скачать книгу бесплатно
– Где квартиранты-то?
В горнице был один Алексей. Игорь с Капкой ушли обозревать округу. Деды с Андрюхой, удалившись в «нумер», играли затрепанными картами в дурака.
– Собирай жильцов, – распорядилась хозяйка, – обедать будем.
Памфил только улыбался, глядя на сестру.
После сытного обеда без выпивки Памфил стал собираться домой. Перед тем, как отправиться в путь, он присел рядом с Алексеем на крыльцо.
– Я твой должник, – сказал. – Приеду – расплачусь.
– Нельзя, Памфил, благое дело мерить деньгами.
– Чем же его мерить?
– Ответными благими делами.
– Ага, благими! Полштуки лишнего с тебя содрал. Ты не из попов, Алексей?
– Нет.
– Вот я думаю, как получается, что доктора ничего не смогли, а ты вылечил?
– Науке многое еще не известно.
– Но тебе же известно!
– Можешь считать меня знахарем.
– Не верил я раньше знахарям, а тебе верю. Одного не пойму, на хрена ты к газовикам подался? С твоими способностями ты везде можешь иметь хорошую деньгу.
– Деньги, конечно, всем нужны, Памфил. Но их избыток корёжит душу.
Шофер не ответил, хотя в мыслях его и мелькнуло: «Избыток, может, и корежит, а нехватка, уж точно, злобит». Еще он думал о том, чем отблагодарить чудного знахаря. И вроде бы придумал:
– Пока вы тут, я еще наведаюсь. Приеду дня на два-три. Помогу вашему Игорю с катером. Ну, бывай, Алексей! Пора мне.
Памфил зашел в дом, чтобы попрощаться с родней. Шурик появился во дворе, открыл ворота и помахал рукой вслед родимому дядьке.
2
Новость о том, что квартирант бабы Пани вернул ей память, облетела с легкой руки словоохотливой продавщицы всю Смолокуровку. Она вызвала всеобщее любопытство и желание поглазеть на пришлого знахаря.
Алексей отправил свою команду за провиантом и сидел в своей комнате над атласом Томской области, когда в избу матери заявились дочь Ульяна и ее приблудный муж.
– С выздоровлением, мам! – услышал он. – Твой знахарь-квартирант дома?
– С сыном поздоровайтесь! – сердито откликнулась баба Паня.
– Привет, Шурик!
Алексей вышел в горницу и представился по имени-отчеству. Ульяна, расплывшаяся, с опухшим, но сохранившим следы былой миловидности лицом, кокетливо пропела: «О-очень прия-атно!», протянула Алексею ладошку и назвала себя. Муж буркнул из-за ее спины:
– Гавря.
У него было примечательно бугристое лицо: с холмиками, рытвинками. Когда он открывал рот, все это оживало, шевелилось, и производило странное впечатление.
Ульяна шустро приблизилась к матери, наклонилась к ее уху. Алексей не услышал, но уловил ее шепот:
– Твое выздоровление отметить надо. У тебя найдется?
– Нет! – вслух ответила баба Паня. – Пока я не в себе была, вы у Шурки всё выманили.
Ульяна недовольно сморщила нос и обратилась к сидевшему у телевизора сыну:
– Шурок! Слазь в погреб, глянь, может, завалялась там банка?
– Вчера только лазил, остатки дяде Памфилу слил.
– Он вам денег привез? – она явно оживилась.
– Привез, – не решился на обман Шурик.
– И то, покрутил пару часов баранку, и несколько сотен в кармане. Мам, дай взаймы сотенку!
– Не дам! Сала шматок отрежу. И картошки ведерко отсыплю.
Шурик щелкнул кнопкой пульта, и на экране телевизора появился зал заседаний Госдумы с депутатами крупным планом.
– Во! Жирик! – воскликнул Гавря, и бугристое лицо его зашевелилось, обрисовывая неровности.
– Ага, жирует, – откликнулась Ульяна. – Все они там тыщами ворочают.
– Шурка! – позвала баба Паня внука. – В сенях графин стоит, после Памфила остался. Принеси. Слазь в погреб, отрежь родителям сала и отсыпь ведерко картохи.
Сжалилась все-таки старая над жаждущими дочерью и зятем. Шурик принес на четверть заполненный графин и миску с солеными помидорами. Гавря проворно перекочевал за стол.
– Садитесь! – пригласила Ульяна Алексея.
– Мы уже позавтракали.
– А соточку в честь знакомства?
– Не употребляю. Чайку выпью.
Гавря разлил самогон в два стакана. Без тоста выцедил свою долю до дна. Ульяна отпила половину. Баба Паня, стоя у печки, осуждающе наблюдала за ними. Шурик, вернувшись со двора с ведерком картошки и завернутым в чистую холстину салом, снова устроился перед телевизором и щелкнул переключателем.
Перед зрителями предстали сначала Максим Галкин в обнимку со стареющей примадонной эстрады, затем ее бывший молодой муж.
– Во! Зайка! – опять воскликнул Гавря.
Ульяна досадливо осадила мужа:
– Твоему Зайке шмель в задницу залетел, вон как дергается! Сколько раз скакнет, столько тыщ и отхватит. Переключи, Шурик!
Новый канал транслировал соревнования по теннису.
– Во! Шарапова! – подал голос Гавря.
– Ага, Шарапова, погоняла мячик, и тыщи огребла!
– Хватит тебе про деньги! – осадила ее мать.
