Книжка?подушка

скачать книгу бесплатно

Понятно, что судья Сырова, упекшая за тот же чулок и, в сущности, только за него в колонию трех других девушек, благословила сегодняшних полицейских на их образцовое беззаконие и уж всяко выдала на него индульгенцию.

Как дальше жить, что делать с этим, непонятно. Зато понятно, чего делать не надо. Но даже в моем крайне умеренном дневнике комментаторы живо обсуждают, какой ответ правильней, декабристский или народовольческий, вспоминают, как «русские народники, которых сотнями судили буквально ни за что, расправились зверски, сходили в народ – и этот народ сдал их уряднику. Ну и совиные крыла, и Вера Засулич в ответ».

Дорогие друзья! Не надо Веру Засулич в ответ. Совиные крыла, конечно, печальны, но коллективная Засулич печальнее во сто крат. Проверено. Ох, проверено.

26 августа

Бытие в фейсбуке убеждает в том, что люди, вроде бы умеющие читать, чтобы не сказать книжные, сплошь и рядом не понимают написанного. Минуя все смыслы, они опознают в вашем тексте не то, что там сказано, а то, что вы должны, по их мнению, сказать. Люди же более простодушные смотрят в книгу, а видят фигу. Поэтому даже нехитрый словесный скарб лучше сразу снести на помойку: оппозиции отменить, интонации забыть, изъясняться впредь одними императивами. Тогда есть шанс, что вас все-таки поймут. «Смерть немецко-фашистским захватчикам!» – этот месседж не истолкуют превратно. Но уже сказав «я нежно люблю папу и маму», вы рискуете вызвать волну праведного негодования и узнать, что вы порочный и девиантный тип.

Поэтому по следам последних дискуссий надобно сделать несколько прямых заявлений.

Панк-молебен Pussy Riot это политический антипутинский плакат. Если б его развернули не внутри, а снаружи храма, было бы, конечно, безупречнее, но и в таком виде кощунства нет. Кощунство – вещь глубинная. Оно залегает на третьем, пятом и двадцать седьмом дне, которых в акции «Богородица, Путина прогони!» не содержится. Там нет ни единого дна, все плоско и на поверхности. Величие акции определяется не столько тем, что она показывает, сколько тем, что случается в результате, скажут мне – пусть так, но невиданные ранее общественные разломы, залежи и пласты обнаружил не панк-молебен, а посадка Pussy Riot. Если бы пусек сразу после акции оштрафовали и отпустили с богом, залежи остались бы на своем месте, невиданные разломы – неувиденными. Смонтированный потом клип провисел бы неделю в топах и благополучно канул в Лету, никто бы ни о чем не говорил, за отсутствием предмета для разговора. Панк-молебен уже заполонил сеть, а ведущие деятели совриска еще не догадывались, что он проходит по их ведомству: власть открыла им на это глаза. Акцию сделала посадка и все иезуитские обстоятельства, ей сопутствующие, священная война против трех девочек. В этой истории высокохудожественно выступила только власть. Она лауреатка. Ей все цветы и аплодисменты.

Совсем другое дело Фемен с их последней акцией по спиливанию креста, установленного в память жертв репрессий на том месте в Киеве, где некогда стоял НКВД и массово расстреливали людей. Это не пуськи, здесь вам не тут, это настоящее преступление и настоящий совриск. Метафора наглядна и уходит на глубину тысячелетия. Полуголая Феменша как богиня Берегиня, вылезшая из воды, карабкается на самый верх и валит над Киевом крест, топча заодно могилы: ведьминская Лысая гора вырастает сама собой, без суфлирующих бумажек кураторов. Они не требуются. Массовый крестоповал последних дней, случившийся в России, – несомненный отклик на силу украинского искусства.

Но это, конечно, не предел. Совриск знает метафоры более глубокие и преступления более масштабные. 11 сентября как Крушение Вавилонской башни и Беслан как Избиение младенцев – пока непревзойденные шедевры акционизма.

Все это писалось не для циничного вычленения метафор, как решат наивные читатели, и даже не для глума, как сочтут искушенные. А чтобы показать связь между эстетикой акции и преступлением.

И, подражая Антону Долину, поставлю:

Dixi.

29 августа

Аркадий Ипполитов, написавший замечательные «Образы Италии XXI», сейчас работает над книгой «„Тюрьмы“ и власть. Миф Джованни Баттиста Пиранези». Она будет состоять из таких глав:

Глава первая. Папа, Европа и один двадцатилетний молодой человек.

