скачать книгу бесплатно
Наконец настал тот день. Абсолютно все жители маленького городка вышли из домов на площадь в самом центре города. Толпа закричала, когда на сцене появился величайший фокусник в истории Римус Альдибуль Кринулол.
Это было величайшее, невиданное до сего времени шоу. Оркестр выл. Взрывались фейерверки. Три часа фокусник развлекал весь город. Были и отрубания голов, и фокусы с картами, и фокусы с огнём. Там было всё. Но наконец настал черёд того, ради чего собрались все жители города, – последний фокус великого Римуса Альдибуля Кринулола. Фокусник вышел на сцену под бурные аплодисменты и поклонился. Ведущий провозгласил:
– Всё гениальное просто! А всё самое простое – на самом деле самое сложное! Альдибуль Кринулол покажет свой последний в жизни фокус. А последний этот фокус потому, что он исчезнет! В буквальном смысле исчезнет!
Публика была заинтригована. Ведущий продолжал:
– А так как он исчезнет, то сцена ему больше не понадобится, а значит, ею можно рискнуть.
Ведущий и фокусник спустились к толпе, и в ту же секунду сцена заполыхала. Публика вскрикнула, послышались аплодисменты и свист.
– Сегодня, дорогой зритель, Альдибуль Кринулол совершит невозможное: он, подобно Всевышнему, вызовет дождь, дабы потушить сцену и не дать нашему замечательному городу сгореть дотла.
К фокуснику подкатили огромную пушку. Все затихли. Альдибуль Кринулол залез в жерло.
– Внимание! – взревел ведущий. – Этот трюк настолько сложен и опасен при неточном выполнении, что ни один фокусник, ни ныне живущий, ни появившийся в будущем, не сможет повторить его, потому что не хватит смелости!
Публика ожила и завопила.
– Запомните этот день! – вскричал Альдибуль. – В этот день я исчезну со сцены навсегда, оставив секрет самого великого фокуса в тайне. Фокус этот никто в мире никогда не сможет повторить, оставшись в живых! Имя мне – Римус Альдибуль Кринулол! И Бог мне судья – я не вру!
– Давайте дадим великому фокуснику обратный отсчёт! Пять! Четыре! Три! Два! – вскричал ведущий.
– Один! – завопил весь город, и в ту же секунду прогремел выстрел. Фокусник взмыл вверх и исчез в облаках. Он был спокоен и счастлив. Он знал, что никто не раскроет его секреты, он знал, что никто его больше не увидит. Альдибуль был и остался величайшим фокусником всех времён. Пробившись через облака, Римус Альдибуль Кринулол оглянулся. Тишина и покой. Лунный свет заиграл на его мантии. Фокусник взмолился Богу. Ответ он получил мгновенно. Внизу ударила молния и зашумел дождь. Фокусник полетел вниз. Он знал, что его расчёты будут верны. Он не просто так выбрал время начала последнего фокуса. Его немой помощник был великолепным учёным и мог предсказывать погоду. Сильный ветер сбил траекторию падения, и фокусник разбился насмерть о брусчатку ровно через три улицы от места проведения шоу. Последним, что он услышал, были радостные вопли толпы и аплодисменты удавшемуся трюку. Никто не заметил, как он падал. Через минуту к мёртвому волшебнику подъехал маленький грузовичок, оттуда вылез его немой помощник и засунул мёртвое тело в кузов.
Все кричали и хлопали, пока немой сообщник, весь в слезах, вёз своего учителя, величайшего в мире мага Римуса Альдибуля Кринулола, в маленьком грузовичке, чтобы похоронить его в лесу, под огромным старым дубом, который так сильно полюбился фокуснику.
Римус Альдибуль Кринулол добился того, о чём мечтал всю жизнь. Он стал величайшим в мире фокусником, так как он не испугался и пожертвовал своей собственной жизнью ради искусства, ради развлечения толпы, ради того, чтобы навеки вписать своё имя на доску истории.
Третий сон
Я очнулся с ужасной болью во всём теле. Огня не было видно, жестокое палящее солнце пустыни, ослепляя, растворяло его. Самолёт развалился на части, оставив после падения огромный след.