– А я – что? Не права? Кто от жиру бесится, а кому на чекушку не хватает!
– Работайте, и будет хватать!
Жизненный уклад этой семейной парочки не стал для Алексея открытием. Они перебивались случайными разовыми заработками и подачками доброхотов, отчаянно завидовали удачливым, сами же не желали палец о палец ударить, чтобы изменить свое бытие. Понятно, что баба Паня осуждала дочь за безделье и пристрастие к выпивке и винила во всем зятя. Но дочь есть дочь, она жалела ее и, чем могла, помогала.
Алексей допил чай и вперил тяжелый взгляд в переносицу Ульяны. Она сделала попытку улыбнуться в ответ, но у нее ничего не получилось. Тело ее ослабло и привалилось к стене. Лицо стало жалобным, как у ребенка, затем разгладилось и застыло с открытыми, ровно бы остекленевшими глазами.
Баба Паня возилась у печки. Шурик, выключив телевизор, скрылся в спаленке. Гавря сопел и клевал носом. Алексей продолжал сверлить взглядом Ульяну, отчего она судорожно вздрагивала и встряхивала головой. Затем снова замирала.
Так прошло минут десять. Баба Паня заметила состояние дочери, спросила:
– Уснула она что ли?
– Пусть поспит, – ответил ей Алексей. – А Гавре пока найдите какую-нибудь работу.
– Эй, Гаврила! – тронула она зятя. – Поди-ка дров наколи! Отработай продовольствие!
Тот нехотя поднялся из-за стола и поплелся во двор. Через недолгое время ввалился в избу с охапкой дров и грохнул их у печки. От грохота Ульяна очнулась, обвела затуманенными глазами горницу, словно не понимала, где находится. Поправила взлохматившуюся прическу, произнесла:
– Вот что, Гавря. Сегодня же иди на пристань, устраивайся на работу. Там весной всегда грузчиков не хватает.
– Ты это, Ульяна, я же того…
– Не того! Я тоже в кашеварки наймусь.
Баба Паня изумленными глазами поглядела на дочь. Вроде бы даже всхлипнуть собралась. Но пересилила себя, проговорила со строгостью в голосе:
– Только не передумайте, Улька!
Прихватив пропитание, родители Шурика удалились, не попрощавшись с сыном. Баба Паня подошла к Алексею и поклонилась ему.
Спустя примерно час во двор въехал уазик. Алексей вышел на крыльцо и увидел, что Капитолина стоит у открытых дверей сарая, а Игорь и Андрюха выгружают из машины мешки. Заметив Алексея, Капка подбежала к нему и затараторила:
– Купили муку, пшеницу и продукты, чтобы тут питаться. Еще Игорь купил огромный кусок брезента, грузовик накрыть можно. Сказал, что пригодится в тайге. За пшеном, рисом, сахаром, солью и прочим поедем следующими рейсами.
– А деды куда подевались?
– На Чулым пошли.
– Договаривай, Капитолина!
– Ну, бутылку с собой взяли.
– Без закуски?
– Банку консервов и хлеб прихватили. Сказали, к обеду вернутся. Вы их сильно не ругайте, я виновата: деньги им дала. Уж очень складно они торговались.
– Ладно, проехали.
Капка с облегчением перевела дух, вприпрыжку пустилась к уазику, вытянула с переднего сидения три набитых провизией пакета и понесла в дом. На крыльце она столкнулась с Шуриком, кинувшемся помогать Игорю с Андрюхой. Минуту спустя из дверей появилась баба Паня и укоризненно проговорила:
– Что же это такое, Лексей Николаич? Зачем на продукты тратились? Больше этого не делайте, в доме есть еда, – и вернулась к кухонным делам.
Диоген с Наумычем явились, как и обещали, к обеду. Оба были слегка навеселе. Диоген старался держаться подальше от Алексея. Наумыч же храбро приблизился вплотную и заговорщицки произнес:
– Мы с Диогеном плоскодонку присмотрели со стареньким мотором. Ее просмолить, и будет, как новая. Хозяйка почти задарма ее отдает, за полторы тысячи всего. Мужик у нее прошлым годом помер, ей лодка ни к чему. Нам же сгодится для рыбалки.
Шурик, слышавший монолог Наумыча, не утерпел, вмешался:
– У нее и сети остались. Ее мужик сам их плел, не признавал китайских.
– Сразу и сетёшками разживемся, – подхватил, тряся бороденкой, Наумыч. – Удильные снасти прикупим.
– Ты мне зубы не заговаривай, старый! Сам же обещал, что с выпивкой завяжете? – строго произнес Алексей.
– Так мы – самую малость. Как поплывем, все равно сухой закон будет.
– Еще раз замечу, отправлю домой.
– Не, Николаич! Прощальный раз было. Так что, насчет моторки?
– Завтра Капитолина выдаст вам деньги, покупайте и смолите.
После обеда Диоген и Наумыч выбрались на улицу и устроились на завалинке, обсуждая, какие рыболовные снасти следует приобрести. Их приятную беседу нарушили две тетки. Одна из них с узелком в руках опасливо приблизилась к дедам и проговорила:
– Нам бы знахаря повидать.
Диоген встрепенулся, глянул на просительницу строгим взором:
– Зачем тебе знахарь, раба Божья?
– Ноги у меня отказывают, по ночам пальцы ломает, спасу нет.
Диоген поднялся с завалинки, потеребил реденькую щетину и провозгласил:
