Игры Вселенной

скачать книгу бесплатно


Вокзала был в верстах двух от города, минуя город, они выехали к вокзалу совсем с другой стороны. В такси они нашли два чемодана, которые услужливо оставил для них мистер Лесли.

Подъехав к вокзалу, они выскочили из такси и очутились в густой толпе разношерстного народа, галдевшего и возбужденного. На них никто не обращал никакого внимания, увидев просто одетых дедушку и внука.

Однако нельзя было не обратить внимание на то, что сели они не в общий вагон, а в купейный, причем только на двоих. Едва они уселись в свой вагон и купе, как на платформе послышался шум, толпа что-то истошно кричала, по платформе пробежали два человека в черном, за ними бежал и свистел в свисток полицейский. Затем люди скрылись, как ни в чем не бывало. Поезд все еще стоял, хотя время отправления давно уже истекло. Кесли обливалась потом, и все время вытирала лицо большим платком, который оказался у ней в кармане. Хотя она была уверена, что узнать их никому невозможно, однако, взглянув в глаза Асанды, она заметила, как в них мелькнуло какое-то беспокойство.

Выглянув в окно, она увидела, как к полицейскому подошел высокий человек в черном, и что-то стал у него спрашивать. Но, в эту минуту начальник станции махнул рукой, раздался оглушительный третий звонок, в ответ раздался свист электровоза и наконец-то поезд сдвинулся с места .

YII

Не успели они немного отъехать от вокзала, как Асанда успел заметить, как в поезд на ходу впрыгнул, как кошка молодой человек. Он часто и трудно дышал, очевидно, быстро бежал. Странно, но он вошел именно в тот вагон и в то купе, где сидели Асанда и Кесли.

Он буквально шлепнулся на мягкое сиденье. Казалось, что он вот-вот упадет в обморок.

Поглядев на него Асанда покачал головой, подал ему воды в кувшине. Тот выпил ей жадно, но все еще не мог прийти в себя.

Наконец он несколько поуспокоился и спросил Асанду, сидевшего рядом с ним, не заметил ли он кого-либо, кто садился в поезд на этой станции. – Как заметить? Я сам садился, мой внук садился, да и ты садился.– Ответил ему, смеясь Асанда.– нет, впрочем, ты не садился, ты прыгнул,– прибавил он.

Молодой человек тут же пришел в себя.

– От кого ты так убегал? Тебя преследуют власти?– спросил его Асанда.

– Нет, – ответил он, я догонял поезд, чтобы передать одному нашему купцу очень важное для него письмо. Мне сказали, что он и его внук непременно едут в этом поезде.

Он встал с места, выглянул в окно, еще раз посмотрел на Асанду, что-то сказал ему на том же непонятном для Кесли языком и они вышли в коридор вагона. Кесли все это время сидела в том наряде, который и был на ней, в наряде мальчика. Ей самой снова стало очень жарко и хотелось пить.

Молодой человек и Асанда вошли обратно в купе. В руках у Асанды был листок, который он развернул и сказал:

– А вот послушай, дорогой мой внук, что нам пишет наш друг.

Это был текст телеграммы, в которой говорилось, что старика и внука будет ждать на такой-то станции его друг капитан сэр Уоми.

Поезд шел быстро, очевидно, машинист решил нагонять опоздание. Как только мог охватить глаз, вокруг была безводная голая степь. Ни деревца, ни кустика, ни жилья. Кесли невольно подумала, как же трудно жить здесь народу, который выращивает такие замечательные фрукты, которые она успела отведать еще в гостинице. Между тем поезд стал замедлять ход, огибая глубокий овраг, на дне которого сверкала маленькая струйка воды. Очевидно, начиналась сеть искусственного орошения, отчего вся местность резко изменилась, потому что стали попадаться гигантские фиговые, ореховые и каштановые деревья. Поезд немного замедлили свой ход, и тут Кесли заметила фигуру молодого человека, который артистически расчитав прыжок, исчез в глубоком овраге. Когда он успел войти из купе, она не заметила и вопросительно посмотрела на Асанду. Тот ничего не ответив, лишь улыбнулся.

