скачать книгу бесплатно
13
Майор Фредерик Боэси, человек с военной выправкой, серо-стальными глазами и могучими руками, предложил им присесть и закрыл дверь кабинета. Когда Люси и Николя в общих чертах описали ход своего расследования, а именно похищение Бертрана Лесажа и молчание его жены, он изменился в лице. Теперь оно выражало гнев и в то же время явную тревогу.
– Ей следовало немедленно нас вызвать, черт возьми! Почему она молчала?
– Вы же знаете, как реагируют жертвы в подобных случаях, – заметил Николя. – Ее мужу однозначно грозили смертью, если она сообщит в полицию. На данный момент нам не известно ни какие требования выдвинет Ангел будущего, ни почему он напал именно на Бертрана Лесажа. Но мы будем вам признательны, если вы поделитесь сведениями о суррогатной матери. Возможно, она что-то знает и поможет нам отыскать наших двух похищенных. В обмен мы готовы сообщить вам все, что может оказаться полезным в вашем собственном расследовании.
Постукивая пальцами по столу, Фредерик Боэси внимательно посмотрел на них и оценил предложение:
– Отлично, в наших общих интересах работать вместе. Коротко говоря, ввиду широкого освещения в прессе и деликатности темы репродуктивной медицины и суррогатного материнства нас попросили всеми способами распутать эту историю. Другими словами, найти ту женщину и прояснить неясную ситуацию с отцовством ребенка.
Он откинул желтую обложку с толстого досье, лежащего перед ним, и достал фотографию удостоверения личности, которую подтолкнул к Николя:
– Та, что называла себя Наташей, в действительности Эмилия Робен, двадцати пяти лет…
Николя посмотрел на снимок и передал его Люси. Эмилия Робен оказалась блондинкой, в отличие от гостиничного видео, на котором у нее были черные и намного более длинные волосы. Она не улыбалась, лицо было изможденным.
– Вам удалось ее отыскать?
– Мы выяснили ее настоящее имя недели три назад, вычислив следы электронного адреса, с которого был послан последний мейл Лесажу. Компьютер, с которого он был отправлен, находится в интернет-кафе Дижона.
Он положил перед собой несколько увеличенных снимков с гостиничного видео, где было видно лицо Эмилии.
– Мы отправились в Дижон, показали эти снимки завсегдатаям кафе. Несмотря на разницу во внешнем виде, некоторые узнали ее и сообщили, что она приходила с чем-то вроде складного самоката. Мы предположили, что она живет недалеко. Дижонские коллеги прочесывали район много дней и в конце концов отыскали того, кто был способен опознать ее и указать, где она живет.
Другое фото: городской квартал.
– Она снимает квартиру в одном из районов города. Мы туда нагрянули. Никого. Тогда мы провели обыск. Все было чисто убрано, но оставалось мало вещей и не было ни одежды, ни компьютера. Только фотография с удостоверения личности, которая завалилась за плинтус. Эмилия Робен получила работу в одном из мини-маркетов в Дижоне пять месяцев назад. Она расставляла товар на полках.
– Вы говорите в прошедшем времени, – заметил Николя.
– Потому что на данное время у нас нет никаких ее следов. Обычно она оплачивала квартиру чеком в конце каждого месяца, но в октябре чек не пришел. С шестого октября, то есть уже больше месяца, нет никакого движения по ее банковскому счету. И начиная приблизительно с того же периода она больше не выходит на работу и не дает о себе знать работодателю.
Больше месяца… Целую вечность. Николя записал информацию в блокнот. Возможно, у Эмилии Робен еще оставалось достаточно наличности, которую выплатили ей Лесажи или другие лохи, чтобы жить, ничего не снимая со счета. Или с ней случилось что-то нехорошее?
– Мобильник? – спросил он.
– Ни черта. Ни абонирования, ни вообще следов, что мобильник у нее имелся. Приехав в Дижон, она поменяла и банк, и кредитку.
