скачать книгу бесплатно
РАЗДЕЛ 2. ГОРОД МЕРТВЫХ ДУШ
2.1. Миссия Жизни
После ядерной атаки Франции на города Европейского Альянса реакция последних не заставила себя долго ждать. Через несколько дней после уничтожения Кельна войска Альянса окружили Париж со всех сторон и взяли столицу в полную блокаду. Около трех миллионов мирных граждан оказались в ловушке, солдаты НАТО остались без снабжения и подкрепления, а контратаки демократов не увенчались успехом. Тем временем, в Реймсе были проведены особые боевые учения, после которых Альянс планировал провести в Париже особую карательную операцию. Грядет великая месть, для Франции настал судный час!
Париж, Франция. 24 февраля 2049 года, 6:40
Сумерки раннего утра едва освещали силуэт крепкой женщины, стоящей у бортика на набережной реки Сены, что протекала через центр Французской столицы. Город был полностью обесточен, все, что теперь могло осветить его – дневное солнце и тусклый свет горящих факелы. Женщина была одета в форму пожарного, на голове находился шлем с поднятой на лоб сферой. На спине висел громоздкий рюкзак, а на ремне был закреплён топор. Ее имя – Рашель Лантье, до войны она работала спасателем, где и набрала хорошую физическую форму. Ее кожа была слегка смуглая, это объясняло ее мексиканские корни. Хоть она и родилась во Франции, ее родители выросли в Мексике и вскоре переехали в Европу в надежде на лучшую жизнь.
Она ждала прибытия гостей из Америки. Встреча была назначена на половину седьмого утра, но уже десять минут на набережной нет не единой души. Постояв ещё несколько минут в гордом одиночестве, замёрзшая на холоде, женщина заметила подходящих к ней людей с фонариками. Свет ослепил ее, разглядеть гостей не удавалось.
– Доброе утро, вы от Миссии Жизни? – послышался жизнерадостный женский голос от неизвестных.
Рашель, щурясь от ослепления, прикрывала глаза ладонью. Яркий свет уже давно был непривычен парижанам. Тогда они догадались выключить фонарики.
– Да. Я отведу вас к Лефевру, – ответила Рашель, пытаясь разглядеть гостей в утренних потёмках.
Перед ней стояли трое, одетые в гражданскую одежду. На каждом из них был бронежилет и военная каска в американском сером камуфляже. На их снаряжении большими синими буквами выделялось слово «Пресса».
Слева стоял высокий мужчина с американским автоматом М4 в руках, посередине – молодая девушка среднего роста с виднеющимися из – под каски белыми косами, и справа – низкий смуглый мужчина средних лет с большим носом и широкими бровями. Он был похож на индуса.
– Красиво здесь… – заметила блондинка, осматривая мрачный призрачный город. – Скажите, пожалуйста, как вас зовут?
Рашель бросила взгляд недоверия этим людям. Их одежда была выглажена и чиста, качество словно только из магазина. Мужчины были выбриты, а девушка будто недавно из салона красоты. Совершенно неподобающий вид для страдающих от войны людей. Сама Рашель была в пыльной и грязной одежде, от пота на лбу образовалась соль, а волосы были похожи на неопрятный куст. Что уж говорить о недосыпе и постоянном стрессе, которые вызвали мешки под глазами и морщины по всему лицу.
– Может, сначала вы мне скажете, кто вы? – ответила Рашель в слегка грубоватой форме и заметила, как индус скинул с плеч свой огромный рюкзак и поставил его на землю, выдавая блондинке микрофон, и взяв себе небольшую камеру.
Девушка сразу же дружелюбно ответила: «Мы журналисты из американского новостного канала CNN, я военный корреспондент Роуз, а со мной – охранник Ричард и оператор Абдул.»
Охранник невозмутимо наблюдал за происходящим, ни на секунду не отпуская свой автомат, а оператор, достав необходимое оборудование, закрыл рюкзак и закинул его обратно на свою спину.
– Рашель Лантье. Вас ждут, стоит поспешить.
Женщина назвала свое имя и, избегая дальнейших расспросов, повела гостей к безопасному месту. Рашель шла уверенно, быстрым шагом, зная каждую улочку погибающего города. До сих пор не встретилось ни одного прохожего или солдата. Лишь женщина и американские журналисты.
Абдул не упускал момента запечатлеть красоты города. В его объектив попали сумрачные очертания Нотр-Дама, Эйфелевой Башни и Лувра, между которыми проскакивали пустые квартиры домов и разбитые витрины магазинов. Кругом стояли баррикады и противотанковые «ежи», валялся мусор, который теперь было некому убирать, да и крайне небезопасно.
Избежать расспросов не удалось. Стоило Рашель сдвинуться с места, как Роуз начала подносить к ее лицу свой громоздкий микрофон и с улыбкой задавать вопросы:
– Скажите, пожалуйста, что произошло с жителями города, как вы живёте в блокадном Париже и как собираетесь бороться против неофашизма?
Рашель не хотела отвечать, но путь предстоял долгий.
– А что с жителями? Убивают беспощадно! Больше половины города сравняли с землёй. Всех, кого могли, эвакуировали в метро, а кто противился уходить в подземелье, погибал от обстрелов Альянса. Сейчас на поверхности почти никого не осталось, только безумцы и военные. Живем тяжело, как иначе можно жить в военное время? Голод, холод, болезни, обстрелы, и так каждый день на протяжении трех месяцев. Все продукты и медикаменты, которые были в городе, отдавали солдатам на фронт, мы остались без воды, света и тепла. Индийский вирус никуда не пропал, и сейчас он охватил все подземелье, теперь даже там небезопасно. На поверхности погибнешь от обстрела, в метро – от болезней. А бороться с Альянсом… Вся надежда только на еле живую армию. Нет ни оружия не боеприпасов…
Рашель вдруг остановилась и схватила журналистку за бронежилет, продолжив: «Мы все мертвы, зря вы сюда приехали!»
Блондинка с легким испугом отскочила от парижанки, а оператор все это время снимал интервью на камеру. Решив сменить ракурс, он начал идти прямо перед Рашель, путаясь у нее под ногами. Он шел неосторожно, спиной вперед, главное – кадр.
– Что ж, а как вы говорите, еды у вас не было, чем же вы питаетесь по сей день? – спросила Роуз, когда Рашель продолжала спокойно вести отряд к месту.
Рашель ухмыльнулась и ответила с пугающей интонацией: «Вам лучше не знать…»
В поисках новых вопросов корреспондент заметила на руке парижанки повязку с ярко нарисованным на ней красным крестом.
– Расскажите, что это за Миссия Жизни?
Ещё осенью 2048 года было ясно, что силы НАТО не смогут выдержать натиск Европейского Альянса на столицу Франции. Сразу после того, как ядерный удар полностью провалился, а задачи так и не были выполнены, президент Марк Жюльен, потеряв надежду, решил бежать из Парижа. Враг теперь никак не хотел идти на переговоры, капитулировать было бессмысленно, Альянс желал полного уничтожения Парижа. Бросив свой народ, Жюльен вместе с правительством страны сел на самолёт и направился в Америку, но полет продлился недолго. На окраинах Парижа произошла авиакатастрофа, все, кто находился в самолете, мгновенно погибли. Хоть Альянс и отвергает свою причастность к инциденту, НАТО возложило вину за происшествие именно на него.
Но город не остался без руководства. Покидать страну отказались лишь мэр Парижа Адрен Лефевр и министр обороны Морис Жоли. В блокадном городе Альянс установил свою новейшую разработку по заглушке связи, и теперь ни спутники, ни радиовышки не могли принять сигнал из Парижа. Город оказался в полной изоляции от внешнего мира, а Франция осталась без центра власти. Тогда в блокадном городе установилось временное правительство в лице трех человек. Верховным правителем Франции, если можно так посчитать, стал Адрен Лефевр, так как он имел высокий рейтинг среди жителей города и имел опыт руководства городом и гражданским населением. Морис Жоли остался на посту министра обороны и взял на себя обязанности руководителя всех силовых структур, что остались в городе – полиция, армия Франции и американские подразделения, что остались без связи со своим руководством. А третьей фигурой стал зять Лефевра – Франсуа Жонсьер, который ранее работал у него в правительстве. Теперь он являлся его правой рукой и главным советником.
