скачать книгу бесплатно
– То-то же… Каждому времени свои легенды. Мы были всегда. Просто они по-разному нас называют. Когда-то мы были прародителями, учителями, мессиями, ведьмами. А теперь вообще скатились до необходимости прятаться. Тьмы тьма, а нас мало и нас проще объявить сумасшедшими. Ну сам подумай, каково это будет на государственном уровне заявить, что во главу угла мы ставим вечность души, чистые помыслы, отвергаем верховенство денег и учреждаем на всей планете равенство, братство и возможности, одинаковые для всех. А ещё пластик не производим, бензин и генномодифицированные продукты, потому что нашей планете итак всего для всех хватит, если по-честному и без золотых унитазов для одних и золотых парашютов для других.
– Правда, хватит?
– Более чем, уж поверь.
– Только это сейчас мешает выйти из тени? Собраться всем и разнести всё к чёртовой матери, олигархов этих и корпорации?
– Тебе б только сломать что-нибудь, вот же энергия кипучая…
– Ты же говоришь, будет битва между супергероями светлыми и тёмными, а как же ещё? Почему тогда это нельзя просто смести это и построить новый мир…
Ведьма как-то с грустью посмотрела на хранителя.
– Ну что?!
– Обязательно воину в мясо рубить врагов? Нельзя выиграть битву по-другому?
– Да можно, но ты же говоришь…
– Всё правильно. Битва будет, потому что она навязана нам извне. Одними переговорами и просьбами не обойтись. Ты же не думаешь, что они нас слушать будут? Там во главе самая чёрная тьма. А мы просто…
– Рядовые… А наши полководцы никак не будут участия принимать?
– Будут. Они будут охранять саму жизнь. Это только в их власти. А в нашей – распространить Свет и Любовь и не дать этому процессу идти вспять.
Он встал и нервно прошёлся по беседке.
– Вауля, покачай меня, – попросила девчушка.
Он постарался улыбнуться и легонько, насколько позволяла ему взведённая внутри пружина, качнул гамак. Мелкая ласково замурлыкала. Ведьма ждала, пока эта милота не наполнит хотя бы часть пространства, а его агрессия пойдёт на спад.
– Послушай, малыш, как-то всё это…
– Бредово выглядит… Я знаю, я не прошу тебя верить. И не взываю к твоей спящей памяти. Ты просил рассказать, я просто рассказываю. Я много лет не могла понять, почему ты ничего не помнишь, хотя, когда мы встретились в первый раз… Я готова поклясться чем угодно… Я была уверена, что ты меня узнал, потому что я узнала тебя. Я чуть из себя не выпрыгнула, мне хотелось бежать тебе навстречу и обнять, плакать, смеяться. Я так была счастлива! Первая и единственная мысль была: «Наконец-то я тебя нашла».
Он буквально остолбенел. Забыл качать гамак и замер, широко открыв глаза и не моргая.
Она чувствовала, как эта старая боль, которая не отпускала её долгие годы, вдруг всколыхнулась и постепенно поднималась, выливаясь слезами.
Он её не помнил. Всё-таки не помнил. Просто не помнил. Иногда ей казалось, что он боится сказать ей, что он не такой, как все, что помнит прошлые жизни или видит будущее, как и она. Она всегда надеялась, что на самом деле у него намного больше сил, чем у неё и именно поэтому он скрывается ещё тщательнее, чем она, настолько, что даже бабушка не видит.
Она беззвучно плакала, сжимаясь в комок. Эта боль – осознание того, что он её не помнит. Душа, может быть, и узнала, но не так, как она надеялась, не так, как она ждала. Это узнавание было настолько глубоко, настолько неосознанно. Она столько лет искала ответы и до сих пор не очень понимает, за что с ними так. Почему этот крест знания достался ей? Почему она видит и помнит сколько всего, а он даже не пытался за всю жизнь что-то узнать? Почему его не тянет и не мучает глубинное сознание того, что мир устроен как-то иначе, чем написано в учебниках? Почему она это знала с самого раннего детства? Почему она помнила себя другим, другой, в других мирах? Почему он не помнит ничего?!
– Я всегда думал, что просто влюбился с первого взгляда. Вот так раз и попал. Увидел и всё… – его и без того тихий голос дрогнул.
Она наспех вытерла слёзы, подошла и крепко обняла его, продолжая хлюпать носом и желая зарыться в него как можно глубже.
