скачать книгу бесплатно
1.5. Сознательное управление поведением в аспекте времени
Прошлое. Настоящее. Будущее. Время. Феномен, возможный только в сознании и закрепленный в консенсусной реальности как предмет общественного соглашения. Базового уровня. Личность реализуется во времени, исходя из прошлого и ориентируясь более или менее открытым возможностям будущего. Настоящее так же представлено нашим непосредственным претерпеванием текущего опыта. Это поле сознательной организации поведения.
Сознание связано со временем, и Личность вытекает, проистекает, определяется своим воплощением во времени. «Личность – субъект жизни: активный, ответственный, обладающий способностью к временной регуляции жизни и разрешению жизненных противоречий». (Абульханова-Славская К. А. Стратегия жизни. – М.: Мысль, 1991. – 299 с.)
А вот как об этом пишет В.С.Мухина: «В процессе развития значимых отношений у ребенка возникает ощущение себя во времени, у него появляется психологическое прошлое, настоящее и будущее, он по-новому начинает относиться к самому себе – для него открывается перспектива его собственного развития». (Мухина В. С. Личность: Мифы и Реальность (Альтернативный взгляд. Системный подход. Инновационные аспекты). – 5-е изд., испр. и доп. – М., 2017.)
О. Розеншток-Хюсси имел церковный чин и сан в протестантской конфессии. Во второй половине жизни занимался лингвистикой. Определял параметры времени как зону бытования сил, управляющих поведением человека и оформленную в языке. Считал, что полнота сознательного бытия предполагает контакт с прошлым, – «это было», «есть» и «я бы хотел, чтобы было вот так». (Розеншток-Хюсси О.» Избранное: Язык рода человеческого», СПб, 1999 с.608) Полагал глаголы настоящего времени самым чистым выражением воли быть и сбываться. За всеми «вызовами» он полагал глас Божий, побуждающий нас к ответу. Казалось бы, описание скорее верующего человека, чем учёного, однако соотносимо с представлением о том, что в языке различаются семантика, прагматика и пунктуация. Здесь нам важно понимание и выделение именно прагматического аспекта, момента управления поведением, того, «зачем» говорится то, что говорится, и кому это говорится. Это позволяет увидеть момент управления и предельный смысл этого управления. Смысл как ценность может быть объективирован очень разными способами, мы можем обращаться за основаниями к Разуму, или к Богу («Если Бога нет, то какой же я Капитан»), или к Пользе, или к Любви… Это наш выбор, задающий ценностные ориентиры.
Погружаясь в ситуацию сознательной постановки и достижения целей, мы неизбежно реализуемся через мир и его условия. Последовательность дел объективирует время. Время выступает как время на что-то.
Управление осуществляется на контактной границе, проявляющей наше присутствие в прошлом, настоящем и будущем, где они в зоне представления контактируют с реальными бытийными условиями, ситуациями. Эти бытийные ситуации уже даны во времени.
Точки повышенной значимости – страх (напряжение, связанное с восприятием будущего), стыд (напряжение, связанное с переживанием настоящего), вина (напряжение, связанное с восприятием прошлого). Конечно, несколько напряженный выбор обозначения маркеров границ, но хотелось бы чтобы наше поведение регулировалось не страхом и стыдом, но любовью, ответственностью, и хорошими опорами в восприятии будущих трудностей. И поэтому здесь мы употребляем понятия и обращаемся к феноменам страха, стыда и вины – как к точкам совершения выбора. Стыд или любовь, ответственность или обвинение. Это точки актуализации необходимости ответа. Личность – это то, что актуализируется по этим точкам, давая ответ.
Страх, стыд, вина – точки актуализации запроса на личностность. На принятие решения в точке напряжения. Что-то было, что-то есть и что-то будет.
Эти зоны существуют в коммуникативном пространстве, т.к. время страх, стыд, вина – это то, что переживается именно в отношениях с Другими, через Других – и даже с собой как с Другим.
Чувства страха, стыда и вины – маркер «атаки» или «вызова», актуализации значимой зоны контакта. Они намечают реализационный цикл «быть человеком» и задают возможность положительной и отрицательной динамики. В стандартном словоупотреблении и в восприятии понятия страха, стыда и вины носят характер отрицательных переживаний. Однако мы рассматриваем эту «отрицательность» как признак нарушения установленного течения событий, признак трансформации налаженной системы управления поведением.
Вина возникает всякий раз, когда нарушаются установленные в прошлом этих отношений явные или неявные договоренности, требования, не оправдываются ожидания. Трансформация этих ожиданий, направленных друг другу – естественный процесс развития ответственности. Дело не в том, что они нарушаются (это неизбежно), а дело в том, насколько функционально успешно они разрешаются. Может ли Ребенок получить и подтвердить новую форму ответственности. Со стыдом и страхом дело обстоит точно так же, только на другом материале. Стыд соотносится с прерыванием вовлеченности в моменте настоящего, страх – с переживанием невозможности удовлетворяющего будущего, перспективы, невозможности достижения цели.
В отрицательной динамике поведенческого взаимодействия с материалом, вызывающем актуализацию этих чувств, мы имеем дело с невозможностью дать удовлетворительный личностный ответ напряжению ситуации. В положительной – данный личностный ответ ведет к реализации и восстановлению целостности.
