скачать книгу бесплатно
Михалыч видимо хотел это сказать про себя, но слова вылетели из его уст во весь голос.
– Кто? Лёша?
– И он тоже. Но я про Прусова. А кстати, где он сейчас?
Михалыч видимо говорил сам с собой. Он снял трубку телефона внутренней связи и, дождавшись ответа на другом конце, вдруг неожиданно закричал в трубку:
– Кто это? Представляться нужно!
Он выждал несколько секунд, затем продолжил: – Игорь, бль…, ты первый год работаешь? Почему не по форме отвечаешь? Я же не вижу с кем общаюсь. Короче, где Прусов?
Ожидая ответа, Михалыч потянулся к пачке сигарет, но та оказалась пустой. Он зачем-то потряс ею в воздухе, затем смял её и бросил в картонную коробку из-под бумаги формата А4, которая использовалась в качестве мусорного ведра и стоявшую от него метрах в пяти. Смятая пачка точно попала в коробку, как баскетбольный мяч в корзину. Карецкий выставил вверх большой палец правой руки, сжатой в кулак, и показал Михалычу, после чего достал свою пачку и небрежно бросил её ему в руки. Улыбнувшись тому, что кто-то его понимает без слов, Михалыч достал из пойманной пачки одну сигарету. В этот момент в трубке ему что-то начали говорить, потому что он, забыв о своём внезапном желании закурить, задумчиво засунул вытащенную из пачки сигарету за ухо.
– Понял. Как появится, пусть ко мне сразу заходит.
Он положил трубку на место и, вспомнив, что хотел курить, достал из пачки ещё одну сигарету и закурил.
– Я не знаю, как тебе, но мне кажется, что в ближайшие день или два с его стороны будет какая-нибудь провокация, – сказал Михалыч.
– Что ты имеешь ввиду? – в недоумении спросил Карецкий, у которого опыта встреч с провокаторами пока ещё не было.
– Не знаю. Но будь начеку. А самое главное – не оставляй его одного у себя в кабинете.
– Так чего мне ждать-то от него?
– От него можно ждать чего угодно, – задумчиво ответил Михалыч и выпустил струйку дыма вверх. – И напоминаю, что дело ещё не подписано. Я минут через тридцать поеду в прокуратуру, могу захватить тебя с собой.
– Отлично, только не уезжай без меня. Я пойду быстро Лёшу допрошу и поедем.
С этими словами Карецкий вышел из кабинета Михалыча и направился к себе. Он очень надеялся, что этот Лёша пришёл в себя от ночной попойки и ему удастся относительно быстро его допросить. Ещё в самом начале коридора он заметил стоящего напротив двери в свой кабинет весьма опрятного и дорого одетого молодого человека, который оперся локтями на подоконник и бесцельно смотрел в окно. На вид ему было лет двадцать. Светлые волосы челкой свисали на глаза, которую он постоянно убирал, резко откидывая голову назад. От данного движения длинная челка на время замирала в удобном для него положении, но через минуту вновь сползала обратно, закрывая глаза.
– Здравствуйте, Вы к кому? – спросил посетителя Карецкий, искренне полагая, что он ошибся и этот весьма приятный на вид молодой человек вовсе не тот, о ком он сейчас с отвращением думал.
– Мне в дежурке майор сказал сюда подняться. К следователю Карецкому, – ответил с немного дерзкой интонацией юноша и Карецкий понял, что он ошибся. Это был Лёша.
– Это я. А Вы…, – Карецкий дал возможность молодому человеку представиться, хотя нужды в этом уже не было.
– Аношин Алексей. Моя девушка тут у Вас.
– Бодро выглядишь для бухавшего всю ночь, – проговорил Карецкий и открыл дверь в свой кабинет. – Заходи.
Аношин зашёл в кабинет и бесцеремонно сел на стул.
– И как тебе живётся с осознанием того, что твоя девушка в тюрьму поедет со дня на день?
Лёша промолчал. А что, собственно, он мог сказать? Он сейчас больше переживал за свою шкуру, но никаких признаков беспокойства на его лице Карецкий не видел.
– Молчишь? Ну молчи, молчи… – Он достал из шкафа бланк протокола допроса свидетеля и сел за стол. – Паспорт с собой?
