скачать книгу бесплатно
А впереди меня ждёт масса интересного. Это и ночные бдения, и груда обосанных пелёнок, и кишечные колики, и непроходимость слёзного канальца – перечислять можно долго. Но это уже другая история. А будущим мамочкам я настоятельно советую приобрести книгу врача педиатра Евгения Комаровского «Здоровье ребёнка и здравый смысл его родственников», название не совсем красивое, зато точно отображает суть книги. Эта книга была моей библией, да что была, она и сейчас ею остаётся, когда у меня возникают какие-то вопросы насчёт здоровья моих детей, я первым делом ищу ответы на её страницах и в большинстве случаев нахожу.
Но это всё ещё меня только ждёт. А пока я дома, я, наконец, дома. Здравствуй, дом, знакомься, это Ипполит. Ипполит – это дом.
Только вот Ипполит через месяц стал Бернардом, муж был категорически против Ипполита, а Бернард в переводе с немецкого означает «сильный как медведь», а медведей я люблю.
Спустя полтора года
В октябре 2002 года Наташа заранее легла в роддом на Рентгена, она, как и я, перенашивала. Эта была молодая женщина двадцати восьми лет от роду, дома осталась четырехлетняя дочь. Ничто не предвещало беды. Ее состояние было в норме, но ребенок был переношенный. Врачи не посчитали нужным сделать будущей маме полное обследование и диагностику. Ночью, когда у Наташи начались схватки, дежурной медсестры не оказалось на посту. Женщина не могла найти ее больше 4 часов.
В родильный зал Наташу перевели, когда схватки были с интервалом в 2—3 минуты. Один из дежурных врачей вскрыл плодный пузырь и обнаружил в околоплодных водах примесь крови. Поставив диагноз «полная отслойка нормально расположенной плаценты», он принял решение делать кесарево сечение. Диагноз врача оказался неправильным, хотя решение об операции было верным. Но другой врач из дежурной смены решила иначе: «Женщина должна родить сама».
Наташа действительно родила сама, но ребенок был уже мертвым, а у женщины началось кровотечение. Одномоментно она потеряла 1,5 литра крови! Возьмите полуторалитровую бутылку из-под минералки и представьте, что в ней кровь – впечатляет?! Я, наверно, потеряла столько же, стоя у раковины в палате патологии, но мне повезло больше, со мной это случилось днём, и меня сразу же прооперировали. И тут врач совершила очередные ошибки – провела ручное обследование полости матки, но не заметила ее разрыв (или не хотела заметить?) и стала зашивать разорванную шейку матки.
Рядом, в тазике, в луже крови медленно остывало посиневшее тельце, неестественно закинутые ручки и ножки, большая голова, закрытые глазки, полуоткрытый ротик. Такой маленький и беззащитный, никому не нужный маленький человечек, мёртвый человечек.
Шейку матки зашили, но снова было потеряно драгоценное время, а кровотечение так и не остановилось. Позже врачи все-таки определили настоящую причину кровотечения. Чтобы спасти жизнь женщины, требовалось срочно удалить ей матку, но ни один из дежуривших в ту ночь врачей не обладал правом провести такую операцию.
Между тем состояние Наташи ухудшалось с каждой минутой – кровотечение не останавливалось, артериальное давление падало. Срочно требовалась кровь для переливания, но запаса крови в роддоме не было. Одному из дежурных врачей пришлось заниматься несвойственной ему работой – ехать на станцию переливания.
Матку Наташе все-таки удалили. Случайно выяснилось, что в роддоме находилась врач, которая выполняла такие операции. Она спала в своем кабинете, но никто из ее коллег не знал об этом.
Во время операции врач допустила технические ошибки – повредила крупные сосуды, что привело к еще большей потере крови.
Наташа лежит в реанимации и истекает кровью, испытывая адские муки, уж я то знаю. Родственникам врачи ничего объяснять не стали. Единственное, что удалось узнать её брату, – ребенок родился мертвым, а Наташе срочно требуется донорская кровь. На станцию переливания поехали все родственники, друзья и знакомые.
