скачать книгу бесплатно
– Какого чорта трубку долго не берёшь? – неожиданно грозно выпалил Коваль, не успев осознать, что звонит не своему сотруднику.
– Прошу прощения, Леонтий Щадович! Я тут по хозяйству… в смысле дело было важное, – ничуть не смутившись хамскому тону Коваля, ответил Челноков.
– Ты сейчас на работе? – вполне пристойно спросил Коваль.
– Дда, – как-то неуверенно ответил Лев Николаевич.
– Говори адрес, сейчас заеду… дело есть срочное.
Трубка начала сопеть и очень как-то извинительно молчать.
– Адрес скажи, я сейчас подъеду, – с нетерпением повторил Леонтий Щадович.
– Может быть, завтра я сам к вам в офис приеду? Скажите во сколько прибыть?
– Дурака не включай! Я уже в машине… или тебе работа не нужна? Тогда так и скажи, и вопрос исчерпан, – последние слова Коваль произнёс душным голосом.
– Нет-нет, что вы, Леонтий Щадович, очень нужна, беспримерно как требуется… просто я сейчас… дома, – уныло и с полной безнадёжностью произнёс слово «дома» Лев Николаевич Челноков.
– Третий раз говорю: адрес диктуй, – бодрым начальственным тоном и с удовольствием приказал Коваль.
– Улица Экскаваторная, дом 1а, квартира 7, – с опаской произнёс Челноков. – Я вас встречу, Леонтий Щадович, прямо сейчас выхожу.
– Сиди дома, говорить будем в квартире.
– Извиняюсь, Леонтий Щадович, у меня немного дома… неубрано, – чуть не поперхнулся от неудобства Челноков.
– Сиди и жди! – отдал приказ Коваль и активировал отбой разговора.
«Везёт мудрейшим! Видимо, судя по всему всё должно сложиться в лучшем виде» – подумал Коваль и опустил разделительное стекло.
– Быстро на Экскаваторную… дом 1а, – строго сказал он водителю.
– Минут тридцать потребуется, – чуть подумав, ответил шофёр.
– Почему так долго… где мы сейчас? – теперь уже зло спросил Леонтий Щадович.
– Дак на объездной, в районе рыбопитомника. Вы же сами сказали: ехать по объездной и никуда конкретно.
– Соображать надо, куда ехать… и куда может понадобиться! Пятнадцать минут на всё про всё! – распорядился Коваль и поднял стекло.
«Идиоты! Совершенно не с кем стало работать! К чему катимся?..». Леонтий Щадович чуть развернулся на сидении, чтобы удобно было смотреть в боковое окно, и стал мысленно распределять деньги между своими субподрядчиками по строительству объекта. Он поставил перед собой задачу: провернуть всё так, чтобы “чистый выхлоп” с этого подряда был не менее чем сорок процентов от новой сметы. Задача эта была непростая, да и партнёры Коваля были не из “людей с улицы”. Однако он уже неделю назад заложил основу будущих переговоров: его первый заместитель «под большим секретом», но за деньги сдал подрядчикам информацию, что «Коваль по каждому из видов работ рассматривает как минимум двух претендентов и даже некоторых из столицы». После этой “утечки” Леонтий Щадович почти не появлялся в офисе, а секретарше было велено отвечать, что он постоянно на встречах. И вот на сегодня по докладам его первого зама «ситуация полностью вызрела и даже в некотором роде накалилась»…
Размышления Коваля прервала неожиданная остановка машины и клубящаяся за окном пыль. «Ну и райончик! Откуда они только такие берутся? Как вообще тут можно жить?.. Могу ошибаться, но мне казалось, что Челноков живёт в клубном доме “Ришелье”. Да нет, я не ошибаюсь – он совершенно точно мне это говорил, когда… да, именно когда хотел пару лет назад засунуть на мой объект поставляемую им итальянскую мебель. А может этот балбес – водила не туда привёз?.. О чорт, как я сразу не обратил на это внимание – улица-то Экскаваторная! Какой может быть “Ришелье” на Экскаваторной?.. Ничего, не надо отчаиваться – попробуем сделать из этого недостатка кучу достоинств» – заключил Леонтий Щадович и обнаружил за стеклом извинительно кланявшегося ему Челнокова. Коваль некоторое время неопределённо смотрел через окно на этого человека в потёртом костюме и галстуке, а когда улеглась пыль, открыл дверцу и вышел из машины.
– Здравствуйте, Леонид Щадович! Безмерно рад вас видеть! – склонился в поклоне Лев Николаевич и нежно схватил ладонь Коваля двумя руками.