Сразу после бегства правительства по Парижу начали наносить артиллерийские удары. Сперва Альянс уничтожил тепло-электростанции города, водонапорные башни и системы водоснабжения. Были разбиты склады с продовольствием и медикаментами. Удары наносились по аптекам и магазинам. И в конце концов, под удар попало и мирное население.
Артиллерия атаковала жилые районы окраин города, стало ясно – начинается геноцид. Во избежание роста жертв временное правительство приняло решение организовать для парижан огромное бомбоубежище в подземельях метро. Так и было создано убежище под названием Париж-2. В окрестностях Площади Бастилии, самой доступной точки города для мирных жителей, был организован целый подземный город, куда стали массово эвакуировать многомиллионное население. Из трех миллионов в подземелье ушли лишь полтора миллиона. Ещё половина осталась в своих домах. Они не желали идти под землю и не верили, что Альянс будет уничтожать город подчистую, и сильно ошибались.
С каждым днем бомбардировки города становились все чаще, жертвы росли. Теперь под удар попали экстренные службы, были уничтожены штабы полиции и спасателей, больницы также подвергались обстрелам.
Тогда было принято решение упразднить все структуры и объединить в одну единую организацию под руководством Адрена Лефевра. И имя ей – Миссия Жизни.
В Миссию Жизни вошли все выжившие полицейские, спасатели и медики. Также в качестве добровольцев принимали всех желающих мирных жителей. Именно эта организация и встала на защиту города и стала настоящим спасением для страдающих от обстрелов жителей города. Миссия Жизни устраняла последствия ударов и спасала раненых граждан, обеспечивала армию продовольствием и медикаментами.
Время шло, Альянс медленно, но верно уничтожил окраины Парижа, полностью превратив их в руины. Половина населения столицы уже погибла, а вместе с ней и солдаты НАТО и бойцы Миссии Жизни. Теперь их осталось единицы. Из десятка лагерей добровольцев остался лишь один, в центре города, до которого ещё не дошла рука Альянса. Именно туда Рашель и ведет американских журналистов, и именно там сейчас находится Адрен Лефевр, который ни на минуту не оставляет свой народ и помогает ему всеми своими силами.
Последний лагерь Миссии Жизни находится в погребе винного магазина в центре города. Когда – то здесь находился склад с винными бочками, но теперь от них не осталось и следа. Лишь голые каменные стены, тускло освещенные факелами. Вход в подвал укромно спрятан. Дверь прикрывает стоящий перед ней легкий шкаф на колесиках. Сам погреб состоит из трех комнат. Одна из них – медпункт, вторая – комната, в которой отдыхают бойцы, а третья – кабинет Лефевра, и никто не знает, что в нем находится.
Всего бойцов осталось около тридцати. Полицейские, спасатели и добровольцы из метро, старики и подростки.
В последнее время никакой работы для организации не находится, Альянс уже неделю не открывал огонь, наступило затишье. На поверхности почти не осталось мирных граждан, и спасать, соответственно, некого. Ничем помочь еле живой армии они не могут. Остаётся только ждать команды от Лефевра.
Уставшие от бесконечной войны, истощенные блокадой бойцы без сил сидели за столом и играли в карты. Их игра была совсем без эмоций, бумага переходила из рук в руки или уходила в «бито». Единственное, что могло приукрасить это тяжёлое бытие в стенах лагеря – горький дым сигарет.
Они курили табак, который в военное время на вес золота, а один из бойцов пошел ещё дальше и курил марихуану, конфискованную в одно время у бандитов города.
Те, кто не играл в карты, пытались отдохнуть на холодном полу. Они сидели и лежали на грязных тряпках и матрасах, спокойного сна они не видели со времен начала блокады. Даже несмотря на недельную тишину, бойцов преследуют панические атаки и страх.
Гробовую тишину в лагере прервали шаги, доносящиеся с лестницы. Пришел главарь – Адрен Лефевр, вместе с группой хилых подростков.
Сам Адрен был уже достаточно старым, в возрасте 71 года. Несмотря на старость, он сохранил свою физическую форму и энергию. Густые седые волосы, неопрятная борода и морщины. Он был одет в серую водолазку и грязный бежевый пиджак, на рукаве которого также находилась повязка с красным крестом, как и у всех бойцов Миссии Жизни.