Прошли еще одни сутки. С каждым часом Наташе становилось все хуже. Доктора твердили: «Женщина в тяжелом состоянии, но надейтесь на лучшее». Наташа лежала в реанимации. Она была в коме, лежала вся холодная.
23 октября Наташи не стало. Ей было всего 28 лет. Меньше чем через год от сердечного приступа умер отец Натальи, а мать стала вся седая.
Материалы служебного расследования были переданы в прокуратуру Кировского района, которая возбудила уголовное дело о профессиональной деятельности врача. Вероятнее всего, в смерти Наташи была виновата вся дежурная бригада врачей, но суду предали только одного. Следствие по этому делу продолжалось недопустимо долго – 3,5 года. Судебный процесс был отрежиссирован районной прокуратурой так, чтобы минимизировать вину врачей за их профессиональную деятельность, причинившую вред Наталье и ее семье (это теперь так называется, убить – значит причинить вред?). А окончание судебного процесса было преднамеренно подогнано под дату выхода Постановления Госдумы «Об объявлении амнистии в связи со 100-летним юбилеем учреждения Госдумы в РФ». Кировский суд вынес приговор теперь уже бывшему врачу городского перинатального центра, где рожала женщина. Приговор, который поражает своей циничностью – два года условно. Но даже это минимальное наказание не будет исполнено, потому что подошла амнистия.
Самое страшное в этой истории то, что трагедия была предотвратима. К такому выводу пришли и члены комиссии, проводившей служебное расследование, и новосибирские специалисты, проводившие две экспертизы по этому делу. Просто нужно было вовремя сделать операцию кесарево сечение.
Сейчас идёт много споров, как избежать подобных трагедий. Я знаю один очень простой способ. Он, правда, совсем не придётся по нраву медперсоналу роддомов. И тем не менее. Надо просто допустить в больницу стороннего наблюдателя, причём не только на период родов, а на всё время нахождения женщины в роддоме. Это может быть мать, сестра, брат, муж или просто подруга. Если бы Наташин брат был бы рядом, Наташа и её малыш остались бы живы, он бы нашёл дежурную медсестру, дал бы ей в челюсть, ну это я утрирую, но я уверена, он настоял бы на проведении своевременной операции. Если бы моя мама была со мной, то никто не бил бы меня по щекам, не оскорблял, мне бы поставили обезболивающее, я не лежала бы в коридоре одна одинешенька целый день. Они бы не посмели так со мной поступать, а если бы и посмели, я знаю свою маму, они бы очень и очень пожалели и быстро-быстро исправились. Но я-то ладно, ещё легко отделалась, а вот Наташу и её малыша невероятно жалко, такое не должно происходить в современном мире. Однако эта трагедия заставила всех увидеть проблему роддома на Рентгена. Нужно было умереть ей, чтобы другие могли там рожать спокойно. Но спокойно ли? Я знаю девушку, которая рожала куда позже меня там же, прчием даже доктор нас один и тот же оперировал. У неё был подобный случай, кесарево, оперировали, зашивали, повредили сосуды, снова разрезали, удалили матку, недошили, перешили, разрезали и опять зашили, чудом выжил человек. Чудом! Перелили всю кровь, потому что в одно место вливали, а из другого вытекало, пока нашли причину утечки, лили всё подряд, уже не смотрели на группу крови, лили, что было. Месяц в себя приходила девушка, почки отказали. И это случилось там же, в том же проклятом роддоме на Рентгена через двенадцать лет после трагедии с Наташей и её малышом. Спасибо, что не убили! Некоторые вещи не меняются.
Часть II
Дневник Алисы Буле
Я долго не могла забеременеть повторно. Дело в том, что мне в качестве противозачаточного средства прописали препарат депо-провера, ведь мне нельзя было рожать целых три года. Это было очень удобное средство, один укол раз в три месяца и никаких месячных. Какая экономия на прокладках! Но после отмены препарата его действие сказывалось на моём организме ещё долгих два года.
