рук, то прижимались друг к другу, чувствуя дыхание и ритм сердца. Мы танцевали чувственно, нежно, остро, как и должна исполняться настоящая румба. Я видела себя в зеркале как в замедленной съемке. Ун-дос-ун-дос-трес…[1] Плечи раскрыты и опущены, корпус рисует восьмёрки, колени ритмично пружинят. Мы с партнёром замираем, музыка становится тише, свет от ламп поигрывает на моих блестящих от лака волосах и серёжках.

Зрители начинают рукоплескать. Все. Кроме одного. Сароян сидит как каменное изваяние, сложив руки на груди. В такой позе его плечи кажутся просто необъятными. А меня от его холодного взгляда что называется, морозит.

– Зе бест! Просто мурашки по коже, когда профессионалы танцуют! – воскликнула одна из мамочек, разряжая напряжение, внезапно овладевшее мною.

– Александра Сергеевна самая лучшая! – слышу голос Анюты.

Мы действительно просили Аню обращаться ко мне на занятиях по имени отчеству, потому что Саша звучало бы по отношению к педагогу чересчур фамильярно.

В тот вечер меня никто не ждал у клуба. Я остановилась посреди холодной зимней улицы и обвела её глазами. Неужели Сароян уехал? Не ожидала, что он может меня приревновать. Танцы для меня с детства были чем-то настолько естественным, что я и мысли не допускала в них сфальшивить. И сегодня, наоборот, была уверена, что ему понравится.

Ничего писать ему не стала, и от него не пришло ни одного сообщения. Меня очень обижало подобное поведение. Если у него есть ко мне вопросы, мог бы открыто поговорить, а не вести себя вот так…

На следующий день я поехала в клуб как можно раньше. Там ещё никого не было и можно было спокойно позаниматься. Вчера несколько мам из нашей группы изъявили желание ходить на занятия. Со старшей группы тоже набралось человек пять. Так что теперь работы у меня прибавится. Нужно было составить график и показать Алексею Николаевичу.

В клубе у меня был свой кабинет. Точнее что-то вроде тренерской, где проводили время сотрудники. Но обычно я там находилась одна. Костя и ещё один тренер Матвей забегали изредка. А у главного были собственные апартаменты с приёмной и секретарём. Все полки в нашей комнате были уставлены кубками, стены увешаны грамотами. В углу валялись чьи-то танцевальные туфли. Как Гора узнал об этом месте – понятия не имею. Скорее всего, охранник сказал, где меня искать.

Сароян вошёл и посмотрел с вызовом. Я сидела за столом и писала. Подняла на него глаза и молча ждала, что он скажет. Не отрывая от меня полыхающего взгляда, он медленно обходил соседний стол.

– Что у тебя с этим твоим Костей? – спросил глухо Гоша, даже не поздоровавшись. – Ты с ним давно спишь?

– Ты что совсем уже? – я сама поразилась своей дерзости.

Но он меня на самом деле сильно разозлил. Глупые подозрения на пустом месте!

– Это просто танец, – чуть сбавив тон под его взглядом, принялась пояснять я. – Румбу так танцуют. Высший пилотаж – изобразить румбу так, чтобы у всех слюни потекли в зале. И не важно, нравится тебе партнёр или нет.

– Я думал, убью его, когда он к тебе прикасался. Трясло потом весь вечер.

– У Кости есть девушка и они планируют пожениться. И партнёр не может не прикасаться к партнёрше в танце. Как ты себе это представляешь? Знаешь что, Гоша, ты меня очень сильно обидел. Я не собираюсь перед тобой оправдываться.

Я снова опустила глаза к журналу, собираясь продолжить работу. Повисло молчание. Я чувствовала, что он неотрывно смотрит на меня. И борется с собой. Точнее с собственной гордостью.

– Ладно, извини, – он опустился на стул напротив моего стола. – Я как дурак себя повёл. Просто я боюсь потерять тебя. Постоянно этот страх преследует. Что я тебе могу дать? Ничего, в сущности. Только напрягаю.