– Здравствуй – здравствуй, Лев. – «Буду с ним на ты и просто по имени – пусть сразу становится в строй» – Ну, вот и свиделись. Веди в свою… берлогу. Ишь куда забрался! – Коваль вытащил свою ладонь из потных объятий Челнокова и, заложив обе руки за спину, брезгливо отёр их друг о друга.
– Может быть на улице?.. на свежем воздухе?.. поговорим?
– Лев, теряем время. Веди в дом или я передумаю, – решительно сказал Леонтий Щадович и подозрительно посмотрел на Челнокова.
– Как скажете, Леонтий Щадович! – проговорил Челноков, наклонился и, вытянув согнутую в локте руку, предложил Ковалю следовать впереди него.
– Лев, давай-ка без церемоний. Я пойду следом – так быстрее будет.
Челноков распрямился и энергично зашагал к подъезду.
«Сзаду ничего плохого не скажешь – справный коняка. Этим аспектом Лариса Яновна точно будет довольна. А если ему амуницию подправить – вообще цены этому жеребцу не будет. Можно тогда и себе часть его заплаты откроить» – сходу сориентировался Леонтий Щадович и воодушевленный пошёл за Челноковым к обшарпанному подъезду.
«Дом девятиэтажный – не так уж плохо, лифт работает, хоть и скрипит, этаж седьмой – вполне пристойно, дверь в квартиру – это ужас и точно нужно менять… Квартира двушка – куда ни шло, – не жить же в ней Ларисе Яновне, а для прочего места больше чем достаточно. Спальня вполне себе просторная и даже с балконом и выходит-то он отлично – прямо на лес. Мебель не ахти какая, но и не такая уж чтобы совсем неприемлемая. “Стационарной” бабой тут точно не пахнет. Здесь живёт холостяк! И это приятный бонус в нашем деле… Большая комната действительно большая, а мебель в ней я бы сказал даже отличная. Кухня тоже – что надо: гарнитур почти новый, технику надо бы заменить… и кое-что добавить. Ванна вполне приличная – сойдёт и так, без ремонта. Сортир однозначно придётся ремонтировать. Прихожая и коридор – обои переклеить, шкаф заменить. Да, и потолки везде сделать натяжные. В общем и целом, если загнать сюда фирму “Дубасика”, то за трое суток при соответствующей оплате он определённо справится». Коваль закончил осмотр квартиры, и всё это время за ним ходил совершенно обескураженный, а к концу обхода даже испуганный Челноков.
– Ну что, Лёва, кофейком угостишь? – с удовольствием улыбаясь и потирая руки, осведомился Леонтий Щадович.
– Чайком? – состроив извинительное лицо, испросил Лев Николаевич.
– Валяй, чайку! – согласился Коваль, сел на диван и обследовал рукой состояние его кожи. «Настоящая… итальянская» – удовлетворённо заключил он и также с восхищением полюбовался инкрустацией из красного дерева на подлокотниках.
«Значит примерно так: расходы по ремонту квартиры “банкомату” встанут тысяч в пятьсот-семьсот, гардероб для Льва – на парочку ближайших сезонов – точно необходимо обновить и положим на это тысяч восемьсот, а дальше посмотрим, как пойдёт. Приличной машины у этого “Казановы” явно нет. Нужен… как минимум достойный паркетник, и он вам, Максим Устинович, встанет в два миллиона. Всякие неучтённые и непредвиденные расходы – пятьсот-восемьсот тысяч. Итого, уважаемый товарищ “банкомат”, для начала вам предстоит раскошелиться примерно… на четыре триста – четыре пятьсот… А посему, начнём с шести миллионов рублей и обозначим для себя минимум – пять миллионов… Осталось только с этим “быком-производителем” договориться о его ежемесячном пособии за услуги». Закончив расчёты, Коваль встал с дивана, прошёл в спальню, открыл шкаф-купе и внимательно осмотрел висящую на плечиках одежду. «Впрочем, кое-что из приличного барахла у него имеется, но смету расходов пока корректировать не будем, потому как запас карман не тянет» – заключил Леонтий Щадович, вернулся в гостиную и стал смотреть в окно.
Через пару минут появился Челноков с мельхиоровым подносом в руках, на котором стоял элегантно расписанный чайник из тонкого фарфора и две чашки на блюдечках из этого же сервиза.