– Как если бы хотела сжечь все мосты…
– Именно так. Немного любительский способ исчезнуть, но достаточный, чтобы прибавить немало хлопот тому, кто захотел бы ее выследить. И вполне вероятно, что она повторила свой трюк, покидая город.
Фредерик Боэси положил ладонь на досье:
– Таково сегодняшнее положение дел: мы порылись в ее семейных связях. Тупик. Мать Эмилии Робен не поддерживает связей с дочерью уже многие годы. По ее словам, Эмилия покинула родительский дом совсем молодой, чтобы жить с типом, который выставил ее вон через два года. Отец ушел, когда ей было тринадцать. Мать говорит, что в то время девочка была «своеобразной».
– В каком смысле?
– Она делала себе надрезы, типа ритуальных, особенно в области живота. Вроде никаких суицидальных намерений, только извращенная одержимость телом, которое ей хотелось терзать и использовать как игровую поверхность. Она резала себя и вставляла в раны разные предметы, вроде жемчужин. Два-три раза побывала у психиатра, а потом сбежала вместе с дружком.
Психиатр, жемчужины в ранах… Люси вспомнила часть маленького объявления, опубликованного Эмилией: Хотела бы помочь супружеской паре обрести счастье стать родителями, предложив выносить их ребенка. Веду спокойный, размеренный образ жизни. Нечего сказать, очень размеренный.
Боэси протянул листок своим собеседникам:
– Согласно информации из налоговой, мы знаем, что она снимала квартиру в Понтуазе с 2013-го по август 2016-го. Мы еще не выяснили, работала ли она, жила одна или с кем-то, – короче, это еще предстоит уточнить. В сентябре 2016 года она обосновалась в квартире в Дижоне, в трехстах пятидесяти километрах оттуда. Что любопытно, она переезжала дважды после оплодотворения спермой Бертрана Лесажа. Или, по крайней мере, после того, как она его в этом убедила.
– Поскольку он не биологический отец, как мы поняли, – вставила Люси.
Майор кивнул:
– Тест на отцовство не врет: у Бертрана Лесажа нет никакой биологической связи с этим младенцем. Мы попросили лабораторию в Бордо сделать подробные анализы ДНК ребенка, исследовать некоторые элементы этой ДНК. Результаты позволят нам прижать Эмилию Робен. Когда мы найдем ее, то сравним эти элементы с ее данными. В случае соответствий у нас будет почти стопроцентная уверенность, что она его мать. Это важнейшая улика для судебного процесса.
Люси попыталась собрать кусочки пазла:
– Итак, подводя итоги, после фальшивого оплодотворения Эмилия Робен покидает парижское предместье и переезжает в Дижон. Она, безусловно, уже беременна от мужчины, который не Бертран Лесаж. Она меняет прическу, банк, отказывается от телефона, выходит в Интернет из публичных мест… Можно предположить, что она бежит от чего-то или от кого-то.
Николя подался вперед:
– От настоящего биологического отца?
Фредерик Боэси снова кивнул:
– Да, вполне вероятная гипотеза. Она скрывается. В Дижоне Эмилия Робен старается быть как можно незаметнее. Никто из соседей или коллег по работе близко ее не знает, все описывают ее как загадочную женщину, крайне неразговорчивую. «Здрасте», «до свидания» – только необходимый минимум. Даже увидев ее беременной, они не смогли узнать ничего больше.
Люси постаралась поставить себя на место молодой женщины. Какая трагедия вынудила ее бросить ребенка в роддоме? Какую тайну она скрывает? От кого пытается убежать?
Боэси продолжил объяснения:
– В октябре 2016 года, через три месяца после истории в гостинице рядом с аэропортом Шарль-де-Голль, она снова связывается по мейлу с Лесажами. Контракт по-прежнему в силе: она отдаст им ребенка, которого они так ждут.
