скачать книгу бесплатно
Он поднял трубку одного из аппаратов:
– Руфь, – сказал он. – Мне нужно поговорить с Вандермиром Демпси. Пожалуйста, соедините меня лично с ним.
Она так и сделала. Уже через несколько секунд он услышал в трубке известный голос, медленный, бархатистый и льющийся из трубки расплавленным золотом:
– Привет, Хебстер! Вандермир Демпси у аппарата! – он остановился, как будто хотел снова набрать воздух в меха, затем продолжил звучно:
– «Человечество – пусть оно всегда будет впереди, всегда оставаясь при этом человечеством»! – Он хихикнул. – Наш новый лозунг. Мы это называем телефонным тостом. Нравится?
– Очень, – уважительно сказал Хебстер, вспоминая, что этот бывший ведущий телевикторины вскоре будет руководителем и церкви, и государства. – Хм… Мистер Демпси! Я заметил, что у вас вышла новая книга, и мне бы хотелось…
– Это которая? «Антрополитика»?
– Да, она. Отличное исследование. Есть много отличных цитат в главе «Человек – не больше и не меньше».
Раздался хриплый тяжелый смех.
– Молодой человек! В каждой главе любой моей книги можно найти сотни цитат на все времена! Здесь, у меня в штаб-квартире, работает целый конвейер писателей, которые способны вырабатывать до пятидесяти пяти лозунгов и эпиграмм на любую тему в течение десяти минут. Не говоря уж об их возможности работать с политическими метафорами и анекдотами на две фразы с очень занятным подтекстом! Но ты же мне звонишь не для того, чтобы обсудить литературные аспекты, как бы ни были хороши мои упражнения в формировании эмоций у народных масс. Зачем этот звонок, Хебстер? Давай начистоту.
– Да, – начал генеральный директор, слегка успокоенный цинизмом вождя высшистов и немного раздраженный его хамоватой прямолинейностью. – Я сегодня беседовал с вашим и нашим другом П. Браганзой.
– Я знаю.
– Неужели? Откуда?
Вандермир Демпси снова рассмеялся медленным, добродушным фырканьем толстяка, сжимающего ручки кресла-качалки.
– Шпионы, Хебстер, шпионы. У меня они практически везде. Вся эта политика – не что иное, как двадцать процентов шпионажа, двадцать процентов организационных аспектов и шестьдесят – ожидания подходящего момента. Мои шпионы сообщают мне обо всем, чем ты занимаешься.
– Они случайно не рассказали вам, о чем мы говорили с Браганзой?
– Конечно рассказали, молодой человек, рассказали! – Демпси звонко и беззаботно рассмеялся. Хебстер вспомнил его фотографии: голова как огромный мягкий апельсин, в кожуре которого выдавлена великолепная улыбка. На голове совершенно не было волос – ни одного. Все они, вплоть до последней реснички, до последнего волоска, растущего из бородавки, были удалены электролизом. – В соответствии с донесениями моих агентов Браганза сделал ряд серьезных предложений от лица Специальной комиссии по расследованиям, которые ты совершенно справедливо отверг. Потом же (что вполне в его духе) он заявил, что, если впредь тебя поймают за какими-либо мерзкими делишками, которые, как все знают, и сделали тебя самым богатым человеком на планете Земля, он использует тебя как приманку, на которую обрушится вся мощь нашего гнева. Должен признаться, мне чрезвычайно нравится вся эта хитроумная схема.
– И вы ведь не поведетесь на эту приманку, – предположил Хебстер.
Грета Сайденхайм вошла в офис и показала круговым движением на потолок. Он кивнул.
– Как раз наоборот, Хебстер, мы поведемся на эту приманку. Мы так поведемся, что все их самые дикие предположения покажутся ничем по сравнению с той неистовостью, что мы обрушим на тебя. Мы проглотим эту приманку, подготовленную для нас Спецкомиссией, а потом устроим благодаря ей мировую революцию. Все именно так и будет, мой мальчик.
Хебстер, волнуясь, вытер губы ладонью.
