Гексаграмма: Книга алой тайны

скачать книгу бесплатно

Ричард в ужасе уставился на него, но было слишком поздно – сказанного не воротишь. Не просто маг, а потомственный! Это же вдвое хуже! В каждом поколении дар возрастает… Его же растерзают приверженцы закоснелых предрассудков, не моргнут! Таких, кто получил способности от предков, ненавидят чуть ли не больше, чем красных песчаных змей, тех самых, что вызывают лихорадку, вызывающую жар и бред, а под конец – перекручивающую позвоночник! Этот ребёнок уже труп ходячий, дальше некуда! А такой болтливый язык обречёт его ещё до конца месяца! И это – лишь если хозяин особняка окажется более просвещённой личностью и не задумает устроить самосуд прямо здесь и сейчас!

Глава 4

Внутреннее убранство дворца почти не пострадало. Ричард с неудовольствием отметил чрезмерное количество золота – ему это казалось безвкусным, – золотые колонны, золотые люстры, золотые узоры на стенах и потолке. Хозяин словно бы хвастался своим богатством, как если бы оно давало ему право возносить себя над всеми остальными людьми. Ричард слишком хорошо знал таких – смысл жизни они мерили деньгами и имуществом, нищие для них были исключены из числа личностей, чьё существование хоть сколько-нибудь оправдано, даже если те гибли или страдали сотнями. Как алхимик, Ричард не уставал восхищаться сложностью любого одушевлённого организма, не воспроизводимой ни наукой, ни колдовством, ни ритуалами трансмутации. Каждое создание в мире казалось ему уникальным шедевром и невосполнимым сокровищем, поэтому он никогда не мог понять, как в принципе измеряется их ценность. Уж точно нельзя купить, и уж, тем более, продать. Да, он был в курсе о том, что некоторым удаётся, но всегда протестовал, по возможности препятствуя гнусной и бесчестной чёрной торговле. Власть даётся для защиты и помощи – такого убеждения Ричард придерживался.

– А теперь расскажите мне, за что они подожгли ваш особняк, – Ричард говорил как судья, готовый на законных основаниях довершить начатое толпой.

– "Мальфуга Мелионис", – лаконично промолвил мужчина.

– Что?! – даже прежде, чем Ричард успел отреагировать, взвилась Ишка. – Откуда он у вас?!

– Привезли кулланы из храма Трипины, что в голубой пустыне. Я купил её у них… Они не знали, что держали в руках, и я заплатил за библию чернокнижников как за старый хлам. Посудите сами, зачем им богатство? Они к нему не привыкли, подбирают мусор и торгуют им.

Храм Трипины, давно забытой богини, отвечавшей, кажется, за смену суток. Скорее всего, книгу спрятали там, потому что её святилища уже много веков как были никому не нужны – ни одной, даже самой маленькой, принадлежащей ей секте на свете не осталось. Нет, верующих в Трипину не изгоняли и не запрещали, ведь они никогда никому не делали ничего плохого, разве что ритуалы их обычно считали странноватыми и эксцентричными. Увы, но несчастные как-то сами постепенно исчезли.

– Вы могли бы чуть больше уважать чужой труд, – процедил Ричард.

– Труд?! – расхохотался хозяин особняка. – Эти рыжие отродья диких псов не способны трудиться, они только побираются, тащат всё, что плохо лежит, и подбирают выброшенное. Лживые животные получили то, что заслужили.

Ричард испытал подспудное желание подпалить дворец ещё раз, но теперь уже не помогать. Ему стало понятнее нежелание местных вступаться за высокомерного и самовлюблённого господина. Видимо, они вмешались вовсе не в бессердечную расправу толпы над невинным, а на аристократа, в кои-то веки чуть не получившего по заслугам. Оставалось лишь гадать, как долго в них зрело возмущение, в итоге прорвавшееся огнём – в буквальном смысле.

– У вас такое низкое мнение о других людях? Кулланы, во всяком случае, не трусы! А вы… Даже не позаботились о себе!

– Я находился в безопасности, в винном погребе. Наверху оставались только слуги, а их легко заменить, – безразлично пожал плечами хозяин.

Ричард вскочил, но Ишка успела раньше. Пощёчина вышла меткой и звонкой. Хозяин ошарашенно уставился на неё, так смотрят на любимую ручную собачку, внезапно вцепившуюся в кормящую её ладонь. Недоумение в его глазах указывало на человека, непривычного к физической боли и насильственным действиям против него. Что-то в этом взгляде было от балованного ребёнка, которого даже никогда не наказывали.

– Я вам прощаю эту вульгарность, леди, но только один раз.

Ричард забеспокоился, что она брякнет что-то в духе, мол, ей не нужно это унизительное снисхождение, но Ишка протяжно выдохнула и села, сложив руки на коленях. Он всё ещё видел, как она кипит, но больше наружу ничего не выплеснется, она не станет так рисковать. Ричард нервно сглотнул. Он обязан предпринять нечто умное, не позволять обращаться с ними, как со слепыми щенками! Как осадить этого зарвавшегося бессердечного себялюбца?!

– Как королевский алхимик-инквизитор, уполномоченный творить правосудие над теми, кто нарушает мир и покой государства, я обязан донести на вас, – бесстрастно отчеканил Ричард.

– Как королевский алхимик, вы были обязаны уничтожить этого мальчишку сразу, как только поняли, что у него есть магический дар. Не думаю, что ваше прегрешение стоит меньше моего, – хладнокровно парировал хозяин. – Вы ведь помните, что простой народ держит колдунов за разносчиков вируса? Они действительно верят, будто магия – это болезнь, превращающая всех в сломанных кукол, подчиняющихся единственному желанию – мять окружающий мир, как бумажную поделку. Это маги поднимают могильных плясунов и общаются с горевестниками, только они понимают и толкуют их мерзкое карканье… А вы – сообщник, и, когда парень начнёт убивать, а он начнёт, ведь такова его природа, кровь, пролитая им, ляжет на вашу совесть. Если вы потащите моё дело в суд – я обязательно вас выдам. Если убьёте для того, чтобы забрать книгу – на вас самого падёт её тень. Кроме того, это будет превышением полномочий даже для вас.

О, вы только посмотрите, какой знаток кодекса законов выискался! Ричард взвился. Его природная горячность вкупе с обострённым чувством справедливости порой толкали его на такие и ещё более опрометчивые поступки, и он совершенно точно не собирался останавливаться. Если сволочей ничему не учить – они так и умрут подлецами, ворами, лжецами и негодяями! Конечно, шанс исправить всех этих мерзавцев был исчезающе мал – но никто не сможет обвинить Ричарда в том, что он даже не попробовал!

– Есть разница между тем, кто своими поступками пробуждает опасность для чужих жизней, и тем, кто эти жизни спасает! Человек может ещё решить, для чего употреблять свои способности, но ваша книга несёт в себе лишь зло, и ничего, кроме зла! – закричал он. – Даже не смейте сравнивать подобные вещи!

Хозяин рассмеялся, ничуть не впечатлённый риторикой своего оппонента.

– Если бы вы были постарше, вы бы поняли две очень важные и довольно простые истины. Первая – оно так не работает, вы или выполняете всё, что написано в скрижалях завета вашего короля, или не выполняете ничего. Если вы нарушаете одно правило, даже в самых благих целях – это будет означать, что вы готовы нарушить абсолютно любой пункт по собственной прихоти, и что все правила вообще не имеют для вас значения. Кроме того, этим вы подаёте отвратительный пример другим. Вы – смутьян и бунтовщик, а хорошие намерения являются таковыми лишь для вас одного… Вторая же истина заключается в том, что зла и добра вообще не существует. Самое чёрное и смертоносное заклинание вы можете обратить на пользу себе и своим целям. Если же вас беспокоят неизбежные сопутствующие жертвы… Что же, они случаются всегда, и, если вы к ним не готовы – вас слишком рано сделали придворным алхимиком.

Мальчишка жался и мялся в стороне. Он не смел произнести ни слова, но по выражению его лица отчётливо читалось, что данную конфронтацию он относит на свой счёт, что, если бы не его глупая ошибка – этого бы не произошло, Ричард не оказался бы в таком положении, вынужденный защищаться просто из-за того, что решил проявить милосердие.

Ричард сжал кулаки, ощущая себя бессильным и загнанным в угол. Он не имеет права даже врезать скотине промеж глаз, Его Величество был абсолютно прав – Ричарду стоит чаще сдерживать себя и сначала думать, а уже потом действовать. И даже этот человек, доброго слова не стоящий, прав – жертв не избежать, рано или поздно он, правительственный алхимик, опаснейшее оружие короля, захлебнётся в пролитой им крови.

– Вы пропагандируете здоровый эгоизм, я правильно вас понял? – тихо поинтересовался он, весь дрожа от едва сдерживаемой ярости.

– Именно так, юноша. В конце концов, у каждого из нас есть только он сам, и никто не позаботится о тебе лучше. Если же ты этого не сделаешь – будь уверен, никому недосуг заниматься тем, что не нужно даже тебе. Между прочим, будь уверен, твой король рассуждает сходным со мной образом. Не думаешь ли ты, что он отправит запретную книгу на костёр, когда из неё можно извлечь выгоду? Да он прочитает её от корки до корки и нашлёт чуму на всех несогласных с его политикой! Или, как минимум, велит это сделать своим доверенным пешкам. Может быть, даже тебе. Или ты рангом не вышел покамест?

– Нет! – в бешенстве возразил Ричард.

Да уж, ненадолго хватило его выдержки. Стыдно, ведь он отлично понимает, что его нарочно провоцируют. Да эта тварь же мечтает, чтобы Ричард совершил нечто неподобающее, настолько, чтобы его по возвращении в столицу сурово наказали или выгнали! Спас, называется… Хуже всего то, что Ричард отлично понимал – он поступил бы точно так же там, на площади, даже если бы точно знал, кого защищает. Просто потому что иначе не может.

– Простите, что вмешиваюсь, – флегматично проговорила Ишка, неторопливо вставая между ними. – Но, полагаю, проблема решается легко. Мы сами уничтожим эту вашу книгу, после чего больше не станем вам мешать. Надеюсь, вы не имеете возражений – то, что вы нашли, не должно существовать на свете. Рано или поздно оно поглотит вас же самого. Будьте благоразумны, пожалуйста.

Ишка могла бы и догадаться, что её призыв не услышат. Жадность влияет на людей по-разному, но, в целом, почти всегда лишь отрицательно.

– Ом бон дом бол, ом бон дом бол, баррагбалом! – воздев обе руки к потолку, загнусавил речитативом их противник.

– Он читает призыв! – ахнула Ишка.

– Да уж, вижу! – отозвался Ричард.

Её стрелы неэффективны в настолько ограниченном пространстве. У него же не осталось ни одной быстродействующей руны – их придётся рисовать, а для этого нужно время, драгоценные минуты, которых у них обоих нет!

Чёрно-фиолетовые вихри то ли странного песка, то ли праха окружили фигуру хозяина особняка огромными дымчатыми спиралями. В помещении внезапно задули холодные ветра, в точности такие же, как в глубоких расщелинах далёких северных гор. Страх сковал всё тело Ричарда потусторонним, замогильным трепетом. Он стоял и дрожал, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни даже слова вымолвить. При этом он чётко сознавал, что ужас, захвативший над ним контроль, ему самому в обычном смысле не принадлежит – это внушённое со стороны, видимо, также последствие заклинания. Ричард знал классификацию магических проклятий – для того, чтобы снять одни, достаточно было понять принцип их действия, для других требовалось предельное напряжение воли… Оба варианта ему в настоящий момент ничем не помогали, так что оставалась лишь третья версия.