Я чудом выжил. Мои родные умерли. Мои дети, моя жена и моя мать. Они теперь лежали где-то там, их тела пылали в огне. Все были мертвы, кроме меня. Наверное, все…
При столкновении я потерял сознание. Последнее, что я увидел, – как в мою семью влетело крыло самолёта, убив их мгновенно. Сколько я пролежал на песке, я не знаю. Если судить по положению солнца и огню – недолго. Я перевернулся на спину. Моя рука была сломана, ноги изрезаны металлом, пара сломанных пальцев, на руке и на ноге, плюс сотрясение. Пятнадцать лет врачебной практики утонули в моём подсознании. Я пытался вспомнить, что мне надо делать. Я встал на четвереньки и, не чувствуя боли от шока, пополз к обломкам. Горящие истерзанные тела. Кошмар и ужас, застывший в вечности. Я старался трезво рассуждать, но жуткий шум ещё оглушал меня. Надо было найти хоть что-то, что может мне пригодиться. Песок пропитался кровью, кровь превратилась в пар, и сейчас я дышал ею. Приступ дурноты повалил, придавил меня. Я посмотрел на небо и на мгновение забыл о том, что происходит. Мой взгляд упал на солнце. Я смотрел на него, не отрываясь, пока не понял, что мне стало больно. Я закрыл глаза, моя голова упала на раскалённый песок. Надо сосредоточиться. Всё моё тело шумело. Я снова пополз. Не чувствуя боли, как робот, переставлял ноги и руки, пока не наткнулся на коробки со знаком авиакомпании. Они были все смяты, но внутри были целые бутылки с водой. Вдалеке валялся чей-то рюкзак. Я вытряхнул из него всё и накидал внутрь столько бутылок, сколько уместилось. Шум в моей голове потихоньку стихал, и мучительная боль просачивалась в моё тело. Я сосредоточился на своих знаниях. Надо было что-то для наложения шины. Я взял в зубы ручку рюкзака и пополз дальше. Вскоре я увидел среди мёртвых людей девушку. Она дышала. Я пополз быстрее. Выплюнув ручку рюкзака, я нагнулся над ней:
– Эй, ты как?
Девушка что-то промычала и закатила глаза. Я потрогал пульс. Быстрый, чёткий. Я осмотрел её. Обе руки у неё были сломаны, шишки по всему телу, подкожные кровоизлияния и ожог. Я достал бутылку воды и вылил немного на неё. Девушка стала приходить в себя. Когда взгляд её стал твёрже, я спросил её:
– Как тебя зовут?
– Надежда.
Шум в голове исчез. Боль заняла каждый миллиметр моего тела.
– Я Игорь. Как ты себя чувствуешь? Боль сильная?
Меня накрыла волна сильной тошноты.
– Очень.
– Потерпи, у меня в сумке были сильные обезболивающие. Надо только её найти. Можешь встать?
Надежда поднялась с третьей попытки.
– Надо найти мою сумку и что-нибудь, чтобы наложить нам шины. Ищи любые маленькие обломки, а я попытаюсь найти сумку.
Я снова пополз вперёд. В голове никак не появлялась картинка. Я никак не мог вспомнить, какого цвета была моя сумка. Я вновь посмотрел на солнце. Яркое пятно не отпускало меня. Глаза начали болеть, но я продолжал смотреть. Солнце стало расти, и я перестал видеть что-либо, кроме него. Я видел Бога. Яркий белый свет залил мою голову изнутри, и он полился у меня изо рта. Меня вырвало. Я оторвался от солнца и проморгался. В глазах остался тёмный след. Я сосредоточился на сумке. Она была с принтом Мондриана, так что я её не перепутаю ни с какой другой. Я полз вперёд, обходя мёртвые тела. Вскоре я наткнулся на неё. Я достал пузырёк обезболивающих и две футболки. Надежда нашла какие-то железные палки. Я наложил нам шины и дал таблетки, дальше надо было найти еду. Под вечер наше состояние никак не изменилось. Огонь погас. Мы нашли коробку с шоколадом. Успокаивало, что у нас ещё много воды.
– Что дальше делать?
– Надо идти к городу.
– А где город?
Я посмотрел на обломки самолёта.