– Только через мой труп! – Он попытался захохотать, но получилось только прохрипеть. – Вы правы насчет нашей беседы с Браганзой и, возможно, правы, оценивая свои силы, когда дело дойдет до брусчатки и бейсбольных бит. Однако если ненароком желаете упростить текущее положение вещей, то я готов заключить с вами небольшую сделку…
– Извини, Хебстер, мой мальчик. Никаких сделок. Не по этому вопросу. Разве ты не видишь, что мы действительно не хотим ничего прощать? По той же самой причине мы ничего не платим нашим разведчикам, несмотря на все их риски и растущее благосостояние «Человечества превыше всего». Мы поняли, что разведчики, которые пришли к нам из-за своих убеждений, работают усерднее и готовы идти на многое по сравнению с теми, кто попадает к нам из-за своих финансовых проблем. Нет, нам жизненно необходимо дело Хебстера, чтобы поднять толпу. Во время этого дикого безумства мы войдем в кураж, и наши чувства передадутся полиции и солдатам, так что все консервативные граждане, которые обычно недоуменно качают головами и отводят глаза от наших шествий, перейдут все грани приличия и сами присоединятся к грабежам и насилию. Когда число этих граждан перевалит за критическую отметку, вся Земля станет «Человечеством превыше всего».
– Орел – выигрываю я, решка – вы.
Вновь разлилось расплавленное золото смеха Демпси.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, Хебстер. В любом случае при победе ООЧ или ЧПВ от тебя останется лишь мокрое место на сыплющемся песке времени. У тебя был шанс четыре года назад, когда мы призывали всех заботящихся о судьбе человечества бизнесменов поддержать нас деньгами. Довольно многие из твоих конкурентов смогли увидеть взаимосвязь между экономикой и политикой. Вудран из инвестиционного фонда «Андервуд» стал сегодня членом первого ранга. Но никто из твоих руководителей высшего звена не может похвастаться значком бритвы. Но пусть так… Однако то, что случится с тобой, – это будет ничем по сравнению с судьбой первяков.
– Пришельцам может не понравиться избиение их слуг.
– Да нет никаких пришельцев! – ответил Демпси совершенно изменившимся голосом. Было похоже, что его губы застыли, и он попросту не мог ими двигать.
– Нет пришельцев? Это все, что вы хотите сказать? Серьезно же, вы не можете говорить это на полном серьезе!
– Есть только первяки – существа, которые сняли с себя ответственность, лежащую на всех людях, поэтому могут делать различные чудесные вещи, отвергаемые на самом деле человечеством, так как нет в них никакого достоинства для настоящего человека. Но пришельцев никаких нет. Пришельцы – это миф, созданный первяками.
Хебстер заворчал:
– Это идеальный способ противодействия неприятному вам факту. Смотреть сквозь него, ничего не замечая.
– Если ты настаиваешь на разговоре о таких призрачных вещах, как пришельцы, – вмешался скрежещущий злой голос. – Боюсь, что нам придется закончить. Очевидно, что ты на грани того, чтобы стать первяком, Хебстер.
На той стороне повесили трубку.
Бизнесмен поводил пальцем по ободу трубки.
– Он ведь беспрекословно верит в то, что говорит, – в ужасе произнес Хебстер. – Клянусь всем приходящим в упадок человечеством, он просто не может жить без той уверенности, которую пытается вселить во всех своих последователей… в том, что ужасных, превосходящих нас пришельцев просто не существует!
Грета Сайденхайм ждала у двери, держа в руках чемодан и верхнюю одежду для него и для себя. Выйдя из-за стола, он сказал:
– Я не буду просить вас остаться, Грета, однако…
– Прекрасно, – ответила она, следуя за ним. – Думаете, мы сможем долететь до… куда мы едем?
– Аризона. Самое первое и самое крупное поселение пришельцев. Место, откуда приехали наши друзья со смешными именами.
– Что вы можете сделать там, чего не сможете сделать здесь?
– Если честно, Грета, то я не знаю. Однако хорошо иногда просто спрятаться. С другой стороны, хочется внимательно осмотреть место-источник этой агонии; я – предприниматель, любящий спонтанность и экспромты; поэтому лучше всего размышлять и находить решения прямо на месте.
Однако у вертолета его уже поджидали с плохими новостями.
– Мистер Хебстер, – безучастно сказал пилот, пытаясь разжевать высохшую жвачку. – Стратосферный лайнер арестован Спецкомиссией. Мы все еще летим? На этой штуке мы будем лететь очень медленно и недалеко.
– Мы все равно едем, – сказал Хебстер после минутного сомнения.
Они сели внутрь. Двоих периодически чихающих друг на друга первяков разместили на полу у заднего ряда сидений. Уильямс вежливо помахал своему боссу.
– Кроткие, как агнцы, – сказал он. – Всего одного сделали. Пришлось выкинуть.
Большой, похожий на котелок вертолет поднялся в воздух, словно по канату, и полетел прочь от Хебстер-билдинг.
– Похоже, произошла утечка, – сердито прошептала Грета. – Они узнали о мертвом первяке. Кто-то в организации сливает информацию, но я не смогла узнать кто. Спецкомиссия узнала о мертвом первяке и устроила на нас настоящую охоту. Но мы сумели от них ускользнуть.
Хебстер уныло улыбнулся. Она очень эффективно работала. Так работал практически весь персонал двенадцати подразделений организации. Так работал и сам Хебстер. Но они все были квалифицированными и полезными сотрудниками для обычного бизнеса, работавшего в стабильные времена. Политические шпионы! Если у Демпси были шпионы и саботажники по всей компании «Хебстер Секьюритиз», то почему от него должен отставать Браганза? Они поймают его, как только он только предпримут попытку к бегству; арестуют его, прежде чем он сможет найти хоть малейшую лазейку.
Они притащат его на суд, который в назидание истории будет называться «Разбирательством дела кровавого Хебстера». Дело, которое начнет мировую революцию.
– Мистер Хебстер, они начинают волноваться, – позвал его Уильямс. – Мне их угомонить?..
Хебстер внезапно с надеждой выпрямился.
– Нет, – ответил он. – Оставьте их в покое!
Он начал пристально наблюдать за внезапно возбудившимися первяками. Именно за этим он и взял их с собой! Годы, проведенные в общении с первяками, научили его многому. От них было гораздо больше пользы, чем простое изготовление всяческих безделушек.
В окне показались две точки. Через пару секунд они превратились в истребители с опознавательными знаками Спецкомиссии.
– Пилот! – скомандовал Хебстер, не отрывая взгляда от Ларри, который с силой рвал волосы свой бороды. – Уберите руки со штурвала! Быстро! Вы слышите меня? Это приказ! Уберите руки со штурвала!
Пилот с сомнением отодвинулся. И как нельзя вовремя. Приборная панель растворилась, превратившись в громыхающие пурпурные осколки. Лепестки гирокомпаса обернулись саксофонами цвета индиго. В ушах начало звенеть от ультразвуковых частот, когда какая-то невообразимая сила подняла их над истребителями.
Через пять секунд они уже были в Аризоне.
Они вышли из своего теперь уже неузнаваемого летательного аппарата в пустыню, где росли только сухие колючки.
– Я даже не хочу знать, во что превратился мой вертолет, – заметил пилот, – и что несло его по воздуху. Одно непонятно: как первяк понял, что за нами гонятся копы?
– Думаю, что он ничего об этом не знал, – объяснил Хебстер. – Однако он был достаточно чувствителен, чтобы понять, что летит домой, а те истребители сделают все, чтобы ему помешать. Поэтому он сработал в своих интересах, поступая практически как человек. Он защитил себя!
– Идем домой, – сказал Ларри. Он очень внимательно слушал Хебстера, так что из правого уголка его рта непроизвольно стекала слюна. – Гемостат, гомогной, горб. Дом – там, где злость. Удар – там, где горб. Домой и дверь закрой.
Пароход «Лузитания» запрыгала на одной ноге, одаривая всех своей странной, плотоядной улыбкой.
– Гематома, – предложила она игриво, – это не что иное, как «гы, мы дома». Кхм, пчхи?
Ларри пошел за ней, держась примерно в трех футах над землей. Он медленно шел по воздуху, выказывая такую боль, словно дорога, по которой он двигался, была усеяна мелкой и острой галькой.
– До свидания, люди, – сказал Хебстер. – Я иду к волшебнику вместе со своими друзьями в засаленных грязных лохмотьях. Помните, что, когда Спецкомиссия догонит вашу необычайную посудину, держитесь к ней поближе. Кстати, имеет смысл сказать, что именно я принудил вас отправиться в эту поездку. Можете приплести, что я ушел в пустыню искать решение, думая, что если я стану первяком, то это будет для меня лучше, нежели чем стать грушей для битья, право собственности на которую будут горячо оспаривать друг у друга такие люди, как П. Браганза и Вандермир Демпси. Я вернусь в своем собственном уме или, как говорили спартанцы, на нем.
Он потрепал Грету по щеке и ловко зашагал по песку, догоняя Пароход «Лузитания» и Ларри. Один раз он посмотрел назад и улыбнулся, увидев, что оставшиеся покинуто смотрят ему вслед, хоть и с некоторым любопытством, особенно Уильямс, грузный молодой человек, который зарабатывал себе на жизнь, охраняя тела других людей.
Первяки шли по какому-то только им понятному маршруту, проложенному, видимо, человеком или существом, очарованным движением мехов аккордеона. Снова и снова невидимая тропа замыкалась кругами сама на себя, пересекалась перпендикулярно, возвращалась на сотни ярдов назад, и все начиналось снова.
Это была Аризона – земля первяков, где было основано первое и самое крупное поселение пришельцев. В этом уголке юго-запада осталось мало живых существ – только пришельцы и их помощники.
– Ларри, – позвал Хебстер, осознав вдруг одну неприятную мысль и очень ею обеспокоившись. – Ларри! Твои… твои хозяева знают, что я иду с вами?
Пропустив шаг и споткнувшись в размышлении над столь категоричной постановкой вопроса, первяк рухнул на землю. Он поднялся, скривил рожу, посмотрев на Хебстера, и покачал головой.
– Ты не предприниматель, – сказал он. – Здесь и тут нечего предпринимать. Здесь и тут может быть только веселое как-у-вас-говорится почитание. Движение к универсальному внутреннему миру – понимание полного и вечного, частного и исчезающего, что уже само по себе… Что уже само по себе… – Он сжал руки так, что пальцы впились в плоть, и попытался донести смысл сказанного, как будто выпуская его из сжатых ладоней. Он медленно водил головой из стороны в сторону.
Хебстер оторопел, увидев, что старик плачет. Вот еще один признак того, что стать первяком – значит, сойти с ума! Это давало человеку понимание чего-то совершенно недостижимого для обычных людей, позволяло подняться на какие-то вершины сознания, на которые он в силу своей природы никогда бы не смог подняться. Это позволяло взглянуть на некую психически обетованную землю, а затем просто погребало его, страстно стремящемуся в это неведомое, под ношей собственной неполноценности. И оставляло его опустошенного, лишенного всякой гордости за все свои достижения, но с неким близоруким полузнанием о том, куда он хочет попасть, но не оставляя никаких шансов туда добраться.
– Когда я впервые пришел сюда, – сбивчиво говорил Ларри, искоса смотря Хебстеру в лицо, как будто понимая, о чем думает бизнесмен, – когда я попытался в первый раз понять… Все что я принес с собой, схемы и учебники, собранную статистику и построенные графики… Все оказалось ненужным. Все это, как я понял, было бесполезными игрушками, созданными лишь слабым подобием мысли. А затем, Хебстер, я увидел настоящую мысль, настоящую власть разума! Ты сам познаешь эту радость и будешь служить рядом с нами, конечно же, будешь! О! Этот незабываемый подъем…
Его речь сменилась несвязным поскуливанием, так как он с силой укусил свой кулак. К нему спустилась Пароход «Лузитания», все еще подпрыгивая на одной ноге.
– Ларри, – предложила она нежнейшим голосом, – кхм, пчхи Хебстера отсюда?
Он удивленно посмотрел на нее, потом кивнул. Два первяка взялись за руки и с трудом вскарабкались обратно на невидимую тропу, с которой свалился Ларри. Некоторое время они стояли лицом к Хебстеру, словно странные, одетые в лохмотья, сюрреалистичные Труляля и Траляля.
Затем они исчезли, и тьма окутала Хебстера, как будто ее вдруг выпустили из бутылки. Он осторожно опустился и сел на песок, который все еще хранил в себе весь полуденный жар Аризоны.
Вот оно!
Предположим, появится пришелец. Предположим, пришелец открыто спросит, чего хочет Хебстер. Это будет плохой исход. Алджернон Хебстер, экстраординарный предприниматель (конечно, сейчас несколько пустившийся в бега), не знал, чего он хочет – во всяком случае, от пришельцев.
