Вата

скачать книгу бесплатно

Он прижал ее к себе, и эта дурацкая рубашка стала ему невыносима, хоть и очень нравилась, особенно на ней. Но сейчас мешала ему наслаждаться ее телом, отдаваться ей целиком. Марк резко дернул ткань и услышал, как по полу покатились аккуратные белые пуговички: теперь в ней точно не жениться.

Одним прыжком она оказалась на нем, он прижал ее к стене. Горячими руками до судорог вонзился в ее бедра. Он хочет, чтобы сейчас ей было больно, также больно, как ему было все это время. Но это лишь сильнее возбуждает ее, эту сумасшедшую, неистовую, роковую его любовь. Она кричит: от боли и наслаждения. И этот ее глухой крик, который он любит больше всех звуков на земле, просто разрывает на части все у него внутри. А ведь он думал, что ничего уже не заставит хотеть ее сильнее, сильнее, чем он хотел ее все эти три года, сильнее, чем хотел, когда увидел сегодня на лестничной клетке, сильнее, чем хочет сейчас, когда ее тело плавится в его сильных руках. Он чувствует, что уже не контролирует себя, не осознает, где он и кто он вообще? Он – первобытный инстинкт, он обнаженный нерв, он где-то в абсолютном космосе сейчас.

На кухонной столешнице сейчас на редкость много предметов, им всем нечего тут делать. Одним движением он смахивает все это на пол: здесь его любимый бокал из муранского стекла, свежие газеты и мелкая кухонная утварь, что он не успел убрать на место.

Она уже вся его, тут, на столе. Он покрывает поцелуями ее лицо, собирает губами соленые капельки с ее тела, оправляет непослушную прядь влажных волос: он хочет видеть ее всю, он хочет ощущать ее всю, любить со всей страстностью. Он хочет выразить ей все, что накопилось за три года, он хочет отдать ей все, что хранил в себе все это время: все, что так хотел сказать, все, что так болезненно пережил. Этот давно забытый вкус его любви опьяняет, сводит ее с ума, заполняет ее всю, переливается через край. Только он умеет так тотально владеть ею, дотягиваться до самых дальних клеточек ее души, быть с ней и в ней одновременно, полностью подчинять ее себе, окружать собой со всех сторон.

Между ними больше не было преград: ни ссоры, ни трех лет, ни других отношений, ни бесконечного множества глупых, никому не нужных мыслей. Все показалось пустым и ничтожным перед главной истиной: они вместе.

Он подхватил ее на руки и понес в свою просторную спальню. Он обожал это место, особенно ночью, когда комната наполнялась несмелым желтым светом уличного фонаря, все время нетерпеливо заглядывающего в окошко. Вот и сейчас этот старый верный друг был здесь: уже засматривался внутрь, не желая пропустить ничего интересного. А Марк будто приглашал его познакомиться: вот она – та, что приходила к нему во снах, та, которую он так отчаянно искал в других, та, что все еще не отпускает, держит его в напряжении, хотя уже полностью принадлежит ему.

Он опустил ее на кровать и, не в силах остановиться, продолжил покрывать поцелуями ее все еще трепещущее тело. Внезапно он резко выпрямился, отстранившись. Пристально взглянул на нее, чтобы еще раз проверить, удостовериться, что ему не снится, что это она. Та самая девушка. Несколько секунд они, не отрываясь, смотрели друг на друга. А потом порывисто слились в объятиях, словно не веря, что пришли, наконец, на встречу, на которую опаздывали целых три года. Три года и пять месяцев.

На часах было 4:45 ночи, когда она проснулась, почувствовав на себе пристальный взгляд. Гостья открыла глаза: Марк лежал рядом и, не отрываясь, смотрел на нее.

– Я тебя разбудил? Извини, – улыбнувшись, сказал он и нежно заправил прядь волос ей за ухо. В его голосе, однако, не было и тени сожаления.

Она спала немногим более часа, даже не заметила, как провалилась в сон, утомленная перелетами, переживаниями и эмоциями, не отпускавшими ее последние полтора дня и особенно этим их бесконечно долгим и приятным вечером.

Марк же не спал ни минуты, его сердце все еще бешено стучало в груди, он страшно боялся, что, если закроет глаза хотя бы на секунду, она исчезнет. Он проснется где-нибудь дома или даже здесь, в своей любимой квартире, но один, а она просто пропадет. И ему снова придется жить эту свою бесконечно пустую жизнь без нее.