Аношин вытащил из кармана куртки паспорт в кожаной, местами потертой обложке и протянул его Карецкому. Тот взял документ и принялся заполнять протокол.
– Место работы?
– Склад сыров, на Заводской, 10. Не помню, как контора называется. Грузчик.
– Судим?
– Нет.
Аношин сидел, развалившись на стуле, а с его лица не сходила самоуверенная ухмылка. Карецкий записал в протокол сказанное, где после слов «Не судим» в скобках дописал: «Со слов».
– Причина, по которой Вас сюда доставили, Вам известна?
Карецкий принял официальный тон при допросе на случай, если у Аношина в одежде спрятан микрофон. Он прекрасно помнил слова Михалыча о возможных провокациях со стороны Прусова и как раз через Аношина он вполне мог сделать какую-нибудь гадость. На ряду с этим Карецкий с трудом, но поборол в себе дикое желание встать со стула и что есть силы врезать по этой наглой ухмыляющейся роже. Умение владеть собой и держать себя в руках было заложено у него с рождения.
– Естественно, – с наглой ухмылкой проговорил он. – По делу, надо думать. Иначе чего бы меня сюда дёрнули? Или меня в чём-то обвиняют?
– А сами что думаете?
– Я не думать сюда пришёл, – грубо ответил Аношин. – У меня мало времени и я полагал, что с Прусовым мы вроде бы всё порешали. Он мне сказал, что Вам всё передаст.
– Что передаст? – удивился Карецкий, хотя прекрасно понимал, о чём идёт речь.
– Я думаю Вы сами всё знаете. Я свободен?
Аношин уверенно поднялся со своего места, чтобы уйти, как Карецкий резко остановил его громким криком:
– Сидеть! Я тебе скажу, когда ты будешь свободен. А пока что сиди смирно и отвечай на мои вопросы!
Аношин напрягся. Желваки на его скулах заходили, глаза беспокойно забегали из стороны в сторону. Он шёл сюда ничего не боясь, ведь вопрос с Прусовым он решил, точнее ему так казалось. Но, выходило так, что следак был не в курсе договорённостей и существовала вероятность домой к обеду не попасть. Он вернулся к столу и сел обратно на стул.
Прежде чем переходить к допросу, Карецкому потребовалось немного времени, чтобы остыть и сосредоточиться на деле. Затем он стал задавать обычные стандартные вопросы по характеристике личности и заполнять протокол допроса обычными общими фраза: «Я, Аношин Алексей, в настоящее время прописан по вышеуказанному адресу. На учете у нарколога и психиатра не состою, ранее не судим, к уголовной ответственности не привлекался. В настоящее время проживаю совместно с Белинской Полиной Андреевной, живём вместе около года в её квартире вместе с её матерью, иногда в моей».
– Хорошо, а теперь расскажите своими словами о событиях прошлой ночи и начните с момента, как и когда Вы оказались в квартире Голощенковой, – как можно спокойнее проговорил Карецкий и приготовился записывать сказанное Аношиным в протокол.
– Я возвращался с работы. Времени было около 19 часов. Возле магазина встретил Голощенкову, которая вместе с двумя неизвестными мне молодыми людьми покупала водку. Молодых людей я раньше никогда не видел. Она же сказала, что это её коллеги по работе.
– Как их зовут и где найти?
– Одного кажется Михаилом звать, второго, по-моему, Романом. Фамилий их не знаю, где живут без понятия. Я же сказал, что видел их в первый раз.
– Хорошо, дальше.
– Дальше Голощенкова предложила бухнуть с ними, – Аношин замялся. – У меня с собой не было денег, на что она сказала, что могу отдать деньги потом. Затем мы вчетвером пошли к ней. В квартире мы сели на кухне и стали выпивать. Примерно через час я решил позвонить Полинке домой и сказать, что задержусь у Голощенковой. По телефону она начала возмущаться, но я не стал её слушать и положил трубку. Я правда ещё сказал, что приду домой через час, но её это не устроило. Минут через двадцать в квартиру позвонили. Голощенкова на тот момент уже была пьяная, ходила с трудом и попросила меня открыть дверь и спросить, кто там и что нужно. Я открыл дверь квартиры. На пороге стояла Полина. Она стала просить меня, чтобы я пошёл домой, но я отказался, сказав, что хочу ещё посидеть. Слово за слово, мы с ней разругались, я психанул и ушёл обратно на кухню, оставив её в прихожей.
