Женское лицо СМЕРШа

скачать книгу бесплатно

И вот тут я его поймала. «Товарищ начальник, – сказала я, – потому что знала, вы же будете ждать этот документ, он же очень срочный. Использование его связано с жизнями наших солдат и офицеров на фронте. А еще: где бы я вас искала, если бы вы сами «побежали» в бомбоубежище?» «Ух, и язычок у тебя! Ишь, как повернула! Быстренько нашлась, что ответить», – улыбнулся начальник явно в настроении и, поблагодарив за срочно отпечатанный материал, отпустил.

Как говорится, простите за тавтологию, необычные случаи обычно повторяются. Я часто носила ему и запечатанные конверты, и открытые документы. У меня о нем осталось самое приятное впечатление. Он нам, секретарям, никогда никаких разносов не учинял.

– Какой все-таки был Абакумов: апостол или тиран СМЕРШа? Ведь вы его часто видели в работе. Каким виделись вам его портрет: внешний вид, черты характера, отношение к подчиненным?

– Красавец – вот мое обобщающее слово, говоря о внешнем виде Виктора Семеновича. Комиссар госбезопасности 2-го ранга был высок, спортивного телосложения. Мыслил он глубоко и перспективно. У него всегда были аккуратно зачесанные назад темно-русые волосы. Его открыто смотрящие на собеседника карие глаза, прямоугольное лицо и высокий лоб выдавали решительную, сильную и смелую личность. Характером был крут, но за дело. Но вот что я заметила: к молодежи, хотя и сам был молодым – за тридцать, относился с заботой, а вот нерадивых начальничков часто распекал за явные ошибки и просчеты. Они иногда в сердцах жаловались на него в секретариате. Но самое главное – о его порядочности говорит тот факт, что, находясь на нарах за решеткой – в следственном изоляторе, он никого не оговорил и свою вину в предательстве полностью отрицал, несмотря на страшные пытки и издевательства.

Недавно я прочла книгу историка Олега Смыслова «Генерал Абакумов» – советую почитать. Там есть много подробностей о режиме содержания Абакумова и его поведении на следствии.

В ноябре 1952 года, по распоряжению министра госбезопасности Игнатьева, заключенного № 15 (Абакумова) поместили в камеру № 77. Его со средневековой жестокостью заковали в кандалы, которые снимали только во время приема пищи. Какое зверство! Неужели мы, русские, такие? Нет, нет и еще раз нет! Преступники, совершившие преступления, не имеют национальности. А вот допрашивали таким способом генерала – преступники.

Потом, правда, «смягчили» режим содержания – остальное время суток арестованный сидел в наручниках. Причем в дневное время – руки за спину, а в ночное время – руки на животе. Многие следователи, что ужасно, – наши коллеги, пытались сломить его, но он не проявил ни малейшей слабости. Абакумов не дал им повода выбить из него нужные Сталину, а потом и Хрущеву показания. Последний его очень боялся, понимая, что всесильный хозяин СМЕРШа много знает, какую кровь и сколько этот партийный работник пролил на Украине и в Москве. Угробили Абакумова его завистники и шептуны возле Тела.

И все же невозможно не отметить его заслуги перед Отечеством – невозможно отрицать факт успешной работы военной контрразведки во время войны. Я думаю, это мои коллеги той поры из СМЕРШа, руководимые Виктором Семеновичем, в буквальном смысле спасли Красную армию от развала и паники в самое тяжелее начальное время войны. А еще я считаю – это мое личное мнение: нельзя судить человека той сумасшедшей эпохи по меркам сегодняшнего дня, как это недавно делала быстро перекрасившаяся партийно-политическая элита. Чего стоят, например, откровения бывшего заместителя начальника Главного политического управления Советской армии генерал-полковника Волкогонова, ставшего сразу же после 1991 года помощником Ельцина. Быстро поменял окрас, лишь бы попасть в новую властную нишу. Но за этот грех его и ему подобным, наверное, придется отчитываться перед Божьим Судом. Да, ну их в… Продолжим лучше о Викторе Семеновиче.

