скачать книгу бесплатно
– Ах, тьфу, ужас! – не удержалась я от громкого восклицания и резко назад отпрянула.
Привлечённые моим воплем друзья бросили играться с отрубленной головой и устремились ко мне.
– А-а-а… бе-е… хм-хм, – нервно заблеяли и захмыкали Катя с Аней, а Каширский произнёс своё коронное:
– Оригинально.
В ванне плавала школьница. Дохлая. Надо полагать, утопленница, потому что никаких внешних повреждений, доступных взгляду, не было. Несчастная была одета в полную форму ученицы старших классов и вид имела самый что ни на есть умиротворённый, тараща в толщу воды широко распахнутые безмятежные глаза. На синей курточке переливалась школьная эмблема, размеренно покачивались чёрные лакированные туфли, длинные светлые волосы колыхались вокруг миловидного лица словно гигантские водоросли… К ручкам, ножкам и подолу клетчатой юбки были приделаны едва заметные грузики, не дающие трупику всплыть.
– Посмотри, Кать, как на Ритку из «Б» класса похожа, – задумчиво произнесла Аня, осторожно присаживаясь на бортик ванны.
– И точно! – фыркнула сестра. – А чья это эмблема?
Она ткнула пальцем в школьницу, едва не коснувшись воды.
– Этот экспонат трогать нельзя! – тут же рядом с нами материализовалось бдительное привидение, заставив всех разом дружно вздрогнуть. – Вот, на табличке же написано!
Привидение постучало рукой, обёрнутой то ли в простыню, то ли в оконную занавеску, по картонке, висящей на груди.
– Хм, – озадаченно пробормотала Катька, – а почему табличка на вас? Значит, это вас трогать нельзя?
– Нас обоих трогать нельзя, – захихикал фантом. – Вместе. Я к этому объекту прикреплён… прикреплено, – поправилось привидение, подумало и добавило зловеще и тоскливо: – У-у-у!
– А-а, – понимающе протянула Катя, а Аня расстроенно и растерянно промолвила:
– А как же тогда фото? Фотографировать-то можно?
– Фотографировать, снимать видео можно, – кивнуло привидение. – Трогать не надо.
– То есть в воду лезть нельзя? – дотошно уточнила Аня. – Даже немножечко?
– А вы хотите? – искренне удивилось привидение, и я весело хмыкнула.
– Не пойму, – признался фантом в простыне, – вы совместное фото в ванне сделать желаете?!
И пока я давилась смехом, Каширский ухватил Аню за плечо и несильно тряхнул:
– Давай помогу! Фотка выйдет – улёт!
Аня тоненько завизжала, опасно забалансировав на краю ванны, и крепко в Женькин рукав вцепилась.
– Нет, нет, в воду нельзя! – горячо запротестовало привидение. – Экспонат попортишь!
– Ну и сама промокнет, вообще-то, – хмыкнула я.
– Я просто так спросила! – оправдывалась Аня, поспешно слезая с бортика ванны под наше хихиканье. – Нужна мне ваша утопленница!
– И то верно, – согласилось привидение, оглядывая экспозицию сквозь прорези в простыне (или всё же занавеске?) критическим взглядом. – Лежит и лежит себе, ничего особенного. Идите вон лучше налево, за дыбу… там сейчас мини-шоу начнётся. «Вскрытие безумного учёного» называется.
– Классно, идём, – загорелся Каширский, хотя лично мне было непонятно: это безумного учёного вскрывать будут, или это безумный учёный станет таким жутким делом заниматься? В любом случае, сильно сомневалась, что меня сможет заинтересовать какой-нибудь из вариантов. Я робко пыталась донести до друзей эту мысль, пока мы деловито шагали к небольшой группе людей, обретающейся действительно слева от дыбы.
– Ох, не видно ничего! – огорчилась Аня, встав на цыпочки и пытаясь выглянуть поверх голов.
– Вы знаете, я, пожалуй… – начала я, но Каширский решительно выпихнул нас троих в первый ряд, а сам пристроился позади меня.