– С тобой все в порядке? Ты немного напряжен, – сказала гостья, повернувшись к нему и внимательно посмотрев в его серые глаза.

– Иногда мне кажется, что ты сейчас исчезнешь, – ухмыльнулся он и, словно, чтобы удержать ее, погладил рукой по лицу, затем провел пальцами по изгибу ее шеи и дальше вниз, пока не добрался до края шелковой жемчужного цвета простыни, которую она использовала как импровизированное платье.

– Надеюсь, что я не исчезну из такого прекрасного места, честно, никогда не лежала в кровати удобнее, – с этими словами она, будто ненароком убрала его руку, откинулась на спину и даже поводила руками и ногами, делая ангела в гладких, необыкновенно приятных на ощупь простынях.

– Я купил эту квартиру два с половиной года назад. Наша компания тогда переживала первый пик успеха, мы привлекли раунд инвестиций, и у нас случился серьезный кэш. Сашка вот все сделал по уму: собрал там портфель всяких акций, диверсифицировал активы, а я просто одним днем буквально купил себе эти апартаменты. Он только у виска пальцем покрутил. Но мне так сильно нравится все в этой квартире, я настолько привязан к ней, что меня просто бесит, когда кто-то еще ночует в этой постели. Серьезно, я будто ревную это место к другим людям, – засмеялся Марк. – Но мне бы хотелось, чтобы ты просыпалась здесь каждое утро.

Девушка закрыла глаза и сделала глубокий вздох. Нет, она не вступит на эту дорогу, это слишком заманчиво и очень опасно для нее. Она не должна говорить ни слова о будущем, и уж тем более о будущем, которое может объединить их двоих в одном предложении. Она вообще не должна была говорить с ним в таких обстоятельствах: лежа в его постели, закутанная в одну-единственную тонкую простыню. Как она попала сюда, и как теперь собирается отсюда выбраться?! А ведь еще вчера ей казалось, что самое страшное – сесть в самолет до Москвы и увидеть его. Но она даже представить себе не могла, насколько сложно будет вести себя так, будто Марк – абсолютно чужой ей человек, чей-то жених, который привозит подарки из их Японии другой девушке и говорит о ней с горящими глазами. Она не понимала до этого, как будет тяжело не броситься в его объятия прямо там, на лестничной клетке, как трудно будет стоять рядом и осознавать, что не можешь просто дотронуться до него.

Она принимала очень горячий душ, и, видимо, пережитый ее телом шок помог ей весь следующий час что-то говорить ему. А затем они оба немного потеряли голову, и, пока они занимались любовью раз за разом, в ее сознании не было ни одной мысли. Она была вся поглощена этой сжигающей их страстью, этим зверским голодом, который они все стремились и никак не могли утолить. Она знала, что ей точно будет стыдно за это потом, но тогда, в моменте, не думала ни о чем, позволила себе быть не у руля, просто уступать обстоятельствам и этому неудержимому напору Марка. Ей было приятно подчиняться ему снова и снова. Но вот сейчас, сейчас это первое волшебство их долгожданного воссоединения уже прошло. И теперь ей действительно страшно, потому что анестезия кончилась, и все ее мысли вернулись, она снова видит его жадный взгляд и боится, что теперь никогда уже не выйдет из своего лабиринта. Не захочет выйти…

– Знаешь, если бы я жила в такой квартире, я бы тоже к ней ревновала, – с преувеличенным азартом вдруг заговорила гостья. – Я до последнего не верила, что дверь откроешь именно ты. Это так круто, что ты живешь в таком месте. Тут реально все очень красиво и комфортно, мне здесь нравится. Я даже думаю, что, если бы моя мама увидела эту квартиру, мне бы реже пришлось отвечать на вопрос, зачем я трачу на тебя свое время, – сказала она и, не сдержавшись, засмеялась.

– Пф-ф-ф-ф, – Марк тоже прыснул и закатил глаза. – Так я же уже объяснил все твоей маме, и даже прямым текстом.

– Чего? – гостья приподнялась на локтях и удивленно посмотрела на Марка. – Ты о чем вообще?

– Мама не рассказала тебе, что мы с ней встречались? Наверное, через месяц после того, как ты уехала. В общем, у нас вышла небольшая сцена.