Как физически крепкий молодой мужчина, он любил спорт. Его главной спортивной страстью был футбол, он опекал нашу ведомственную команду «Динамо». Говорили сотрудники, что ни один интересный матч он не пропускал, как Брежнев хоккейных баталий.

Причина его падения – скажу по-простому – элементарная человеческая зависть. И старые кремлевские сидельцы с глубокими корнями в политике, и новые, смотревшие им в рот, не могли простить ему того, что Сталин чисто внешне так близко приблизил Виктора Семеновича к себе и назначил министром госбезопасности СССР. Берия на этот пост все время толкал Меркулова. Они постоянно капали на руководителя МГБ и подкапывались под него.

Есть вина и самого Абакумова, который в последние годы из-за близости к вождю посчитал, что «взял бога за бороду». Он считал по своей простоте и прямолинейности, что у него в жизни есть только два главных понятия – Вождь и его Последователь, а с остальными «последователями» можно не считаться. Вот и получилось, что эти «остальные» легко подставили молодого министра. Летом, кажется, в июле 1951 года, он был снят с должности министра госбезопасности и вскоре арестован. Расстреляли его при Хрущеве 19 декабря 1954 года в Ленинграде через 1 час 15 минут после вынесения приговора. Ему даже не дали возможность обратиться с просьбой о помиловании.

«Я все напишу в Политбюро», – успел сказать Виктор Семенович до того, как пуля попала ему в голову. Так, во всяком случае, говорят и пишут многие.

Новый вождь, еще раз подтверждаю, испачканный кровью невинных жертв, особенно на Украине и в Москве, избавлялся от опасных свидетелей, каким был Абакумов. Руководитель грозного и всевидящего СМЕРШа много знал об ошибках и даже преступлениях новых поводырей советских людей.

В это же самое время по указанию Хрущева был арестован и один из руководителей внешней разведки генерал-лейтенант Судоплатов, отсидевший по прихоти нового вождя 15 лет, как говорится, – от звонка до звонка. А вина одна-единственная и, естественно, надуманная – работал при Сталине и Берии. Но разве человек виновен, что родился в такой период?! Судьба слепа, но разит без единого промаха.

– Не Фортуна слепа, а мы зачастую идем по дороге жизни с закрытыми глазами…

– И это верно. Мог бы Виктор Семенович и разглядеть пороги на реке событий и перспектив службы. Высота и знание обстановки позволяли.

– Валентина Андреевна, распространялся ли на женщин, сотрудниц СМЕРШа, сталинский режим работы? Имею в виду ночные бдения и большой перерыв на обед.

– Конечно, и в войну, и до самого 1953 года мы работали с 8:00 до 23:00, а то и дольше, с перерывом на дневной отдых между 15:00 и 20:00. Много работали и, естественно, уставали, особенно пальцы и мозги. Как тогда говорили мои коллеги-машинистки: работают руки – кормит голова.

– При таком режиме не боялись ходить ночью по улице?

– А кого было бояться? Действовал комендантский час. Москва была пуста. Я жила в малюсенькой комнатушке в коммунальной квартире в районе Чистых прудов. Всегда смело шла домой, была уверена – никто не нападет. А если и встретиться хулиган или бандит – патруль тут же придет на помощь. На всякий случай я носила свисток с шариком. Это не то что сейчас. Кричи не кричи – все равно тебя ограбят. Люди стали не те. Обеднели душой, здоровую ментальность потеряли. Молодежь стала равнодушна, облученная западной поганью из телеэкранов: кровь, пьянство, наркота, секс и деньги, деньги, деньги… Пустота. А отсюда и порог болевого восприятия в обществе понизился до нуля, как образно говорят, – до уровня плинтуса.

– Как вы оцениваете современные кино- и телефильмы о ваших коллегах периода войны?