– Гош, – я поднялась, подошла к нему и обняла. – Ты надумал себе непонятно что. Мы просто танцевали, правда. Всё хорошо.

Может быть, это был очень подходящий момент, чтобы поговорить о нас. Но у меня снова не хватило духу. Я села к нему на колени, чувствуя, как его рука сжимает мою талию, и спрятала лицо у него на шее. Опять этот волнующий аромат мужского парфюма и вынимающий душу баритон…

– Классная у тебя одежда для танцев, – прошептал Гора мне в самое ухо. – С ума сойти, какая ты в этих тряпках шикарная.

– Гош, – прошипела я, чувствуя, как его пальцы проникают под топ.

И подумала, что надо хотя бы замкнуться. Шмыгнула к двери, щёлкнула замком. И, пользуясь случаем, бросила короткий взгляд в настенное зеркало. Нежный цветок… У меня всегда была немного детская внешность, как у юной диснеевской принцессы – большие синие глаза, светлые волосы, хрупкое и вместе с тем спортивное телосложение. Но в красивом чёрном нижнем белье мои небольшие формы смотрелись очень выигрышно. А сейчас я была как раз в нём.

Сароян поймал меня, развернул спиной к себе и стал целовать плечи, шумно дыша в шею, волосы. Этот его приступ ревности словно пробудил в нём какие-то глубинные животные инстинкты. Только дыхание выдавало его. Он терпелив в ласках, настойчив, мощен. Он любит всё делать долго, никуда не торопится. Его рука легла на мою грудь. Это не удар молнии, не электрический разряд. Нет. Это ни с чем несравнимое наслаждение. Я ощущаю его как тонкую, быструю линию, которую выписывает какой-то прибор, как пульс, только без ритма, хаотичный, рваный. Как сейсмометр, вот! И он держит меня на этой рваной волне наслаждения, как наркоманку на игле. Не знаю, как у него это получается, но я чувствую себя рядом с ним пьяной или чем-то одурманенной. Чем дальше, тем больше убеждаюсь, что этот мужчина, даже доведя меня до дикой ярости, всё равно обязательно добьётся своего. А потом подомнёт под себя, жадно ловя своими губами мои, будет доводить до абсолюта, до стука сердца, отдающегося в нёбе… до безумия…

[1] Один, два, один, два, три по-испански.

Глава 9

Я всё-таки собралась с духом и позвонила тёте Рите. Она, конечно, была очень рада меня слышать и согласилась встретиться. Я планировала позвать её в кафе, но она пригласила меня к себе домой.

– А о чём ты хотела поговорить, Сашенька? – уточнила мамина подруга во время телефонного разговора.

– Хотела у вас спросить кое о чём. Нашла у мамы записку, написанную вами. В ней говорится, что вы видели папу с другой женщиной.

В трубке повисла тишина.

– Я хотела узнать правду об этом.

После минутного молчания тётя Рита, наконец, произнесла, но уже без особого энтузиазма:

– Хорошо, Саша, приходи, поговорим. Только у меня выходной аж в воскресенье. Тебе терпит?

– Да, конечно.

– Ну, тогда приезжай часикам к двум-трём.

Увы, тогда я ещё не знала, что в воскресенье эта встреча точно не состоится…

Едва я закончила разговор, как звонок в двери возвестил о чьём-то приходе. Я была уверена, что это Гора. Поэтому ринулась к двери, успев заметить в зеркале свою широченную улыбку. Но когда открыла, улыбка разом сошла с моего лица. На пороге стояла женщина. Она была одета в синий домашний велюровый костюм. Поэтому я поняла, кто это. Раньше я только мельком видела жену Сарояна. Признаюсь, представляла я её совершенно иначе – этакой полноватой сварливой тёткой. Передо мной же стояла очень красивая женщина. Она тоже, как и Гора, была армянкой. И теперь уже мне было не понятно, на кого именно похожа Аня. Густые тёмные волосы, бархатно-карие глаза, очень женственная фигура с довольно пышными бедрами и тонкой талией… Она мне показалась похожей на актрису.

Люба молча вошла, обводя меня и мою квартиру взглядом.