Глава вторая. Рим, Просвещение и брюхи архитекторов.

Глава третья. Prima parte: французский либертинаж и римское знаточество.

Глава четвертая. Неаполь и Венеция.

Глава пятая. Seconda parte: гротески и каприччи.

Глава шестая. Тюрьма и «Тюрьмы».

Но помимо этого там будет еще и вступление, нулевая глава «„Тюрьмы“ Пиранези в 2012 году». По этому поводу Аркадий прислал мне письмо, в котором просил «сосредоточиться на минутку и представить себе все ассоциации, возникающие при словосочетании „Тюрьмы“ Пиранези, по принципу, я говорю „морковка“ и выдаю: фарфоровая фигурка ЛФЗ кролика, впившегося зубами в морковку, у него рожа хищная, но славная – пятидесятые, время обветшания сталинизма, сказка Гофмана про огородницу Анну, на которой король овощей хочет жениться, она кольцо вокруг морковки на грядке оставила, вроде как и королева, но муж – морковка, морковный сок, яппи, Федор Павлов-Андреевич со своим морковным соком и свежим цветом лица, морковка около явно фальшивой подписи P. Bril на маленькой картинке на меди, изображающей Христа и Жену Самаритянскую, и рыжий цвет некоей умеренной радости – примерно так, причем именно ассоциативный ряд, даже без выводов».

Вот такое письмо я получил от Ипполитова и прочел его нашему общему другу художнику Николе Самонову, который тут же предложил такой ряд:

Высокие своды, и вообще много воздуха (в отличие от брежневских квартир).

Сумрачные (с перерывом) арки дома (дворца) № 18 по Фонтанке, с прозрачно-чугунными воротами Летнего сада. Как выйдешь – контрастно – ширь Фонтанки с тогда еще совсем узкой (несколько шагов поперек) набережной, всей в сиянии летнего света.

Чернота вестибюля лестницы на Моховой и, сквозь полвека не мытые стекла арочного окна – опять же торжественный летний свет – бархатный (ножной) регистр органа.

Выход на Неву сквозь ворота Львова в Петропавловской. Вообще – хоть на железной дороге – путь сквозь финские граниты проемов (пробоев) мостов и насыпей – но непременно в летний свет; зимой Пиранези не работает.

Случилось худшее. Никола оккупировал Петербург, от которого было уже не отвязаться. И у меня, увы, написалось так. Страшная модерновая люстра, которая висит над моим столом: на цепях, громоздкая и черная, из дешевого металла, в неовизантийском вкусе к 300-летию дома Романовых; в ней есть что-то утилитарно-величественное и репрессивное. Тюрьма, дарующая свет.

Русские денди 1970–1980-х годов, в которых нет ни свободы, ни воли, зато много фрустрированной элегантности.

Главная ассоциация: Петербург и даже Ленинград, все остальное на самом деле частности, и они могут быть любыми и в любом диапазоне, от арки на Галерной, где цвет небес зелено-бледный, скука, холод и гранит, до моей тети Кати с ее высокой экстатической бедностью (стоптанные башмаки и платье с выглаженным бантом, в руках авоська с мерзлой картошкой) или, наоборот, m-me Курочкиной в штанах и под вуалью.

Теперь меня мучает совесть. Мы с Николой сообща протоптались на крохотном петербургском пятачке, в то время как Ипполитов воспарил от фарфоровой фигурки ЛФЗ к Жене Самаритянской. По этому поводу у меня к вам просьба, друзья. Погуглив в памяти «Тюрьмы» Пиранези и уйдя, наконец, из вечного Петербурга в наш 2012 год с его вполне себе тюрьмами, помогите создать ассоциативный ряд под стать морковке.

30 августа

Когда я был маленьким, бывшие политические зэки пели комическую блатную песню с комической блатной мечтой – увидеть хоть бы в щелочку эту самую Марсель, где девочки танцуют голыми, где дамы в соболях, лакеи носят вина, а воры носят фрак. Интеллигентные люди, они над этой мечтой, конечно, смеялись. И, конечно, ее разделяли – мечту советского человека о европейской свободе. Что вам сказать о Марселе? Дам в соболях не вижу, воров во фраках тоже. Где тут девочки танцуют голыми, не знаю – по полному равнодушию к этому сюжету. Тех, кто спешит сюда с зажатой в кулаке истиной, вынужден разочаровать: мальчики, танцующие голыми, не интересны мне ровно так же – ни арабы, рассевшиеся в тумане, ни моряки, рассеявшиеся в нем.