Моя вторая беременность застала меня в пути. В мае я была с мужем в Москве, моя подруга Веро организовала выставку моих картин. Но это была лишь отмазка для родственников (Саша использовался мной как грузчик, картины в стекле весят о-го-го!), чтобы посидели с внуком, на самом деле истинная цель поездки была показать Саше Москву и Питер. Мы остановились в Москве у Юли, передали Веро картины для выставки. Затем рванули в гости к моей сестре Маргарите Готье, которая живёт в славной северной столице нашей необъятной родины, городе Санкт-Петербурге, там сходили в Русский музей, Петергоф, ну и так, погуляли. Особенно погулял Саша. Результатом его загула стал развод с моей стороны и выкидывание обручальных колец в Неву с Сашиной. Однако перед самым возвращением домой мы помирились, мирились мы шумно, вся Лиза Чайкина слышала, как мы мирились, тут у меня случилась задержка, вначале я соотнесла её с резкой переменой климата. Ведь частенько во время путешествий сбивается месячный цикл. Но уже тогда я стала подозревать нечто большее, чем просто задержку, поэтому на всякий случай я бросила пить и курить. По приезде домой я заметила, что меня стало тошнить по утрам, что только усилило мои подозрения. Но уверенности у меня по-прежнему не было. Тест на беременность я делать не стала, зачем? Если я беременна, то буду рожать, если нет – ну и ладно.
13 июня 2005 года (понедельник)
Вернулись с Мамая. Съездили хорошо, я боялась, что Паша заметит мою беременность, но, слава Богу, там меня перестало тошнить. Впечатлений масса, обожрались черемши, на гору я не залезла, а мальчики побывали на вершине – молодцы! Моё самочувствие прекрасное, но в городе совсем нечем дышать, опять задыхаюсь.
Мамай
Все кругом говорят, – Появился турист…
Пётр Мамонов
Что такое Мамай?
Мамай это место.
Мамай это и железнодорожная станция, и река, и гора, я же говоря: «Пойдём на Мамай!» подразумеваю место Силы в долине речки Мамай, а на гору Мамай никто и не собирается, предпочитаем лезть на вершину горы с более безобидным названием Поляна.
Местом Силы я называю место, где есть духи. Я их чувствую, но объяснить это не могу. Нельзя сказать, что я их вижу или слышу, однако их присутствие неоспоримо. Духи, они не добрые и не злые – это Сила, генерирующая наши эмоции. Пришёл ты в место Силы злым или обиженным – не удивляйся, если сломаешь руку, ногу или, даже, умрёшь, пришёл добрым и радостным – уйдёшь сильным и здоровым. Так-то! В таких местах нельзя быть вредным или слабым, туда нужно идти с чистым сердцем, должным уважением и твёрдым намерением, тогда духи тебя не тронут, а даже наоборот поделятся с тобой Силой. Духов много не только на Мамае, но и на Шумаке, Аршане, в районе горы Мунку-Сардык, на Байкале, есть духи и на Черском, и на Порожистом. Даже на нашей любимой зимушке «Детская домина» есть свой ручной дух, а на даче в молодом лесочке поселились глупые лесные феи и дриады.
Дорога на Мамай не сложная и живописная, постепенный пологий подъёмчик – там и ребёнок пройдёт, под ногами журчат ручьи. В городе уже давно лето, а на Мамае природа только просыпается: тает ослепительно белый снег, в проталинах спешно появляются, пробиваются сквозь ажурную сетку из прошлогодней ржаво-коричневой листвы, тянуться к солнцу сочные зелёные побеги бадана, черемши, папоротника.
Почему мы всегда ходим на Мамай в начале июня?