Марк подробно рассказал, как ездил тогда домой к ее родителям, как два часа провел в машине, как догнал ее маму, Маргариту Николаевну, отчаянно возненавидевшую Марка с самой первой их встречи, за домом, как та «приветливо» встретила его и даже называла своим мальчиком и Маркушей. Девушка слушала затаив дыхание с ошарашенной улыбкой на лице.

– Ну я ей и сказал, что у всяких там твоих бывших милых мальчиков из богатых интеллигентных семей не хватает обычно потенциала, чтобы удовлетворить таких горячих девочек, как ты. Ну а у меня с потенциалом все в порядке, и поэтому мы с тобой вместе, – саркастически ухмыльнувшись, закончил историю Марк.

– Ты серьезно сказал это моей маме? – у нее в голове не укладывалось, что Марк мог реально сделать это, ведь любой намек на отношения между ними (будь то даже мимолетом брошенный взгляд или ласковое обращение) мгновенно выводил ее маму из себя.

– Да, вот именно этими словами.

Не выдержав, девушка громко расхохоталась: откинула голову назад, и ее кудрявые волосы рассыпались по плечам и рукам, а звонкий смех эхом отражался от стен.

– Марк, блин, у тебя просто стальные нервы, раз ты сказал это моей маме в лицо, – отдышавшись, выпалила она. И вдруг добавила, ехидно сощурив глаза: – Хотя это очень самоуверенно с твоей стороны делать подобные заявления. Мы не виделись три с половиной года, кто знает, что там случилось с твоим потенциалом.

– Знаешь, за что я люблю тебя, среди прочего? За то, что ты никогда не веришь мне на слово. Тебе все и всегда надо доказывать посту-у-у-у-у-упками, – растягивая последнее слово, притворно разочарованно вздохнул Марк. – Но я, в общем-то, не против. Иди сюда скорее, – прошептал он и притянул ее к себе.

Она не успела даже моргнуть, как уже вся очутилась в его объятиях, полностью свободная от своей жемчужной простыни, ощущая горячее дыхание Марка на своей шее и его руки примерно везде.

– Марк, Марк, Марк, только не заводись, пожалуйста, снова, нам уже скоро вставать, – строго проговорила она и, попытавшись освободиться, потянула назад свою простыню, чтобы спрятаться в нее.

Он резко схватил ее за руку, сжал ей пальцы так, что пришлось выпустить это такое ненадежное платье на волю, и вернул всю ее себе.

В этот раз он никуда не торопился, делал все так медленно, словно растягивая, а не приближая момент их высшего удовольствия. Он сразу дал ей понять, что хочет солировать, что хочет сделать все сам, что она должна сейчас просто послушать. Сегодня он уже рассказал ей, как скучал, и как безумно хотел ее все эти годы, и как сильно злился на нее, а теперь он собирался поведать ей о своей любви. О любви, которую пытался пережить, забыть, вырвать из сердца, найти в других, но которая все равно жила у него внутри и сейчас снова хотела стать целой. И этот немой рассказ сводил ее с ума, он проникал в нее слишком глубоко, он разбегался мурашками по ее телу, он растекался капельками пота, он выворачивал ее наружу, он выкручивал ей суставы.

– Лиза, – вдруг услышала она голос Марка. – Мы сейчас улетим с тобой в космос, но я хочу кое-что тебе сказать перед этим, – произнес он очень спокойным и серьезным тоном, так, будто они сидели где-нибудь в кафе за завтраком, так, будто их сердца не бежали сейчас марафон на двести ударов в минуту, так, будто их тела не горели сейчас лихорадочным огнем. Он все еще крепко держал ее, мешая ей двигаться, даже повернуться к нему, чтобы посмотреть в глаза.

– Марк, мне кажется, сейчас не очень подходящий момент для разгов… – она не успела закончить фразу. Он вдруг сделал едва заметное, почти случайное движение, от которого по всему ее телу пробежала молния и прокатилась волна нестерпимо приятного жара. Она даже не смогла сдержать стон. Если он собирался в космос вместе с ней, то ему точно нужно поторопиться с разговорами, ибо она сама была уже где-то в стратосфере сейчас.

– Момент самый подходящий, Лиз. Я очень хочу, чтобы ты его запомнила. Мне важно, чтобы ты сейчас не просто услышала, чтобы ты почувствовала, что ты – моя. Я выбрал тебя девять лет назад на тупой новогодней вечеринке, и до сих пор помню каждую мурашку на твоем теле, я чувствую тебя лучше всех мужчин, что были и будут в твоей жизни, и я никогда тебя не отпущу. Ты можешь даже не тратить больше свое дыхание на подобные просьбы. Лучше потрать его на что-нибудь более приятное.