– А она заходила к вам в кухню?
– Нет, мы разговаривали с ней в квартире. Точнее в прихожей, – поправил себя Аношин.
– Так. А после вашего с ней разговора, она сразу ушла? Дверь за ней кто закрыл?
– Блин, вот честно, не помню… Аношин сделал вид, как будто усердно думает, после чего добавил: – Я дверь за ней точно не закрывал, а вернулся на кухню. Она осталась в прихожей.
– Ясно. Дальше…
– А дальше… – Аношин почесал за ухом, откинул с глаз волосы и продолжил: – Через какое-то время, в квартиру вновь позвонили. Голощенкова к этому времени уже ушла спать в свою комнату, а мы оставались сидеть на кухне втроём. Когда в дверь позвонили, я не знаю, кто её открыл, но через некоторое время к нам на кухню зашёл оперуполномоченный Прусов. Его у нас на районе все знают. Он сказал, чтобы мы все валили с хаты. Я оделся и ушел к себе домой. К Полинке я не пошёл, так как мы с ней поругались.
Аношин говорил в точности так, как и предполагал Карецкий. Не подкопаешься. На очной ставке он однозначно подтвердит свои показания и ему наверняка плевать на Полину, лишь бы свою жопу вытащить из беды. Подтянуть его на группу лиц не получится однозначно. Карецкий записал показания Аношина в протокол допроса свидетеля, после чего пододвинул ему бланк для ознакомления. Тот внимательно перечитал и согласился с написанным. Затем Карецкий передал ему ручку и указал, в каких местах поставить подпись. Сделав это, Аношин уже было поднялся со стула и направился к двери, но Карецкий его вновь остановил.
– Куда это Вы собрались, молодой человек? – спросил он, не глядя в его сторону, продолжая собирать все протоколы по делу вместе для последующего сшивания дела.
– Как куда? Мы же закончили?
– Я вроде ещё не сказал, что мы закончили.
Сейчас Карецкий наслаждался своим превосходством над этим избалованным и самоуверенным молодым человеком.
– Я Вас попрошу присесть в коридоре и подождать меня для проведения очной ставки. Через тридцать минут вернусь. Если же Вам нужно идти на работу, а я Вас задерживаю, то могу выписать Вам повестку, которая является оправдательным документом для Вашего работодателя. Она Вам нужна?
Аношин отрицательно покачал головой и Карецкий выпроводил его из кабинета в коридор. Здесь он поставил ему стул и, не забыв взять дело и статистическую карточку на возбуждение уголовного дела, закрыл дверь на ключ и направился к Михалычу. Подойдя к кабинету, он удивился. Дверь была прикрыта. Это было странно, потому как Михалыч никогда её не закрывал в рабочее время. Это мог сделать лишь начальник отдела, когда заходил к Михалычу для обсуждения какого-либо вопроса. Карецкий тихо приблизился к закрытой двери и прислушался. Из-за двери действительно доносился голос Внукова Анатолия Дмитриевича, говорившего с кем-то на повышенных тонах. Карецкий постучался в дверь и, не дожидаясь ответа, открыл её.
– Заходи, – строго и чётко сказал начальник отдела. – Тебя для полной ясности картины как раз не хватает.
Карецкий зашёл в кабинет и его удивило, что Внуков не протянул ему руку для приветствия, что обычно он делал, не взирая на различия в должностях и званиях. Анатолий Дмитриевич стоял в центре кабинета. Михалыч сидел за своим столом и курил, а рядом с ним, на диванчике, как зажатый в угол побитый воробей, поджав ноги, сидел Прусов с опущенной головой.
– Аношина допросил? – не вводя в курс дела, спросил Михалыч.
– Только закончил.
Карецкий передал Михалычу только что сшитое уголовное дело в отношении Белинской Полины и открыл его на нужной странице – на протоколе допроса Аношина.
Михалыч принял из рук Карецкого дело и углубился в чтение.
– Деньги где? – сурово глядя на Карецкого, спросил Внуков.
Карецкий сделал изумлённый вид.
– Не понял? Какие деньги?
На самом деле он прекрасно понимал, о каких деньгах идёт речь, но предпочёл, чтобы за него говорил его руководитель. Из угла кабинета, со стороны дивана донёсся тихий и испуганный голос Прусова.