Я закрыла рот и вздохнула философски, оказавшись буквально в метре от прозекторского стола с телом, прикрытым простыней в подтёках весьма неэстетичного вида. Раздался леденящий кровь смех, и на площадке появился персонаж – ужасающего вида крупный мужчина с торчащими в разные стороны паклями волос, огромными круглыми очками в толстой оправе и оскалившимися в жуткой улыбке кривыми зубами (предположительно, безумный учёный). Одет мужчина был в несвежий белый халат в бурых пятнах, на левом ухе зачем-то болталась медицинская маска.
Персонаж включил лампу над столом, а затем, фальшиво напевая, выкатил из палатки для персонала фестиваля блестящую тележку с разложенным медицинским инвентарем. Тележка противно дребезжала, профессор что-то мурлыкал себе под нос, инструменты угрожающе посверкивали, и в толпе раздались первые нервные смешки.
Доставив тележку к столу, безумный учёный принялся любовно и неспешно каждый инструмент протирать тряпочкой (тоже, кстати, неэстетичной и не свежей), позволяя присутствующим по достоинству оценить приготовленный набор для вскрытия. Мне показалось, что предметов как-то многовато. Впрочем, я не специалист.
– Фу-у! – морщились мы с Катькой на каждую новую демонстрацию.
Каширский фыркнул и обнял меня со спины. Это было приятно и волнительно, даже через драповое пальто. Тем более, что Женя на этом не остановился, а ещё и зарылся лицом в мои волосы.
Я застыла, ощущая попеременно его дыхание, нос, щёку и губы на своём затылке. Это меня от шоу несколько отвлекло, и я вернулась к зрелищу только тогда, когда безумный учёный с подготовкой инструментария закончил и, выбрав пилу побольше, выпрыгнул из-за тележки и рванул прямо к заинтригованно ждущим зрителям.
Первый ряд реально отшатнулся, и мы с девчонками в том числе.
Каширский рассмеялся и прижал меня к себе крепче.
Повращав глазами и побродив, придирчиво вглядываясь в зрителей, словно выбирая жертву (к нервным смешкам добавились хриплые повизгиванья и похрюкиванья), профессор, ко всеобщему облегчению, удалился к прозекторскому столу, решив сосредоточить своё внимание на том, что там лежало.
Жестом фокусника он сорвал неприглядного вида простыню и…
– Фууу! – застонали мы трое, а Каширский хмыкнул и поцеловал меня в макушку. Для ободрения, что ли? Или просто воспользовался моментом?
На столе лежал труп. Премерзкий! Корявый, подгнивший, синюшный, с оскаленным ртом, высунутым распухшим языком, редким вкраплением жёлтых зубов, со скрюченными пальцами рук и ног, весь какой-то вогнуто-выгнутый… в общем, я подивилась богатой фантазии его создателя. В довершение образа через всю грудину и живот шёл грубо зашитый огромными небрежными стежками разрез, словно труп уже вскрывали, или даже правильнее сказать, потрошили.
Ну и пила тогда зачем? Видимо, безумный учёный подумал о том же, потому что заменил пилу на не менее отвратительного вида нож, и о-о-очень медленно, явно наслаждаясь процессом, с лёгким чпоканьем начал вспарывать шов на трупе.
– Ой, ну я не могу, – пробормотала я, пытаясь отвернуться.
Каширский потёрся носом о мои волосы и снова чмокнул в макушку. А потом ещё раз. И ещё. И вообще, судя по ощущениям, он там задремал. Я замерла настороженно. Хорошо, что волосы, в отличие от Катьки, тщательно вымыла! И шампунем, и кондиционером, всё как полагается. Теперь придётся лучше следить за собой и быть всё время наготове: никогда не знаешь, что придёт в голову твоему парню. Я вот и подумать не могла, что Каширского так привлечёт… моя макушка!
Женя что-то пробубнил мне в затылок и легонько подул. Даже представлять себе не стала, что творится у меня с причёской после всех его манипуляций. Вздохнула, не особо расстраиваясь. Ладно, всё равно сегодня ночь кошмаров, одним больше, одним меньше… отлично впишусь.
Кстати, о них, о кошмарах. Безумный ученый закончил вскрывать шов, весело напевая раздвинул края, и из трупа полезли жирные белые личинки. Хлынули просто!
– О, нет, я всё! – простонала я, чувствуя рвотные спазмы, и торопливо развернулась, чтобы уйти.
Прямо тут же покинуть представление не получилось: сзади стоял Каширский, который с места не сдвинулся, а, оторвавшись, наконец, от моей макушки, заворожённо смотрел расширившимися глазами на триумфальное шествие червяков.