Он, наконец, ослабил свои объятия, но от ее решимости что-то сказать ему уже ничего не осталось. Ей казалось даже, что от нее самой ничего уже не осталось. Наклонившись над ней, он резко повернул к себе ее лицо и поцеловал. Поцеловал, чтобы поймать и вдохнуть в себя ее финальный крик, крик, с которым они вместе отправились в космос, как он ей и обещал.

Марку потребовалось несколько минут, чтобы снова почувствовать себя собой, восстановить дыхание, осознать, что он все еще больно сжимает Лизину руку, и отпустить ее, договориться с собственным сердцем, чтобы оно уже вернулось к себе на место и сбавило обороты. Он посмотрел на Лизу: она лежала, молча, с широко открытыми глазами, обнимала себя за плечи, смотрела в одну точку и почти не дышала. По ее щекам тянулись серебристые дорожки слез. Она не шевелилась, пока Марк нежно гладил ее по рукам и спине, собирал губами ее слезы и аккуратно раскладывал прядки ее волос на подушке. Он чувствовал сейчас какую-то невероятную нежность к ней, ему так хотелось спрятать ее всю в своих объятиях и, действительно, никуда больше не отпускать, никогда-никогда. Он не решался сказать ей что-то, ждал каких-то слов от нее. Но Лиза все молчала, она не произнесла в ту ночь больше ни слова, она вообще ничего больше не желала говорить никогда, боясь спугнуть послевкусие этого космического момента. Момента, в котором Марк превзошел сам себя, момента, который она точно запомнит навсегда, момента, который, кажется, снова перевернул всю ее жизнь.

Заклятый брат

Было уже совсем светло, когда назойливый звонок в дверь вытащил его из сна. Марк долго собирался с силами, чтобы открыть глаза, с трудом отделял грезы от яви. Вдруг внезапная мысль о том, что весь вчерашний вечер ему приснился, тоскливым волнением сжала его сердце. Он резко проснулся и сел на кровати. Рука его ощутила тепло мягкого тела – она здесь. Значит, это действительно… НЕ сон.

Он успокоенно выдохнул, провел рукой по ее умиротворенному лицу, убрал непослушные пряди и запечатлел несколько нежных поцелуев. Она улыбалась, не открывая глаз. На миг они замерли, боясь встречаться с этим новым утром, в котором время, так волшебно остановившееся для них, бежало своим чередом для всего остального мира. И в дверь снова позвонили.

Бешеная злость заклокотала в его груди, в два прыжка он оказался в коридоре. На пороге стоял его брат: в солидном черном фраке с недовольной миной на лице. При виде заспанного и еще не одетого Марка поток придуманных за те долгие пять минут ожидания перед дверью неприличных слов вылился.

– Какого… ты еще не одет, там все с ума сходят, почему ты вдруг не явился за собственной невестой?

Марк не сразу понял, о чем говорит ему брат, события вчерашней ночи, казалось, начисто стерли все прошедшие три года. В его душе все встало, наконец, на свои места: она здесь, они снова могут быть вместе. Можно уже смять и выбросить этот черновик, что он называл жизнью все это время. Он, во всяком случае, уже точно его забыл. И, конечно, он не мог сейчас никуда ехать, но в то же время не мог и не ехать.

– Ну что ты встал? Давай быстро одевайся! Яна заждалась тебя, она, наверное, уже…

Но тут брат запнулся и широко распахнутыми от удивления глазами уставился в дверной проем, откуда только что выглянула ночная гостья. Лиза была уже одета: ее белый топ и черную юбку покрывала свадебная рубашка Марка. Она решила оставить ее себе, на память – все равно на церемонию в ней не явишься. Но запутанные волосы, заспанное и сияющее лицо (как она не старалась придать ему максимально серьезное выражение) красноречиво рассказали все подробности вчерашней ночи. А потом взгляд брата упал на пол кухни, где еще красовались осколки муранского стекла и мелкие белые пуговицы (да вы серьезно?).

– Привет, Дэн, – сказала она, без стеснения обняв старого знакомого, – прекрасно выглядишь.