Положительные и отрицательные динамики по этим направлениям трансформации открывают нам весь спектр человеческого поведения в его сложности и напряжении, от спокойной уверенности в способности справляться с трудностями – до полного отказа от ответственности, крайними проявлениями в виде убийства или самоубийства.
Положительная или отрицательная динамика на этих границах зависит от формы управляющей коммуникации. Анализ динамики установления личных значений опыта позволяет оценивать положительные (созидательные) и отрицательные (разрушительные) динамики личностных изменений в ситуации личностных трансформаций, происходящих во времени.
Запуском сознательного действия является личностное решение реализации ситуации движения к некоторой цели; действие как часть ситуации, как правило, включает в себя других людей с соответствующими позиции формами ответственности, осуществление управления происходит внутри управляющей коммуникации, имеющей функциональный или дисфункциональный характер; это действие финализируется на этапе интеграции.
1.6. Интеграция как завершение поведенческого цикла
В силу того, что наша природная целостность была нарушена в начале процесса социализации, в качестве сознательных человеческих существ мы стремимся к восстановлению этого переживания целостности, и оно становится возможным в действии личного решения и направленного поведения по этому поводу. И здесь есть вопрос. Если мы можем представить удовлетворение потребности в еде как насыщение, то каковы будут признаки конца цикла для личности? Каковы признаки итоговой интеграции в поведенческом цикле сознательного существа?
Личностное решение и поведение в соответствии с ним рассматривается нами как одна из высших форм активности человека. В случае организации человеческого поведения мы, как правило, имеем дело с «длинными» целями, комбинациями, требующими многих ходов последовательного движения к цели. Но, тем не менее, каждый «ход» требует интеграции. Интеграция как состояние может проявляться очень по-разному. От простой констатации сделанного «шага» и оценки его результата – до специфического состояния возможности расслабиться, отдохнуть вечером, отложив необходимые дела на завтра.
Естественно рассматривать интеграцию как выравнивание общего поля активации, которая достижима в условиях окончания цикла поведения. Состояние рекреации, возможность расслабиться и принять результаты своих действий. Также интеграция выступает как необходимый момент соотнесения составляющих опыта и внесения действия (завершенного, незавершенного, желаемого, нежелательного) в контекст представлений о себе.
Интеграция – это завершение естественного ориентационного поведенческого цикла. Если она произошла, то мы можем идти дальше. Если нет – то мы вынуждены возвращаться туда снова и снова. Признаком хорошей интеграции действия является состояние расслабления, осознание и принятие текущих результатов усилий.
Также важен коммуникативный аспект отношений. Если мы активированы указанием (интенцией) мамы или начальника, то признаком интеграции неизбежно является обратная связь источника инициативы по поводу выполненного действия. На ответственных этапах развития мы можем также самостоятельно оценивать свое положение относительно выбранной цели.
1.7. Сила личности, адекватность
Критерии нормы
Определение нормы и патологии в развитии личности – существенная часть каждой теории личности. Как правило, выделяют понятие движущих сил, а также критерии адекватности личности и нарушений в ее развитии. Также все теории обсуждают нарушения личности, прежде всего выражающиеся в ее пассивности и неадекватной направленности, не приводящей к устойчивым и положительным жизненным результатам.
Предельной формой отказа личности от продуктивной активности мы полагаем пассивно – агрессивную позицию. Наиболее обобщенную модель оценки личностной нормы или патологии мы можем встретить в экзистенциальном подходе, предметом которого также являются базовые личностные установки отношения к полю вызовов. Наиболее компактную модель мы нашли у Э. ван Дорцен. (Deurzen E. van. Existential Counselling and Psychotherapy in Practice. – London, 2002.) В своем анализе бытийного положения человека автором были выделены позиции личности по отношению к проживаемому опыту. Это позиции надежды, страха и реалистичной установки. Если мы сосредотачиваемся на некой идее, представлении о …, то «+» ценности, – например жизнь, заставляет концентрироваться на идее «-» ценности, – смерть. В перспективу жизни, сфокусированную таким образом, уходит вся психическая энергия, так как сознательный человек знает, что он умрет и ему нечего этому противопоставить, кроме реалистичной заботы о своем выживании, на которое надо еще согласиться перед лицом неминуемого. Индивидуальное согласие на жизнь более вероятно при наличии положительных навыков практического поведения в данной области. В этом мы целиком согласны с автором. Функциональная возможность к постановке реалистических целей является одним из ключевых моментов в сфере личностной коррекции и восстановления активности.
Не откажем себе в удовольствии показать полную схему свойств экзистенции, приведенную автором. Схема показывает способ ответа на наши вопросы в традиции экзистенциальной терапии.
Каким образом люди фокусируют смысл своего существования в четырех сферах жизненного опыта? В данном случае смыслом является нахождение «операбельного» поля для своего намерения. То есть, что в данной ситуации может быть действительно сделано мной. Трезвое принятие решения на поле своих желаний, возможностей, и намерений других лиц, участвующих в данной ситуации. Намерение может быть обнаружено во всех четырех измерениях человеческого опыта, но решающим является сопоставление намерения с его теневой стороной, которая создает основную угрозу при нахождении смысла. Собственно, это и есть страхи, или то, что блокирует индивидуальную активность.