– Да ты, Лёва, живёшь прямо как барин. И квартира, и посуда, – с лукавой улыбкой сказал Коваль и присел на кожаный диван напротив ажурного журнального столика из красного дерева.
– Ну что вы, Леонтий Щадович, живу очень даже просто и весьма скромно, – произнёс Челноков чуть жалобным голосом, поставил поднос на стол и налил в чашки чай.
– Давай-ка не прибедняйся. – «А чай-то у тебя дрянь невообразимая! Но если не будешь дураком, то при Ларисе Яновне у тебя с едой и питьём всё будет в полном порядке» – заключил Коваль, чуть отхлебнул из чашки «этой бурды» и продолжил рассуждать вслух. – Такую квартиру в чистом районе и прямо у леса может позволить себе далеко не каждый, а лишь человек смышлёный… и догадливый. Это, Лёва, не комплимент тебе, а высказывание надежды на то, что ты, как человек неординарный, способен правильно понимать и оценивать… отношения между людьми, которые могут складываться по-разному… Но! Они должны быть взаимовыгодны и устойчивы в смысле принятых на себя обязательств, независимо от последующих обстоятельств… какими бы они и не оказались в будущем, – Леонтий Щадович всё это время внимательно смотрел на Челнокова, пытаясь определить его возможную реакцию на столь необычное предложение, которое он намеревался ему сделать.
«Что-то ты задумал Коваль и явно не просто приглашение на работу. Может тебе понадобилась новая “фирма-прокладка” для переворота бюджетных денег?.. Нет, это врятли, – думаю, что к тебе в очередь стоят, чтобы оказывать эти услуги… Но ведь сам приехал!.. Такого я и представить себе не мог. Почему?.. Может, на откровенный криминал хочешь меня подписать? Дак на это я точно не пойду… Впрочем, это совсем уж невероятное предположение. При его-то связях и с теми… и с другими… Нет, не это. Что же тогда?» – в свою очередь размышлял Лев Николаевич и, отхлёбывая чай, периодически взглядывал на Коваля, но уже через пару секунд виновато отводил взгляд.
– Ну, рассказывай, Лев, – неожиданно выпалил Леонтий Щадович, звонко поставил чашку на блюдце, немного расплескав чай, и отодвинул его от себя к краю подноса.
– Что? – поперхнулся от удивления Лев Николаевич.
– Всё! Как завершил прежний бизнес? Что с той твоей фирмой? Чем занимаешься теперь? Подробно о семье. Что с твоей квартирой в клубном доме “Ришелье”? То есть – обо всём… и чистую правду. Во всех случаях, от меня скрыть её не удастся… Ты ведь меня и мои возможности знаешь, Лев Николаевич, – последнюю фразу Коваль произнёс с обозначенной им в глазах угрозой.
Челноков наклонился и, оперевшись локтями на колени, обхватил чашку двумя руками, опустил глаза, тем самым обозначив, что ему следует о чём-то подумать и, соответственно, призвав Коваля дать ему такую возможность.
Леонтий Щадович благосклонно согласился с этим, закинул ногу на ногу и, откинувшись на спинку дивана, прикрыл глаза.
«Вот это поворот. Обо всём! Что же ты такое задумал, если обо всём? И уж тем более о семье… это-то тебе для чего? А с другой стороны, в таких раскладах и предложение-то должно быть хорошее по деньгам и тут, кстати, можно и прилично поторговаться. Шутка ли, семья! Да за семью тебе Коваль придётся так отплатиться!.. С этим ясно – тут буду гнуть свою выгоду по полной… – («Идиот! Я же тебя насквозь вижу, – размышлял в свою очередь Коваль, наблюдая через щелочки глаз за Челноковым. – Сидишь и гоняешь про себя – к чему бы это, и как, и сколько можно с меня выкрутить денег… Ничего у тебя не получится! Ты гол, как сокол! И это для меня совершенно ясно, а поэтому получишь ты ровно столько, сколько я решу тебе дать… за вычетом того, что мне потребуется потратить, если ты вдруг начнёшь нарушать договорённости»). – …Правду ему чистую. Возможности конечно у него есть и не слабые… Но тут всё равно будем дозировать. Хотя с другой стороны, ни в коем случае нельзя перегнуть – я на мели, а это возможно и есть мой шанс срубить бабла и выбраться из этой дыры… Это потом решим, а сейчас надо провести переговоры “на тоненького” – это главное… Ну, что же, приступим, гражданин Леонтий Щадович!» – завершил раздумья Челноков, залпом допил чай, аккуратно поставил чашку на блюдце, посерьёзнел лицом, поднял глаза на Коваля и вопросил:
– Зачем?