– Привет, Лиз, – удивленным голосом только и выдавил он.

Затем она обернулась к по-прежнему не шевелившемуся Марку и, в свою очередь, обняв его, прошептала:

– Поздравляю со свадьбой, дорогой. Надеюсь, ты будешь счастлив. И спасибо тебе за космос, я так давно не была там.

Лиза окинула взглядом вытянувшихся по струнке мужчин, ненадолго задержалась на лице Марка. Он уже протянул было к ней руку, но, осознав, что сейчас, при свете дня, под пристальным взором своего брата просто не может себе этого позволить, только сжал ладонь в кулак и неловко опустил руку. Лиза вдруг звонко засмеялась и незаметно скрылась за дверью.

Прошло около трех минут до тех пор, пока Дэн, очнувшись от оцепенения, захлопнул входную дверь и устремил свои глаза на брата. До него, казалось, только что дошел весь смысл произошедшего.

– Не может быть, чтобы она вернулась после стольких лет, – с жаром начал он. – Зачем она пришла сюда? Что ей от тебя надо?

Марк остановил его полным злости немигающим взглядом.

– Я не хочу обсуждать это с кем-либо.

Эта была чистая правда: если бы у Марка была возможность, он сегодня вообще бы не говорил и не виделся ни с кем, чтобы как можно дольше сохранить в себе воспоминания и ощущения прошедшей ночи. Немой алфавит ее тела, томный блеск ее карих глаз и ее счастливое лицо, утомленное и изнемогающее от его любви. Все это так сильно волновало его воображение и льстило его самолюбию, это было приятнее всех его забегов и марафонов, всех крутых квартир и дорогущих автомобилей, всех задушенных конкурентов и заработанных денег. Все эти его достижения и рядом не стояли с тем острым ощущением удовлетворения, которое он получил сегодня, когда собирал губами слезы наслаждения с Лизиных щек.

Дэн внимательно посмотрел на брата, почувствовал опасные металлические нотки в его голосе и решил сменить тактику. Только приступов неконтролируемого гнева им сейчас не хватало. Марк уже наломал таких дров, что сейчас нужно было найти максимально аккуратный и приемлемый для всех выход из ситуации:

– Хорошо-хорошо, ты только не заводись. Давай пока забудем об этой Лизе, собирайся, нам пора в ЗАГС. Гости, наверное, уже начинают задавать Стасу неудобные вопросы.

Десятью минутами позже они действительно покинули квартиру Марка.

– Подожди! Подожди! – задыхаясь, кричал Дэн, едва поспевая за ритмичными, полными вдохновленной уверенности шагами брата.

Кажется, это прекрасное летнее утро окончательно пошло не по плану. Сначала его брат внезапно не приехал за собственной невестой. Его всегда-пунктуальный-до-тошноты брат. Что-то случилось, это было очевидно. Отправив шафера разруливать ситуацию на месте, успокаивать невесту, отвечать на многочисленные вопросы гостей, Дэн помчался к Марку.

«Машина на месте, блестит идеально, – успел заметить он перед тем, как нырнуть в тень и прохладу современного, отделанного светлым мрамором фойе. Консьержа на месте не оказалось, и Дэну не удалось навести справки о Марке заранее. – Что, черт подери, происходит?!» Конечно, у него было с десяток разных версий, одна другой не правдоподобнее, но реальность, честно говоря, превзошла его самые смелые предположения. Лиза. Та, что так внезапно исчезла сто лет назад. Явилась собственной персоной, прямо накануне свадьбы!

Ох, Дэн не верил в подобные совпадения: она точно знала про свадьбу и хотела, как обычно, спутать все карты. И теперь его братец, как настоящий герой-любовник, решил вдруг отменить все торжество, оделся в свои любимые джинсы и заявил, что «едет искать Лизу». «Ущипните меня и побольнее», – только и успевал повторять Дэн, пока грузно бежал за Марком.

Тот вдруг обернулся, брат неловко торопился к нему. Марк остановился, давая брату возможность догнать его.

– Окей, Марк. Давай немного успокоимся: мы все тут в курсе вашей с Лизой истории. Лично я считаю, что тогда, три года назад, ты поступил правильно, что уехал от нее. Но не суть: это шок, конечно, для всех, но теперь, когда вы поставили, наконец, точку в ваших отношениях, ты можешь спокойно вернуться к своей нормальной жизни. И к Яне…

– Дэн, отвали, не будет никакой точки. Вы что, с ней сговорились? – не выдержав, даже прыснул Марк.

