скачать книгу бесплатно
Ещё миг – и наваждение слетело: Виктор, уже перекинувшись с родственниками приветствиями, а так же блеснув своими любимыми шутками-прибаутками, тоже пришёл поздравлять именинницу, при чём этот на пороге не остановился, мигом схватил меня в охапку и расцеловал в обе щеки. По мне так, слишком уж страстно у него это всегда получается, как Люся на такое смотрит и не напрягается, прямо не понимаю!
– С Днём рождения, с восемнадцатилетием! Желаю всегда быть такой же молодой и красивой как сейчас! – начал он снова так, что никто из присутствующих в доме не расслышать не смог бы. Ну такой он, да, не переделаешь!
– Да ладно тебе – с восемнадцатилетием! Уже далеко не восемнадцать! Но спасибо, – немного смутившись, усмехнулась я. – Очень рада вас всех видеть! Спасибо, что приехали! – Принимая подарки и букет, который Виктор тут же отобрал у своего сына и вручил мне сам, я оглядывала новоприбывших и не видела среди них… – А Кристина где? – поинтересовалась я.
Боже, её же… кажется нет!
– Да… её на работу сегодня вызвали, – отведя взгляд, неопределённо объяснил Максим.
Да? Серьёзно?! А по-моему, что-то тут не то!.. Она же мне сама рассказывала, что и в рабочие дни иногда удалённо работает… Впрочем… я, наверное, сволочь, но как мне вдруг стало радостно от такой информации! Аж сердце сильнее забилось и улыбка против моей воли снова стала до ушей.
Её нет! НЕТ! Что за подарок судьбы!
Я себя конечно тут же одёрнула: успокойся! Ну нет её, и что? Остальные-то есть! В атаку, что ли, пойдёшь при честном при всём народе? Держи себя в руках, ты хозяйка или где?
– Что ж, жаль, – выдала я с интонацией, которая с сожалением ну никак не вязалась. А потом радушно улыбнулась и проговорила, обращаясь ко всем: – Располагайтесь. У меня почти всё готово, десять минут – и садимся за стол.
Виктор, Люся и Максим ушли к остальным гостям, а я запорхала по кухне аки колибри, производя, как пишут в Википедии об этой крошечной птичке, около пятидесяти-восьмидесяти взмахов крыльями в секунду и совершая все действия почти на лету. «Кристины нет, нет, нет! Максим приехал БЕЗ НЕЁ! Он КО МНЕ лично приехал! Я ему тоже нравлюсь!» – стучало в голове невозможное, но такое приятное.
На пороге кухни вдруг возник Никита, и я от избытка эмоций нежно обняла сына и расцеловала, попутно удивляясь, какой же он высокий у меня вымахал. И красивый – светлый такой, синеглазый, с правильными чертами лица. Как же я его люблю… Вот уж кто точно мой самый любимый человек на этом свете! Да простят меня боги, – я обоих своих детей люблю, но Никита для меня просто центр мира. И он тоже любит меня сильнее, чем отца. Дина-то у нас всё больше папина дочка.
– Ну что, сынок, с троюродным братом познакомился? – пропела я.
Да, родня у мужа большая, живут опять же кто где, так что, он и сам знает не всех своих троюродных племянников, откуда ж их знать нашим детям? По крайней мере, за то, что Никита и Дина до сего дня были не знакомы с Максимом, я готова была поручиться.
– Познакомился, – буркнул сын.
Я подняла на него глаза и поняла: чем-то недоволен!
– Что такое? – удивилась я.
– Давай, я тебе тут помогу. – Он шагнул в кухню, мягко оттесняя меня туда же и закрыл за собой дверь. – Мама, ты с ума сошла? – жёстко и очень тихо спросил он, когда мы остались одни.
– Ты о чём? – Я весьма наигранно опешила, сразу сообразив, про что речь. Эх, ёлки-метёлки…
– Ты что, влюбилась в этого Макса? – глядя мне в глаза, спросил сын.
Я на миг потеряла дар речи от такой прямоты, замерла с открытым ртом, не в силах перестать в упор смотреть на Никиту.
Ладно, подумалось мне, отпираться нет смысла, сын всегда, с самого детства словно насквозь меня видел и безошибочно считывал все мои эмоции. Может быть, именно поэтому мы с ним так близки.
– Да. – я произнесла это чётко и почти с вызовом. – Откуда знаешь?