Леонтий Щадович сделал лицо совершенно безразличным, встал с дивана, поправил галстук и очень обыденно, как будто ничего до этого момента и не было, сказал:
– Вот и отлично. Не провожай. Удачи тебе, Челноков.
Коваль встал с дивана, подошёл к выходу из гостиной, пару раз топнул каждой ногой о пол, выявляя намерение стряхнуть с ботинок пыль Экскаваторной улицы и, не добившись результата, вышел в коридор. В комнате вдруг что-то стеклянно сбрякало и разлетелось по полу, а в коридор влетел Лев Николаевич с выражением лица человека, которому только что огласили приговор о взыскании с него алиментов.
– Простите ради бога, Леонтий Щадович! Вы меня неправильно поняли. Я имел в виду – зачем вы чай не пьёте? Вам он не понравился? Дайте мне несколько минут, я сейчас позвоню, и нам срочно привезут кофе. – «Чорт бы побрал мой язык! Эта дура не разбежится, чтобы везти мне кофе на такси». – Впрочем, что я говорю? Вы посидите, а я сам сбегаю в магазин и мигом обернусь, – скороговоркой дубасил Челноков, бережно схватившись и удерживая Коваля за локоть.
– Ладно, Лёва, угомонись уже… правильно понял, неправильно понял… Суть не в этом. Чай у тебя действительно дрянь. Но у тебя есть возможность, чтобы не только чай, а и всё другое… поменялось. Но, вот эти твои выходки… в общем, терпение моё не бесконечно, – Леонтий Щадович вырвал свой локоть из рук Челнокова, отодвинул его в сторону, вернулся к дивану, сел, положил ногу на ногу, касаясь ботинком столика, и стал рассматривать рассыпавшиеся по полу осколки сервизной чашки.
«Болван! Чуть было не сорвалось. Всё, теперь нужно убрать любые амбиции и только угождать… ни в коем случае ни темнить. И если уж скажет, что в чём-то была моя ошибка – буду каяться» – определился с дальнейшим своим поведением Лев Николаевич и стал преданно смотреть на Коваля, а получив от него кивок головой, означающий «валяй, излагай», приступил к повествованию:
– Всё, как на духу, – почтительно произнёс Челноков и чуть не прослезившись, продолжил. – Своим предприятием я уже год активно не занимаюсь и приостановил на нём все работы, – подыскиваю новые идеи, новых партнёров. – («Это хорошо. Скорее всего, ты завесил его с долгами перед налоговой. Надо всё это проверить и получить документально оформленные претензии – это будет отличный инструмент для управления этим “Казановой”» – злонамеренно зафиксировал себе задачу Коваль). – Пока ничего достойного я не нашёл, но есть парочка намёток, которые я сейчас и изучаю, и делаю кое-какой анализ рынка, а также экономические расчёты, – Лев Николаевич замолчал и посмотрел на Леонтия Щадовича, вопрошая, следует ли более подробно осветить эту тему и, получив в ответ брезгливую ухмылку и отрицательную отмашку головой, продолжил отчёт. – Квартира в клубном доме “Ришелье” осталась жене… по решению суда, когда у меня произошёл небольшой сбой в бизнесе… в общем, мы развелись…
– Кто она… кем служит? Дети? Сколько их у вас? – перебил Коваль.
– Она ни кем не служит… учит роли, читает мемуары режиссёров и желает поступить в театральный…
– Ну, ты, Лёва, и ловелас! Сколько же ей лет, тебе-то уж под пятьдесят!?
– Ей тридцать пять… мне сорок восемь, – уныло ответил Челноков.
– Упорная дамочка! Столько лет мечтать… и продолжать хотеть, – сквозь смех произнёс Леонтий Щадович. – И как же она теперь без материальной поддержки… учит роли? – добавил он вопрос с явным интересом.
