
Полная версия:
Заведомо ложное заключение

Александр Телегин
Заведомо ложное заключение
Заведомо Ложное заключение
Жаркий день
Было жарко. Яков Федотович Ступкин, толстый пожилой человек с круглой коротко остриженной седой головой и выпуклыми серыми глазами, полдня, обливаясь пóтом, окучивал на огороде картошку и собирал колорадских жуков. Дышать было тяжело и хотелось окрошки – холодной, с колбасой, картошкой, зелёным укропом, огурцами и круто сваренными яйцами. Но Надька, жена его, с утра куда-то ушилась. Пьёт, наверно, сволочь! Ни стыда, ни совести. Ведь старуха, а туда же!
Он, конечно, сам мог бы соорудить себе окрошку… Было бы из чего! Но есть только огурцы и укроп. Даже квасу нету! Неужели трудно сделать квас?! Вода, горбушка чёрного хлеба, щепотка дрожжей, две ложки сахару. У всех есть, у Надьки нет. Вот соседка их Валька. Нет-нет, да и спросит:
– Яш, хочешь кваску?
Конечно хочет. У неё квас на берёзовом соке и поджаренном ячмене, прямо из холодильника.
А самому просить стыдно. Да и Валя такая женщина – сама принесёт, а попросишь – скажет, что нету. На днях набрался наглости: «Валь, дай картошки». – «Нету, – говорит, – кончилась!» А ведь врёт, точно знает, что врёт.
Яков Федотович обошёл двор. Ни присесть, ни отдохнуть, ни от жары спрятаться. У соседей двор покрыт низкой и густой, как ковровый ворс, травой, и при этом штук сто кур, а у них десять лет ни телёнка, ни курёнка, а земля убита так, что былинка не может прорасти. Хозяйка, мать её! Одна бузина над забором развесилась. Её даже птицы не клюют! И тени нет – подзаборная, откуда тени взяться?
Картошки нету! Это ж надо умудриться, чтобы в Сибири не было картошки! И дочь Нинку сделала, такой же, как она. Споила, а теперь вместе шляются и пьют! Поубивал бы обеих!
Картошка-то у них в прошлом году уродилась неплохая, но к весне в домашнем тёплом погребе завяла, высохла, почернела. Вывалили на помойку, пошли Вальке кланяться: «Дай, ради Христа, на посадку!» Смилостивилась, дала пять ведер, правда, с нотациями: мол, пить надо реже, а работать чаще, тогда и картошка будет. Он стоял и покорно слушал. А что делать – гордость показывать в таких случаях неуместно.
Дал тогда Надьке в лобешник, за то, что перед соседями позорился из-за неё. А она завизжала как свинья:
– За что, Ирод? Я что ли должна погреб копать!? Ты мужик, ты и копай! Такой лоб, и за двадцать лет погреб не выкопал! Экскаваторщик называется! Таблетка ты рвотная! Пошёл на три русские буквы!
Хотел ещё ей поддать, да стыдно стало соседей смешить дракой с женой.
Ничего дома не делает! Уж так обидно бывает! Он сегодня с утра пластался на огороде: грядки прополол, картоху окучил, жуков обобрал, а она где? Хоть один куст за всё лето окучила? – Нет! Только самогонка на уме!
Иногда они с Нинкой работают – когда пенсию пропьют. Конечно не у себя работают, а у чужих людей: и картошку полют, и уголь таскают, Нинка даже дрова колет! Вкалывают как рабыни у местных самогонщиков. Те за целый день работы сунут им полторашку – и бывайте здоровы! Они, дуры, и рады, бегут с этой бутылкой к таким же алкашам и алкашкам, нажрутся и кубыряются до темна.
Яков Федотович сел на крыльцо, но и здесь не было спасения от жары. Страсть как хотелось пива – холодного-прехолодного, чтобы зубы ломило. Сходить что ли в магазин? В кармашке есть ещё на бутылку.
Пошёл так, как с огорода вернулся: в рубашке нараспашку, голым брюхом вперёд, в трико с мотнёй до колен и в калошах. А кого стыдиться – все свои, и не таким его видели. Даже хату на замок не закрыл – воровать у него нечего.
Денег хватило впритык, а пиво было тёплым. Вернулся домой, сел за стол на кухне – все двери нараспашку, чтоб воздух хоть немножко протягивало. А запах какой! Это окрестные коты приходят и метят. Этой дуре самой жрать нечего, так ещё трёх кошек и кота держит людям нáсмех.