– Марк, пожалуйста, не теряй голову! Уверен, вы неплохо провели время. Давай только сейчас не будем посвящать Яну в подробности твоего опоздания, скажем, что-то с машиной случилось или дома форс-мажор.

– Дэн, ты дурак или глухой? Я сказал тебе, я еду Лизу искать. При чем тут Яна и ее прощение?

– Марк, как ты ее сейчас собираешься искать, ты в своем уме? Мы не в нашем родном городе метр на метр, мы как бы в Москве. Ты лично в каждый дом собираешься заходить, или что? – уже сам кипятился Дэн.

Марк вдруг резко остановился, а, правда, как он собирался сейчас найти Лизу?

– Дэн, вот, знаешь, это удивительно, конечно, но иногда ты реально можешь задавать резонные вопросы.

Дэн мгновенно вспыхнул, лицо его залила краска, он уже открыл было рот, чтобы обрушиться на брата за это его очевидно оскорбительное заявление, но в последний момент сдержался. Все знали о проблемах с контролем, которые периодически случались у Марка. Не хотелось бы сейчас попасть под горячую руку, брат и так слишком заведен.

– Марк, очнись, – примирительно начал Дэн. – Нам пора ехать. НА ТВОЮ, между прочим, СВАДЬБУ! Ты вот что лучше мне скажи, как она сама нашла тебя, тем более здесь, в твоей личной квартире? – сказал он, пытаясь разговорить Марка, заставить его отвлечься от своей навязчивой идеи о поисках Лизы.

– А это вот ты мне лучше скажи, может, кто-то из девочек твоих проболтался? – строго спросил Марк, но на кончиках его губ все-таки заиграла ехидная улыбка.

Брат снова покраснел и опустил глаза. Они оба знали, что Дэн время от времени приводит в это место своих пассий, чтобы поразить их воображение. Первый раз это случилось незапланированно: Марк был в командировке и оставил брату ключи от квартиры на случай форс-мажорных обстоятельств. И как в воду глядел: Дэну вдруг позвонили из управляющей компании и попросили быть на месте. В тот день у Дэна было свидание, пришлось идти к Марку прямо со своей спутницей. «Ты что, реально живешь в этом доме?!» – только и открыла она рот от изумления и посмотрела на Дэна совсем другими, заинтересованными глазами. «Ну как бы да», – не стал вдаваться в подробности Дэн. И этот прием оказался настолько эффективным, что Дэн часто использовал его и впредь.

Он приглашал красавиц на свидание, водил по уютным улочкам недалеко от Патриарших прудов, говорил что-то высокопарное, затем аккуратно обращал их внимание на уникальную архитектуру этого квартала и на «случайно оказавшийся рядом» этот клубный дом, так удачно вписанный в застройку улицы, что и не отличишь от подлинных зданий начала двадцатого века. Затем предлагал им посмотреть на район «другими глазами, из окон его уютной квартиры». Уже в третий его визит Дэн заметил на холодильнике записку от Марка. «Я оставил гостевые бокалы в верхней антресоли, пожалуйста, уходя, верни все на место, закажи уборку у консьержа. Если узнаю, что здесь происходит что-то, кроме чаепития, ключи буду Стасу оставлять. Удачи, Марк». Но Дэн и сам никогда не переходил границ. Как только дамы вдоволь вдохновлялись атмосферой этого шикарного дома и не менее шикарных и стильных апартаментов, Дэн звал их на ужин, а затем получал столь желанную ему награду уже на их территории.

Только однажды его маленькая хитрость была раскрыта. В тот день у него было особенное свидание с Алисой, хорошо известной в светских кругах умопомрачительной красоткой и умницей. Дэн знал, что они «играли в разных лигах», но Алиса вдруг сама проявила интерес к нему, и так они оказались на знакомом маршруте. Уже дома, за чашкой чая в апартаментах Марка, Алиса внезапно начала задавать Дэну неудобные вопросы: как устроена здесь шумоизоляция, сколько он платит за содержание, как он решил вопросы с парковкой, есть ли у него резидентское разрешение и так далее. В общем, все те вопросы, про которые Дэн и слышать ничего не слышал. Постаравшись перевести разговор на более абстрактные темы, Дэн заторопился продолжить свидание по спланированному маршруту, не удивившись, однако, что у Алисы сразу нарисовались неотложные дела, и она вынуждена была уехать.