И он вцепился в неё, до боли, до хруста. Те минуты всплыли мгновенно и зримо. Смеющаяся девушка болтает ногами на высоком подоконнике фойе старого особняка Дома искусств при Академии прикладных искусств и дизайна. У неё длинные русые волосы и тонкие руки, которыми она ловко откидывают соскальзывающую шёлковую прядь назад. Рядом ещё одна темноволосая курносая, пухлой ручкой аккуратно заправляет за ухо тугую вьющуюся кучеряшку. Смешно даже, они такие разные, но как будто отражения. И тут та, что с длинными волосами вдруг резко поворачивает голову и на её лице сквозь недоумение вспыхивает лучезарная широкая улыбка. Она смотрит на него. Как будто его ждала. Как будто знала, что он придёт. Как будто он уже её…
И сердце тогда перевернулось в груди. И было легко и хотелось уйти с ней в тот же вечер. А теперь к этому чувству примешивались боль и горечь от того, сколько времени он упустил. От того, что не ушёл тогда с ней. Кто вообще это сочинил, что нельзя девушке показывать свою заинтересованность сразу? Почему в этом уверены сплошь и рядом все юнцы? Почему? Почему он тогда ушёл провожать ту, другую, хотя она была ему никем. Ведь всё началось именно в этот день. Ведь это он дал той шанс думать, что у них что-то может быть. И он держался около неё, чтобы побольше узнать об этой с шёлковыми волосами. Почему нельзя было уйти сразу и спросить обо всём у неё? Почему он доверил своему другу провожать её, надеясь, что тот узнает: понравился ли он ей или нет? Почему надо было сделать всё наоборот? Что за нелепость разводила их ровно с той минуты, когда они, наконец, нашли друг друга?
Глава 8. Неизбежность
– Почему мы столько времени упустили, а? – горестно вздохнул он. – Ну почему я такой идиот…
– Так надо было, – ответила она тихо откуда-то снизу.
– То есть как? Ничего получиться не могло? Ты знала? – он чуть отстранил её.
Она смотрела на него с такой тоской и отчаянием. Слёзы всё так же текли, чуть размыв косметику.
– Я никогда, наверное, с этим не смирюсь, хотя порой в лесу казалось, что я простила всех и вся и готова к битве с холодной головой. Но нет. Не могу…
Она вытерла слёзы обеими руками.
– Так как же?
– Дед и бабуля говорили, что так должно было быть. Так и было задумано с начала. Нам надо было дорасти до этой битвы и до любви. До настоящей. Я надеюсь, мы доросли.
– Я тебя больше никуда не отпущу, слышишь? Никуда, ни на какую войну. Ни шагу больше без меня, слышишь?
Он гладил её по спине, по голове своей большой рукой, как будто пытаясь оградить и одновременно проверить, здесь ли она, не подкрался ли кто, целовал её в макушку, жадно вдыхая запах её волос. Она тихо плакала, нервно цепляясь за него. Ему казалось, что они уже прошли через столько лет войны, что ещё одна никому не нужна. Война – это всегда смерть, и где гарантия, что они её переживут. Эта страшная мысль отозвалась в его душе такой щемящей болью, что ему стало и вовсе не по себе. А вдруг её страх перед этой войной и такая глубокая скорбь, которая буквально пронизывает все её существо всякий раз, когда она о ней говорит, от того, что она видит будущее? Ведь это её способность: знать прошлое, видеть будущее. Быть может, она знает, что они умрут. Или только она? Или только он? И именно поэтому она так печальна всегда, когда говорит о войне? Что если их счастье лишь на время, на пару месяцев или когда там эта война? Что если их судьба или этот Исток разводили специально, чтобы война началась вовремя, ну как запланировано? Ну типа кого-то убьют и второй в горе как разнесёт к херам весь этот мир.
– На войну вместе пойдём, – глухо сказала она, прижимаясь ещё ближе.
– Может ну её, столько всего наверстать надо? – тихо спросил он.
– Не выйдет. Мы для неё созданы, наверное. Как-то так. Так что будем прикрывать друг другу спину, ты мой второй мушкетёр.
– Ладно, будем. А драться-то хоть чем будем? Меч ковать? Или два меча?
– Ага, световых. Я и сама не знаю. Все говорят, что она будет: дед, Илья… А как это будет, похоже, они и сами не знают.
– Хреново. Хотелось бы план действий.