Он отодвинулся вместе с креслом, поджав губы:
– В игре все же двадцать пять тысяч евро, серьезные бабки. Она ведет очень тонкую игру. В марте 2017-го она отказывается от ребенка, родив его в Осере, в ста километрах от Дижона, чтобы запутать следы. Из интернет-кафе назначает Лесажу встречу в Париже. Осер, Дижон, Париж: она не хочет оставлять никаких следов, никакого способа определить свое местонахождение. Потом забирает деньги и исчезает. Конец истории. Я много размышлял и не думаю, что все дело только в деньгах.
– А ваша гипотеза?
Боэси снова прикрыл ладонью толстое досье: он колебался, прежде чем поделиться плодом многих недель расследования с двумя заезжими копами. Но ему подумалось, что они преследуют общие цели.
– В тот вечер, когда она встретилась с Бертраном Лесажем, чтобы объяснить, как забрать ребенка, она призналась ему, что ребенок «особенный» и что анонимность приемной семьи станет для него лучшей защитой.
– А еще она очень боялась, по словам Элен Лесаж, – добавила Люси.
– Да, она боялась. Поэтому у меня возник такой сценарий: в один прекрасный день Эмилия Робен узнает, что беременна. Она немедленно публикует в Интернете объявление, предлагая сдать внаем свой живот. Этот маленький анонс появляется… – он достает из папки листок, – 2 июля 2016 года. Чета Лесажей проявляет живейший интерес, и пятнадцать дней спустя происходит встреча в гостинице рядом с аэропортом, так как у Эмилии якобы наступает период овуляции и действовать следует быстро. Она вводит себе сперму, зная, что это не произведет ни малейшего эффекта. Если исходить из предположения, что она уже сделала мочевой тест на беременность, то этой беременности несколько недель. Эмбрион уже существует в ее животе, когда она вводит пипетку в свой половой орган.
Люси сморщила нос. Она снова увидела кадры записи, холодность, с которой была проведена процедура.
– На протяжении всей истории она убеждает Лесажей, что это их ребенок. А значит, если забыть про финансовый аспект, она не желает этого ребенка, но и не делает аборт: ей хочется произвести его на свет. После чего она уезжает жить в Дижон. Она прячется там, возможно защищая ребенка, которому предстоит родиться. После родов она передает всю информацию Бертрану Лесажу, чтобы тот официально стал отцом. Предположительно маленький Лука должен исчезнуть бог знает куда, попав в руки неизвестной пары, которая тоже, в свой черед, заинтересована в том, чтобы скрывать истинное происхождение ребенка. Идеальное укрытие для малыша…
Майор взял в руки фотографию Эмилии, вгляделся в нее, как математик в сложную задачу:
– Эмилия Робен прибегла к очень изощренному modus operandi[35 - Образ действия (лат.).]. Она могла бы просто отдать его социальным службам, но она знала, что супружеская чета, готовая заплатить целое состояние, чтобы получить ребенка, даст ему любовь и внимание. Он не будет расти в приемных семьях, предоставленный самому себе… Она обеспечила ему будущее.
Сценарий был убедителен, но ни Люси, ни Николя не понимали поведения матери, которая проявляла заботу о ребенке, при этом бросив его. Какие тени гнались за ней по пятам? У Люси в мозгу вспышкой пронеслось видение младенца в колыбели и черных злонамеренных суккубов, склонившихся над его головой.
– Вот только анонимность была нарушена, и самым неприглядным образом, – добавил Боэси. – Мальчик внезапно очутился в центре медийной бури, обсуждение суррогатного материнства снова приобрело размах, дело освещалось во всех газетах. Кошмар для Эмилии Робен, которая, возможно, почувствовала, что оставаться в Дижоне опасно.