А Кесли вдруг неожиданно всхлипнула.

– Плакать не свойственно вам, леди Кесли. Ведь вы так полны желанием перевести в дело всю эту энергию любви, которая есть в вас и в которой не ошибся ваш отец. Выслушайте меня, пока у нас есть время, – тихо сказал Асанда.– Ответьте мне на два вопроса. Во-первых, чувствуете ли вы себя в силах слушать меня, спокойно все обдумывая и еще спокойнее решать. И во – вторых, верите ли вы мне так, чтобы ни в одном моем слове не усомниться? Подумайте раньше, чем дать ответ. Это очень важный момент вашей жизни. Он не менее важен сейчас и для целого кольца людей, которых вы знаете или знали, но с которыми вы, тем не менее, тесно связаны.

Когда я спрашиваю вас о вере, верите ли вы мне, то это значит не только вера в мою честь и доброжелательность. Но в ера и в мои знания не одной данной, а всех жизней человека, всех его кармических связей, всех его творческих возможностей и искупления в данное сейчас. Я вижу, что вы меня не совсем понимаете. Первое, что вам надо узнать – это вечность жизни человека, каждого существа, сходящего на землю. Земля – мир форм, где идеи, энергия, мысль, все, чем живет человек, непременно претворяется в форму. Особенно, если он живет полезным членом общества. Всякий болтающий попусту, воздвигающий лишь на словах памятники человечеству и не умеющий зашить дыру в платье своему другу, ни вылить свою любовь миром в самое простое дело обычного трудового дня, – только бесполезный нарост на человечестве. Земля – мир труда, мир форм. Здесь каждый человек должен проходить свой урок дня, чтобы не требовать чего-то от людей, а нести им свою помощь. Вы еще не мать, но вы были снисходительны к своему отцу, хотя в душе упрекали его за невнимательность, эгоизм. Вам казалось, что жизнь сама научить его быть нежнее и терпимее. В этом вы были неправы. Но это вопрос второстепенный в сравнении с тем, что вам надо понять и решить именно сейчас. Чудес не бывает. Все, что кажется чудом одному,– самое простое знание для другого. Мне, как и многим другим удалось пройти в моих знаниях дальше тех людей, чьи мысли и сердца не были так пытливы. Из того, что мне открыто я могу сейчас сказать не так много. Но и это немногое покажется вам чудом.

У каждого человека свой путь эволюции, особый и неповторимый. Все, чем только можешь двигаться вперед, это только твой собственный текущий день – тот не подозревал в пустоте того момента формы, то есть земной своей жизни, в которой живет свое сейчас.

Вы, не зная никаких философий мира, умели презреть все условное и раскрыть самое драгоценное в себе, чтобы вложить его в деятельность. Так, или иначе, но я вижу, что вы поняли законы жизни. Вы отнесли свой дар любви не в ящик условно построенной жизни, но несете его, как качество чистой любви всем тем, кто встречался вам на пути и еще встретится. Одного только человека вы обидели своей любовью, с одним только человеком вы складывали отношения по условным законам земли, выключив их из орбиты вечности – это с вашим отцом. Не будем говорить о том, как много вы страдали по этому поводу, как много от такой вашей тактики страдал он – перейдем к сути дела. Можно ли отдать человеку тот долг любви и забот, в котором перед ним остался навек, как говорят люди, если этот человек разлучен тобою смертью, ведь мы не знаем, что случилось с вашим отцом. Есть такие особо возвышенные души, над которыми реет и любовь, и помощь, и заботы такого большого кольца людей – невидимых людям земли помощников,– которые складывают им путь, вперед учтя все возможности наилучших условий для их развития, новый путь на земле, готовя им заранее место воплощения. Если дух человека чист, вели и самоотвержен, нужен земле, как помощь, то те его друзья, которых мы зовем святыми, ангелами, невидимыми помощниками, подбирают ему семью, где он воплотится. Вам такое кольцо друзей вашего отца подобрало семью. С помощью наших невидимых друзей. Оно и привело меня к вам, так как дальше эта семья будет существовать. Вам предоставляется возможность отдать все силы вашей жизни долгу служения на земле. А пока у вас весьма простые задачи, слушать и выполнять все, что я вам буду советовать.