Лев Николаевич сделал отчаянное усилие над своей нервной системой и с облегчением ощутил влажность в глазах. «Получилось, путь думает, что мне тяжело об этом говорить, – он на всякий случай скроил ещё и скорбное лицо. – Вот, что ему сказать об этой сучке? Ничего не говорить – типа я теперь и не знаю даже, как и что она? А если потом этот хмырь узнает, что мне не только о ней всё известно, но и то, что я пытаюсь кое-что у них отгрызть… Нет, незачем рисковать» – подытожил свои размышления Челноков, не очень чтобы украдкой смахнул слезу и заговорил тихим голосом:
– Она теперь живёт с одним драматургом… да ни какой он не драматург на самом деле – так, продал пару-тройку сценариев двум театрам… Тенишевский некий, да вы врятли и слышали о таком? – («А сам-то ты артист ещё тот – вон как умеешь слезу пустить, да морду траурную состроить. Но это и неплохо. Радует то, что никакого чувства к своей бывшей жене, акромя ненависти, ты не имеешь. Остальное я от тебя муштрой достану» – подумал Коваль и почти совсем утвердился в выборе “Казановы”). – Вот вроде бы и детей у нас с ней нет, а суд, тем не менее, квартиру в полном объёме ей присудил! – неожиданно и злобно прорвалось изо Льва Николаевича, но он тут же спохватился и уже спокойным голосом добавил. – Да нет, я той квартиры ни сколько не жалею. Пусть остаётся, как решено. Мне вот этого жилья вполне достаточно. Оно у меня в собственности, могу документы показать! – предложил Челноков и вскочил со стула.
– Не суетись, я ж тебе верю… и надежды кое-какие на тебя возлагаю, – остановил порыв Льва Николаевича Коваль. «Судя по всему, кроме этой квартиры суд присудил тебе, наверное, машину, и какие-нибудь деньги на счетах. Хорошо бы понять – какие именно активы ещё у тебя имеются» – размышлял Леонтий Щадович и смотрел на Челнокова, нисколько не прищурившись, а очень даже радушно.
«Э нет, а вот тут-то ты обломаешься. Мой небольшой долларовый запасец нигде не отсвечивает, и раскопать тебе его, даже при твоих возможностях, у тебя не получится, а поэтому не смотри на меня так. Я тебе всё рассказал и теперь очередь за тобой» – Лев Николаевич прислонил к груди ладони, сложенные замком и выжидательно смотрел на Коваля.
– Твоей машине, сколько лет? – задумчиво спросил Коваль. – «Твои денежные крохи меня не волнуют, а вот о твоей любовнице я спрошу чуть позже – это мне более важно».
– Машине год, – не задумываясь, ответил Челноков и тут же добавил, – но она, Леонтий Щадович, куплена в кредит.
«Ну, вот и славно, с твоими активами выяснили. Денежки из чулка будешь тратить на погашение кредита. А “банкомату” будет некоторая экономия… хотя, я ещё подумаю – будет ли она ему» – Коваль размышлял, глядя сквозь Челнокова, и конструировал переход к своему главному вопросу. У него было несколько идей по этому поводу, но он всё не решался выбрать какую-то из них. Пауза сильно затянулась и Лев Николаевич принялся двигать башмаками, не находя удобного положения для ног.
– Всё, что я тебе сейчас предложу… будет либо тобой безоговорочно принято, Лев… Николаевич, либо, если ты по непонятным причинам откажешься от моего предложения, оно будет немедленно и навсегда тобой… и мной забыто. И если какое-либо третье лицо узнает о наших договорённостях (когда бы это не произошло), то один из нас с тобой… несомненно… будет лишним. Мне говорить дальше, или ты не готов к последствиям такого рода? – Коваль замолчал, а лицо его сделалось мрачным.
«А вот это уже серьёзно, – испуганно размышлял Челноков, – и даже опасно. Стоит ли мне влезать в это? Похоже на криминал. Нет, это не для меня… А если это вовсе не криминал, а например предложение по управлению активами за рубежом? У него денег полно и я это определённо знаю… И он, конечно же, не такой безмозглый тупица, чтобы держать их в России… А коль скоро это так, то у него вполне может возникнуть задача по управлению активами за границей… и ему нужен надёжный человек. Тогда все эти подробности обо мне вполне объяснимы. Ну что, рискнуть? А в чём собственно риск? Если это явный криминал, я просто сдам его со всеми потрохами… может, ещё и выгоду какую-нибудь с этого выкручу».
– Леонтий Щадович, вы ведь знаете, как я к вам отношусь! Я в полной мере доверяю вам и как бизнесмену, и как человеку… и всегда мечтал работать под вашим руководством, – почти чистосердечно произнёс Челноков, умышленно-преданно глядя на Коваля.
– Ну что же… тогда ещё одно условие, – сказал Леонтий Щадович, прикрыл глаза, помолчал и продолжил. – Тебе следует немедленно и навсегда прекратить отношения со всеми своими любовницами и впредь подобных отношений не допускать.
– У меня нет любовниц! – неожиданно для себя выпалил Лев Николаевич.