Никите словно пощёчину дали: он как-то странно дёрнулся, изменившись в лице, но быстро совладал с собой.
– Да это ж невозможно не видеть! Его имя у тебя с языка не сходит с тех пор, как вы машину купили! Ты светишься вся, порхаешь, щебечешь, в телефон без конца ныряла, пока он не приехал, а потом так на него смотрела, как будто он тебе гору бриллиантов подарил, – с горечью ответил сын. Потом помолчал и спросил: – Что делать думаешь?
Я вздохнула.
– Понятно всё, – глядя теперь строго в пол, глухо уронила я. – Постараюсь держать себя в руках… Даже пить за столом совсем не буду. Ты только не говори никому, ладно? А делать я ничего не буду сынок… нельзя тут ничего делать. Ты только пожалуйста об этом молчи и старайся внимание не обращать…
– Да что ж я, идиот совсем, говорить ещё кому-то! Сама с этим разбирайся! – перебив меня, зло бросил Никита. А потом резко открыл дверь и направился прочь из кухни.
Я вздохнула. Вот это сынок у меня… Всё видит. Но отцу он не скажет – не те у них отношения. Да и рыльце у моего благоНЕверного тоже в пушку, о чём Никита очень даже в курсе! Но не в том дело… На то, что сказал бы на такое супруг, мне, откровенно говоря, плевать, мы с ним о косяках друг друга давно и хорошо осведомлены. А вот мнение всей родни, а особенно сына, мне важно, и, конечно, я ничего такого себе не позволю ни сейчас, ни… Никогда!
Ой, мамочки, с ума бы не сойти!
Ладно. Забыли. Проехали. Выдохни, выпей воды, успокойся. Доставай утку из духовки – она, наверное, готова, и объявляй застолье начинающимся.
А застолье-то, кстати, будет на тринадцать человек… Вот что это значит, я не помню? Плохая примета, кажется? Загуглить бы, да некогда.
Ай, да всё равно! Максим приехал без Кристины, вот что круто! Простите меня, боги, сын, прости, но я так рада! Так рада… Радость просто переполняет меня и разрывает изнутри, и я ничего не могу с ней поделать, да и, честно говоря, не хочу. Так постараюсь этого хотя бы не очень показывать.
_________________________________________________________________________
*Застолье на тринадцать человек – это некая примета. По одной из версий, гостя, последним поднявшегося из-за стола после такого застолья в скором времени ждёт смерть.
Роза четвёртая: Табу
Всё в тот день прошло просто замечательно и исключительно: столько было поздравлений и добрых слов, что заряд позитива на год был мне теперь обеспечен. Подарков я никогда не жду, но вот как раз их-то мне надарили столько, что сама не ожидала, и особенно радовало, что подарки как раз те, которые я больше всего люблю: банальные и пошлые деньги, – ну, а кто их в нашем мире не любит? А ещё были цветы… целое море. Почти миллион алых и не только алых роз, едва поместившихся в три вазы и одну трёхлитровую банку. Надо будет засушить одну красно-жёлтую, из того самого букета, на память сохранить и к сердцу прикладывать…
Да о чём я? Зачем мне это? Зачем мёртвый цветок, когда есть живой и красивый мужчина, на которого я как ни старалась, не могла не поглядывать.
Кстати, сын сидел со мной рядом и под столом толкал меня коленом, если я чересчур увлекалась.
– Мам, опять? – еле слышно шипел он мне на ухо, и тогда я брала себя в руки. Вот это дуэнья-то у меня нежданно-негаданно появилась!
В первую часть застолья, когда за столом ещё были все, Никита и правда ходил за мной попятам, помогал на кухне, хотя я и сама бы справилась, не отпускал без присмотра на перекуры. Он даже за столом расположился так, чтобы отгородить меня от Максима. А потом… потом наш папочка слегка перебрал, перестал вязать лыко и отправился на боковую. И тогда сын ослабил контроль
– Мне прям можно одной покурить? Что это ты так? – саркастически спросила его я в какой-то момент.
От подготовки к застолью, длившейся не один день, я порядком устала, хотелось выпить и расслабиться, а было нельзя – обещала же этого не делать! – и я немного злилась, в том числе и на бдительного Никиту.
– Да делай ты, что хочешь, мам, раз так, я кто, чтоб тебе запретить? – обиделся сын. Мы с ним как раз относили на кухню грязную посуду. – Только не жалуйся потом, если что. Отец у нас конечно, тот ещё фрукт, мне ли не знать, как вы живёте, но не такое же творить прямо в его присутствии! Парень чуть старше меня, ещё и родственник! Разве так можно?