Игроки в карты неспешно обратили свой взгляд на старика, за спиной которого стояли робкие, едва совершеннолетние парни.
– Отряд! У нас пополнение! – объявил Лефевр и сделал шаг в сторону, выставляя парней напоказ.
В свою очередь парни увидели за столом довольно грозную компанию: усатый мужчина с длинными волосами в тельняшке и форме спасателя, огромный мускулистый качок в черном берете и черной полицейской рубашке с оторванными рукавами и чернокожий с цветными дредами под шапкой, который в руках держал скрученную сигарету с марихуаной.
– Матрос, возьми пацанов и введи их в курс дела, – скомандовал Лефевр одному из бойцов и, похлопав новобранца по плечу, медленно направился в свой кабинет.
В Миссии Жизни у каждого, кроме самого Адрена, имеется позывной. Матросом здесь называли усатого мужчину в тельняшке. На самом деле его имя – Давид Рондо, до войны он успел отслужить во флоте Франции, а затем пришел на службу спасателем в ряды пожарной охраны.
Хлопнув ладонью об стол, Матрос оставил свои карты и позвал новобранцев подняться из подвала в магазин. Группа подростков вышла в магазин, а Матрос, выходя последним, закрыл дверь в подвал и подвинул хилый шкаф, прикрыв тайный ход.
В самом начале блокады в Париже начались массовые беспорядки и беззаконие. Бандиты начали крушить магазины в попытке нажиться и обеспечить себя на черный день. Исключением не стал и винный магазин, все что могли, отсюда давно унесли, оставив после себя погром и разруху. Полки были разбиты, кругом валялись сломанная мебель и стекло.
Распинав под ногами дощечки, Матрос подошел к отряду, который выстроился в ряд.
– Итак, добро пожаловать в Миссию Жизни. Мы – отряды, а вернее, теперь последний отряд добровольцев, вызвавшихся на помощь в тылу.
Вдруг Давида перебил один из парней:
– Да, мы знаем, дядя Адрен рассказал нам.
Матрос грозно взглянул на парня и добавил:
– Да? Умник? А вам рассказали про то, как наши друзья сейчас лежат на окраинах под тонной камней? Рассказали про то, как ради спасения одного безумца погибают десять спасателей? Рассказали, что мы отдаем свои последние запасы солдатам, чтобы, не дай бог, враг не добрался до метро? Про то…
И снова подросток перебил его:
– Да. Поэтому мы и пришли сюда.
Матрос ухмыльнулся и спросил:
– Героями решили стать?
В разговор включился ещё один из парней и добавил:
– Честно говоря, в метро сейчас опаснее, чем на поверхности. Люди толпами ложатся в больницу с хиндивирусом. А лекарств нет.
– Выбрали из меньших зол, – выделил Матрос и осмотрел группу. Все как один были одеты в черную грязную одежду, с неопрятными подростковыми причёсками, свисающими на лоб.
Давид перевел взгляд на темную улицу, темно-синие тона затмили серые постройки, через разбитые окна просачивался холодный воздух. Чуть подтянув молнию своей спецовки, Матрос продолжил:
– В таком случае вы должны быть готовыми столкнуться с серьезными испытаниями. На фоне их хиндивирус вам покажется цветочками. Тем более, грядет последний удар Альянса. Остался только центр города, а ситуация у солдат на позициях совсем не радужная. Ещё несколько дней, и оборона падет…
Давид сжал кулаки и продолжил в лёгком напряжении:
– Они придут мстить за грехи нашего правительства. Оторвутся на невинных, на нас, на ваших мамах, сестрах, бабушках, дедушках. Им нужна кровь, и не важно чья. Скажите мне, разве мы заслужили такой судьбы?
Парни переглянулись и помявшись ответили невнятно: «Нет…»
Матроса не устроил такой ответ, и он начал прожигать взглядом каждого подростка:
– Я не слышу вас. Я спросил, виновны ли мы?!
Парни продолжали мямлить, злоба охватила бывшего моряка:
– Я не вижу огня в ваших глазах! Что вы сделаете, когда Альянс придет по вашу душу, в карты сыграете? Перекурите с ними? Да они вам на месте глотку вскроют без вопросов!