Коваль открыл глаза и с недоверием и неудовольствием стал взирать на Челнокова.
– Согласен! – не мешкая, отреагировал Лев Николаевич.
– Это не с целью жестокости в отношении твоей интимной жизни… она у тебя сохранится… просто будет упорядочена, – рассуждая, Леонтий Щадович внимательно наблюдал за изменениями в физиономии Челнокова. – «А ты шокирован “Казанова” и, по-моему, слегка напуган… да нет, не слегка». – Ты, возможно, будешь удивлён, но я предлагаю тебе заняться бизнесом психотерапевта… и массажиста по совместительству. Деньги хорошие… договоримся. Работа непыльная… исключительно на дому. Ты как, Лев Николаевич?
– Я даже не знаю… как к этому подступиться что ли?.. «Вот это поворот! Этого я даже представить себе не мог. Что за этим предложением вообще может скрываться?.. Бизнес психотерапевта и массажиста! Он что клинику какую-нибудь фиктивную открыл для этой тупой элиты, которая уже с жиру бесится?.. А почему бы и нет? Он всегда говорил, что деньги в России нужно брать либо непосредственно из-под земли, либо, что ещё проще, – прямо из воздуха. Ай да Коваль! Всегда завидовал тебе – умеешь ты учуять деньги там, где другой, сколько не копай, никогда их не найдёт… Вот только… что значит на дому?».
– Я не имею права, Леонтий Щадович, сомневаться в ваших идеях относительно бизнеса… Единственное моё сомнение состоит в том, что… я не совсем специалист в этой отрасли, – рассудительно произнёс Челноков, а на лице его обозначилось не сомнение в себе, но готовность к овладению новым навыком.
– Тут нужны не столько знания, сколько способности… и трудолюбие, несмотря ни на какие обстоятельства, а подчас даже и вопреки им… то есть требуется мужская сила воли.
– Смею заверить вас, Леонтий Щадович, что трудолюбие и сила воли всегда были моим коньком, – уверенно произнёс Лев Николаевич, ни секунды не сомневаясь в этом своём утверждении.
– Похвально, Лёва! Не думаю, что ты чересчур в себе самоуверен… но не хотелось бы и разочароваться в тебе… в дальнейшем. И так, в чём суть!.. – Коваль замолчал, внимательно глядя на Челнокова, видимо ещё раз взвесил все за и против, достал из кармана телефон и ласково огладив, обнял его обеими ладонями, несколько раз моргнул глазами, наморщив лоб, и, вот уже сосредоточившись, начал излагать суть, впечатывая в голову Льва Николаевича каждое слово. – Предложение моё следующее. Помочь заработать тебе деньги. Хорошие деньги. Получить от тебя услугу, которая необходима важному человеку с деньгами. Хорошими деньгами. На этом человеке я зарабатываю свои деньги. Хорошие деньги. Как ты понимаешь, здесь речь идёт о деньгах всех заинтересованных людей. Хороших деньгах. И никто не хочет потерять пусть даже и часть своих денег. Разница лишь в том, что кто-то недополучит часть денег, а кто-то… это ты – лишится всего. Не буду объяснять, почему именно ты лишишься всего, – ты человек неглупый, – Леонтий Щадович доброжелательно, но твёрдо всмотрелся в глаза Челнокова; тот утвердительно кивнул, выявив желание не получать разъяснений и Коваль продолжил. – Твоя задача будет очень простая. Беседовать с человеком красивыми словами о прекрасном. Вместе проводить какую-то часть времени в непубличных местах. Совмещать приятные разговоры с периодическими расслаблениями. Делать жизнь человека разносторонней и доводить это до самого конца… с учётом того, что этот человек – одинокая, но замужняя женщина. Если из того, что я тебе только что сказал, ты так ничего и не понял, то считай, что никакого предложения я тебе не делал, потому что твои способности в этом случае никак не соответствуют моим ожиданиям, – Леонтий Щадович замолчал и, не скрывая этого, стал просматривать что-то на своём телефоне, ожидая реакции Челнокова, но и не торопя его с ответом.