– Выставленный на яркий свет ребенок, который притягивает тени…
– Да. Эмилия Робен думает, что отец, кем бы он ни был, может ее выследить, отправившись в роддом в Осере, вычислить ее, как это сделали мы. Тогда она покидает свою квартиру и снова испаряется в неизвестном направлении. У нее есть деньги, которые она отложила, что позволит ей некоторое время не оставлять банковских следов.
– Или же она не попыталась сбежать, чувствуя себя в безопасности, и ее поймали, – предположила Люси.
Боэси согласно кивнул:
– Вполне реальная гипотеза, на самом-то деле. В таком случае ее молчание – это дурной знак.
14
Летиция Шапелье остановилась посреди аллеи:
– Электрокардиостимулятор… Он умер из-за него?
Шарко кивнул:
– Да. Аппарат полностью сгорел. По словам Шене, он раскалился до такой степени, что расплавил питающую его литиевую батарейку, задев все ткани вокруг. Не буду вам объяснять, как разрушительно это подействовало на организм жертвы. Это вызвало многочисленные кровотечения, сердце внезапно перестало биться.
Летиция опустила глаза на свой мобильник, проверила маршрут, и они двинулись дальше.
– Но такого никогда не случалось.
– Верно. Медэксперт впервые столкнулся с подобным случаем, эти аппараты обычно надежны на сто процентов, и к счастью, кстати. Но наша жертва ждала до 17:02, чтобы передать нам послание. То же время указано и в письме, и на татуировке трупа из леса, и ровно в это мгновение сгорел кардиостимулятор. Нарушение его работы было спровоцировано, другого объяснения нет.
Летиция вгляделась в темноту:
– Еще метров сто до обрыва сигнала.
– Тот мужчина нервничал и умирал от страха. Мой коллега рассказал, что он просил о помощи. Предположим, он был в курсе наличия бомбы у него в груди. Так или иначе, он знал, что, если он не вручит письмо ровно в 17:02, бомба взорвется.
Кардиостимулятор, превращенный в миниатюрную бомбу… Если так оно и было, Шарко мог представить себе пытку, которой подвергся неизвестный, его ужас. С такой угрозой в груди Ангел будущего мог вынудить его совершить другие, куда более серьезные вещи, но он выбрал именно это: заставил передать письмо, которое мог бы сам отправить по почте. И убрал курьера прямо перед их «домом». Беспричинный поступок. Демонстрация силы. Напрасно Шарко ломал себе голову, он не понимал, каким образом жертва из леса могла быть связана со всем этим.
– Известно, каким образом контролировали бомбу? – спросила Шапелье.
– Еще предстоит выяснить. Обычно устройство имеет серийный номер, но после случившегося только несколько цифр поддаются дешифровке, а также имя производителя: «Car SA» или что-то вроде.
– Скудновато.
– Скудость – плоть нашего ремесла.
Аллея сузилась, растительность вокруг стала гуще. Летиция Шапелье остановилась:
– Мы на месте, с точностью до двадцати метров, я бы сказала. Где-то здесь все и произошло.
Шарко пересек поляну, пробрался между деревьями до самой ограды, которая шла вдоль тротуара улицы Монтань-де-л’Эсперу.
– Нетрудно подтащить ее сюда, перебраться через ограду и запихнуть девушку в машину.
– А дома` прямо напротив?
– Деревья, темнота, дождь… Сколько ему понадобилось, секунд двадцать? Открываете дверцу со стороны парка и запихиваете туда девушку. А если это еще и фургончик, никто ничего не увидит. Такого рода вещи куда легче проходят незамеченными в большом городе, чем в деревне, где любая незнакомая машина выглядит подозрительно. А тут парижане смотрят в основном себе под ноги.
Он вышел на тротуар напротив, глянул направо и налево и бегом вернулся обратно:
– Похититель прекрасно спланировал захват. Он знал, что молодая женщина бегает здесь по воскресеньям в одно и то же время. Он знал ее маршрут и выбрал наилучшее место для действия. Ни фонарей, ни камер наблюдения, паршивый метеопрогноз… Он ждал здесь, за деревьями, и выскочил.