– Саша, правильно? – уточнила она.

Я кивнула, растерянно отступая в сторону и пропуская её. Внутри всё похолодело.

– Миленько у вас. И сами вы красивая девочка.

Я судорожно сглотнула, не понимая, к чему она клонит.

– Вот зачем оно вам надо? – вздохнула Люба сочувствующе, словно сокрушалась о том, что я вляпалась в какую-то скверную историю.

– Что вы имеете в виду? – спросила я, решив в случае чего отпираться до последнего и ни за что не признавать, что я любовница её мужа.

Люба посмотрела укоризненно и завела пальцами, унизанными золотыми кольцами, за ухо выбившуюся прядь.

– Детка, вы – не первое подобное увлечение моего мужа. Он наверняка говорил вам, что любит вас, что с ним такое впервые и раньше он никогда не изменял жене? Это не правда. Он мне изменяет постоянно. Находит такую же наивную девочку, клянётся в любви, использует её для удовлетворения своих естественных мужских потребностей, а потом, через год бросает. Иногда раньше, иногда позже. Он говорит, что у него высокий тестостерон и ему ничего с этим не поделать, поэтому приходится вести такой образ жизни.

Я была поражена до глубины души. Гоша не мог быть таким! Он любил меня, я это чувствовала всем сердцем!

– Я сразу поняла, что вы хорошая девушка. Обычно он выбирает для своих игр силиконовых красоток, которых на самом деле совсем не жаль. А вот вас мне жаль. Вам нужна нормальная семья, дети. Бегите от него.

Она взглянула на меня внимательно.

– Не верите? Как знаете. Вам же хуже. Я давно с его похождениями смирилась. Живу с ним ради дочери. Она его очень любит. Он изменял мне, даже когда я лежала в больнице на сохранении.

Не знаю, верила ли я. В тот момент скорее нет. Первой реакцией было отрицание. Но она говорила убедительно. Очень яркая молодая женщина. Густой аромат духов, глубокий бархатный тембр голоса, пышный бюст и крутые бёдра. Люба очень подходила Сарояну внешне. Неужели это она в новогоднюю ночь кричала все те гадости в адрес мужа? Не верилось.

Я чувствовала свою вину перед этой женщиной. Я для неё враг, соперница, шлюха. Всё то, чем я никогда не хотела быть и называться. Но она имеет право так ко мне относиться. Она, как может, защищает свою семью. Не хочет, чтобы муж ушёл от неё. И это рождало во мне целый клубок негативных эмоций – злости, обиды, ревности. Впервые я задумалась о том, что для меня всё-таки важно общественное мнение. Если она распустит обо мне слухи, что я какая-то непорядочная, это будет ужасно. Это то же самое, что лишиться чести, опорочить своё имя. Страшно, когда все вокруг знают о твоём позоре и осуждают тебя. Мириться с подобным я точно не хотела. Не хотела чувствовать себя грязной и бесчестной. Потому что на самом деле всё это не обо мне.

После того, как Люба ушла, я не могла перестать думать о ней и сравнивать нас. Она не оскорбляла меня, не говорила гадостей, но её взгляд, голос, выражение лица – всё выражало презрение и жалость. Наверняка она сделала свои выводы обо мне, о моём воспитании, моих родителях. Несправедливые выводы. Я ненавидела себя за то, что невольно опорочила родителей и перечеркнула всё, что они в меня вложили. Они очень старались вырастить из нас с Ксюшей достойных людей. Но в моём случае это не получилось.

Мне казалось, что я хуже Любы. Она такая вся благородная жертва обмана, трагическая красавица, а я грязная хищница, которая так и мечтает лишить бедняжку последнего. Со мной никогда не было ничего подобного! Я всегда была одной из лучших, всегда достойно держалась в любой ситуации. А сейчас это будто была не я, а какая-то другая девушка.

Думая обо всём этом, я не могла совладать со своими чувствами и с трудом держалась, чтобы не расплакаться. Даже Тане позвонила и всё рассказала. Она, к счастью, не стыдила, не насмехалась и не осуждала.