«Так вот ты теперь каков, Коваль! Если тебе доверяют даже такие вещи, то могу себе представить – какими деньгами ты располагаешь. Ну, ладно, а что мне может отломиться от твоего пирога? Итак, я должен буду ублажать какую-нибудь немолодую жену богатого бизнесмена или большого чиновника, которые по каким-то причинам не желают разводиться. Развод, например, может привести к потере денег или должности, которые естественно терять никто не хочет. Сюжет ясен: молодая любовница, надоевшая жена, скандалы дома, переживания за потерю репутации крепкого семьянина, а это возможная потеря денег. Здесь всё ясно… Что я! буду с этого иметь?.. Деньги. Сколько?.. Сказал, что договоримся. Значит – хорошие деньги… Если это жена бизнесмена, то при определённых условиях, можно будет отцепить часть его бизнеса вместе с бабой. Рискованно… Но если все активы удастся раскопать, то за те, которые за рубежом можно будет и посудиться. Хотя с другой стороны, зачем эти войны, когда можно и полюбовно – пристроит меня в какой-нибудь своей компании на хорошую должность и всем будет выгодно… Если муж большой чиновник, то есть вероятность куда-нибудь пролезть на сытную должность. Правда, шантажировать его – это тоже риски… Но можно соорудить такие расклады, когда всем будет выгодно, и риски уйдут… А если это жена какого-нибудь силовика?.. Это вообще был бы самый цимус – у этих тупоголовых всё бабло всегда в наличных, и при правильных тонких действиях эту “кассу” можно поднять и отвалить… А если это жена Коваля?.. Это тоже было бы отлично – тогда, Леонтий, ты и отплатишься по полной программе, и пристроишь меня нехило… Так, теперь другое. Что может сорвать сделку?.. Баба, если она страшная и вдобавок старая. Нет, это не причина – тут просто нужно будет терпеть, закрыв глаза… Ещё что?.. Опять же баба, если она идиотка и психопатка. Это тоже не причина – здесь просто размен на ещё большие деньги… Ещё?.. Снова баба, если она мазохистка и извращенка. Нет – и это можно померить в деньгах… Вроде бы вытанцовывается так, что предложение Коваля вполне себе приемлемо. Ну-с, кажется, ты Лев дождался своего звёздного часа!» – определился Челноков, принял озабоченный вид и, воззрев на Леонтия Щадовича, произнёс:
– Весь вопрос в деталях.
Коваль отключил телефон и, похлопывая им по правой ладони, стал изучающе смотреть сквозь глаза Челнокова прямо в его мозг. Через минуту этой пытки Лев Николаевич заёрзал на стуле, но отвести взгляд не решился и снова ощутил на глазах мокроту, но теперь неприятно-жгучую.
– Валяй детали, – доброжелательно произнёс Леонтий Щадович и дал наконец-таки Челнокову возможность расслабиться и отвести глаза.
– Хотелось бы поподробней узнать о…
– О пациенте, – помог подобрать слово Коваль.
– Да, о пациентке, – облегченно согласился Лев Николаевич и понимающе посмотрел на Леонтия Щадовича.
– Эта деталь несущественная и лишь занаучивает разговор деловых людей. Могу предложить следующие условия договора: мы выполняем ремонт этой квартиры – приводим её к уровню, соответствующему приличиям нормальной жизни в полном достатке; ставим тебя на полноценное бесплатное медицинские обслуживание, включая стоматологию, но это будет не только твоим правом, а и обязанностью (правда, без жлобства), – Коваль внимательно и недоверчиво посмотрел на Челнокова. – Оборудуем в твоей спальне всё необходимое для выполнения массажа, включая разнообразную литературу по психологии и психотерапии, – пациентка должна быть убеждена в том, что ты не шарлатан, а большой профессионал, пусть пока и неизвестный широкой общественности. Разумеется, что мы дадим тебе настоящий диплом об окончании мединститута по соответствующей специальности и аттестат о прохождении курсов профессионального массажа. Но, сам понимаешь, что эти документы ты сможешь предъявить только пациентке и только в самом крайнем случае. Ты, как профессионал в своём деле, должен работать исключительно на красивом изложении вопросов и вере пациентки в тебя. Не буду даже предрекать того, что произойдёт, если ты попытаешься использовать эти документы в каких-то иных своих целях, – Леонид Щадович посмотрел недобрыми глазами на Льва Николаевича.
– Это исключено, и несколько обидно, что вы вообще об этом мне говорите! – театрально-возмущённо воскликнул Челноков.
– Между нами, Лев, не должно оставаться никаких неясностей. Ты ведь понимаешь: чем лучше бумаги – тем лучше отношения. А наши с тобой отношения Лёва – это даже не бумаги, это слова порядочных людей – железные договорённости.
– Принимается, Леонтий Щадович, – твёрдо сказал Челноков, приподнялся со стула, прогнулся в спине и протянул ладонь для рукопожатия.