Кесли весьма смущенно слушала красивого молодого человека. Она не ошиблась. Он был умен, одарен, смел и талантлив. Она встала со своего места и взволнованно произнесла:

– Мне нечего выбирать, дорогой друг Асанда. Я пока действительно ничего не знаю, и не знала. Но из того, что вы мне сейчас сказали, я принимаю все до конца. Я не знаю, кто вы, но сердце мое назвало вас Великой Рукой. Таковы вы для меня в эту минуту, таковым и останетесь впредь. Я с радостью буду вас слушать, потому что хочу отдать жизнь мою и труд не только моему отцу, о котором я давно ничего не знаю, но и всем людям земли. Я пойду всюду за вами.

– Кесли, – произнес строго и вместе с тем очень ласково Асанда,– не важно быть выдержанным и спокойным, когда все благополучно. Вы – новая душа, готовая к жизни самоотверженного сострадания, растет дух человека только в борьбе и грозах, страданиях, выковывая выдержку. Помни одно – друг и сестра – только одно отныне: Радость – сила непобедимая. А нам предстоит небольшая борьба с темными силами.

С этими словами Асанда подошел к Кесли, бережно обнял её за плечи и надел ей на руку чудесной работы браслет, который она поцеловала, как бы еще раз подтверждая свои обещания.

Тут в дверь купе постучали. Это был проводник поезда, предлагавший всем чай и дыни. Чему наши спутники весьма обрадовались, так как только сейчас почувствовали, как они проголодались.

YIII

На станции железнодорожного вокзала, человеком в черном был не кто иной, как сам «Кобра».

Узнав от Френка, что вся операция по изъятию колье из комнаты миссис Кесли с треском провалилась, он решил собственноручно проследить за её передвижением, тем более что этот лопух сообщил, что она теперь не одна, а в сопровождении молодого человека, восточной внешности. «Кобра» смутно догадывался, о ком шла речь. Тут нам следует пояснить, что «Кобра» на самом деле был тайным резидентом с планеты Эффа, которая постоянно конфликтовала с другими планетами вселенной из-за борьбы, как это всегда бывает, за власть. Вселенская Ассоциация мира уже давно объявила его и его банду в розыск, но ему удалось сбежать. Обладая уникальными способностями перевоплощения и проникновения в сознание людей, «Кобра», которого звали Хунг, рванул на эту планету только потому, что из хранилища, которым он так дорожил, исчезла одна очень важная вещь, которую ему привезли космические пираты. Эта вещь обладала огромной силой, и даже не потому, что была похищена у самого Старшего Великого мыслителя Вселенной, а потому что давала неограниченные возможности власти и успеха. Это было колье, которым имели право пользоваться единицы избранных Великих мыслителей. Он, правда, сам еще толком не успел разобраться, как им пользоваться, доверился этим негодяям, своим же помощникам, но что-то перевернулось в их сознании, и они, прихватив колье и еще несколько уникальных вещей из хранилища, сели в световую капсулу и в мгновение ока очутились на земле. При посадке капсула была повреждена и эти двое олухов погибли. Их размазанные по стенкам капсулы тела никто не распознал при раскопках, а вот колье было найдено и попало в руки известного ученого археолога Пауля Готье. Впрочем, Хунг этого поначалу и не знал. Световая капсула даже на его планете была редкостью. Поэтому, пока он нашел вторую, время было упущено.