– О работе наших ребят во время войны в основном врут фильмы и их создатели… Посмотрела «Штрафбат» и «Смерть шпионам» – передернулось что-то внутри и захотелось сразу же хорошо умыть лицо и руки. Сколько в этих картинах неправдоподобия, грязи, напраслины. Несправедливость так и прет из каждого показанного эпизода. Так и хочется спросить: а кто заказывает эти пасквили? За какие деньги? Наверное, за бюджетные – за средства налогоплательщиков. Неужели государственным чиновникам безразлично, какое дурное пойло способна пить молодежь? Так мы скоро и Россию потеряем, как потеряли Советский Союз. У предательства одно лицо и нравы одни. Молодежь надо воспитывать на героизме, а не на мерзости… Увы, в нашем несовершенном мире гораздо легче избавиться от хороших привычек, чем от дурных…

* * *

Племянница принесла старые альбомы с затертыми и обломанными на углах черно-белыми фотографиями. Мы подолгу всматривались в просветленные лица людей того поколения. Вот Валя с одноклассниками, потом молодая девушка где-то на улице Москвы… А тут уже Валентина Андреевна в гимнастерке с погонами старшего лейтенанта госбезопасности, орденом и медалями на груди. С разрешения хозяйки мы перефотографировали некоторые снимки и записали несколько монологов на диктофон.

Потом заговорили о приближающейся весне. Сразу же лицо Валентины Андреевны посветлело и потеплело.

– Знаете, мои дорогие, давайте выпьем по три чарки, – предложила она. – Сначала помянем ушедших, потом за здоровье живущих, а третью – за процветание Отчизны.

Мы согласились!..

– Выпьем за тех моих друзей по Лубянке, которые в 41-м ушли на фронт и не вернулись. Они были чистыми людьми, а не жупелами, какими пытаются их бедных и несчастных сегодня изобразить. Молодые, погибшие на войне, как изъятая из года весна. Служба в военной контрразведке – это была настоящая и постоянная война. Знаете ли вы, что средний срок службы оперативника госбезопасности – военного контрразведчика СМЕРШа на фронте, составлял около трех месяцев – до выбытия по смерти или ранению.

А что видим сегодня: историю переписывают, все время мажут черной краской, памятники рушат, а ведь их много не бывает, по могилам предков стервецы топчутся, дома, в том числе исторической значимости в столице, поджигают ради какой-то «точечной застройки». Не по-христиански, братцы, это все! Ох, не по-людски!..

Чокнулись только два раза – за здоровье собравшихся и за Отчизну.

– Моя память держит большой список тех, кого сегодня нет с нами… Пусть земля им будет пухом, – опять она вернулась к теме павших.

Иришка сидела за столом и только внимательно слушала в знаменательный день свою любимую бабушку и пришедших к ней двух седовласых «молодых» ветеранов – ее недавних и последних коллег по службе. Судя по реакции, ей было интересно послушать о зазеркалье далекой жизни, в которой она совсем не ориентировалась.

Потом, когда вновь заговорили о войне и ушедших на фронт молодых оперативниках, девушка встрепенулась и промолвила:

– А Валентина Андреевна в войну и за войну тоже награждалась.

Мы вопросительно взглянули на хозяйку стола.

– Почему мы никогда не видели у вас наград? На День Победы вы прикрепляли на груди только красный бант или гвардейскую ленточку. Понимаем, вы считаете нескромным перечислять все награды, которыми были отмечены за службу на Лубянке. Но назовите, пожалуйста, хотя бы самые дорогие вашему сердцу правительственные награды?

– Я бы все показала, только уже не помню, куда убрала. А что касается самых дорогих, то это, конечно же, орден Красной Звезды, полученный в тяжелом и трагичном 41-м году и медаль «За оборону Москвы», которую мне вручили уже в конце войны. Они самые дорогие для меня.

Время пробежало быстро, и, когда стали прощаться, Валентина Андреевна смахнула передником набежавшую слезу и промолвила, задыхаясь от волнения:

– Заходите чаще, я вас всегда буду ждать! Мне уже осталось чуть-чуть, поэтому каждый ваш визит – это путешествие не в терра инкогнито, а в очень знакомую страну под названием «Лубянка»!

Смотрел я в это время на чуть покрасневшее от наперсточных порций «Столичной» лицо нашей Валентины Андреевны и думал, каких красивых внешностью и душой создавала «тоталитарная» система! Она их не обкрадывала нравственно, не заставляла по-большому торговаться совестью, не прививала иглой индивидуализма холодного равнодушия. И она их не втравливала в жизненную гонку за длинным, часто дурно пахнущим рублем. То тяжелое время их закалило морально и сделало порядочными людьми на всю оставшуюся жизнь.