– Не чуть, а на три года! И мне лично он не родственник, – тихо огрызнулась я. – Да и не делаю я ничего, я же обещала!..
– Кому обещала? Откуда я узнаю-то, если что? Да и вообще, что мне-то? Ты сама как жить потом будешь? – слегка повысив голос, забросал меня вопросами сын.
Я вздохнула и устало присела на единственный на кухне стул.
– Я не знаю… И не знаю, как это всё вообще со мной случилось, сынок, мне очень стыдно, но… не представляю, как с этим бороться, – закрыв руками лицо, промямлила я. – Останьтесь сегодня с Алисой у меня, что ли…
Сын хмыкнул.
– Ну, даже если останемся сегодня, то потом что, мама? Я ж тебя вечно караулить не смогу. – Он помолчал. – Ты хотя бы глазами так в него не стреляй, а то не только я увижу, что к чему. А этот-то тоже хорош!..
– Ты о чём? – вскинулась я.
– Да он-то на тебя тоже этак неоднозначно поглядывает, да и свою с собой не взял, хотя она у него как бы есть. Удивительно, почему вполне взрослые люди не замечают за собой таких простых вещей!.. Неужели правда вот так крышу снести может, что соображать перестанешь? – Сын налил себе в кружку из-под крана нашей чистой артезианской воды, выпил её и неожиданно добавил: – А вообще, конечно, интересный парень, необычный такой, пожалуй, можно понять, чем привлёк тебя… Только при этом мутный он какой-то, с двойным дном. Да и вообще, это кем надо быть, чтоб такое удумать: на дядькину жену позариться! Я б, мам, на твоём месте сто раз подумал, прежде чем с таким связываться.
– Да я не собираюсь…
– Всё по тебе видно, чего ты собираешься, чего нет, – с грустью перебил меня сын. – Но смотри сама. Ты не маленькая. Моё мнение ты знаешь.
Никита, махнув на меня рукой, ушёл обратно за стол. Как потом оказалось, он тоже не пил, чтобы следить за мной, а с этого момента как раз за стакан и взялся. Забегая вперёд, скажу, что много он в тот вечер так и не выпил – на полный желудок это редко у кого получается, и мне было даже немного жаль: лучше бы выпил больше. Может, не заметил бы того, что происходит с его дурной мамашей.
***
Старшее поколение в количестве шести человек, в том числе и Виктор с Люсей, засобиралось домой после десерта, а вот те, кто помоложе, десерт игнорировали, но решили ещё ненадолго остаться: так или иначе, было весело, домой им пока не хотелось.
Я вышла проводить отбывающих до машин и попрощаться, в том числе и от имени хозяина дома. Хотя… вместо уснувшего хозяина вдруг обнаружила рядом с собой Максима. Да, вот именно так, рядом со мной он и стоял, глядя на тех, кто намеревался уезжать глазами того… кто остаётся.
– А ты чего, не поедешь? – деланно-непонимающе спросил его Виктор.
– Нет, пап, побуду ещё, – в том же тоне ответил Максим отцу. – Тамара меня позже домой отвезёт. Да? – он посмотрел на меня.
У меня вся кровь от головы отлила, я даже кивнуть не сразу догадалась: конечно же, да, как ещё может быть! Я б и не отвозила даже совсем…
Виктор через плечо покосился на остальных, убедился, что они заняты беседой, и… вдруг обнял меня и Максима одновременно, обеими руками, так, как по моему разумению обнимают пару.
– Давайте, не стесняйтесь тут, – прошептал он так, чтоб никто больше не слышал.
– Спасибо за благословение, – краешком губ шепнула я в ответ, когда он, улыбаясь до ушей, наконец отстранился. – Не ожидала от тебя, – добавила я, тоже стараясь держать в поле зрения всех остальных.
– А чего ты ожидала? – неожиданно серьёзно спросил меня Виктор. – Что я ругать вас буду, как маленьких деток и в угол поставлю? А даже если так, это что, помогло бы?
– Нет.
– Вот и думайте сами. Только очень прошу: постарайтесь никого не обижать, а то самим же совестно потом будет… И не переглядывайтесь так явно, это в глаза бросается! – повторил Виктор практически мысль моего сына. – Всё. Успехов.