Смерть колдуна, применившего их.

Но Ричард вовсе не хотел снова кого-то убивать… Ему изрядно надоело, что все последние задания всегда заканчиваются одинаково – именно этим. Но, видимо, тут, как и в болотном храме, альтернативы ему не предоставили. Знак отделения души от тела чертился прямо в воздухе, для этого Ричард не нуждался ни в каких вспомогательных средствах… Но рисунок знака был, видимо, в противовес его стопроцентной необоримости, чрезвычайно сложным, и, если некоторые руны корректировали сами себя, здесь малейшая оплошность означала провал, а, следовательно, спешить было нельзя. Ричарду никак не успеть!

Вдруг, пока они с Ишкой искали оптимальный вариант защиты и не находили, мальчишка выскочил вперёд и взмахнул обеими руками, сложив из пальцев какие-то замысловатые фигуры. Нечто огромное и тяжёлое, однако, полностью невидимое, пронеслось в воздухе и наотмашь ударило так и не закончившего призыв мужчину, впечатало в стену. Прижало к ней в позе распятия. Лицо мужчины исказила такая боль, словно ему внутренности скрутило в жгут.

– Ричард! – чуть ли не истерически взвизгнул мальчик. Видимо, удерживать врага в подобном положении ему давалось с большим трудом.

И Ричард, прыгнув к захваченному в магический плен колдуну, начертил знак огня прямо у него на одежде. Не возясь с мелком – указательным пальцем правой руки. Палец – не мелок, след не оставлял, так что ему пришлось самому запомнить в точности каждую черту, нанесённую им на дорогую роскошную ткань.

***

Ричарда мучили неловкость и стыд из-за того, что вынужден нарушить данное Ишке обещание, но он обязан, просто обязан стать сильнее! Такая ситуация, когда их оказывается вынужден спасать кто-то посторонний, не должна больше повториться никогда! Ему необходимо стать сильнее в несколько раз за как можно более краткий срок! Он изучил лучшие приёмы всех ныне живущих в столице алхимиков, а на обучение у отшельников в горах ему придётся потратить как минимум десять лет, чего Ричард позволить себе не вправе, только не теперь, когда король нуждается в нём. Участившиеся случаи появления нечестивцев подтверждают, что скверна расползается по стране, словно передающаяся воздушно-капельным путём инфекция. Искусство сотворения зла становится всё более и более популярным, но не зря ведь говорят, что клин вышибают клином… Он прочитал и все книги по своему ремеслу во всех столичных библиотеках по тому допуску, что имел, и дабы повысить статус иполучить нечто новое, ему, опять же, надо сперва вырасти не менее, чем вдвое против нынешнего.

Поспешить! Ишка и мальчик скоро вернутся, того гляди – застанут его с поличным!

Не колеблясь более, Ричард распахнул древний фолиант на середине и вырвал одну за другой семь страниц. На толщине тома это не особенно сказалось – ещё бы, ведь их общее количество составляло очевидно более двух тысяч, – и он истово надеялся, что его манипуляций над собственностью нечисти и демонов не заметят. Сунув листы старой бумаги за пазуху, Ричард поволок всё остальное на двор, где Ишка уже сложила поленья. Притворяясь, будто ему безразлична гибель литературного шедевра древних тёмных чародеев, Ричард бросил книгу на них и начертил прямо на земле символ огня.

Небо у них над головами напоминало обожжённую глину. По этой пустой, иссохшей глади лениво ползли неповоротливые бесформенные тучи.

– Скоро пойдёт дождь, – обеспокоенно проговорила Ишка, вглядываясь в ту фантасмагорию, что творилась ещё на некотором расстоянии от них, но понемногу целеустремлённо подползала к городу.

– Мы успеем, – без тени сомнения заявил Ричард и улыбнулся.