А тут все бросились на поиски этого колье. Разумеется, Отряд спасателей Вселенной, его быстренько вычислил. Хунг знал, что ни о каком прощении речи и быть не могло. И то, что он долетел на эту планету, было чудом, как и то, что капсула осталась целой и её можно еще использовать сотни раз. Но, он также знал, что залетел вообще не в свою систему, а случившееся – самое настоящее счастье, хотя он пребывал в полной прострации. Нет, у него вовсе не отшибло память, он ничуть не утратил способности анализировать события. И он знал, что с момента его приземления запущены в ход невидимые часы, что ему дано определенное время на внедрение в иной мир. Сумеет ли он в нем прижиться и вернуть колье Верховному Совету Великих мыслителей, не сумеет ли – механизм сработает, и эту «вечную» световую капсулу разнесет в клочья запрятанный же в ней заряд. Отсрочки не будет. Он останется на этой планете. Поэтому следовало принимать решения и подниматься…. Прежде всего, надо изучить, что это за планета. Однако состояние, в котором он пребывал, было равнозначно смерти. И это не был анабиоз, не летаргический сон. Он был фактически мертв, потому что, когда он садился в капсулу, его тело было залито жидким газом особого состава, и оттого оно становилось вечным.

Преодолевая бессилие, он притянул к губам шланг-соску, надавил слегка податливый пластик. В рот полезла омерзительная ледяная масса. Хунг с трудом сделал глоток, потом второй, третий. Соска быстро опустела. Но запасов пищи в капсуле больше не было. Он приподнялся, сел и прижал чешуйчатые колени к ребристой, тяжело вздымающейся и без того выпуклой груди. Огляделся. Внутренности капсулы выглядели точно также, как и его последние мгновения сознания. Хунг уже подумал, что ничего не случилось, как вдруг его взгляд упал на хронометр в бортовой стене справа. По гребню, выпирающему из позвоночника, невольно пробежала волна дрожи, затем передернуло все тело. Стрелка, указывающая на знак 0, то есть на миг Воскрешения, противоположным концом высвечивала фантастическое число! Но не доверять приборам у Хунга не было ни малейшего основания. Он провел в небытии девять миллионов лет четыреста девяносто три года семнадцать суток шесть часов три минуты и девять тысячных секунды. Все это не укладывалось в голове. Но это было так!

Так может уже и никакой его Системы не существовало, и никто его не ищет? А он был жив всем назло. Сидел в саркофаге, свесив наружу свои когтистые и костистые ноги-лапы и чувствовал, как с каждым мгновение прибывают силы и какая-то злость. Но капсула работала, и, приглядевшись внимательно в панель управления, он заметил сигнал, который точно шел из его Системы. Значит, Спасатели, знали, где он. Система Посвященных и Система непосвященных.

Он вторгся в Систему Посвященных, захотел власти. Он знал, что его прокляли еще до того, как он бросился в погоню за этим колье. Его поступок был алогичным и не имел никаких объяснений. Он просто захотел вернуть колье, по-видимому, под давлением лучеиспускателя, которым обрабатывали всех непосвященных. Если они сопротивлялись, их тут же уничтожали. Хунг же оказался податливым. Он согласился, хотя ему казалось, что это решение принял он сам лично. Теперь же, сидя в капсуле и размышляя обо всем, что произошло, он явно ощущал не свойственность своего поступка в том плане, что колье надо вернуть. Он действительно поначалу хотел его вернуть, но для себя.

Капсула была прочной. Хунг не знал, что она была запрограммирована на вечность. Так было задумано. С ней вообще ничего не могло случиться вплоть до последнего взрыва Вселенной, до космического Апокалипсиса. Сам же Хунг вообще не ощутил прикосновения времени. Между его, так называемым, анабиозом и воскрешением не прошло и мига.