– У него ничего нет.
– Закрой пасть! – рявкнул Внуков. – Я не с тобой разговариваю!
И вновь сурово и вопросительно посмотрел на Карецкого.
– У меня действительно никаких денег нет – спокойно и уверенно проговорил Карецкий, отчего лицо Внукова смягчилось.
В разговор вмешался Михалыч, обратившись к Карецкому.
– С тобой Аношин пытался решить вопрос?
Паззл в голове Карецкого уже давно сложился. Как он и подозревал, речь шла о взятке и Внуков был уверен, что Карецкий с Прусовым в одной упряжке. Поскольку честь мундира Карецким замарана не была, он прямо ответил:
– Перед началом допроса Аношин сказал, что с Прусовым вопрос он решил и порывался уйти, однако я его удержал и допросил. Я уже тогда понял, о каком «решении вопроса» шла речь и если честно, думал Прусов сначала ко мне зайдёт…
– Анатолий Дмитриевич, ну я думаю картина тут ясна. – сказал Михалыч обращаясь к начальнику отдела. – А сейчас, я прошу прощения, нам с Вениамином Сергеевичем надо в прокуратуру ехать.
– Да, конечно, – спокойным тоном ответил Анатолий Дмитрий. Он положил свою руку на плечо Карецкому, как бы извиняясь, после чего, посмотрев на Прусова, рявкнул:
– А ты ко мне в кабинет через 10 минут со своим начальником!
Спустя некоторое время, уже сидя в машине, Михалыч спросил Карецкого:
– Есть чем прижать Аношина?
– Да подожди ты с Аношиным.
Карецкого до сих пор не много потряхивало от недоверия, которое выразил по отношению к нему начальник отдела. Была задета его честь и Михалыч это понимал. Он протянул Карецкому сигарету и когда тот взял её, чиркнул перед его лицом зажигалкой. Карецкий прикурил и выдохнул дым в приоткрытое окно автомобиля.
– Забей на Толика, – спокойно проговорил Михалыч. – Он начальник отдела и, если что, его голова полетит с плеч. Сам прикинь, что он должен был подумать или сказать?
– Ладно. – Карецкий стал успокаиваться. Сигарета сделала своё дело. – Что там, в итоге, произошло с Прусовым?
– Чего чего…, – задумчиво проговорил Михалыч. – Денег мне принёс. Надеюсь, ты не обижаешься, что тебе ничего не досталось?
Михалыч засмеялся. Карецкий улыбнулся в ответ.
– Всё-таки не зря после нашего с тобой утреннего общения, я видеокамеру включил на запись. Ну ту, помнишь, которая у меня на шкафу стоит?
Карецкий утвердительно кивнул и Михалыч, усмехнувшись, добавил:
– Какой же я, сука, умный.
Это было одно из его любимых выражений. Они вместе с Карецким расхохотались.
– Чего теперь ему будет? – поинтересовался Карецкий, хотя ответ был очевиден.
– Выкинет его Толик, да и всё. Одним днём. Я так думаю, а там хер его знает. Ладно, давай по Аношину. Так есть чем его прижать?
– Думаю, нет. Сам подумай: Белинская в своём допросе поясняет, что Алексей позвал её в квартиру Голощенковой, а Аношин утверждает, что не вызывал, якобы она сама пришла после телефонного звонка. Это первое. Второе: Полина говорит, будто Аношин указал ей, что брать. Он же в свою очередь это отрицает и весь их разговор был в прихожей. После скандала, Лёша ушёл на кухню, а она оставалась в прихожей. При этом ты понимаешь, что Аношин предупреждён об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний как свидетель, а она нет.
Карецкий сделал паузу, давая Михалычу пропустить через себя всё вышесказанное, параллельно прокручивая в голове показания Полины и размышляя, за что ещё можно зацепиться.
– Так, стоп! – зачем-то громко крикнул Карецкий. От неожиданности Михалыч ударил по тормозам и юзом направил машину к бордюру, автоматически включив сигнал аварийной остановки в своей новенькой «семёрке»[5 - ВАЗ-2107, одна из самых распространённых моделей отечественного автопрома в те годы.].
– Забыл чего? – спросил Михалыч, когда машина остановилась возле тротуара.