На каждом уровне основное намерение сопоставляется с некоторой конечной данностью. Первое представляет собой идеальную ценность, за которую человек борется, понимая или не понимая этого. Вторая представляет собой логическую и неизбежную теневую сторону этого решения, возникающая как угроза достижению человеком своего идеала.
Реалистические цели представляют собой не временные компромиссы, как могло бы казаться с первого взгляда, а динамическую смену противоположных установок в живом контакте с реальностью ситуации.
Глава 2. Осознанная свобода как основной ресурс личности
В норме реальность мотивирует, а не детерминирует личность.
(М. Босс)
Обращаясь к интуитивно-понятной модели понимания мира, мы можем сказать следующее. Наличие возможности менять предмет нашего внимания предполагает, что мы должны располагать свободным местом для переключения, для заполнения зоны внимания тем или иным предметом. Предел возможности переключения – это пустота. В пустоте, одна форма может свободно заменять другую. Пустота есть, но ее бесформенность является причиной всех возможных форм. Если мы посмотрим в себя, то сможем увидеть эту пустоту как место. Место возможности возникновения чего угодно. Мысли, ощущения, переживания, восприятия. С другой стороны, мы также сталкиваемся с безграничностью, в принципе, мира внешнего, имеющей возможность вместить в себя любые формы. Мир возможных форм как бы противостоит пустоте.
Живое, в качестве растительного и инстинктивного существа, видимо, представляло собой простое разнообразие форм, равновелико наполняющее универсум. Представьте: ящерица равна галактике, с точки зрения материальной воплощенности и подчинению естественным законам трансформации материи. С появлением сознания ситуация меняется. Разрыв в инстинктивном способе регуляции поведения, осуществляемый путем коммуникации, порождает представленность форм и явлений двух бесконечностей отражающихся в сознании: бесконечность внутреннего и бесконечность внешнего, организованных в гештальты нашего, уже сознательного, восприятия. Благодаря наличию сознания мы можем разместить точку нашего восприятия… где угодно… если мы можем себе нечто представить, то эта форма уже имеет «гравитацию», т.е. некоторое субъективно переживаемое значение, а если мы задумались о воплощении мечты, то она из мира форм идеальных вполне может перейти в мир физических явлений и событий, воплотиться. Таким образом, в области сознания и коммуникации мы сталкиваемся с бездной, такой же, какими является безграничность внутреннего и внешнего. Разворачивание пространств внутри сознания происходит путем индивидуального разрешения противоречий посредством выбора. Сами эти противоречия зафиксированы в поле коммуникации (взаимоотношений), сознания. На какой факультет поступать и с кем в кино идти. Ответ, который мы даём, формирует направление осознанной активности. Осуществляя которую, уже, мы как субъекты выбора, создаем свою зону воплощения, открываясь беспредельности внутреннего, внешнего. Эта зона нашего личного бытийного воплощения является потенциально беспредельной, в ней также могут быть воплощены любые формы. И движение в ней так же реально, как полеты в космос или добыча руды. И стоят соответствующих усилий, знаний и мастерства. Собственно здесь и реализуется возможность «быть человеком», через выборы, которые мы совершаем по отношению к любым феноменам нашего поля сознания бытия.
Практическим для психологии является вопрос о том, как сформирован тот, кто выбирает, то есть – о раскрытии живого существа в коммуникативные сознательные пространства; вопрос о способе формирования индивидуального сознания, а также его «бытийствования» в объемлющем пространстве отношений. О том, как это сознательное присутствие формируется и как пребывает в отношениях, решая возникающие противоречия в целях реализации. Сознание – это качество опыта. Но мы всегда осознаем нечто в противоположность чему-то другому. Всё познается в сравнении. Мы не осознаем белого, если не понимаем возможность чёрного. Но куда нам двигаться – на солнце или в тень – мы решаем сами. Качественный вектор поведения проявляется через наше присутствие. Пространство выбора появляется, когда мы присутствуем сознательно. Например, противоположностью реализации является апатия, невозможность удовлетворительным образом влиять на происходящее. Мы можем принять чье-то требование – или отказаться от него, и это формы активности. Или можем сделать вид, что ничего не услышали – реализовать пассивную позицию. Отказаться от взаимодействия и некоторой возможности расширить свое сознательное бытие. Это отказ, который не требует усилия: отказаться, не заметив вызова, не попав под вопрос. Возможность не иметь дела с тем, с чем иметь дела не хочется, безусловно важное свойство. Но некоторое количество таких «не выборов» в значимых ситуациях, требующих выбора, ведет к состоянию депрессии, дереализации человека. В случае привычки отказываться от выбора личная дереализованность может быть длительным и болезненным состоянием, системным, связанным именно с отсутствием активности в сознательном выборе. И это тоже следствие выборов, сделанных ранее. Они множатся)
2.1. Энергия противоречий – энергия выбора
Общая экзистенциальная теория в психологии и психотерапии утверждает, что мы сталкиваемся с реальностью и действительностью, вступая в отношения с четырьмя явлениями нашей жизни (модальности человеческого бытия): смерть, свобода, изоляция и ответственность. Смерть является природным, естественным ограничением жизни. Наличие смерти неизбежно концентрирует жизнь, придает ей то качество, которое мы называем «силой», «энергией». Смерть является не отменимым фактором, с которым приходится взаимодействовать каждому из нас, хотим мы того или нет. И именно в силу этого она (отношение к ней, отношения с ней) вскрывает, задает предел (и общий контекст) жизни. Смерть – это сила; и наоборот – тотальное открытие всей силе, всей энергии всех выборов – это смерть, если мы не готовы это принять, сделать эту силу своей личной силой, организовать, структурировать.