Уверен, такими они будут всю оставшуюся жизнь, до последнего вздоха…

Шифровальщица Мария

Младший лейтенант в отставке Мария Ивановна Диденко, участница Сталинградской битвы, сотрудница военной контрразведки Московского округа ПВО и центральных аппаратов МГБ СССР и 3-го Главного управления КГБ СССР.

С Марией Ивановной Диденко автор этих строк знаком с 1974 года по службе в центральном аппарате военной контрразведки КГБ СССР. Это человек удивительной судьбы. За 15 лет совместной работы она ни одним словом не обмолвилась о боевых фронтовых буднях. Считалась участницей войны, которых в 70-х годах было достаточно в подразделениях военной контрразведки.

И вот встреча четверть века спустя.

Мы сидим с Марией Ивановной в Совете ветеранов Департамента военной контрразведки ФСБ РФ, расположившемся в бывшем здании Особого отдела Московского военного округа на Пречистенке, 12, и мирно беседуем о долгом жизненном пути. Если честно, мне очень хотелось услышать ее воспоминания о работе в СМЕРШе, ведь она никогда об этом не говорила.

– Мария Ивановна, расскажите, пожалуйста, где проходила ваша служба в годы войны, в том числе и период СМЕРШа. Время, наверное, было не из легких?

– Вы правы, мне нынче перевалило за девяносто, но даже сегодня физически легче идти по жизни за плечами с таким мешком солидных лет, чем в период военного лихолетья. Хотя была молодой и сильной. Нахлебалось горя наше поколение. Я была на войне больше в окопах, на маршах, в отступлении и наступлении, чем в кабинетах. Свою жизнь в СМЕРШе я бы скорее назвала походной.

– А как вы попали в органы госбезопасности?

– Жила я до войны в Москве, на Сретенке, с мамой и сестрой. Окончила восемь классов и решила поскорей освоить какую-нибудь конкретную профессию. Хотелось поскорей помочь маме. Поступила в строительный техникум. Сразу же влилась в круговорот активной жизни. Меня избрали секретарем комсомольской организации.

Отучившись два курса, по рекомендации райкома комсомола в 1940 году была направлена в органы НКВД. Меня определили в 3-е Управление народного комиссариата Военно-Морского флота СССР. Назначили на должность помощника оперуполномоченного. Первым моим начальником в органах был комиссар госбезопасности Петр Андреевич Гладков. Осенью 1942 года подразделение переименовали в 9-й отдел Управления особых отделов НКВД СССР. В этом отделе я познакомилась с моей коллегой Антониной Николаевной Смирновой, красивой и статной женщиной. Через некоторое время я заметила, что после отдельных звонков она краснела и отвечала на вопросы позвонившего ей неизвестного мне человека как-то сбивчиво, невпопад, словно волновалась с ответами. Понижала голос, чтобы я не услышала, о чем шла речь.

«Тоня, ты чего вся горишь от стеснения, влюбилась что ли?» – спросила я однажды после такого звонка.

Антонина еще больше покраснела и призналась, что на нее «положил глаз» сам Виктор Семенович Абакумов.

«Ну и что, значит понравилась». – «Стыдно…»

Со временем они стали прогуливаться по Кузнецкому мосту – замечали наши сотрудницы. Красивая была пара.

И действительно, со временем наш шеф развелся с первой женой, и второй его супругой стала моя подруга. У них родился сын. В 1951 году, после ареста Абакумова, задержали и Антонину Николаевну вместе с двухмесячным сыном. Ребенку пришлось организовывать в заключении детское питание: у матери на нервной почве пропало молоко. Рассказывали, что следователям приходилось подкармливать младенца…

– Какая она была?

– Внешне чуть выше среднего роста, лицо слегка продолговатое, русые волосы, глаза серые с голубизной. Кожа лица отливалась аристократической белизной. Одевалась она со вкусом. Помню, любила ходить в голубом кашемировом платье. Девчата, наши сотрудницы, были без ума от этого красивого платья…