Коваль не ожидал такой реакции, но руку протянул и, не вставая, коротко пожал влажные пальцы Льва Николаевича.
– Конечно же, мы обеспечим тебя некоторой одеждой, которая должна будет свидетельствовать о твоей состоятельности и безукоризненном вкусе. Что касается твоего отдыха, то тут ты можешь рассчитывать даже и на лечение за границами нашей любимой Родины, но это будет зависеть исключительно от тебя и благосклонности к тебе пациентки. Могу лишь с уверенностью сказать, что она, при своей заинтересованности в этом, имеет необходимые для этого финансовые ресурсы. Вот собственно и все простые и понятные условия, – закончил изложение Коваль и ласково посмотрел на Челнокова.
– Разве это всё? – обескуражено спросил Лев Николаевич.
– Мы что-то забыли проговорить? – честно спросил Леонтий Щадович.
– Но вы сказали, что мы договоримся…
– К этому мы сейчас перейдём. Я имел в виду, что условия я огласил все. Ты с ними согласен?
Челноков автоматически, нетерпеливо мотнул головой в знак согласия, чтобы побыстрее перейти к вопросу вознаграждения… и тут же пожалел о своей поспешности. «Чорт меня дёрнул! Продешевил! Хотел же обговорить вопрос обмена этой двушки на трёшку в центре, с доплатой за их счёт. Может поставить этот вопрос?.. Нет, поздно – он вон уже пишет что-то в своём телефоне. Ладно Коваль, тут ты меня обставил! Возьмём своё с другого конца. Меньше, чем за семь тысяч “зелёных” в месяц, я не соглашусь ни при каких раскладах. Надо, в конце концов, себя уважать!» – определился в намерениях Лев Николаевич, откинулся на спинку стула и, «нагло» закинув ногу на ногу, стал с серьёзным лицом взирать на Леонтия Щадовича, занятого записями.
«Так. Неплохо. Условия проскочили, – размышлял Коваль, создавая иллюзию своей крайней сосредоточенности и занятости. – Этот дурак видимо хотел что-то ещё выклянчить, но сработали-таки мои способности переговорщика. Молодец ты, Леонтий! Просто молодчага! С “банкомата” на первоначальные расходы по-прежнему буду просить шесть, но теперь можно будет отступить и до четырёх с половиной… Теперь зарплата “Казановы”… Этот хапуга сидит и воображает, что уж сейчас-то он отломит кусочек побольше. Ничего у тебя братец не получится. Мы с тобой находимся в рамках бюджета. А так как я доподлинно знаю и финансовые возможности, и жадность “банкомата” – больше пяти тысяч баксов в месяц на двоих нам с тобой выкрутить не удастся. Поэтому твоя доля будет составлять как максимум две с половиной тысячи. И для такой непыльной работёнки – это вполне достаточно. Смущает меня только то, каким образом я буду безопасно иметь свою долю. Расходы по своему первоначальному взносу “банкомат” никогда не сможет проверить и это совсем несложно устроить. А вот текущие выплаты?.. Этот прохвост, думаю, способен на всё, – Коваль как бы задумавшись над тем, чем он был занят в телефоне, посмотрел на Челнокова. – Да, этот меня определённо сдаст, когда почует, что это ему выгодно по деньгам. Ладно, сейчас не время решать эту задачу. Начнём с того, что утвердим зарплату самого “Казановы” и испросим для начала его собственные ожидания. Помни, Леонтий, – главное это спокойствие. Пусть этот дурак огласит любые свои хотелки». Коваль закончил анализ ситуации, сделал вид, что полистал что-то ещё в телефоне и заговорил, не отрывая глаз от экрана:
– И так, дорогой мой Лев… Николаевич. Условия мы с тобой обговорили и затвердили. Прямо скажу – они оказались финансово очень ёмкие… Откровенно говоря, я таких расходов не ожидал… Но, к тебе это не имеет никакого отношения – это мои задачи и я их решу. Слова мной сказаны, тобой условия акцептованы и всё! И на этом точка! Перерешивать в нашем кругу – себя не уважать. Этот вопрос закрыли. Теперь назови ежемесячную сумму, в которую нам встанет твоя бизнес-идея, имея в виду твой чистый доход без учёта налогообложения, потому что это мы также берём на себя. Это будут деньги, которые я буду передавать тебе из рук в руки или по твоему желанию они будут поступать на твой счёт в российском или зарубежном банке, что для нас непринципиально, – Коваль произнёс всё это акцентированно и без пауз, но и неторопливо.