С этой точки зрения интроект – продукт, чужая личная сила, которую мы пытаемся ассимилировать, иногда успешно, иногда – не совсем успешно, когда слишком большой разрыв между этим ассимилируемым и своим собственным опытом, у нас может наступить «несварение желудка» при попытке это переварить и сделать своим.
Основная функция этих терминальных точек – это формирование напряжения значения. Неизбежный выход на реализацию, в раскрытость своих потенциалов. Чем ответственнее свобода, тем она безопаснее и тем более есть за что себя уважать.
В жизни всех людей на предельность существования указывают некие метафоры, через которые мы осознаем пределы собственной жизни и выходим в продуктивное трансформационное сотрудничество, находимся в состоянии обмена. Это ситуация выхода за собственные пределы. Ее легко себе представить в проекции на физическое. Для понимания этой концепции мы предлагаем некоторую метафору, которую мы позаимствовали из творчества любимого нами В. Пелевина (роман «Жизнь насекомых») и обрастили подробностями. Герой романа ищет свою живую часть, трансформацию, перерождение. В процессе он падает в один из колодцев, который в данном случае символизирует непосредственное восприятие того, что находится там, вовне; это настоящая живая Жизнь, реальность Другого, реальность собственной Смерти, давление будущего, наша возможность располагать собой, Свобода и Ответственность, придающая форму нашим возможностям. Это всегда зоны наших значимых изменений, начиная с физического самочувствия, до оправдания собственного существования в контексте «вселенского смысла». Мы видим эти зоны открытыми в тот момент, когда оказываемся перед лицом любого действительного выбора.
Падение в колодец нас пугает, попадание в глубины собственного опыта страшит, мы стремимся держаться то одной, то другой стенки колодца, в то время как именно падение туда и может дать нам настоящую энергию жизни. Потому что эта энергия, в противоположность нашим страхам и опасениям, поднимает нас над провалом и позволяет медленно спускаться, подобно Алисе, попавшей в кроличью нору. Надо только понять правила тех пространств, в которые мы попадаем.
Происходит своеобразное погружение в разрыв между противоречиями. Чистое переживание энергии возможно в момент идеального равновесия и представленности обеих составляющих. Страх прикосновения – это поставленная защита от переживаний, или сбитая, или не установленная настройка, отсутствие инициации определенному жизненному опыту, то есть невозможность человека выдерживать определенное напряжение в жизненных обстоятельствах, что также соотносится с напряжением между грандиозной самостью и реальностью. Все указывает на то, что мы – дети противоречий и тех ответов, которые мы этим противоречиям предоставляем. Ответ в противоречиях всегда связан с мужеством (здесь имеем в виду понятие мужества, сформулированное П. Тиллихом в работе «Мужество быть») и, в идеале, – с мудростью. (Тиллих, П. Мужество быть. – М.: Модерн, 2011. – 240 с)
Как сделать так, чтобы дифференциация не расколола? Противоречия являются неотъемлемой характеристикой действительности, в которой мы находимся. От того, как мы справляемся с напряжением разрешения противоречий, зависит уровень нашей жизни, бытия. Мы дети противоречий, точнее – дети разрешенных противоречий. Те противоречия, с которыми мы не справляемся, вечно служат нам барьерами на пути к воплощенности, к возможности попасть на свой путь (дао), воплотиться как «я».
Если противоречие находится между «хочу» и «должен», то это, соответственно, противоречие между природной и социальной частями нашей жизни. Если мы поступаем от своего «хочу», то ведем себя как звери в большей или меньшей степени (принося в жертву свои человеческие связи и отношения), если мы ведем себя от своего «должен» (принося в жертву собственные потребности), то поступаем как социальные роботы. Возможность практически разрешать это противоречие означает внутреннюю целостность и зрелость, обладание собственным «я».
Фактически, однако, дело обстоит так, что мы, не разрешив положительным образом предстоящие нам противоречия, занимаемся более или менее успешной компенсацией. Соответственно, задача заключается в том, чтобы «нащупать свою тропинку (дао)». Вернуться из компенсаций, снижений значимости, отказа от задач – к постановке своих, пусть маленьких, задач – и к тому, чтобы сфокусировать себя для их выполнения. Создав в себе то, чему мы можем доверять, и доверяя тому, что мы создали.