Ишка просияла ему в ответ. Она точно ни о чём не подозревала, и у Ричарда от сердца порядком отлегло… Впрочем, когда он перевёл взгляд на мальчика – на мгновение замер. Мальчик смотрел на него пристально, очень серьёзно и печально, как будто всё понимал, и ему не нравилось принятое Ричардом решение, но он по какой-то причине либо стеснялся возразить, либо не чувствовал себя достойным учить старшего. Этот паренёк, похоже, подмечал и знал гораздо больше, чем говорил, и, не будь он ребёнком, одиноким и нуждающимся в помощи, Ричард бы насторожился, заподозрив его в дурном умысле в долгосрочной перспективе

Впрочем, этот малыш мог оказаться абсолютно бесправной марионеткой в руках не сующихся на рожон взрослых. Ему ведь не обязательно самому придумывать какой-то сложный далекоидущий план, достаточно, чтобы за ним стояли хитрые и изворотливые, и в той же мере беспринципные, раз они пользовались ребёнком, личности. Весьма убедительная ведь легенда – мальчик с магическим даром без родителей, опекунов и вообще без присмотра разгуливает по чужому городу, где обязательно попадёт в беду раньше или позже. Как такого не приютить и не обогреть? Другое дело – пославшие его были просто обязаны знать наверняка, что их пешку вовремя выручат, чтобы та успешно продолжила свою миссию… Но их с Ишкой поручение – сверхсекретное, Ричард попросту не представлял себе, как об этом хотя бы теоретически удалось разнюхать. И ладно даже разнюхать, слухами земля полнится, даже самые надёжные стены могут иметь уши, а потом обладатели этих ушей выгодно перепродают подслушанную информацию – но как успели-то? Как?! Ричард и Ишка поехали сразу, не задерживаясь в столице и ни на что не отвлекаясь по пути! А, кроме того, неизвестные, если таковые в принципе существовали, и его психологический портрет, похоже, составили, иначе откуда им было знать, что он не последует букве закона и сохранит пареньку жизнь? Казни он мага, даже самого юного и ещё невинного – никто и слова бы не сказал. Более того, для всех подобный поступок – не зверская расправа над несовершеннолетним, а избавление от мерзкого исчадия. Да будь тот хоть новорождённым – им было без разницы. Для людей в королевстве маги не являлись людьми, личностями, а представляли собой нечто среднее между чумными крысами, разносчиками заразы, и взбесившимися собаками, способными накинуться на любого. Многие верили, что дар – это на самом деле одержимость, что наделённые им не контролируют себя и ненавидят всех нормальных. Кроме того, они всерьёз допускали, что пакость легко подхватить, если маг хотя бы дотронется до любой твоей вещи. Алхимиков, впрочем, понимали ненамного лучше, но им нравилось, когда две группы неприкасаемых рвут друг друга. Чем больше истребят с обеих сторон – тем, мол, лучше. Именно поэтому Ричард не выдал бы этого мага, даже окажись тот в три раза старше – из солидарности отверженных. Они балансируют на грани, ежесекундно рискуя отступиться и рухнуть в пропасть. Наличие способностей искушает поставить себя выше всех остальных, забыть о сопереживании, терпении и смирении. Воспитает ли Ричард его достойным подданным великой короны? Стоп, почему он рассуждает как отец или старший брат? У него нет гарантии возвращения из каждой новой поездки, куда уж тут нуждающегося в заботе и внимании беспризорника подбирать? Тем более, с его-то, Ричарда, неоднозначной репутацией даже среди других алхимиков. Многие не прощали ему, что он продался с душой и потрохами монарху, другие завидовали, полагая себя более опытными и достойными. Одни не понимали, как он может иметь доступ к казне и не запускать в неё руки, вторые осуждали за небескорыстность благородного служения во имя страны, третьи говорили, что он выскочка, присвоивший себе чужие труды и выбившийся наверх за их счёт, потому что подобный разгильдяй и строчки сам не напишет, не из-за тупости, но вследствие неусидчивости и поверхностности. Ричард игнорировал всех этих глупцов, но на приёмного сына неизбежно падёт тень сплетен.