– Хвост вон там, – я кивнул головой влево, – значит, летел самолёт туда.
Мы посмотрели вправо, где-то там был город.
– А не лучше ли ждать, пока нас не найдут?
– А ты уверена, что сможешь терпеть эту боль?
– Это будет лучше, чем идти.
– Ладно… Согласен.
Наступило ожидание.
Ночь была ужасно холодной. Мы уснули только под утро. Сильная боль мучила даже во сне. Днём мы проснулись от сильной жары. Надо было найти укрытие. Приняв обезболивающее, мы спрятались под обломками.
– Ты один летел?
– С семьёй. Все умерли, мгновенно.
– Соболезную.
– А ты?
– Я одна.
– Где сидела?
– В самом начале.
– Я в хвосте.
Надя откинулась назад и вздохнула.
– Обезболивающее помогает?
– Не особо. Очень сильная боль.
– Надо подождать ещё немного, оно сильное.
Было трудно дышать.
– У тебя много травм, главное – дождаться помощи, и тогда всё будет хорошо. Ожог как?
– Вроде всё так же хуёво.
Я откинулся назад. Горячий воздух сводил с ума. От сотрясения сильно тошнило.
– Как думаешь, быстро нас найдут?
– Думаю, уже к вечеру точно. Можешь помочь попить?
– Конечно.
Я достал воду, помог девушке подняться и аккуратно приложил ей бутылку к губам. Она выпила почти половину.
– Спасибо. Как, блять, так вышло – обе руки сломать. Повезло, что ещё жива осталась.
– Не знаю, везение или нет. Я лучше был бы мёртв. Лежал сейчас бы там в песке на солнце. Никакой боли, никаких страданий. Даже бы не знал, что моя семья погибла.
Через жуткую боль я почувствовал слёзы.
– Потерять всю семью…
– Зачем мне теперь жить? – Я вытер лицо рукавом.
– Прости, но жизнь не кончается.
– Пошла на хуй.
– Прости.
Надя снова откинулась назад.
– У меня вообще нет семьи… Я сирота. Никого, никогда. Моя жизнь хуёвая, но я продолжаю идти вперёд.
– Нельзя так говорить, что всё будет хорошо.
Надя не ответила. Я успокоился. Обезболивающее подействовало, боль стала слабее.
Надя спала. Я посмотрел её руки. В местах переломов появилась краснота и припухлость. Плохо. Меня сильно затошнило. Я отвернулся, и меня вырвало.
Я осмотрел свои повреждения. Началось воспаление на ногах, в местах переломов тоже припухлости. Я выпил воды и пошёл искать еду. Поиски закончились несвежими, набитыми песком бутербродами авиакомпании и ещё парой расплавленных шоколадок. Я принёс всё это в укрытие. Солнце начало уходить к горизонту, надо было как-то спрятаться от его косых лучей. Я разбудил Надю, мы поели и пошли искать другое укрытие.
– Чем ты занимаешься?
– Я врач. Пятнадцать лет практики. Терапевт.
– Повезло так повезло. Что скажешь насчёт моих рук?
– Не очень хорошо. Нужна профессиональная медицинская помощь и медикаменты.
– А у тебя что?
– Воспалительные процессы в порезах, воспаление в местах переломов и сотрясение.
– Как себя чувствуешь?
– Очень плохо. Хуже всего сотрясение.
Солнце стало красным. Приближалась ночь.
– Что будешь делать, когда вылечишься?
– Убью себя.
– Бог подарил тебе шанс жить дальше.
– Бог убил мою семью.
– Но зато ты жив.
– Ого! Мне теперь его благодарить за то, что я тут мучаюсь в пустыне, потому что не умер сразу при падении?
– Бог милостив.
– Если Бог сотворил такое, то он тот ещё садист!
– Не говорите так.
Она незаметно перешла на «вы».
– Мне очень плохо, голова сильно болит.
– Я понимаю. Разговор может отвлечь.
Я закрыл глаза, сильно кружилась голова, я пытался подавить приступ рвоты.
– Не знаю. Может, мне в детском доме дали это имя или это мои родители назвали меня Надеждой. Но ощущение, что от этого вера в лучшее меня не покидает.