То, что наводит на дно колодца, – это понимание смерти, как того, что придает форму и напряжение пониманию жизни. В этом случае мы присоединяемся к ресурсу выделенной, активной жизни, то есть относим колодцы к разделу источника личностной энергии для человека. В этом мы полагаем собственно человеческий источник мотивационных процессов. Когда мы попадаем в противоречия, мы обнаруживаем выбор. В точке выбора мы открываемся вечности. Вечности мы открываемся именно потому, что видим выбор. Здесь надо понимать, что энергия, которая возникает или не возникает в наших поступках, – это энергия возможного выбора. Она проявляет себя как напряжение, но понимать это напряжение можно в соответствии со своими настройками. Когда человек не может решиться, он уходит в растерянность, рассеянность (несовершенный выбор, выбор сфокусирован как вопрос, но не как ответ, энергия рассеивается). Непокой, тревога закрывает правильную фокусировку выбора. Чтобы ассимилировать энергию, нужно двигаться по системе выборов.
Другой срез – наличие «личной истории», того, что мы как личности уже дали некоторые свои ответы, уже закрепились на стенках колодца. Это закрепление отрабатывает энергию выбора именно в рамках данных ответов. В этом и есть личностная энергия, которую мы постулируем. Чтобы понять, как это действует, представьте себе, что вы проработали почти 40 лет в какой-то должности, где ощущали себя нужным и важным. Теперь вам предстоит принять решение об уходе на заслуженный отдых. Но вы понимаете, что все теперь будет по-другому. Будет больше свободного времени и вы не очень хорошо представляете себе, как вы сможете его заполнить. С одной стороны вы просто не мыслите себя без работы. С другой – чувствуете, что прежней энергии нет, и это даже еще больше расстраивает вас, чем появление ничем не заполненного досуга. Вы принимаете сначала решение уйти, потом решаете остаться еще на некоторое время. И затем вы снова и снова проходите этот круг, понимая, что не можете выбрать ни одно ни другое, ваш выбор не удовлетворяет вас по каким-то причинам, ситуация становится невыносимой, так как вы тратите энергию, вы совершенно опустошены.
Вы можете продолжать метаться от стенки к стенке этого колодца, чувствуя бессилие что-либо изменить. Можете взять задачу реалистичнее: оценить свои возможности, сделать себе комфортно на работе. Это и будет ответом на абстрактный выбор, который тем не менее требует личностного присутствия и участия. Это иной уровень качества ответа ситуации, который выводит нас уже за рамки решения мужественно держать напряжение глобального выбора «пенсия или работа». Далее вы можете спросить: что я лично могу и хочу сделать для себя и своей работы в оставшееся мне активное время моей жизни? Можно, допустим, подготовить того, кто займет ваше место после вашего ухода. Собственно, сама постановка вопроса требует того, что мы назвали «личностное, субъектное присутствие человека в своей жизни». Возможность активно собрать свою ситуацию и выйти на субъективную удовлетворенность своими намерениями и действиями, получить результат который возможен.
Таким образом, мы говорим о правильной фокусировке пространства выбора. Взаимодействуя с выбором как с возможностью всего, мы видим, что открывается очень большая энергия.
Там, где есть риск и невозможность предвидеть, чем это обернется для нас в будущем, мы понимаем, что наш страх и наша тревога забирают энергию. Но как только мы обратили это в форму оправданного риска с четко разнесенными точками напряжения и ответственности – всё структурируется, и та энергия, которую мы рассеивали в нерешительности, возвращается к нам. Мы теперь можем сфокусировать личное значение этого выбора. Понимание той личной цели, к которой мы можем стремиться, не спасет нас от старости и смерти, но позволяет нам сделать то, что мы можем принять как личный, удовлетворяющий нас результат своей жизни.
Итак, мы передали свои обязанности на работе кому-то, кто с ними достаточно хорошо будет справляться. Наши коллеги нас отпустили, мы поправили свое здоровье и восстановили силы. Мы обнаружили, что еще достаточно энергичны, и вместе с тем очень опытны и готовы к реализации своих индивидуальных проектов. И тут может оказаться, что наши Другие (например, взрослые дети) имеют свои собственные представления о том, что значит быть на пенсии. Они могут, например, ожидать от нас, чтобы мы сидели с внуками. И вот уже мы испытываем некоторую вину за то, что еще не ощутили себя реализовавшимися, еще видим себя активными и хотим что-то дать миру. Мы считаем, что способны на что-то большее, чем просто сидеть с детьми. Мы наконец-то получили возможность располагать собой и своим временем. В свете всего этого мы пережили некое новое для нас состояние свободы. И мы хотим сказать «да» тому последнему, что, может быть, у нас в жизни осталось в плане личностной реализации. Кроме того, мы прекрасно понимаем, что перед нами, впереди у нас – наша личная смерть. Здесь кажущийся парадокс, так как смерть – это не принадлежность ничему, принадлежность другим. (Она же, личная, дает нам возможность не утонуть в других. К другим же стремимся, предвосхитив глобальность отсутствия.) То есть, сделанный нами выбор раскрылся в целое пространство, и это пространство требует от нас новых выборов. Отдать себя миру в реализации своих проектов – или отдать себя детям и внукам, чему-то что мы непременно хотели бы завершить. В том и в другом случае мы имеем дело с ответственностью. Готовность располагать собой и нести ответственность – это признак наличия определенной степени свободы. Можем ли мы себе это позволить? Если мы не справляемся с напряжением, то вынуждены занимать крайние позиции, подавляя противоположную часть. Или мы, окаянные, занимаемся собой, или обслуживаем других, ожидая что они сделают то, что нам необходимо. И злимся, не получая этого. Занимая крайние положения, мы не находим гармоничного состояния. А развитие возможно только из ощущения внутреннего равновесия, гармонии. Установление новой субъективной гармонии, собственно, и есть результат пройденного процесса.