А интересны церкви, церкви, церкви, папский дворец в Авиньоне с фресками Симоне Мартини и Маттео Джованнетти, мрачная безысходная готика, бездонный каменный мешок, где, запутавшись в орнаменте, соловьи поют, и снова церкви, церкви, церкви, и в них опять Симоне Мартини, этот сиенно-авиньонский Рублев. Свобода из интеллигентской советской мечты, та самая европейская свобода – в церквях она есть. И, пожалуй, там она всего нагляднее. Уж поверьте мне, как защитнику Pussy Riot.

2 сентября

Приехал сегодня в Экс-Ан-Прованс на исходе ланча, стал рыскать по городу в поисках заведения, где дают устриц (да, устриц! устриц! и не осуждайте меня, никакой это не разврат, они здесь дешевле картошки). Из 15 обеганных мною впопыхах столовых в трех устриц не оказалось, а в остальных их и не могло значиться, едальни были итальянские – пробрался позорный гастрономический глобализм даже в аутентичную французскую глубинку: сидят честные, как в триптихе Никола Фромана, провансальцы и едят белую, цвета мыла, пиццу или пасту карбонара, тонущую в сливках. Я с детства предан Италии, любимейшей стране, и крепко знаю, что пицца должна быть пропеченная, а паста карбонара заправляется желтком (сырым желтком, а не сливками!). А то, что во всем мире называется «итальянской кухней», это ужас, летящий во мраке ночи. Везде и всюду, и в Монголии, и в Финляндии, есть надо местное, только местное, и ничего кроме. Национализм, он от живота прет. Помните об этом, дорогие либералы!

2 сентября

Константина Крылова судят по 282-й статье. К Крылову, конечно, можно относиться по-разному, но к 282-й статье по-разному относиться не выходит: она антиконституционная и антиправовая в принципе, она запрещает слова. Крылова судят за то, что на болотном митинге он выступил с речью «Хватит кормить Кавказ!» – не самый магистральный для либералов дискурс, и все же, разве не тошно от того, что родина, как в былые годы, несет дань орде? Хорошо, пусть вам не тошно, а очень даже справедливо, пусть маленький, но гордый кавказский народ героически сражается с имперской держимордой – вы имеете право на эти слова, а Крылов имеет право – на свои. И никак иначе быть не может.

5 сентября

Путин на мотодельтаплане с клювом и в белом халате стал вожаком стаи стерхов, возглавив в небе журавлиный клин. Новость настолько художественно выразительна, что ее никак комментировать невозможно.

7 сентября

Король Людвиг II Баварский (1845–1886) считал себя лебедем, построил замок на лебединой горке, разбил в нем лебединое озеро и, сопровождаемый птицами, плавал в ладье под музыку Вагнера. За ним выплывали миры и мифы – Лоэнгрин, Тангейзер, рыцари Круглого стола и чаша Грааля, Шекспир и Шиллер.

Современная иконография, сахар сиропыч, делает из Людвига девственника, но Висконти в своей великой трагедии отправил его томиться с конюхами; посреди сарая рос германский дуб, с которого гирляндами свисали голые мальчики: король целовал их в живот. Буржуазные министры, объявившие Людвига сумасшедшим, трактовали именно эти обстоятельства – с современной иконографией они не были знакомы.

Низложение Людвига II Баварского стало торжеством прогресса и здравого смысла над последним романтическим монархом, который в век банков, позитивизма и железных дорог вообразил себя Королем-Солнцем. Солнце закатилось, чаша Грааля была разбита.

За прошедшие сто с лишним лет прогресс развился до минимализма, описав странную дугу. Особенно причудливой она вышла в России. Буржуазные министры порознь есть, но вместе они не сила, здравый смысл разбит, как чаша Грааля, пр. культурный мусор аккуратно выметен, даже пыли не осталось, зато ладья сменилась мотодельтапланом, и Король-Солнце во главе стаи высоко взметнул в сияющее небо.

12 сентября

Сошлись вода и камень, лед и пламень. И разумный до уныния Кудрин, и комически безумный Онищенко заявили тут давеча, что надо повышать пенсионный возраст: работать у нас некому. Об этом, впрочем, говорят давно и многие, усердно кивая на Запад, мол, пенсионный возраст повышается везде и всюду, негоже нам отставать от цивилизованного мира.

Проблемы цивилизованного мира понятны: кризис и все такое, но главное не в этом. Главное в том, что продолжительность жизни у них перевалила за 80, и соответственно растянулась пенсионная халява, которая в своей нынешней длине не была предусмотрена.

Почему эта проблема возникла в России, не понятно совсем: среднестатистический мужчина у нас живет 59 лет, то есть до пенсии не доживает. Патриот и государственник, он чувствует ответственность перед Родиной и ровно за год до выхода на пенсию предупредительно отдает концы.

В самое последнее время, правда, продолжительность жизни в России начала драматически расти – значит, настала пора отодвинуть пенсионный возраст, чтобы до него не доживали с гарантией. А халява у нас ведь скромнейшая. Подруга, недавно получившая пенсионный расчет, так изумилась запечатленной в нем цифре, что немедленно прислала смску: «На памперсы хватит, на костыли уже нет».

13 сентября

Выключил вчера телефон ради разных важных и безобразных дел и только к вечеру, включив его, узнал, что завершается 12 сентября – мой День Ангела, перенесение мощей Святого Благоверного князя Александра Невского в Петербургскую Лавру.

Раньше я этот день ждал куда напряженнее, чем день рождения, никогда не любимый, это праздник родителей, они мечтали, они страдали, они были счастливы, при чем здесь ты? – но Ангела никому не отдам, хоть на него претендентов тьма: вокруг все Саши, Шуры и Саньки. А Ангел при этом единственный, ни с кем не разделяемый.

И вот я его забыл. Выкинул из головы, забив ее хренью. Почти пропустил. И пропустил бы вовсе – если б не одна старушка, Божья душа, Тамара Клементьевна из Петербурга, знающая меня с юных лет, – вчера она десять раз звонила и, наконец, дозвонилась.

Тут же представил, как это было. Забытый мною Ангел серчал и гневался, отвернулся, чтобы не видеть, как я копаюсь в разном жизненном мусоре, даже, наверное, сплюнул, но по великой своей любви, по милосердию все, конечно, простил и, заметив, что телефон включен, шепнул старушке: «Позвони еще раз, Клементьевна!»

И Клементьевна позвонила.

14 сентября

Предыстория такова. Маша Гессен, будучи главным редактором журнала «Вокруг света», отказалась посылать корреспондента на путинский полет с журавлями, хотя и получила приглашение. Отказ был ею объяснен в том роде, что Путин с тиграми, амфорами или стерхами это постановка, в которой она не хочет участвовать: правду написать не дадут, а неправда для нее невозможна. После этого Гессен уволили.

Такова предыстория. А история начинается с того, что Путин Гессен позвонил. И предложил встретиться. Эту историю она рассказывает в статье «За неделю до встречи я на Путина наорала», опубликованной сегодня в «Большом городе». Путин в ней внимателен и терпелив, хочет соглашаться и ищет компромиссов. Не говоря уж о том, что предлагает Гессен вернуться в журнал. И вообще он «с готовностью кивнул», «лукаво подмигнул» и по всему описанию был мил и мирен. Она же «наорала» по телефону, при личной встрече выступила строгой госпожой, а после нее осталась непримиримой и само путинское предложение вернуться в журнал, разумеется, отвергла. В статье «Большого города» между собой беседуют два альфа-самца, один из которых – Путин – делает все, чтобы им не казаться, а второй – Гессен – изо всех сил старается именно так и выглядеть.

Лучшей рекламы для Путина невозможно себе представить.

Сбоку от предыстории с историей болтается еще один сюжет, который вчера благополучно разрешился: Гессен стала директором русского отделения радиостанции «Свобода». Но слух об этом возник в фейсбуке одновременно с новостью об ее увольнении. Мол, переговоры велись давно, и сейчас в них поставлена точка. Можно предположить, что, отказываясь лететь со стерхами, Гессен имела на руках предложение, смягчавшее боль от разлуки с журналом «Вокруг света». Администрация президента, конечно, в курсе распространяемых в фейсбуке слухов. Значит, прося Гессен вернуться, Путин мог твердо рассчитывать на отказ.

Маша Гессен – журналистка и правозащитница, известная отстаиванием прав сексуальных меньшинств. В нашей гомофобной стране дело это – святое, но никто не нанес ему столько вреда, сколько Гессен; она не знает оттенков и нюансов, презирает полумеры, не терпит компромиссов, всегда непримирима и ходит только по прямой: ать-два. Она настоящий Скалозуб политкорректности. Кроме того, известно, что она не изменяет себе. Не изменила и на этот раз: наорала по телефону на Путина, потом пришла на встречу походкою альфа-самца, потом написала про это текст, очевидно, прямой и честный, словом, проследовала по пути, проложенному для нее Администрацией президента: ать-два.