скачать книгу бесплатно
– Ужин похож на тризну. Катька, придётся публику веселить.
Максим поднялся встретить нас. Не видя Макса за спиной, Серёжа тоже встал. Сын опередил его, прошёл мимо, и Серёжа остался на месте.
– Что, сынку, домочадцы пребывают в печали? – спросила я.
– Мама, не получается завести хоть какой-нибудь разговор, я пытался. – Максим разбил наши с Катей объятия. Вклинившись между нами, он обнял каждую за талию, приподнял и закружился вокруг своей оси.
Катя невесело хохотнула:
– Ты, братка, как в «Золушке». На вопрос: «Что делать?», предлагаешь танцевать.
– А что? Можем попробовать, я один, вы двое, танго на троих. А, мама? – И, не ожидая согласия, громко попросил: – Папа, нажми, пожалуйста, на кнопочку пульта, девчонки хотят танцевать.
Музыка зазвучала тотчас, но не танго, а некая фантазия на тему вальса. Довольно вяло, одна против другой, я и Катя начали танцевать. Максим наблюдал за нами какое-то время, потом выхватил меня из дуэта и увлёк во вращение вальса. Оставшаяся в одиночестве, Катя нашла в себе силы не остановиться. Максим сменил партнёршу, теперь я танцевала свою тему, а Катя кружилась с братом. Незаметно мы увлеклись. Я видела, как Катя – горестная и слабая в первой части танца, к концу его превратилась в грозную и, уверенную в своей победе, воительницу. Кому она объявила войну, я не поняла. Я танцевала о любви и тосковала об её утрате.
Развернувшись вполоборота от стола, Серёжа не отрывал от нас задумчивого взгляда. Он выглядел таким одиноким за общим семейным столом, что у меня сжалось сердце. Когда мы подошли, Серёжа вновь поднялся, Катя робко произнесла:
– Папа, здравствуй.
Распахивая руки, он с видимым облегчением выдохнул:
– Здравствуй, Котёнок! Иди, детка, ко мне.
Секунду помедлив, Катя с всхлипом приникла к его груди. Я услышала шёпот: «О, детка, прости… папочка… мой папочка…» Теперь и я выдохнула с облегчением, присела на пустующий стул Андрэ, предоставив свой в распоряжение Кати. Усаживая дочь, Серёжа не отпускал её от себя – продолжал обнимать одной рукой, прижимаясь губами к её ушку, потом Катя что-то сокровенное нашёптывала на ухо ему.
Я принялась за еду и сразу вызвала переполох. Маша вскочила, стараясь придвинуть ко мне тарелки с закусками и салатники. Стефан заинтересованно наблюдал, как я жую.
«И что сижу столько лет напротив него? – сварливо подумала я. – Не хватало, чтобы догадался раньше времени!» Я скорчила ему гримасу, он ласково усмехнулся.
– Маша, вкусно, язык проглотишь!
– Ешь, Маленькая, ешь! Ты последний раз ела-то за завтраком?
Я кивнула с набитым ртом. «Спасибо, Машенька, спасибо, что дала объяснение моему аппетиту!» Утолив первый голод, я решила передохнуть, хотя пирог с капустой и грибами манил ароматом и румяной корочкой. Маша дотянулась до блюда с пирогом и, захватив кусок, положила в мою тарелку. Стефан и на этот раз не пропустил мой вожделеющий взгляд. «Неет, надо пересаживаться! Сидя против него, я всё время голодной буду».
– Ешь, не вздыхай, – опять помогла мне Маша. – Пирог вкусный, как ты любишь.
– Я ем, Маша, благодарю.
В прошлую беременность в первой её половине, я беспрестанно что-нибудь жевала. За столом опустошала тарелку за пять минут, не морочась, придвигала к себе один из салатников, прямо раздаточной ложкой черпала из него и отправляла содержимое в рот.