Каждый из нас обладает возможностью выбора – регулировать близкие отношения, признавать их то или иное значение. Выбор ограничить свою систему близких значимых связей также ведет в конечном счете к результативности этих отношений. То есть изоляция – это тоже выбор, мы работаем в направлении создания системы защит, в которых мы полностью располагаем собой и миром; это наш контроль. Мы движемся по системам построенного сотрудничества в восприятии будущего. В нашем контексте – это возможность регулировать вовлеченность в собственные проекты и в воспитание внуков мягко и гармонично. Страх перед другими, в том что они могут разрушить наше пространство и закономерное стремление к изоляции, если он возникает, ведет к общей невротизации жизни и является признаком недостаточности на уровне свободы подростка – свободы быть собой, права на личные границы и способность их удержать. Об этом далее поговорим подробнее.
2.2. Четыре формы свободы
Разрешение противоречий, как собственно человеческая личностная энергия, является ресурсом для личностной активности. Каждый, наверное, сможет сказать что-то свое о свободе, нашим же постулатом является постулат о том, что свобода – основной ресурс личности. Сохранения себя как актора, того, кто действует, возможности располагать собой, своими решениями, опираться на это. Современные обстоятельства предлагают нам высокие требования относительно возможности выбора и активности. Основным ресурсом личности является понимание человеком того, что он свободен. Ребенок свободен, когда его любят. Подросток свободен когда он может закрыть за собой дверь. Свобода в отношениях – это способность с Другим становиться собой в более свершившемся творческом качестве. И четвертая свобода, – быть собой в мире, делать, творить.
То есть, мы можем говорить о том, что человек активен из разного рода обусловленностей. Технически обусловленности представляют собой размещение «точки приложения ответственности» где-то вне себя: я делаю что-то, потому что люблю кого-то, или потому что я боюсь за кого-то или за что-то. В том случае, когда мы говорим о личной сознательной активности, непременным фактором, делающим это явление возможным, является переживание целостности как возможности, права и желания творить.
Свобода – качественное понятие, то есть основанием для любого принятия рамок (опор) должно являться свободовольное решение их принять. Когда мы говорим о решении принять границы, мы также имеем в виду, конечно, возраст. Момент организации поведения является центральным в любом воспитании. Как мы покажем далее, в детском возрасте все основные способы регуляции поведения происходят через сознание, в поле которого через коммуникацию включает ребенка мать.
Приближаясь к подростковому возрасту, ребенок должен сам сознательно брать ответственность за все те механизмы организации поведения, которые ему предложили на этапе предыдущем. Отсутствие тяжелых конфликтов в моделях организации поведения дает возможность реализации внутренних интересов уже на более зрелом в социальном отношении поле.
К конфликтам и проблемным местам относим, например, наличие у подростка проблемы самооценки. Как мы понимаем, это проблема принятости (безопасности, определенности) в детстве. Она усиливается наличием у подростка возросшего самосознания и понимания необходимости выбирать. Именно эта раскрывающаяся сила, возможность и необходимость выбирать – цепляется за неуверенность и практически целиком уходит в яму доказательств себе и всем того, что он «не верблюд», то есть того, что в доказательстве в общем-то и не нуждается. Тогда право выбора разворачивается на поле выяснения отношений через внешние и внутренние конфликты. И здесь вопрос, в какой независимости подростка заинтересованы мы, взрослые.
В этих позициях мы сталкиваемся с реальностью себя и реальностью мира, предлагающего для реализации планов различные правила и условия. Если воевать с правилами и переживать по поводу условий, не возникает возможности выучить урок и посмотреть на ситуацию с вопросом: «Эти правила мне нужны для того, чтобы сделать – что?» Количество «степеней свободы» может быть выражено количеством норм и правил, управляющих нами, и которые мы принимаем в данный момент. Эти нормы и правила относятся к законам как физического мира, так и мира социального. Практика показывает, что мы считаем для себя непреложными гораздо большее количество правил, которые мы, к тому же и не всегда исполняем, нежели это требуется для нашей полноценной жизни и счастья наших близких.
Также наши индивидуальные способы устройства взаимоотношений между управляющими и управляемыми фигурами нашей души всегда оставляют желать лучшего. При этом во второй и четвертой позиции мы скорее создаем, в первой и третьей – обнаруживаем. Это разные типы, формы организации ответственности. Возможности сознательно выбирать те правила, на которых строится личная ориентация, и посвящена эта работа.