– Женя! – капризно прогундосила я и даже кулаком ткнула, чтобы пропустил, но он машинально привлек меня к себе, позволив спрятать лицо на его груди.
– Анжел, ты только глянь, – прерывающимся голосом сказал Женька. И я, как последняя дура, обернулась, внезапно заинтересовавшись.
Вслед за личинками из трупного чрева ползли жуки и пауки, крупные, яркие, многочисленные настолько, что я подивилась, где их вообще в таком количестве насобирали, а ещё – как теперь отлавливать будут, не расползутся же они по всему парку! Правда, приглядевшись, заметила, что насекомые стекаются в желобки по краям прозекторского стола: то ли там намазано было чем привлекательным, то ли ещё что придумали.
– Фу! – поморщилась я и толкнула Каширского уже сильнее. На этот раз он сопротивляться не стал, и мы выскочили из толпы зрителей, смеясь и дрожа от отвращения одновременно.
Рядом отплёвывались Катя с Аней.
– Гадость! – воскликнула я и руками помахала, словно отряхиваясь.
– Гадость, – с готовностью кивнул Каширский, чей загар после увиденного шоу казался бледнее, чем обычно. – Опять опарыши… меня чуть наизнанку не вывернуло!
Девчонки переглянулись, фыркнули и пихнули друг дружку в бок.
– А что, Женя, – игриво поинтересовалась Аня, хлопая ресницами, – ты разве рыбалку не любишь?
Каширский метнул на неё быстрый взгляд.
– Расхрабрились, да? – спросил он и одобрительно заметил: – Это хорошо. А то нам ещё через мёртвый Вестерн-сити возвращаться…
Он задумчиво уставился в тёмную даль поверх Аниного плеча.
Улыбки мгновенно исчезли с девчоночьих лиц, словно их ластиком стерли.
– Ох, нет! – хором воскликнули подружки. – Обратно пойдём через центральный вход, вместе со всеми.
И я была с ними совершенно согласна.
Все ещё время от времени похихикивая и нервно подёргиваясь, мы покинули «Кошмары на закуску», посчитав, что закусили достаточно.
– Интересно, что у них на основное блюдо? – оживлённо полюбопытствовал Каширский, видимо, быстро от опарышей оправившись.
Выйдя из мини-парка через другие ворота, мы попали на… кладбище. Элегично присыпанный листвой газон был усеян покосившимися надгробиями, торчащими из земли саркофагами и в беспорядке разбросанными черепами, как человеческими, так и прочих существ, каких именно – определить для меня оказалось проблематично.
На белом покрывале, расстеленным между могилками, сидело… нечто. Я в квалификации нечисти не сильна, поэтому сказать, к какой именно группе относится бледно-зелёное, пупырчатое существо в живописных лохмотьях, не могу. Ясно одно, что монстр. Точнее, судя по длинным волосам и округлой фигуре, это она, монстра.
Монстра гостеприимно хлопала чешуйчатой лапкой по покрывалу, предлагая присесть рядом и отведать мутно-зелёного напитка из черепушки. И напиток, и монстра пользовались успехом: на покрывало то и дело опускались люди, делали незабываемые фото и даже рисковали сделать глоток-другой чудесного напитка.
Посмеиваясь, мы прошли чуть дальше, заинтересовавшись еще одной композицией: тоже на специальной подстилке сидело печальное чучело в балахоне, без ног и с одной рукой. Поскольку место на покрывале как раз пустовало, Катерина быстренько сунула мне в руки телефон и уселась рядом с очередной монстрой (на этот раз с синими волосами и таким же лицом). И только я сфокусировала камеру, а сестра состроила обаятельную улыбку, как неподвижная до этого момента монстра медленно к ней повернулась, а торчащая из широкого рукава синюшная рука отпала прямо Катьке на колени.
Катя пронзительно взвизгнула, да и мы не остались равнодушными: реально думали, что это кукла, а не мим. Сестра дёргалась, пытаясь сбросить с колен монстроконечность, не прикасаясь к ней пальцами; я щёлкала телефоном, фиксируя происходящее; монстра опять замерла, укоризненно и молчаливо на нас глядя.
– Анжела, убери это! – захныкала Катя, отлично понимая, что чтобы подняться с покрывала, ей сперва нужно освободиться от покоящейся на коленях руки.
Я помедлила в сомнении… Вроде и понимаю, что муляж, но всё равно противно.
– Женя? – робко и просительно промолвила.
Каширский переменился в лице, но к Катьке широко шагнул, решив проблему по-своему: просто ухватил мою сестру за рукав и рывком поднял, позволив синей конечности скатиться на покрывало. Женя кроссовкой её остановил и аккуратно к печальной монстре пододвинул.
– Прикреплять уж не буду, извини, – фыркнул он и поспешно Катю с подстилки утащил.
За нашими спинами хохотали благодарные зрители.
– Ах, а я же сама к ней сесть хотела, – покачала головой Аня. – Ну, напридумывали же!
Мы затрясли головами, соглашаясь. Мистический фестиваль и впрямь был задуман с размахом: вдоль центральной аллеи подсвечивались несколько интерактивных площадок, кривые указатели направляли гостей к лабиринту страха и лесу ужасов, невдалеке шумели несколько страшных аттракционов, а среди посетителей парка лавировали привидения, зомби и прочая нечисть, внося дополнительное оживление и колорит.
Многие желали вместе с тёмными силами сфотографироваться: вот и сейчас мы как раз проходили мимо семьи, делающей снимки в компании двух ведьм отвратительного вида. Возможно, это были не ведьмы, а мертвячки, и уже полежалые, судя по насыщенным неровным пятнам вокруг глаз и распухшим синюшным губам. Одна из девушек посмотрела на нас и прицельно помахала Каширскому рукой, ощерившись в приветливой беззубой улыбке.
Женя вздрогнул и отвёл взгляд. Я хмыкнула.
– Женя, смотри, ты ведьме понравился! – воскликнула Аня. – Вон как радуется!
– Тебе показалось, – сдержанно сказал Каширский и, подхватив меня под локоть, предпринял попытку как можно быстрее пройти мимо ведьм.
– Да нет же! Вот, она тебе глазки строит! – настаивала Аня.
Я глянула на беззубую девушку: та действительно бросала на Каширского томные и завлекательные взоры и в конце концов даже послала ему воздушный поцелуй.
– Жуть какая, – пробормотал Евгений, и мы весело расхихикались.
– Она сюда бежит! – пискнула Катя, и мы встали изумлёнными столбиками.
– Привет, красавчик! Как дела? – старательно прошамкала то ли ведьма, то ли мертвячка, поедая Женьку влюблённым взором, и игриво подмигнула. Вышло э-э… на любителя. Очень большого любителя готики и кладбищенских персонажей. Судя по всему, Женя к ним не относился.
– Привет, – кашлянул нервничающий Каширский. – Извини, мы спешим.
– Куда это мы спешим? – хором удивились девчонки, а я поспешно закусила губу: очень хотелось посмеяться над Женькиной шокированной реакцией на внимание мертвячки. Он на неё даже смотреть не мог, отворачивался, стараясь не морщиться брезгливо, а она, наоборот, подошла вплотную и настойчиво заглядывала ему в лицо.
– Женька, я это, не узнаёшь? – возмутилась мертвячка, не дождавшись от парня положительных эмоций. – Марина.
– Марина? – недоверчиво хмыкнул Каширский и в девушку вгляделся пытливо, но уже через секунду сглотнул и взгляд торопливо отвёл. – Правда?
– Ну конечно! – воскликнула Марина и даже за руку парня схватила. Для убедительности, видимо.
Каширский покосился на бледно-жёлтую, в разводах конечность у себя на рукаве куртки и аккуратно высвободился:
– Как же тебя узнать? Грим… убийственный.
– Это верно, – вмешалась я, – вас тут всех загримировали просто улётно.
– Потрясно! – кивнула Катя.
– Круто, – солидно подтвердила Аня.
– Спасибки, – расплылась Марина в своей фирменной беззубой улыбке, и на этот раз вздрогнул не только Женька.
– А ты не мёрзнешь в одном балахоне? – заинтересовалась Аня.
– Нет, у нас под ним трико плотное, да и в палатки бегаем греться, сменяем друг друга, – разъяснила Женькина кузина. – Как вам тут? Нравится?
– Очень! – искренне сказала Катя. – Столько всего… Не знаем, куда и податься.