Шарко задумался. Ангел будущего проанализировал фотографии, сделанные своей будущей жертвой. Легко выяснил ее привычки. Он прятался в массе ее контактов. Разумеется, под ложным профилем, но он там был.
Летиция разглядывала окрестности:
– А теперь, когда мы здесь, что будем делать дальше?
– Пороемся вокруг. Что-нибудь для нас да найдется.
Они вернулись на аллею. Шарко попросил Летицию вывести на экран последнюю сделанную фотоаппаратом Flowizz фотографию, ту, на которой появляется белая маска.
– Нужно с точностью определить место. Она бежала в ту сторону, значит это слева.
Продвигаясь в свете фонариков, они оглядывали формы деревьев, ветвей. Шарко ощущал на губах соль возбуждения. Здесь он чувствовал себя хорошо, вынюхивая, снова ведя расследование непосредственно на месте. Узнав приблизительно то место, где прятался похититель, рядом с толстым стволом, он с Летицией, ни на шаг не отстающей от него, полез в заросли. Обошел вокруг дерева. Обнаружит ли он выцарапанное на коре послание? Указатель на земле?
Летиция отошла в сторону, оставив зонтик под деревом. Вдруг она нагнулась, собираясь что-то поднять.
– Не прикасайтесь!
Коп кинулся к ней. Закрытый пластиковый пакет лежал у подножия ствола, так, что с дороги его было не видно. Надев перчатки, Шарко поднял его к глазам, зажав между большим и указательным пальцем. Сквозь него было видно, как блестит взгляд Летиции, размытый мутностью пластика.
Внутри находился бежевый конверт, подобный тому, который передал незнакомец с кардиостимулятором.
15
В дактилоскопической лаборатории на втором этаже женщина-техник в стерильной одежде со всеми предосторожностями открыла закрытый на молнию пластиковый пакет. Всем элементам – пакету, конверту и письму – предстояло пройти через различные процедуры снятия отпечатков в зависимости от типа носителя. Для бумажной поверхности наиболее эффективным способом оставалось погружение в нингидрин, но химическая реакция требовала около двадцати четырех часов для выявления возможных папиллярных следов.
Шарко не желал ждать почти сутки, чтобы заполучить письмо. Поэтому техник немедленно сфотографирует содержание, прежде чем приступить к обработке, и пошлет снимок на телефон майора, который уже сидел на совещании пятью этажами выше.
Оперативный штаб был набит под завязку, там были все, от исследовательской группы до отдела киберпреступности. Общим числом двадцать копов или экспертов различных специализаций, каждый из которых по очереди подводил итог своим результатам этого долгого дня. Из-за нехватки мест некоторым пришлось стоять. Так функционировала уголовная бригада – «дорожный каток», неукротимая сила, подключавшая различные службы, все разраставшаяся и разраставшаяся по мере продвижения расследования. Единожды запущенный, этот «каток» был неостановим.
Во главе стола Шарко обобщал получаемую информацию на белой доске, разделенной на три графы: «Лес Бонди», «Неизвестный с письмом», «Ангел будущего». Четыре гигантских экрана в глубине приковывали все взгляды. Бертран Лесаж лежал в своем цилиндре, сложив ладони под правой щекой. Flowizz оставалась сидеть, обхватив руками ноги. На другой экран были выведены их страницы на Facebook. Последнее фото, посланное камерой молодой женщины, увеличенное и, соответственно, худшего качества, занимало четвертый экран. На заднем плане виднелась белая маска и едва угадывался расплывчатый силуэт Ангела будущего.
Шарко старался не дать себя захлестнуть размаху и разветвлениям дела, даже если у него возникало ощущение, что он рулит десятью вещами одновременно, превращая свой мозг в пакетик конфетти. Он обозначил приоритеты:
