Хроника смертельной весны

скачать книгу бесплатно


– Ты сбрендил, парень, – пробурчал Виктор. – Ты хоть понимаешь, что такое был этот Саша Гаврилов? Интеллигентный мальчик, из семьи музыкантов.

– И что? – удивился Женя. – Одно другому не помеха. Если он решил взять на себя миссию мстителя…

– Бред, – отрубил Виктор. – Значит так. Или найди доказательства его причастности, или…

– Или не компостируй мне мозги, – заключил капитан. – Я правильно тебя понял?

– Абсолютно, – резюмировал майор. – Будь здоров.

– Эй, эй, подожди! – заторопился Зимин. – Это еще не все.

– Что еще? – раздраженно поинтересовался майор.

– Я съездил в жене Иосаяна, того самого, которого мы за Кортеса приняли. Она рассказала, что муж ходил рыбачить на заводь реки, всего в сотне метров от дома. А дом их находится как раз на полдороге от коттеджа Рыковых к реке. Я попросил ее сводить меня к месту, где обычно рыбачил ее муж. Там небольшая пристань с деревянными мостками. И вот я подумал…

– Дай-ка угадаю, что ты подумал. Кортеса вывезли по воде. Иосаян стал свидетелем. Его убили, а поскольку он внешне очень похож на Кортеса, этим воспользовались – собственно, а почему бы и не воспользоваться – и подменили труп Кортеса на труп Иосаяна.

– Примерно так. Только один логический косяк во всем этом умозаключении, – перебил его капитан. – Какого черта вывозить один труп и подкидывать другой?

– А это значит… это значит….

– Что, скорее всего, Кортес жив. А кто-то очень не хотел, чтобы об этом узнали.

– Вот только не знаю, хорошая это новость или плохая, – пробормотал Виктор. – А теперь – дай мне побыть с семьей. И не беспокой меня до завтра – если только мне не дадут полковника или ты не поймаешь… сам знаешь кого…

– Вы, мистер Поттер, крайне убедительны, – фыркнул Зимин. – Полагаю, ты о Рыкове?

– Именно, – заключил Глинский.

Аликс покосилась на него с насмешливой улыбкой:

– Что там Женя нашел?

– Следы Атлантиды, – проворчал майор. – Да только мне пофиг. Я домой пришел.

– Свежо предание…

И, словно подтверждая ее иронию, телефон вновь заурчал, точно кот, которому не хватает ласки. Даже не глянув на экран, Виктор с досадой рявкнул: – Ну, чего тебе еще?..

– Я не вовремя? – услышал он голос отца. – Занят?

– Прости, устал просто.

– Неужели устал? – усмехнулся Лежава. – Досадно. Ну-ка, расскажи-ка мне вкратце, что там с файлами на компе этого замурованного?

Виктор скосил глаза в сторону Аликс, которая складывала тарелки в посудомойку. Макс топтался рядом с матерью, старательно помогая – время от времени он ронял что-нибудь на пол – наконец одна из тарелок разлетелась вдребезги. – Бабах! – обрадовался он.

– Еще один бабах, и мы останемся без посуды, – вздохнула Аликс.

Кавардак пришелся кстати. Виктор с чистой совестью поднялся, сделав страшные глаза жене, и, демонстративно зажав свободное от телефона ухо, отправился в комнату. Но до комнаты не дошел, а свернул в ванную, плотно прикрыл за собой дверь и включил воду.

– Замаскировался? – услышал он голос отца. – Теперь докладывай.

Виктор доложил – и о досье на Рыкова, и о других подозрительных досье на жертв нескольких висяков, из-за которых у его отдела было столько головной боли.

– Н-да, – протянул полковник. – И что ты об этом думаешь?

– Я пока ничего не думаю. В ближайшее время изучу и тогда уже попробую сделать выводы. Но и так понятно – дело дрянь.

– Готовься, генацвале. Придется поднимать все эти дела. Я уже созвонился с Сергеевым из следственного комитета, он со мной согласен. Завтра он затребует эти дела из архива, посади за них Женьку. Потом пусть встретится со следаками, которые эти дела вели. А там видно будет. Виктор…

– Да, товарищ полковник.

– Скажи откровенно. Думаешь, эта тварь все еще…

– Ты про Рыкова, отец?

– Ну, про кого же еще, – вздохнул полковник. – Полагаешь, он все еще жив?

– Все больше и больше убеждаюсь, что да. Не сомневаюсь – смерть Гавриловых на его совести.

– Послушай, Виктор. Я прошу тебя, перестань воспринимать Рыкова как кровника. Он преступник – жестокий, закоренелый, но всего лишь преступник. Он должен быть пойман и наказан. Никакой самодеятельности. Наломаешь дров, потом всю жизнь будешь пожинать плоды. Не калечь себе ни жизнь, ни карьеру из-за этой сволочи.

Тяжелое молчание майора ясно дало полковнику понять, что убедить того не удалось. Конечно, Виктор не станет спорить с очевидными аргументами Лежавы – не по рангу, да и бессмысленно, но полковник прекрасно знал характер сына – тот не остановится. Минувшие два года были для Виктора просто передышкой – теперь охота началась вновь.

– Бабушка ждет вас с Сашенькой и Максом в воскресенье, – Лежава решил сменить тему.

– Мы придем, клянусь погонами, – с облегчением пообещал Виктор. – Ее сациви я не пропущу…

Парой недель позже, Тулон, Франция

…Мощный мотор грозно рычал, явно желая оправдать свое происхождение и гордую статуэтку на капоте. Дикая кошка застыла в прыжке, в неудержимом стремлении обогнать роскошный кабриолет ярко-красного цвета. «Ягуар» несся по шоссе, и ветер развевал блестящие каштановые волосы молодого мужчины, чьи руки, с бушероном на запястье и печаткой от Картье, лежали на обтянутом кожей руле. Марсель Улисон, сын префекта, двадцатилетний баловень судьбы, настоящий beau gosse,[136 - Мажор (арго, фр).] в костюме и в солнечных очках от миланского модного дома, чрезвычайно гордился собой. Еще бы – он только что расстался с мадам Веню, с которой провел бурную ночь. Мадам Веню могла считаться достопримечательностью города, почти как местный собор, достроенный при короле-солнце. Недавно овдовевшая модель французского «Плейбоя» была знаменита исключительной внешностью и унаследованным состоянием. До своего тела она мало кого допускала, и провести с ней ночь среди «золотой молодежи» Тулона считалось чуть ли не боевой доблестью. Марсель долго охотился за насмешливой красавицей, прежде чем наконец ему удалось затащить ее в постель. Хотя – какая, к черту, постель? Марсель поежился, вспомнив, чем она с ним занималась. Именно так – она с ним, а не он с ней. «Ну, об этом Жилю и Норберу знать совершенно необязательно», – ухмыльнулся про себя Марсель. В конце концов, пари выиграно, в айфоне – un selfie super[137 - Обалденное селфи (фр).], а в бардачке – трусики мадам Веню – штучное произведение La Perla – с инициалами мадам – EV – Emilia Venuet. Марсель покинул ее особняк на бульваре Гриньян, когда солнце уже начало клониться к закату, и отправился в ресторанчик «Le Baroque», на набережной, посмотреть на стройную белую яхту, подаренную ему на двадцатый день рождения. Он любовался ее тонкими мачтами и изящными, словно бедра женщины, бортами, когда к нему подсел молодой человек, по виду – un vrai f?tard[138 - Истинный прожигатель жизни (фр).] и завел с ним разговор, точно со старым знакомым. Марсель его напрочь не помнил, но это ровным счетом ничего не значило – они могли встретиться на любой из многочисленных пьяных soirеes. Марсель пожал ему руку и на вопрос, как дела, не преминул похвастаться ночью, проведенной с мадам Веню. Знакомый, имени которого Марсель так и не вспомнил, выразил ему завистливый восторг и предложил отметить это знаменательное событие парочкой крепких коктейлей. Однако пара коктейлей вылилась в полдюжины к тому моменту, когда Марсель тепло распрощался с компанией, собравшейся вокруг них. Побыстрее бы добраться домой, в богатый пригород, на полпути к Point Sublime[139 - Le Point Sublime – живописный пик в ущелье Вердон, Прованс.] и завалиться спать – горячая штучка, эта Эмили, за те сутки, которые он провел у нее, она высосала из него, казалось, все силы. Итак – домой и поживее! Марсель втопил педаль газа и двигатель издал великолепный рык. По округе разносились оглушительные раскаты бас-гитары и жизнь казалась ему столь сладкой, столь восхитительной – из памяти уже почти истерся тот злосчастный день, когда под колеса его «Ягуара» угодили семилетние близнецы, Жан и Люси Бросс – выскочили, будто из-под земли. Жутко не повезло. Судья на год отобрал у него права. Конечно, это не мешало ему, Марселю, продолжать носиться по округе с бешеной скоростью, но, благодаренье богу, с тех пор никого, кроме пары кошек и нескольких бездомных псов ему на дороге не попалось. Зато вчера истек срок его несправедливого наказания, и он отправился на вечеринку на боевом коне. Он ворвался в Тулон, как триумфатор – к дьяволу идиотские правила – они не для него, Марселя Улисона, наследника влиятельной и состоятельной семьи. У его ног – вся Франция, а потом – как знать – и весь мир?

Дорогу домой он знал, как свои пять пальцев, точно представляя, когда надлежит сбросить скорость, а когда можно нажать на газ. И вот сейчас впереди крайне крутой вираж – Марсель отпустил педаль, и «Ягуар» замедлил бег, входя в поворот. Марсель мгновенно вновь вжал педаль скорости в пол, и болид рванул вперед… Очередной поворот – такой же неожиданный – если не знать, можно запросто вылететь с дороги – но Марсель благополучно миновал и его. Еще пара сотен метров и вот следующий вираж – местный поворот смерти. С правой стороны – отвесная скала, заросшая маки[140 - Маки (maquis) – заросли вечнозеленых жестколистных и колючих кустарников, низкорослых деревьев и высоких трав в южных и юго-восточных районах Франции.], а слева – пропасть, дна которой не видно. Здесь разбилось столько людей, что вполне можно было бы набрать из них армию небольшого государства – что за лохи, в самом деле – никто из них просто не умел водить, но он, Марсель, просто ас… Надо плавно притормозить… вот так… но почему-то педаль проваливается, словно в пустоту, еще раз, еще раз, да что такое… Сейчас его не станет, а Жиль и Норбер так и не узнают, что он переспал с Эмили. Ему нужно всего лишь мгновение… Даже не мгновение, а миг… Свист в ушах и сердце куда-то падает… падает… Эти дети, которых он видит перед собой – Жан и Люси?.. Salut[141 - Привет (фр).]…

Начало июля 2014 года, Париж, особняк Фонда помощи жертвам насилия, где-то в 8-м округе

– Итак, мадам куратор! – женщина напротив Анны нетерпеливо постучала карандашом по кожаному бювару. – Необходимо завизировать эти документы. Вы изучили их?

– Еще не успела, простите… – растерянно пробормотала Анна. – А что, это срочно?

– Я понимаю, мадам куратор крайне занята, – не без иронии поджала губы женщина. Марион вела себя так, будто это она, Анна, ей подчиняется, хотя и была ее subordonnеe.[142 - Подчиненная (фр).]. Анну раздражал покровительственный тон мадемуазель Гошар, но, поскольку сама она все еще плутала в лабиринте кошмарных проблем, которыми занимался Фонд, то предпочитала больше слушать и запоминать, нежели возмущаться не очень корректным поведением Марион. Тем более, во многих отношениях та была права – как могла Анна забыть о документах, присланных ей на дом еще вчера утром?..

– Может быть, вы введете меня в курс дела? – осторожно попросила Анна. – Вы, конечно же, лучше меня понимаете, что к чему.

И она примирительно улыбнулась. Как ни странно, Марион сменила гнев на милость и начала излагать подробности жизни домохозяйки из Сен-Дени:

– Фатьма Джамаль, двадцать шесть лет, замужем, десять детей…

– Сколько? – ахнула Анна.

– Десять, – без тени улыбки подтвердила Марион.

– В двадцать шесть лет?

– Двадцать шесть ей исполнилось три дня назад, – уточнила Марион. И видя, что Анна явно пытается произвести в уме некоторые арифметические действия, помогла ей:

– Ее муж, Карим, взял Фатьму в дом, когда ей было шестнадцать.

– Что значит – взял в дом? Женился?

– Согласно семейному кодексу Французской республики в шестнадцать лет Фатьма не могла выйти замуж. Карим взял ее в свой дом согласно законам шариата, получив благословение муфтия.

– Но как же родители позволили? Это же… это же…

– Думаю, имело место изнасилование. Но, к сожалению, на тот момент Фонд был не в курсе ситуации. Фатьма – нелегальная иммигрантка.

– Как так?

– Ее семья въехала во Францию незаконно и очень долгое время скрывалась от иммиграционной службы, меняла место жительства – если только клоповники в Клиньянкуре можно назвать местом жительства. В результате отца и мать Фатьмы все же выслали из Франции. А Фатьме удалось спрятаться. Она попала в детский приют при Парижской мечети. Где и жила два года, пока не попалась на глаза Кариму Джамалю. С той минуты девочка была обречена.

– Как же так? Почему она не обратилась в полицию?

– Девочка шестнадцати лет? Практически сирота? Да она по-французски тогда не говорила. Впрочем, и сейчас еле-еле.

– Но, насколько я знаю, мусульмане крайне отрицательно относятся к сексуальному насилию. Вообще, к насилию. Как же ему сошло с рук?

– Вы правы. Но это случилось десять лет назад. Вы, вероятно не в курсе. Именно на 2003 год пришлось очень жесткое противостояние между светскими властями и мусульманскими общественными организациями. Тогдашний президент – Жак Ширак – очень жестко отстаивал секуляризацию[143 - Процесс снижения роли религии в сознании людей и жизни общества.] общества, и если б факт изнасилования мусульманином несовершеннолетней и принуждения ее к браку всплыл, разразился бы грандиозный скандал, и мусульманская община Парижа понесла бы огромный моральный ущерб.

– И дело замяли! – возмущенно констатировала Анна.

– Скрепя сердце парижский имам, как ее официальный опекун, дал разрешение на никах[144 - Заключение брака в исламе.]. На тот момент это казалось наименьшим из зол.

– А на деле?

– А на деле – бедная девушка попала в ад. Ее муж оказался садистом.

– Да уж, – вздохнула Анна. – Десять детей… Словно она свиноматка.

– Десять детей – не самое страшное. Все эти годы она не покидала квартиры в Сен-Дени.

– То есть как?

– В прямом смысле. Даже рожала дома. Приглашали местную повитуху. Когда она рожала первого, чуть не умерла – так ей даже врача не позвали. Среди местных женщин-врачей не оказалось, а мужчину к ней не пустили.

– Какая дикость!

– Чудом выжила. И после этого – рожала с периодичностью раз в год.

– Quelle horreur!..[145 - Какой ужас! (фр).]

– Итог – десять детей погодков – два мальчика и восемь девочек, расшатанное здоровье и полное бесправие.

– Как о ней стало известно?

– В Фонд обратилась ее соседка – мадам Саад. Ей изредка удавалось говорить с Фатьмой. В квартиру ее не пускали, но изредка они встречались, когда Фатьма выходила выбрасывать мусор. Она никогда не жаловалась. И вот – несколько недель назад из мусорного пакета Фатьмы вывалились окровавленные бинты, и мадам Саад заметила повязки на ее руках, хотя руки Фатьма закрывает, согласно шариату.