– Ага. И план победы. И точно знать исход…
– А ты не знаешь? Твоё видение…
– Так далеко не распространяется… Дело не во времени и пространстве, а в категориях. Это знает только Исток. И начинать придётся с войны на ближних подступах. С относительно мелких бесов и демонов. Хотя сегодня ночью это были уже не мелочи… Своих-то я отбила. Связь не упустила. Ты здесь… А что в твоём сне было?
Он не ответил. Только вздохнул глубоко.
– Я когда видел, как ты взорвалась, видел её. Она была очень весёлая и одета, как певичка в кабаре, и танцевала. Как будто и рядом со мной и далеко от меня, я толком не понял. Я думал, что ты там умерла и пытался к тебе прорваться, но как будто не мог ни рукой, ни ногой пошевелить.
– Ясно. Ты просто пока не понял, что в тебе тоже есть Сила. Я думаю, как тебя пробудить. Как тебе её вернуть, но пока не знаю. Надо будет кое у кого спросить… А пока…
– А пока что с этой делать? – он никак не мог придумать, как её называть, а произносить имя отказывался. Ей оно было и вовсе противно.
– С подругой кривоногой твоей? – не без желчи ответила ведьма.
Он заметно напрягся, но она жалеть его не собиралась.
– Что ж. Если бы не эта мерзавка, во-первых, мы бы были сейчас готовы к битве намного лучше. Во-вторых, мне бы не приходилось сейчас ломать голову, пытаясь всё объяснить человеку, который сильнее меня и на которого я в этой битве рассчитываю. В-третьих, я до сих пор не знаю, удалось ли отвадить её насовсем.
– Почему? – перебил он.
– Потому что она продала свою душу за близость с тобой, – металлом звякнул её глубокий голос. Она пристально смотрела ему в глаза. Пронзительный, не знакомый ему взгляд, под которым льдом покрывалось всё внутри. – И благодаря ей, точнее, тому, что её телом, всеми телами на всех уровнях владели тёмные, они подобрались слишком близко к тебе. Нарушили связь, напустили морока. Со мной такого не получилось, меня охраняла ещё и бабушка. К тому же я тебя помнила и ждала всю жизнь. И они пошли другим путём. Началось всё это: смерти одна за одной, я просто не успевала собирать себя в кучу, я вообще забыла, кто я, ослабла, порастеряла всё, чему меня учила бабуля, не было связи с Истоком, я вообще перестала верить. Ну как так?! Неужели я такая плохая, что мне столько бед? За что? Все умерли, а ты ушёл к другой…
Он минуту медлил. Ничего не было. Но соврать, что не прикасался к ней вообще, он не мог.
– У неё ничего не получилось… – глухо ответил он.
– Я знаю, – она отвернулась, подошла к столу, отхлебнула остывающего чаю.
Повисла тишина.
– Я не знаю, что сказать и что сделать, меня буквально тошнит от неё, правда, малыш…
– А меня и подавно…
– Ты мне веришь?
– Разумеется, – она поставила кружку на стол и, – о, боги, – на этот раз он тоже всё понял. Всё-таки с возрастом или опытом он стал понимать эти простые женские жесты, наконец-то. Он тут же подсел и обнял её, а она тихо положила голову ему на плечо.
Тени от яблоневых ветвей рисовали на полу беседки узор света и тени, колеблемые слабым ветерком. Вот так и жизнь: то свет, то тень.
– Она потом ко мне приходила, – начала с трудом ведьма. – Весь офис ржал в итоге. У нас тогда кабинет один был на всех. В общем такая, типа заказ сделать, но сразу начала, что вот видела нас и что мы никогда не будем вместе, потому что если он такую красавицу, как она бросил, то мне и подавно ничего не светит. Растопчет моё бедное сердечко, выбросит и забудет…
Хранитель тихо, но ветвисто выругался. Она сжала его руку и продолжила:
– А я что-то такое съязвила, дословно не помню, но типа он со мной никогда так себя не вёл и не будет, у нас уровень отношений немного иной. Ох, жаль не записала. Но, кажется, у меня это так круто получилось и так остро, что офис просто в голос заржал, а она несколько минут тупо сидела, покрываясь пятнами, и не могла ни ответить, ни уйти. Мужики в офисе тогда меня прям очень сильно зауважали. Говорили, что этому мужику со мной повезло. А мне больно было…
– Прости…
Она молчала.
Даже если простила его, даже если верит, очевидно, что болит.