Стефан, встревоженный слишком быстрым набором веса, хотел ограничить меня и… натолкнулся на сопротивление Маши:
– Какая такая диета? – уперев руки в бока, грозно шагнула она к нему. – Ты в своём уме? В ней ни жиринки до того не было! Она хоть на женщину стала похожа – сама округляется, и детей в себе растит. Ты помнишь, что детей-то в ней двое?
Не дожидаясь ответа, Маша отвернулась от Стефана и пододвинула ко мне тарелку с куском хлеба, намазанным маслом, и куском малосольной белуги сверху.
– Ешь, Маленькая, ешь, детка. Смотри-ка, чего удумал, кушать беременной женщине запрещать!
Стефан в молчаливом возмущении вращал глазами – на Машу, на меня, продолжающую меланхолично жевать, на стол, уставленный тарелками с едой, в отчаянии махнул рукой и, чуть не задев мою защитницу, стремительно вышел из кухни. Злопыхая, Маша прокомментировала:
– Ишь, к Сергей Михалычу побежал. Его вразумлять теперь будет. Ты не слушай, Маленькая, ешь, сколько захочется. Организм, он сам понимает, сколько ему надо. – Маша повернулась в сторону двери и крикнула: – Запрещать он ещё будет! Ты своей Дашке запрети, она у тебя скоро в двери проходить не будет.
– Маша! – прошамкала я.
– Что Маша? Правду я говорю. Ешь-ешь, детка.
Серёжа весело поблёскивал глазами, наблюдая, как я отправляю в рот всё, что попадается на глаза. Я жевала и в спальне, куда Маша каждый день тащила и сласти, и сухофрукты, и свежую выпечку.
В жарком шёпоте, целуя мой набитый едой рот, Серёжка называл меня запасливым хомячком.
Я спохватилась, доедая второй, положенный заботливой Машиной рукой, кусок пирога. Маша умилялась моему аппетиту, а Стефан сделался задумчив. Я открыто посмотрела ему в глаза и поняла – всё! Стефан догадался. «Даа, день не кончился, а тайну я выболтала уже двоим!»
Семья тем временем вернулась к привычным разговорам – решала важные и не очень, общие и личные проблемы.
Даша спорила о чём-то с дочерью, попросту давила на Анюту, та не очень храбро, но всё же сопротивлялась, защищаясь мнением Эдварда. Максим и Павел обсуждали вопросы безопасности. От кого исходила инициатива реорганизации, я за едой пропустила. Маша под рукой задремавшего Василича, увлеклась беседой с Женей и Катериной, обсуждая уже заказанное меню на завтра.
Катерина мало изменилась за прошедшие годы – так же сметливы и быстры глаза, столь же проворны ноги и руки. Жизненную силу в неё вселяет успех Марфы, пока это небольшое ателье по пошиву модной одежды, но Марфа талантлива и настойчива и, думаю, вырастет в модного дизайнера. Почувствовав мой взгляд, Катерина посмотрела на меня, я улыбнулась. Мы с нею так и не стали близки. Она часто вспоминает мою маму, и, когда вспоминает, глаза её увлажняются слезами.
«Все эти люди – моя семья, – думала я, медленно обводя гостиную глазами. – Беспокоит меня только Даша. Какие бы планы на будущую жизнь она не строила, Стефан в дом Эдварда не поедет. Даша от мужа не откажется, а, значит, и жить она останется с нами. Но слишком уж Даша стала неуживчивой».
Я встала. Максим тотчас отвлёкся от разговора и спросил:
– Мама?
– Пойду чай заваривать, сынок.
Паша поднялся вслед за мной.
На кухне он достал из шкафа заварочные чайники и расставил их в линию на столе. Я сыпала заварку, он закрывал крышкой чайник и ставил его в раковину. За много лет все действия у нас были отработаны до автоматизма.
– Сердишься? – наконец, прервал он молчание.
– Паша, почему ты всегда опаздываешь?
– Сам не знаю. Мне и Сергей Михалыч не раз говорил.
– Кто рассказал Стефану о встрече в торговом центре?