«Ну конечно!!!!! – чуть ли не вслух проговорил Дэн, пораженный собственной догадкой. – Она же специально, видимо, и вертелась рядом, чтобы наверняка не пропустить эту свадьбу. Но как она могла с этой стервой Лизой спеться?»

– Ладно, проехали, я, в общем-то, не в обиде, – усмехнулся Марк, прочитав правду на виноватом лице брата.

– Она сказала тебе, зачем приехала? – резко спросил Дэн, разозлившись на себя и на Марка одновременно. И понял сразу, что попал в самую точку, потому что лицо брата мгновенно вспыхнуло недобрым огнем, а руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Ну вот, как и ты, сказала, что нам надо поставить точку в наших отношениях, потому что собралась замуж за какого-то там англичанина в Лондоне. Но я не очень уверен, что она выбрала правильный способ ставить эту точку.

– Ну и здорово, у нее своя жизнь. А у тебя, на минутку напомню, сейчас тоже все хорошо: прекрасная девушка («Даже слишком прекрасная для такого козла, как ты», – не удержавшись, подумал про себя Дэн.), успешный бизнес, переезд на носу. Не делай глупостей, хорошо?

Марк посмотрел на своего брата и вздохнул: конечно, Дэн говорил очевидные вещи, те, которые нужно говорить в подобных ситуациях. Но разве сам Марк сможет потом жить с этим? Разве сейчас он не понимает, чего хочет и как поступить правильно?

– Дэн, знаю, ты не одобришь, но я не могу по-другому. Просто Лиза была и останется главной девушкой в моей жизни. А Яна… Яна просто никогда не будет Лизой, и мне нельзя оставаться с ней, это нечестно, я уже и так ее очень сильно обидел. Тем более сейчас, когда Лиза зачем-то все-таки вернулась…

– Не знаю, зачем она вернулась, но пришла она некстати совершенно, будто специально хотела все расстроить! – ох, у Дэна даже слов не хватало, чтобы выразить, как же раздражала его эта Лиза! Всегда, с самого начала. Даже в тот день их знакомства: на большой новогодней вечеринке, когда они с Марком еще и слова друг другу не сказали наедине, когда не обменялись ни одним двусмысленным взглядом, когда разошлись по домам в обнимку со своими тогдашними вторыми половинками, даже тогда всем им, его друзьям, было понятно, что их роман – просто дело времени. Но никто, никто из них не мог и в страшном сне подумать, чем все это обернется. Марк, их весельчак Марк, который ни на ком из вереницы своих любовниц и нескольких месяцев не задерживался, вдруг зациклится на этой Лизе! Начнет забивать на их гулянки, переедет в столицу, станет таким серьезным и деловым человеком, поссориться со всеми друзьями. Да, у Дэна был длинный список претензий к Лизе: «Эх, неужели это реально Алиса все ей разболтала про свадьбу?! Убью просто».

– Ладно, дело твое, – нервно буркнул Дэн. – Но ты не можешь сейчас просто раствориться: там под сотню гостей ждут твоего появления, и, главное, Яна. Ты же должен ей все объяснить.

– Ты прав, прав, конечно. Да, я должен ехать и во всем признаться. Давай, прыгай в тачку.

Довольный исходом Дэн быстро сел в машину, Марк занес было ногу в салон, но вдруг остановился, снова закрыл водительскую дверь и на мгновение застыл, смотря невидящим взором прямо под ноги проходившей мимо супружеской паре с белой собачкой. «Ну и задала ты мне задачку, кудряшка», – мысленно улыбнулся Марк, будто решившись на что-то. Он нашел в телефоне номер Сергея – своего лучшего менеджера, соавтора их новой технологии. Именно из-за нее они с Сашей решили спешно перевозить бизнес в Европу. То, что задумал Марк, нарушало не только этический кодекс, но, скорее всего, и уголовный – он, конечно, не то чтобы знал это точно. Если этот кейс станет достоянием общественности, это тут же похоронит репутацию всей их компании. Хотя первым его похоронит Саша, сразу, как узнает, а сказать придется. Если все получится, конечно. Но выбора у него нет, Марк не позволит ей исчезнуть еще раз.

