Лужа и Клоп

Владислав Тихонов

Лужа и Клоп

Если бесы – это бывшие ангелы, то все ангелы – потенциальные бесы.

– В-з-з-з! В-ззз-ззз-з-з!

Наглая жирная муха стремилась приземлиться на физиономию спящего Клопа.

– Вот говно херово!

Клоп – старый, потрёпанный невзгодами панк, очень хотел встать и разделаться с мерзкой летучей тварью, но сил на это не было.

Вчерашняя весёлая вечеринка с друзьями-нацболами на хате у Питона сегодня отрыгнулась.

Убийственная слабость навалилась на горемыку Клопа. Казалось ему, стоит лишь попытаться встать с дивана – и всё, хана. Инфаркт, инсульт, летальный исход. Муха меж тем продолжала свои бесчинства. Описывая над распростёртым на тахте Клопом жужжащие круги, она упорно не искала себе другого места для посадки. Разъярённый Клоп стал лёжа хватать нахалку руками. Сноровка была уже не та, что в юности: от взмаха тощей татуированной конечности упал на пол стул с наваленной на него одеждой. Следом с перекосившейся развалюхи тахты рюхнулся и сам Клоп. День, как всегда, начинался паршиво.

Старые часы с кукушкой, висевшие над портретом Мао Цзе-Дуна, показывали тринадцать минут второго. Натянув носки, Клоп долго рылся в карманах джинсов, надеясь нашарить какую-нибудь мелочь. Мелочи не было. Последние гроши были истрачены вчера на портвейн. Привкус жёваной резиновой шланги до сих пор гостил во рту. Надо было что-то предпринимать. Что-то делать. Причём в глобальном смысле – для самоусовершенствования. Клоп смутно догадывался, что жить так, как живёт он, наверное, нельзя.

Одевшись и причесав перед зеркалом в коридоре лысеющую голову, Клоп нашёл в раковине на кухне свои очки. Хотел побриться, но, начав, передумал – лезвие было старое, затупленное многолетним пользованием.

Клоп уже давно не помнил себя. Мозги его съехали набекрень, кажется, ещё в детском саду. Сколько с тех пор прошло времени, Клоп не знал. Но подозревал, что порядочно. В его жизни было много всего – много водки, портвейна, пива. Много травки и грибочков. Марочек и колёсиков. Много прочих интересных вещей. Как-то: выбитых зубов, приводов в милицию, случайных связей, полётов на Венеру. Много было отчислений, увольнений, предупреждений, взысканий, штрафов… С последнего места работы – он был грузчиком на оптовом рынке – Клопа изгнали за драку с таджиками. Таджики были противные, злобные: они приехали грабить Россию и насиловать русских женщин. Они нарочно отравляли урюк ядом кураре, чтобы русские дети ели его и вырастали уродами.

Выйдя из подъёзда, Клоп критически оглядел окружавшую действительность. Действительность была паскудна и никудышна – какие-то люди куда-то шли, сопливые дети играли в мяч, богачи ездили на иномарках, бомжи искали что-то в помойных баках. Тяжёлое дыхание близкого конца света вырывалось из окон серых пятиэтажек. Клоп мог изменить эту действительность. Он и хотел это сделать, но не было денег. Этих отвратительных буржуйских билетов в рай. Даже дешёвое пиво и сигареты были недоступны сейчас Клопу. Можно было бы ломануться к Питону, но тот, скорее всего, сам на мели после вчерашнего. Да и тащиться далеко… Аж за три квартала…

В неясных предчуствиях Клоп пришёл к продуктовому магазинчику «Омега». Увы, никого из знакомых синяков нынче не было. Спрятанная неподалёку в кустах сирени скамейка пустовала – никто не распивал на ней интересных напитков и не играл в карты.

– Во блядь! Да что же это такое…

От огорчения Клоп ещё раз обшарил карманы. Ничего. Абсолютная пустота. Вакуум.

Чтобы утешить себя, отвлечь и успокоить, Клоп решил двести раз произнести вслух слово «пизда». Причём произносить не просто так, без всякого на то повода, а лишь встречая особь противоположного пола. Произносить громко и чётко, глядя встреченной особи прямо в глаза. Если особь будет в преклонных годах, то говорить придётся «старая пизда».

– Пизда! – громко сказал Клоп, увидя выходящую из магазина дамочку с ребёнком. Дамочка смутилась и быстро зашагала прочь, волоча за собой своё слюнявое чадо.

– Мама! Что такое «пизда»? – лепетало чадо, не выпуская изо рта чупа-чупс.

– Старая пизда! – очень громко произнёс Клоп при виде старухи, выползшей из-за угла. Старуха была, похоже, глухая. Клопу стало досадно. Он быстро подошёл к ней сзади, вырвал хозяйственную сумку и бросился бежать.

Забежав в какой-то подъезд, запыхавшийся Клоп обследовал добычу. В сумке была обнаружена древняя авоська жёлтого цвета, пенсионное удостоверение на имя Клычкиной Феодосии Мартыновны, расчётная книжка ЖКХ, пропуск в садовое товарищество «Тихие зори», надорванная упаковка красных шариков нитроглицерина и сморщенный коричневый кошелёчек. В кошелёчке, к великой радости Клопа, оказались пятьсот рублей одной купюрой, сорок рублей десятками и восемь шестьдесят две мелочью. Ещё там было два ключа. Клоп оставил на подоконнике чужого подъезда всё, кроме денег, и вышел на улицу.

Как-то ярче стало светить солнце. Птицы радостно пели свои птичьи песни и порхали туда-сюда. Клопу было весело. У Клопа, помимо желаний, появились и возможности… Он шёл и думал о том, как полезно иногда действовать импульсивно.

* * *

– Эне, бене, жаба, клитор, сфинктер, баба! – бормотал пьяненький Клоп, таращась в лужу на полу своей комнаты. Лужа была тёмная, очень красивая. В свете торшера она блестела, будто полированная мраморная плита. Такие плиты, Клоп знал, бывают на кладбищах. Ему очень захотелось плюнуть в лужу, чтобы посмотреть, как от плевка разбегутся волнами круги по поверхности.

– Не делай этого!

Клоп тупо уставился в лужу.

– Говорящая лужа! Вот так номер!

– Я никакая не лужа! Я элементаль!

– Чего-о?!

– Я природный дух. Точнее, дух пива. Джон Ячменное Зерно.

– Ого! Откуда ты взялся?

– Из бутылки бархатного, которую ты вылил на пол, чтобы утопить таракана.

– Не может быть! Убирайся отсюда! Ты мне тут не нужен!

– Не смей так говорить со мной, подлец!

– Ты просто лужа! Сраная говённая лужа!

– А ты рвань! Грязная шелупонь, которая грабит бедных старушек, отнимает у них последнее.

– Я тебя сейчас вытру, если не заткнёшся!