– Я. Я шёл к себе, когда он к гаражу подъехал. Подождал, чтобы вместе к коттеджу идти. Ну, и рассказал. – Паша почесал затылок. – Он выслушал, развернулся и пошёл назад к дому. Я крикнул, что ты просила не беспокоить тебя, он только шагу прибавил, почти побежал. – Паша тяжело вздохнул. – Я уже к себе зашёл, когда понял, что будет, если Максим встанет у него на пути. Ну, и… опоздал.
– Ты понимаешь причину такого поведения Стефана?
– Сейчас, да. Стефан хотел убедиться, что ты в порядке.
– А когда он пошёл назад к дому, ты не понимал?
Паша грустно покачал головой.
– Может, я тупой, Маленькая?
– Может, ты, Паша, недостаточно мотивирован исполнять свою службу? И, если ты, как ты выразился, «тупой», я заменю тебя «острым» начальником службы охраны. А ты будешь инструктором в тренажёрном зале, а в свободное время станешь помогать Василичу.
Против обыкновения, я сама взяла закипевший чайник в руки и, не спеша, облила кипятком, составленные в раковину заварники. Опираясь боком на стол, Паша наблюдал за мной и обиженно сопел. Отставив пустой чайник, я заговорила снова:
– Максим молод. Ему требуются поддержка и помощь. Я прошу серьёзно обдумать, способен ты обеспечить надёжную работу службы охраны или нет. На раздумья у тебя сутки.
Паша надел на руку варежку и выставил заварочные чайники из раковины на деревянную подставку. Я взяла в руку другой, булькающий кипятком, чайник. Паша покаянно произнёс:
– Маленькая, давай я сам.
Я поставила чайник на стол.
– Паша, я тебе благодарна, безмерно благодарна за многое. Ты был со мной, когда я убежала в Алма-Ату, я благодарна тебе за своё спокойствие, когда ты сопровождаешь Сергея в поездках. Ты блестящий инструктор самообороны, я знаю, оба моих ребёнка, обученные тобой, сумеют постоять за себя в сложной ситуации. Всё это бесценно. Ты моя семья, Паша. Но в настоящих условиях мне требуется ещё одно, ты должен уметь на несколько шагов вперёд просчитывать действия других людей. Мне надо, чтобы ты не опаздывал.
– Я понял, Маленькая. Задача ясна.
Я накрыла чайники фланелью и только теперь посмотрела ему в лицо, и была приятно удивлена – Паша внутренне собрался, взгляд у него был прямым, обиды не было и в помине.
– Есть один человек, – сказал он, – мне его на той неделе рекомендовали. Боевой офицер. Получил ранение. Комиссовать, не комиссовали, но на боевые задания не посылают, на бумажной работе держат. Савелий зовут. Молод, тридцать лет, хочет увольняться в запас. Я поговорю с ним завтра же.
Я кивнула.
– Благодарю, Паша. За понимание, благодарю. И ещё. – Я потянула его руку вниз. Он наклонился. Обняв за шею, я шепнула ему на ухо: – Ты мне нужен, Паша.
Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза близко-близко. Наконец, он кивнул. Я расслабилась и повторила:
– Благодарю, Паша.
В гостиной всё осталось по-прежнему, только Серёжа с Катей пересели в самый дальний угол гостиной. Катя что-то горестно выговаривала, Серёжа гладил её по головке, по плечу – успокаивал. Она клонится головкой к его плечу, он – лицом в её волосы.
Лёгкая капель фортепьяно радостно прорвалась сквозь монотонный гул голосов и, дрожа, повисла на самой высокой ноте. Я оглянулась. Максим с подиума музыкального «салона» искоса и весело смотрел на меня. Я засмеялась. Макс сел за инструмент, похлопал рукой по скамье, приглашая присоединиться. Я подошла, обняв плечи сына, прижалась к его спине. Он взял мою ладошку, поцеловал и… гостиная наполнилась звуками бушующего шторма. Я присела на скамью, наблюдая, как длинные пальцы сына летают по клавишам. Сзади тихонько подошла, обняла Катя и шепнула в ухо:
– Папа ждёт тебя в кабинете.