Парни стояли в ступоре, потеряв дар речи. Матрос продолжал свою речь:
– Вы должны быть готовы к борьбе. Вы должны быть сильными и смелыми, вы должны стать защитниками Франции!!! Кто, если не вы, защитит бедных граждан, запертых в метро? Разве они заслуживают сидеть во тьме?! Скажите мне!!!
Наконец один из подростков осмелел и звонким голосом заявил: «Нет!»
– Я не слышу вас! – продолжал Давид, подходя к каждому из подростков, и смотря в их заслезившиеся глаза.
– Нет! – кричали они все громче и громче, но Матрос им не верил.
– Покажите мне, на что вы способны! Давай! Втащи мне!
Давид вцепился в куртку одного из парней, по щеке которого потекла слеза. Но тот лишь нервно продолжал: «Нет!»
Он схватил другого, и тот тоже не стал его бить. Тогда Матрос в порыве адреналина схватил уцелевшую пустую бутылку со стойки и швырнул в голову одного из подростков. С громким треском бутылка раскололась об лоб бедолаги, осколки разлетелись вокруг него. Паренек сразу же потерял сознание и свалился на стекло и бревна.
Это стало последней каплей, один из подростков был поражен действиями бойца и решил заступиться за друга. С диким ревом он накинулся на моряка и тут же был сбит с ног. Матрос жестко ударил его по ноге, и тот упал лицом в грязный пол.
Он повернулся спиной к оставшимся, что стало шансом для них. Трое последних парней решили подключиться к драке и защитить своих друзей. Они единым ударом атаковали бойца в спину и оттолкнули его вперед. Он споткнулся об стул и ударился челюстью об край стойки. Упав на обломки, Матрос на некоторое время был оглушён. Боль ушла в голову, по нервам зубов. Он и опомниться не успел, как лежащий подросток тут же начал бить его по лицу, а остальные пинали его ногами по бокам, ещё больше марая его и без того грязную куртку.
Они били с фанатизмом, забыв о своей робости и слабости. План Матроса сработал, они командой дали отпор своему мнимому врагу и защитили своих товарищей.
– Все, хватит! Хватит! – кричал боец, получая больные удары от парней, без попытки контратаковать.
Наконец тот, что лежал и бил по лицу, остановился и жестом руки отозвал своих друзей.
Команда помогла подняться сбитому другу, а Матрос, переваливаясь на бок, кашляя от боли, подвёл итог:
– Теперь я верю… Вы и правда готовы… Молодцы…
Отряхиваясь, они так и не поняли, что это было испытание. Теперь они все были настроены к Давиду враждебно.
Матрос сел на колени и не вмешивался в дела парней, которые теперь пришли на помощь раненому от удара бутылкой. Он лежал на обломках и держался за голову. Весь лоб был испачкан кровью, в ушах звенело и болела голова.
Команда подняла парня и повела под бок к входу в подвал. На его ухе висела сережка в виде католического креста, которую ему подарила его мама. Его звали Робин Пьер, он был родом из Реймса. В начале года он приехал в Париж на учебу в колледж, к началу осени никто и подумать не мог, что именно здесь через полгода развернется настоящий ад.
Бросив Матроса, парни спустились в подвал и тревожно попросили у остальных медицинской помощи. Из-за стола сорвался огромный качок в черном берете и открыл им дверь в медпункт.
Только назвать это медпунктом можно было с очень большой натяжкой. Две кровати с пыльными одеялами, а из медикаментов ничего, кроме профильтрованной воды из реки и нескольких чистых тряпок. Даже обезболивающих никаких не осталось, совсем ничего.
В углу медпункта без дела сидел персонал из трех человек: врача и двух медсестёр. Врача звали Роже Ларош, и до блокады он являлся главным врачом Елисейского Госпиталя. Одна из медсестер была молода и худощава, а вторая – полноватая женщина в годах, с обвисшей кожей.
Парни занесли раненого в комнату и положили на койку, к которой уже подорвался врач в белом халате:
– Что случилось?
Затем в комнату под шум суеты ворвался главарь отряда Адрен Лефевр и задал тот же вопрос.
Матрос уже стоял у стены с краю комнаты, весь грязный и избитый.
Один из парней заявил Адрену, указав на бойца: «Этот псих избил нас!»