Свобода просто является возможностью расширения. Тотальная свобода (как свобода от компаса и карты, от пищи и крыши над головой, от физического тела в конце концов, от сознания) является более легко достижимой, чем «тематическое» расширение. Допустим употребив много алкоголя, быстро, мы окажемся по ту сторону всевозможных понятий и ограничений. В сознательных ценностях, присоединяясь к смыслам, мы неизбежно сталкиваемся со временем и условиями реализации этой ценности. Однако в этом движении мы неизбежно стремимся к какой-либо вечности (погруженности, захваченности, экстатичности, интегрированности). Присоединение к вечности может происходить разными путями. Например, мать, которая держит на руках ребенка – скорее всего присоединяется тем самым к своей вечности (хотя, возможно, конечно, всякое), к полю материнства – через свои чувства к ребенку, через нежность и заботу в понимании того, что она делает, в сознательном присутствии. Вечность пианиста за роялем на концерте – пример после произвольного присоединения к вечности. Человек учился, работал, оттачивая свои способности. Теперь он выступает перед залом и одновременно выступает посредником между полем искусства и полем сознания людей, пришедших на концерт. Но для этого всем надо обладать навыками – как играющему в плане игры, так и воспринимающим музыку нужно быть включенными в контекст. Мы все можем испытывать какие-то чувства, слушая, например, Вагнера, но совершенно другой опыт мы выносим из этого, когда знакомимся со скандинавским и германским эпосом, постигаем этапы развития человеческой культуры, выходим на уровень германской проблематики, затем понимаем именно видение автора, его акценты, оформление базовых тем эпоса (темы героя, золота, гибели богов и т.д.). То есть становится возможным присоединение к вечности культуры через переживание формы, созданной автором. Но и место Вагнера в общем культурном контексте не стало таким само по себе, оно также является производным от того опыта воспринимающих, слушающих сознаний, людей, которые ранее подключились к этому полю и включили тем самым композитора в этот контекст на уровне активных воспринимающих слушателей. То есть, важным фактором в становлении искусства является творческая работа того, кто воспринимает это искусство, воспринимающего начала. Именно таким образом и возникает эта вечность в искусстве; вечность в социуме, то есть постулируется объемное поле искусства, открывающееся нам в вечности сиюминутных, текущих восприятий, переживаний.
Мы смотрим трагедию, читаем книгу, смотрим фильм. У нас возникает мысль: «хочу быть таким». Мотиватором является сердце, а сердце – это вдохновение. Мы можем быть поражены ответом, который дал культурный герой. Вдохновляющие культурные поступки избыточны, все искусство избыточно, не только шедевры, но и менее значимые культурные объекты создаются из избытка. Экстатическая мотивация – нечто открывается нам как вдохновение, затем мы принимаем решение о том, будем ли мы бороться за то, чтобы это воплотить. Открываются трудности и препятствия фактического, временного воплощения. Время от времени снова нам дается экстатическая мотивация, что свидетельствует о том, что мы находимся на верном пути. Это выход в этический субъективный космос сознания, объединяющий нас со всем и всеми в пространстве сознания. Критерием присоединения к вечности служит исключительно внутреннее ощущение наполненности, достаточности и избытка, ощущение вдохновения, энтузиазма, подъема душевных и творческих сил, захваченности, полета, прыжка в безбрежное.
Примером «присоединения к вечности» могут служить также и состояния, вписанные в ткань простой жизни, прямого бытия. Они нам всем хорошо известны: вы и подушка или книжка – и больше никого. К «временным» способам расширения мы также можем отнести присоединение через феномены разделенной коллективной ответственности: «мы – граждане страны, которые выбирают президента, воплощая свою активную гражданскую позицию». То есть, любое сознательное присоединение к объемам времени расширяет наше индивидуальное присутствие в этих пространствах. Интерес вызывает слово – индивидуальное. В том смысле, что мы сами перед собой подтверждаем в них свое наличие, в рамках мотивационного узла идентичность – долженствование. Для того чтобы быть ученым, надо думать и писать, ставить эксперименты, проводить исследования, публиковать научные статьи. Кроме того, что эта деятельность подразумевает различные формы отчета перед обществом, это также отчет перед самим собой, дающий право понимать то, что у нас в голове как то, что началось, например, две или четыре тысячи лет тому назад. Опираться на что-то можно только в том случае, если мы это практикуем. Присоединение к вечной вечности в режиме «время» требует соблюдения многих правил мысли и действия.
Каждый человек выбирает для себя те или иные формы раскрытия вечности. Оно всегда требует личностного сознательного присутствия, переживания раскрывающихся смыслов. Это всегда значимо и поэтому может быть болезненно: желать больно, потому что желание, после того как оно испытано, требует воплощения, что в свою очередь требует труда, умения. Власть, участие в структурах власти и управления государством – также является способом присоединения к вечности. Например, основная энергия демократического общества заключается в возможности каждого члена этого общества присоединиться к власти. В конкретных случаях эта возможность встречает более или менее жесткую обусловленность внешними и внутренними обстоятельствами. Именно по этой причине болезненной темой для многих людей является тема отношений с государственной властью, тема гражданина и подданного, тема активной гражданской позиции. Например, если человек не ходит и никогда не ходил на выборы и считает, что всякие положительные изменения в сфере управления, власти в принципе невозможны. Показывает различные формы отказа от сотрудничества, формы пассивно-агрессивной позиции, то мы понимаем, что он таким образом, неизбежно закрывает для себя возможность подключения к общему полю жизни государства, в котором он живет.
Вспомним, с другой стороны, историю триумфов римских полководцев, воплощающих предельную форму экстатических состояний, присоединяющих граждан к идее государства. Это означает, что человек настолько воплотил в своем поступке какое-то качество всеобщего, что все живущие, присоединенные к этому же полю значимости, не могут этого не чувствовать. Личное, индивидуальное, именное, – на какое-то время становится проводником разных объемов всеобщего, и это признается всеми, кто воспринимает окружающую действительность так же, таким же образом. И в этот момент зеркало личного поворачивается к зеркалу всеобщего, возникает вечность двух зеркал.