Он не хотел, чтобы они улетали, так как технологии первяков, которые он задействовал уже более чем в десяти различных сферах деятельности, были по существу людской интерпретацией и адаптацией технологий пришельцев. Он не хотел, чтобы они оставались, потому что весь мировой порядок растворялся кислотой их всепоглощающего превосходства.
Он также знал, что не хочет становиться первяком.
Тогда что осталось? Бизнес? Хорошо, тогда остается вопрос Браганзы. Что делать бизнесмену, когда спрос настолько хорошо контролируется, что практически сходит на нет?
Или что ему делать вот в таких обстоятельствах, когда спроса как будто и нет, так как нет ничего такого, что пришельцы хотели бы получить от хилого, ничего не знающего человечества?
– Он найдет что-нибудь, что им нужно, – сказал Хебстер вслух.
Как? Как? Ну, хорошо, индейцы ведь продавали свои расшитые одеяла бледнолицым, получали за это деньги, зарабатывали на жизнь. И он будет настаивать, чтобы ему платили наличными, а не огненной водой. Если бы только он мог организовать встречу с пришельцем, то довольно быстро смог бы понять, в чем тот нуждается, чего хочет всем своим внеземным существом.
А затем, когда вокруг него повсюду материализовались бутылки в виде реторт, пробирок и воронок, он все понял! Они настойчиво формировали в его сознании вопросы. И их не удовлетворяли ответы, которые он пытался найти. Однако им нравились ответы. Им очень и очень нравились ответы. Если он заинтересован, всегда есть способ…
Он ощутил, как большая бутылка с яркими точками будто погладила ему мозг, и закричал.
– Нет! Не хочу! – объяснил он в отчаянии.
Пиннь!.. – начали точки-в-бутылке, и Хебстер схватился за свое тело. То, что его плоть не исчезла, несколько воодушевило его. Он чувствовал себя той девчонкой из греческой мифологии, которая молила Зевса дать ей узреть его во всей мощи его божества. Через пару мгновений после этой мольбы от любопытной женщины не осталось ничего, кроме маленькой кучки пепла.
Бутылки вращались в головокружительном ритме, залетали друг в друга и снова разделялись в странном замысловатом танце, излучая эмоции, которые весьма отдаленно можно сравнить с любопытством и отчасти с восторженным весельем.
Почему именно восторг? Хебстер был уверен, что уловил отголосок именно этого чувства, понимая, что алгоритмы мышления совершенно не совпадают. Он покопался в своей памяти, нашел то, что ему показалось соответствующим ситуации, но потом отбросил в сторону после тщательного изучения. Что же он пытался вспомнить, что пытались подсказать его сверхэффективные инстинкты успешного бизнесмена?
Танец ускорялся и усложнялся. Несколько бутылок проскользнуло под его ногами, и Хебстер видел, как они пульсировали и вращались в десяти футах под поверхностью земли, словно их присутствие сделало планету прозрачной и проницаемой. Совершенно не знакомый с тем, как обстоят дела у пришельцев, не зная и не переживая о том, танцуют ли они, совещаясь или совершая необходимый социальный ритуал, Хебстер все-таки почувствовал, что танец приближается к своей развязке. Между большими бутылками появились тонкие изогнутые зеленые молнии. Что-то взорвалось у его левого уха. Он в страхе потер лицо и отпрянул в сторону. Бутылки последовали за ним, не выпуская его за пределы сферы, которую они очертили вокруг него своими бешеными движениями.
Почему именно восторг? Там, в городе, пришельцы казались ужасно серьезными, когда практически без движения висели в воздухе, наблюдая за жизнью и делами человечества. Они были хладнокровными и аккуратными учеными, которые не демонстрировали ни малейшего намека на… на…
Значит, он что-то понял. Наконец-то он что-то понял. Но что делать с мыслью, если ее невозможно ни выразить, ни реализовать?
Пинньг!
Предыдущее предложение повторялось уже более настойчиво. Пинньг! Пинньг! Пинньг!
– Нет! – заорал он, попытался встать на ноги, и понял, что не может. – Я не хочу… Не хочу становиться первяком!
Раздался отстраненный, почти божественный хохот.