Я кивнула, погладила перекрещенные на своей груди руки дочери.
Захваченный гармонией, им же самим создаваемых звуков, Максим невидяще смотрел, как Катюша опустилась на ступеньку подиума. Я запустила пальцы в её густые тяжёлые волосы, Катя положила голову на мои колени и закрыла глаза. Кажется, разговор с отцом Катю успокоил.
Кончил Максим импровизацию той же лёгкой капелью, какою начал.
– Благодарю, сынок! Даже самый грозный шторм прольётся спасительным дождём, и сияние солнца вновь откроется миру?
– Да, мама! – Макс рассмеялся, ладонью обхватив мой затылок, («Господи, как много в нём отцовского! Сегодня я замечаю это на каждом шагу!»), притянул мою голову к себе и звонко чмокнул в щёку. – Именно это я и хотел сказать! И ещё у меня к тебе два вопроса. И один не простой.
– Слушаю, Максим.
– Я нашёл объявление девушки – выпускницы детского дома. Восемнадцать лет. Мне текст понравился: «Ищу работу в семье добрых людей». Здорово, да?
– Здорово. Завтра за праздничным ужином самое время продемонстрировать ей нашу семью. Показать товар лицом, так сказать.
– Согласен.
– Странная ты, мама, – не открывая глаз, лениво произнесла Катя, – ты работодатель, а демонстрировать собираешься себя. Это девушка должна заинтересовать собой работодателя.
– Она это уже сделала, Максим обратил внимание на её объявление. У девочки есть требование, о котором она честно заявляет. За семейным столом она и без наших вербальных заверений сделает вывод о наличии в семье доброты. Нуу, или об отсутствии оной. А потом мы поговорим, чем мы можем быть полезны друг другу.
Я наклонилась и поцеловала Катюшу в нос. Она сморщила его, засмеялась и потребовала:
– Ещё, мама! Приятно.
Я целовала её ноздри, кончик носа, ямку над верхней губой, расспрашивая:
– Как приятно? Так? Или так?
Она обхватила меня за шею и звонко чмокнула в губы.
– Вот так! Так приятно! – И захохотала, вновь упав головой на мои колени.
«Ну, наконец-то! Кризис, кажется, миновал», – обрадовалась я и взглянула на Макса. Он, соглашаясь, подморгнул мне.
– Итак, Максим, теперь на очереди «не простой» вопрос?
Максим помолчал и выпалил:
– Я хочу заменить нашего начальника службы охраны.
Катя подняла голову и с удивлением уставилась на брата.
– Братка, ты что, с ума сошёл? Павел служит у папы всю жизнь. Маму за сестру считает. Он наша семья, Макс!
– Я говорил с Павлом о реорганизации службы охраны. У меня создалось впечатление, что он не владеет вопросом, попросту не понимает, о чём речь.
Я покивала, соглашаясь. Катя перевела ошарашенный взгляд на меня.
– Мама, ты что, всерьёз рассматриваешь бредовое предложение Макса?
– Не торопись, детка. – Я успокаивающе погладила её по голове. – У Павла кое-как законченное среднее образование. Почти полное отсутствие абстрактного мышления. Он, как боевая машина, умеет просчитывать ситуацию только в прямом бою. Вне боя Павел рассслаблен и физически, и ментально.
Каждая моя оценка вызывала поддержку у Максима, но не убеждала Катю.
– А почему его папа не заменил, если он так плох?
– Папа решал многие вопросы сам, Катя, без участия службы охраны! Макс, я уже говорила с Пашей, дала ему сутки на обдумывание. Он принял решение быстрее, и уже завтра сделает предложение другому человеку. Полагаю, Пашу вполне устроит быть моим личным водителем. Ещё Паша замечательный наставник боевых искусств. А ещё ты можешь «официально» назначить его инструктором по физической культуре. Звучит вполне достойно. И зарплату за исполнение двух должностей можно повысить.
Максим лукаво улыбнулся.
– Нет, мама, назначим мы его не личным водителем, а личным телохранителем твоим. Павел расценит это, как повышение.