Он старался увезти её от боли и страха из города сюда, в этот тихий приют одиночества, куда сбегал сам. А привёз плакать, хотя поначалу всё шло лучше некуда. С другой стороны, он теперь с годами стал понимать, что вечно бегать от проблем нельзя, они настигнут всё равно и прятаться нет смысла. Здесь или в городе, в огне печей или в макулатуре проектов, они всё равно тенями выступают из любого угла, даже при солнечном свете, даже, когда хочется только тепла и нежности. Даже, когда причинять боль в твои помыслы не входило вовсе.
Этот разговор и не мог быть простым. И не был. Хотя он понимал, оба стараются изо всех сил причинять друг другу как можно меньше боли.
– Ну и таких историй было на самом деле за нашу жизнь видимо-невидимо, тот же муж мой чего стоит. Этот куда сильнее, чем твоя кривоногая любовь.
– Прекрати, пожалуйста, – едва слышно попросил он.
– Прости, – она не глядя сжала его руку. – Столько боли. Я так хотела это всё оставить там, в глухом лесу. Выйти обновлённой. Но, видимо, это нельзя избыть совсем. Это должно быть где-то, чтобы помнить, что не ошибаться вновь, чтобы невзначай не простить всех до уровня «снова делайте всё, что хотите, я ведь добрая, я прощаю». Но дед говорил, что мы исказили заповеди. И когда враг приходит в дом, надо сражаться, а не подставлять по очереди свои части тела.
– Я согласен с твоим дедом на все сто, малыш. Что делать-то будем?
Она шмыгнула носом:
– Жить. Готовиться. Постараемся что-то придумать, чтобы ты вспомнил, кто ты и откуда. Я не знаю, как это сделать, если честно. Только надо быть очень осторожными. Они уже знают, что мы вместе. Если завтра она придёт к тебе в трусах и в каске и кинется на шею, это будет самая малость. Могут начаться проблемы с клиентами, какими-нибудь надзорными органами. Поломки в квартире, кражи и прочая нелепая фигня, которая мешает идти своим путём. Попытки распылить внимание и отвлечь силы на несущественное. Хотя, если соседей затопишь, это будет прям очень существенно. И за рулём поосторожнее.
– Понял. Ну может хоть научишь меня заклинаниям каким, молнии там метать? – попытался пошутить он.
– Обязательно. Прямо с молний и начнём.
– Я всё думаю, а почему её приворот всё-таки не подействовал? Ну ведь мне противно было даже думать, что она меня трогать будет, прям бр-р-р.
– А я поняла, ты выбрал магию огня. Одну из самых мощных и разрушительных. Да вообще всё в огне родилось. Хоть у астрофизиков спроси. Кузня. Ты ведь не сразу к этому пришёл. В универе у тебя было совсем другое увлечение.
– Да, дерево меня влекло. Резать хотелось. Красавиц в томных позах.
– Я помню. А выбрал огонь и жар и никакого дерева, даже на дрова.
– Да, розжиг газовый, это ты точно подметила. Нету у нас в кузне дерева. Вообще, даже мебели. Как-то так вышло.
– Всё как надо. Огонь тебя защищает и сжигает лишнее. Всё не может почистить, но это твоя стихия, и твоя ипостась, и твоё оружие.
– Оружие?
– Да, огнём ты можешь управлять и тебя к нему привело, ты можешь им управлять.
– Могу… Ну да, точно могу. У меня как-то само получается. Вот он как родной что ли. Даже разговариваю с ним, веришь?
– Очень даже верю. Вот он тебя и защитил.
Глава 9. Отражение.
– Вот тебе и прилёт, – резюмировал хранитель. – А ты ведь предупреждала.
– Жалеешь, что со мной связался?
Он только критично приподнял бровь и продолжил разбираться в кипе бумаг, которые привёз в офис. Она неспешно подошла к пыльному окну.
– Может тебе окна помыть, чтобы лучше видеть перспективу? – чуть иронично заметила она.
– Это шутка? – немного удивился он.
– Практически нет, – она отвернулась от окна. – Мне кажется, ты слишком сосредоточен на себе и на том, чтобы не упустить никакой возможности, никакого шанса, никакой мелочи не дать проскользнуть мимо тебя.
Он откинулся в кресле, оттолкнул папки с бумагами, пристально и с интересом смотрел на неё.
– Права?
– Да ты знаешь, совершенно права. Я слишком много времени упустил, думая. Я вот прямо так поставлю точку. Я думал, причём часто не свои мысли. Просчитывал, высчитывал, предполагал, располагал. А вышло вон что.