По дороге к ЗАГСУ Дэн рассчитывал, что вид гостей и невесты образумит его сошедшего с ума брата, и все еще закончится хорошо. С другой стороны, скандальчик на «свадьбе года» изрядно пощекочет всем нервы. «Обожаю такие истории», – чуть ли не причмокнув от удовольствия, подумал Дэн, уже представляя себя в центре внимания гостей, печально качающим головой и пересказывающим все подробности этого рокового треугольника.

Главная любовь

– Я в темной комнате, знаю, что он вот-вот выйдет из-за поворота, и вижу, что здесь, в этом последнем помещении длинного лабиринта, нет ничего. Здесь только мы. Только я и его эти сумасшедшие, влюбленные, пожирающие мою душу глаза. Я отступаю, мне все время кажется, что где-то там я обязательно найду запасной выход, безопасный выход из этих отношений. Но его нет. Я чувствую спиной холодный бетон стены, дальше идти мне некуда, а он подходит все ближе ко мне. Я ощущаю его руки, они крепко держат меня. Мне страшно, что я так тотально принадлежу ему. Он заполняет собой все это пространство, все мои мысли, всю меня. Я ищу дверь, чтобы знать, что она там есть. Что для меня есть еще выход. Но правда в том, что здесь ничего нет. Он просто… забрал… мою… жизнь… себе!

– Элизабет, Стивен попросил меня лично вести вас, он сказал, что у вас проблемы с адаптацией. Вы не так давно переехали в Англию и еще не привыкли к жизни в эмиграции. Но, если честно, я вижу, что вы здесь не строите, вы убегаете. Я права?

Она сидит в очень дорогом кабинете очень дорогого психолога, к которому по очень большому блату и знакомству определил ее Стивен. Это решение обоим им далось непросто, но медлить было нельзя. Не помогало ничего – ни таблетки, ни спорт, ни спа, никакие практики. Стивен был уверен, что виной всему сложная адаптация в новой для нее стране, он делал все, что было в его силах: оберегал ее, заботился, не давил, он все ждал, и ждал, и ждал, когда, наконец, Лиза будет готова к их совместному счастливому будущему. Он этого очень уже хотел, он устал уже ждать, ведь он так много вложил в нее, в них.

Стивен привез ее сюда, в Лондон, два года назад. Он не знал, почему Лиза вдруг так внезапно решилась поехать с ним, да это было и неважно. Она давно бередила его воображение этой своей игривой улыбкой и опасным блеском бархатных глаз. Иногда ему даже мерещилось, что между ними проскальзывал некий взаимный интерес, они общались, она позволяла себе какие-то двусмысленные фразы (он поначалу списывал это на неуверенное владение английским, но потом засомневался), принимала его робкие знаки внимания и предложения помочь. Но неизменным было одно: она всегда как-то вдруг ускользала от него именно в тот момент, когда ему уже казалось, что он может протянуть к ней руку. И вдруг тот внезапный апрель. Она немного потерянная в том кафе. Когда Стивен окликнул ее, Лиза даже не сразу, похоже, узнала его. Заговорила с ним машинально, на русском, и только спустя несколько минут, поняв свою ошибку, перешла на английский.

– Если бы ты только видела моего брата, – случайно в том разговоре обронил Стив. – Ну это нечто, я тебя уверяю, так смешно пародировать политиков умеет только он.

– Так познакомь меня с ним, Стивен. Ты можешь сделать это прямо сейчас? Завтра? На выходных? – прямо и резко спросила она. В ее карих глазах он не увидел привычного игривого лукавства. Лиза не шутила сейчас. – Очень давно не была в Англии.

– И ты серьезно готова поехать? – с жаром уточнил он и, забывшись, даже схватил ее лежавшую на столе руку.

– Только если твой брат и правда лучший пародист, – усмехнулась Лиза и не отняла у него своей руки.

Вот так все было решено. Стивен не мучил себя длительными размышлениями на тему реальных мотивов такой перемены, уже на следующий день они сидели в самолете, улетавшем в Хитроу. Она попросила не брать ей обратный билет, и это обстоятельство просто распирало Стива изнутри. Однако на месте их отношения продвигались не так быстро, как рисовало его воображение. Она принимала его ухаживания, но желанного момента полной идиллии почему-то все не наступало. Что-то было в этой Лизе как-то странно сломано, и доктор Хелен была его последней надеждой.

– Да, вы правы, – ответила Лиза.

– Стивен в курсе? Вы рассказывали ему?