В прихалапке у них стоит газовый баллон – то пустой, то полный – самый привлекательный предмет, чтобы автографы оставлять женихающимся котам!
А кроме них и свой собственный – рыжий Васька! Тот ещё подлец: глаза жёлтые, как у крокодила, зрачки щёлками и смотрит искоса, враждебно, сразу видно – плохо о хозяине думает, ненавидит; всегда заточен нагадить ему.
А умён, как человек! Когда Яков Федотович один дома, ведёт себя тихо. Ходит беззвучно, как призрак. Только задумаешься, отвлечёшься, потеряешь бдительность, глядь, он уже из спальни идёт, а через минуту во всём доме вонища – хоть беги из него куда глаза глядят – попрыскал уже на спинку его кровати!
Попадётся на глаза – сразу шмыг стрелой из дома. Зато, когда Надька с Нинкой придут, так он хозяин! Входит в дом вальяжно и сразу прыг на стул! Сидит, на Якова Федотовича смотрит нахально: что, мол, ты мне сделаешь?! Плевать я на тебя хотел! Я тебе на прощанье ещё раз на кровать попрыскаю, чтоб спалось крепче!
И так воздуха нет, лежишь ночью, тянешь его, тянешь в лёгкие, а он ещё и вонючий! Такая тоска, что не знаешь, как дожить до рассвета.
А ещё хуже, если потянет ветер с севера, а там, за совхозом, какой-нибудь дурень свалку поджёг! Вот это жесть, как говорит его дочь Нинка!
Яков Федотович порылся в буфете, не нашёл ничего кроме засохшего хлеба! И так у них в доме постоянно: в магазинах полно еды, а они последний хрен без соли доедают! Всё затряслось внутри от злости. Налил стакан пива. Выпил. Пожевал корочку… Нет, не полегчало. Не освежило…
В комнате работал не выключенный с утра телевизор. Сообщали что-то нехорошее. Прислушался – в Омске рухнула солдатская казарма. Погибло много народу1 – больше двадцати человек. Скользнуло по сознанию – не задело, не запомнилось.
Посмотрел на печь – щели. Мазать надо! Опять ему! Надька с Нинкой не станут. У людей за бутылку – пожалуйста! Для себя – ни за что!
И нет из всего этого выхода. И смерть уже близка. Шестьдесят пять лет! Куда провалились последние четверть века? Не помнит, будто не жил. По молодости ждал чего-то, стремился, работал, как этот… как его? – папа Карло! – то на экскаваторе, то на грейферном погрузчике. Даже на районную Доску почёта однажды угодил… А зачем, что ему было надо – не знает, не может теперь ответить.
Хорошо бы умереть… Но так, чтоб не мучится. Как умер недавно его друг, с которым учились в СПТУ2 на тракториста. Шёл-шёл, прислонился к чьей-то ограде, сполз на землю и готов.
А лежать, мучительно боясь смерти, задыхаться – нет, это тяжело. И ходить за ним некому! Жена и дочь точно не будут, да и не дай Бог!
Он выпил ещё стакан… Никакого эффекта, кроме тяжести в голове.
– Ёёёёёёёёё! – заревел вдруг Яков Федотович.
В открытую дверь неслышно вошёл Надькин любимец – рыжий Васька. Яков Федотович прозевал этот момент, а увидел только, как он мелко-мелко потряс хвостом на кухонную дверь, и по её белой поверхности потекли вниз коричневатые капли.
Не пожалел себя Яков Федотович – прыгнул брюхом вниз со стула и успел схватить Ваську за хвост! Тёмная, ослепляющая ярость помутила его рассудок. Не выпуская Васькиного хвоста, забарахтался, поднимаясь на ноги. Кот противно заорал, повернулся и впился зубами и когтями в державшую его руку.
Всё исчезло. Мозг отключился, только вибрация ярости в каждом атоме организма. Перед глазами горячая красная муть. Яков Федотович, выскочил в сени и вывернув в размахе руку с взлетевшим выше его головы Васькой, шмякнул его головой о порог. Кот мявкнул, рыжее тело задёргалось в судорогах.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Событие произошло 12 июля 2015 года
2
СПТУ – сельское профессионально-техническое училище
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги
Всего 10 форматов