Когда все уехали, я, находясь под впечатлением от сказанного Виктором, ушла вперёд и спряталась, – всё же было мне очень неудобно, инородно, странно… Но Максим быстро нашёл меня на кухне.
Я сидела на табуретке возле плиты и следила за тем, как поднимается в турке кофейная пена. Я всё вокруг слышала, всё замечала, за всем следила… Далеко, где-то на посёлке лаяли собаки, завывал за окном ветер: к вечеру началась метель. В зале, находящемся от кухни через комнату, продолжалось застолье – молодёжь звенела бокалами и нескончаемо смеялась, так весело и радостно, как люди умеют это делать только в таком юном возрасте, примерно до двадцати пяти лет. В маленькой комнате храпел мой муж… В душевой капала вода, – давно пора было поставить новый смеситель. Шипя, закипал чайник… А уж когда открылась дверь, то мне и оборачиваться не пришлось: я почувствовала, кто это пришёл. Или может вычислила это.
Он подошёл ко мне сзади, сразу вплотную, погладил по волосам, отвёл их на одну сторону, потом переместил руки на мои плечи, слегка массируя. Это было приятно и само по себе – немного снимало усталость, а уж от осознания того, КТО тут со мной так близко, у меня буквально замирало сердце. На миг погрузившись в происходящее, я накрыла его руку своей, закрыла глаза. Как хорошо…
Однако кто-то же должен был сохранять разумное отношение к ситуации, и потому пришлось это сделать мне: отстраниться, подняться на ноги, повернуться к нему и произнести довольно холодно:
– Только не здесь!
– А где? – по обыкновению тепло улыбаясь, спросил Максим и тут же притянул меня к себе, обхватив за талию, стал поглаживать по спине, по плечам, по ягодицам – надо сказать, довольно смело он себя вёл. Интересно, всегда такой или алкоголь тут сыграл свою роль?
– Сейчас зайдёт кто-нибудь…
– Не зайдёт, – он улыбался, и лицо его было так близко…
Я, в очередной раз поразившись этой его невероятно тёплой улыбке, тем не менее отметила: Максим меня не слушает. Ему сейчас всё равно, что я говорю, и вообще, говорю или нет, – да и как ещё должно быть в такой ситуации? Он настроен совсем на другое, судя по участившемуся дыханию и подрагивающим рукам.
Я уже и сама едва дышала – настолько взволновало то, что он так близко. Не ожидала, вот правда, не ожидала такого подарка от судьбы в свои сорок с лишним… И надо же: ничего не изменилось с возрастом. Всё воспринимается так же остро, как и в шестнадцать лет, всё абсолютно так же. Только вот, мужчина, обнимающий меня здесь и сейчас, так молод, что, наверное, ходил пешком под стол, в те годы, когда где-то далеко от него, я уже пыталась бегать на свидания и впервые начинала понимать, как это – ощущать себя в мужских объятиях…
…Поцеловать себя на своей кухне, в своём доме, я всё же не позволила – вывернулась, отстранилась, отошла к двери и встала, скрестив руки на груди.
– Сказала же: не здесь, – повторила я, стараясь выровнять дыхание. – И вообще, чего ты удумал? Вот так вот, раз – и на матрас?
Я старалась говорить хлёстко, даже жестоко, но эффекта не произвела: дурацкое выражение Максима отчего-то страшно рассмешило, – он, оказывается, никогда такого не слышал. Но, отсмеявшись, вздохнул и признал:
– Хорошо, ты права: здесь такого делать не надо. Давай уедем отсюда.
– Прямо вот так, возьмём и уедем у всех на глазах? – злилась я.
– Ну, зачем же на глазах? Мы же вроде договорились: отвезёшь меня домой, тебе ведь, кажется, всех везти. И тебя тут, как я вижу, никто не хватится, так что, можно ещё и не спешить.
Я промолчала, размышляя.
– Хорошо, отвезу – и что? Ты как себе это всё представляешь?
– Да разберёмся, я думаю.
– Я по городу ездить не умею, боюсь, – привела я последний аргумент.
Вообще, мне очень хотелось с ним уехать, хоть куда, и даже неважно было, как всё в итоге будет выглядеть – мне хотелось быть с ним! Я буквально была одержима желанием таки заняться с ним тем, на что уже был сделан такой недвусмысленный намёк, тем более, что судя по вступительному аккорду это должно было быть нереально круто. Однако, в город я действительно не ездила, тем более, в центр. Я только краями добиралась до работы, и на этом моё водительское искусство заканчивалось, потому что за рулём не сидела уже больше десяти лет, растеряла все навыки, а вернуть их, подучиться всё было недосуг.