Потому что летом на Мамае льют дожди. В городе светит солнце, на Байкале хорошая погода, а на Мамае дождь – это местные субтропики, удивительное место. Кому же охота мокнуть под дождём, а в июне там жара, солнце и море молодой черемши. Если идти на Мамай зимой или весной, когда много снега, то найдёшь там толпы туристов-сноубордистов, очень уж им приглянулись эти безлесые пологие склоны, а мы все-таки хотим отдохнуть от людского общества. В июне же на Мамае бродят лишь местные жители, собирающие черемшу, (и медведи) да и то в самом начале пути. В июне на Мамае особенно хорошо и красиво.
Пошли мы втроем не считая собаки: я, Павлик и Саша. В самом начале пути мы немного блуданули, точнее шли мы правильно, только Саша не узнал дороги (у меня по жизни топографический кретинизм, поэтому проводник у нас всегда Саша), за год она сильно изменилась. Раньше на Мамай вела скромная лесная дорога, заросшая травой, а теперь мы шли по развороченной трактором, грязной колее, очень напоминающей рваную рану на теле матушки земли.
Мы часто останавливались, фотографировали, я вообще человек неспешный, а во время беременности особенно. Когда раньше Саша ходил без меня, то он пролетал всю дорогу ничего вокруг не замечая, а вокруг-то красота! Здесь журчит маленький водопадик, окружённый баданом и мелкими жёлтыми цветочками названия которых я не знаю, тут мы отдыхаем молча у речки, из-за шума воды всё равно ничего не слышно.
Доходим до болотца и встречаем железного монстра утопшего наполовину. Это трактор, впереди у него, как же это называется? Оказывается я не знаю. Что-то вроде большой лопаты, такие машины чистят зимой дороги от снега. Вот он, вредитель леса. Но лес защитил себя сам, он потопил этого железного зверя, не дал пройти сквозь себя. Не проехать дальше сноубордистам на крутых джипах, придётся тащить им на себе свои сноуборды. Я ликую! Может, конечно, я и ошибаюсь, и это кто-то другой решил проложить здесь дорогу и испоганить святое место, но кому ещё это могло быть полезно? Загадка. Дальше идёт обычная лесная тропа, кое-где приходится преодолевать буреломы. Моя собака Нора (Наран по паспорту), помесь кавказца и добермана, гоняет бурундуков. Проходим черничную поляну, в августе здесь будет полно черники. Солнце печёт нещадно, но мы не спешим оголяться. За нами гонится целый рой паразитов: комары, пауты и прочая кровососущая нечисть. Причём мазаться бесполезно, потому как им абсолютно плевать на все эти фумитоксы, маскитолы и прочий яд от комаров – на них он действует. То ли они читать не умеют, то ли не верят производителям этих средств, а может просто очень голодные.
Мы топаем по луговине, деревьев нет, спрятаться негде от палящего солнца. А внизу аппетитно шумит река. Доходим до вагончика. Он стоит на сваях напоминая избушку на курьих ножках. Но мы проходим мимо, вагончик возвышается в метре от земли в куче мусора: пустые консервные банки, полиэтиленовые пакеты, бутылки. Снег растаял и оголил весь тот мусор, что оставили после себя туристы-сноубордисты за зиму. На фоне окружающей красоты это смотрится чудовищно. Стыдно. Стыдно за этих богатеньких сноубордистов на джипах, что не могут унести свой мусор с собой назад. Мы никогда не оставляем после себя мусора, что можем – сжигаем, что не горит – уносим с собой, стекло так вообще никогда в лес не тащим.
Наша стоянка чуть дальше. В тени одиноко стоящего дерева делаем привал. Пьём воду, жажда на такой жаре невыносимая. Я остаюсь с рюкзаками, ноги гудят, задумчиво жую сочную черемшу, другой черемшинкой отгоняю комаров, а мальчики пошли искать брод. Преодолеваем реку, теперь надо чуть-чуть подняться в горку. Вот оно, наше горное озеро. Уже несколько лет мы останавливаемся именно на этом месте. От дороги далеко, вода рядом, дров полно, а главное красиво-то как! Мы ополаскиваемся в озере, вода ледяная, зато в теле опять появилась сила и бодрость, усталость как рукой сняло.