Таким образом мы способны переживать вегетативную вечность в засыпании ребенка – сознание на грани проявленности, простые и комфортные условия. Таким же образом та, что баюкает нас, присоединяется к своей вечности, в которую входит переживаемая нами с позиции ребенка вечность. Это то, о чем мы говорим как о свободе ребенка, свободе быть любимым. То есть присоединяться к вечности через любовь и заботу, через тех, кто любит нас просто за то, что мы есть.
Понимаем, в каких точках связываются время и вечность. Понимаем, что вечности бывают разные, временной контекст делает возможным такие формы вечности, которые недоступны простой радости растворения в слиянии любви. Понимаем, что свобода, или формы вечности, – является искомой, т.е. является основным мотивом. Никто не берет на себя обязательств, которые не дают возможности присоединиться к чему-то важному для себя. Именно эта позиция дает основания относиться к миру не как к набору более или менее бессмысленных условий, а как к пространству решений и возможностей. Что, конечно, является основой жизни нормального человека. Свобода и обусловленность представляют собой просто две разные линии образования личностного присутствия. Обусловленности проявляются как страхи, и, получив некоторую возможность не соответствовать им при взрослении, люди бегут обусловленностей (как могут), но тогда их свобода настолько же мелка, насколько мелки их усилия на стороне обусловленности. Для каждого возраста вечность (свобода) своя, свои доступные формы вечности. Свобода отождествляется с вечностью. Ограниченность отождествляется со временем. Насколько мы можем при помощи ограниченностей структурировать проходы к той или иной вечности?
Также сознание, являясь расколотым в своей сути в результате базового разрыва инстинктивного поведения, относительно каждого дела представляет нам пространство выборов, которых может быть несколько. И между ними есть разрывы, которые могут быть поняты и пережиты как линии вечности, создающие эту вариативность. Тогда сознание имеет возможность пережить себя как чистое бесформенное присутствие, причем «бесформенное» – это как раз в значении «не имеющее границ», наличие которых время проявляет.
2.3. Свобода ребенка
Вечность – крайняя степень свободы – отсутствующее отсутствие. Будучи зачатыми, мы выныриваем из вечности. Пройдя путь первичного физиологического развития, после рождения мы попадаем в пространство коммуникации, предоставленное нам родителями и теми, кто нас окружает. В коммуникативном взаимодействии мы получаем индивидуальную выделенность. «Я», сознание, как базовую разомкнутость любому опыту, который можно помыслить. И структуры, правила, границы взаимодействия, на которых происходит, выделение «я» – взаимодействие с «другим» и «миром». Мы имеем дело не только с Другим, действительно существующим, но и со своим представлением о нем, со структурой текущей ситуации, ролевым раскладом. Сознание как базовую разомкнутость умножаем на особенности нашего восприятия и восприятия другого человека, в результате чего получаем безграничное пространство вариантов. Выделенность требует проведения своих границ, а целенаправленное сотрудничество позволяет ставить и решать конкретные задачи и задачи во времени. Вечность предполагает слияние с процессом. Когда мы начинаем действовать во времени, нам открываются его законы и встают вопросы. Когда мы начинаем сознавать одно – почему бы нам не осознать и другое? Где предел переживанию и почему оно должно останавливаться – или почему оно должно развиваться? Каковы пределы моих возможностей и в каком направлении? Каковы и есть ли у меня близкие люди, с которыми я делю жизнь? Насколько я доверяю себе в том, что, решив, справлюсь, а не решив – не буду?
Здесь мы прикасаемся к аспекту целостности: это база, условия существования, разделение глубоких жизненных переживаний. Значимые события, связанные со смысловыми полями «отдых», «любовь», «безопасность», «поддержка», «восстановление». Базовая степень спокойствия и комфорта – вовлеченность. Ребенок спокоен, мама за спиной. Там, куда можно вернуться, – спокойно. Там все хорошо, тебя примут.
Говоря об организации общей структуры, мы уже обратили внимание на то, что позиции располагаются парами – первая с третьей и вторая с четвертой. Первая позиция – свобода ребенка – и третья позиция – свобода быть собой в паре – относятся к пространственным феноменам. Это окружение заботой, взятие ответственности за другого. Организация поля поддержки и разделения интимных чувств, связанных с проживанием физической, эмоциональной жизни. Свобода быть собой в паре ведет к формированию зоны совместной ответственности, подразумевающей сотрудничество именно в организации управляемых вертикальных отношений по семейному типу.
2.4. Подросток свободен, когда он имеет право на себя
Во второй позиции («Подросток») мы можем присоединяться к вечности своего решения. Быть такими, какими мы решили быть, делать это и это отстоять, утвердить – что бы нам ни говорили другие. В этом также есть «вечность», но утверждающая себя в границах реальной ситуации. Так подключается «я», вопрос правомочности границ – это договоренности и результативность. Результат на этом пути является личным достижением. Выделенное «я» – основа самосознания, оперирующего личным присутствием в поле сознания посредством выбора.