– Ничего, нормально ты водишь, и больше напрасно боишься, чем не умеешь чего-то, – ну я же видел это ещё в прошлый раз! – успокоил меня Максим. – К тому же, я буду с тобой, подскажу, помогу, а если уж что-то совсем не так пойдёт, то и сам за руль ненадолго сяду, думаю, ничего от этого не случится.
Говорил он негромко, неторопливо и спокойно, и, наверное, поэтому, мне хотелось быть с ним ещё сильнее. Я конечно на всё согласилась.
***
Выехать однако удалось только к девяти вечера, когда молодёжь наобщалась между собой. Примечательно, что мои сын и дочь, он с девушкой, а она с мужем, жили все вместе в одной большой квартире, оставшейся их отцу от покойной свекрови, и общались постоянно. А вот ведь не надоедают друг другу, хотя уже не первый год так живут, и значит, я могу за них только порадоваться. Хорошо им иногда вот так, наверное, у матери в гостях пообщаться, словно в детство на время попасть, зная, что и накормят тебя там, и с собой разных яств соберут, и до дома довезут.
Хотелось мне их, наверное, и поторопить немного, но я молчала: не стоит вот так уж!.. Пусть спокойно развлекаются, а тот, кто ждёт уже практически обещанного продолжения вечера, пусть… подождёт ещё. И так уж уселся на диван ко мне вплотную, словно так и должно быть! Рукам, конечно, воли не даёт да и вообще, ведёт себя так, словно ничего не происходит: с ребятами моими общается, пьёт, ест, но при этом ни на секунду не перестаёт ко мне боком прижиматься. Чёрт знает что, меня уже в жар от этого бросает! И при этом так хорошо, что сил не нахожу подняться и пересесть. Вот это игра у всех на глазах, невероятно будоражащая и увлекательная, играла бы в такое и играла! Воздуха вот только немного не хватает…
– Так, всё, люди, поехали, завтра всем на работу, – в какой-то момент проговорил Никита, и все дружно и по-прежнему весело начали подниматься. Я тоже подскочила: надо было собрать им кое-что с собой, потому что вдвоём с мужем мы столько не съедим. Уже на выходе из зала я обернулась на Максима.
– А ты чего сидишь? Или, может, не поедешь, останешься у нас? – продолжая игру, спросила я.
– Нет, мне тоже завтра на работу, – ответил он, очищая мандарин, но при этом глядя безотрывно только на меня. Смотрел он вроде и хитро, но как-то так, что прочитать по глазам всё, о чём он думает, не составило бы труда. А может, я просто уже совсем забила себе голову – не знаю. Знала я на тот момент только одно: хочу! Хочу. И тем сильнее хочу, чем глубже понимаю, что очень скоро получу то, чего хочу. А моральная сторона вопроса – да ну её! Как-нибудь на этот раз обойдёмся. Пускай будет просто хорошо.
Хорошо и было, и тем лучше, чем ближе становился момент единения. И даже не хотелось ничего приближать: казалось, пусть всё идёт как идёт! Пусть ребятушки, смеясь и подшучивая друг над другом, наконец рассядутся в машине на заднем сидении, вернее даже, набьются туда кое-как вчетвером, – ехать им недалеко, меньше получаса, да и кого я ещё могу попросить сесть рядом со мной, как ни Максима? На него ведь вся надежда, если что.
Стоило нам доехать до того дома, где жили мои дети, как все они моментально разбежались, остался только Никита. Сын вышел, обошёл машину, заглянул в салон с пассажирской стороны, пожал на прощание руку своему новообретённому родственнику, оглядел нас обоих, задержал взгляд на мне.
– Как до дома доедешь, напишешь, мама, – велел мне сын. – И… поосторожнее там! На дороге. А то очень скользко, – неприкрыто-саркастически добавил он.
Я оценила шутку и ещё долго тихо похихикивала, в то время как мы уже ехали дальше. Ехать было легко: по случаю воскресенья и позднего времени, дорога была совсем свободна, да и места довольно безлюдные – ещё не город.
– Вот это у тебя отношения с сыном, – вдруг заметил Максим. – Он всё знает, как я понял?
