скачать книгу бесплатно
К слову о Богах…
Место, в которое привозит меня Тимур, вызывает бескрайнее удивление. Во-первых, я просто не ожидаю, что он это сделает. Во-вторых, что он здесь забыл? В-третьих, этот парень разбивает все установки и мнения, которые у меня могут складываться в отношении него.
Мы поднимаемся по высоким ступеням и через массивные деревянные двери входим внутрь церкви. Она небольшая, но очень уютная, и ощущение простора, как в любом из готических строений, достигается за счёт высоких стрельчатых сводов и витражных ланцетовидных окон.
Мой взгляд перескакивает с элемента на элемент: контрфорс, нервюры, аркбутаны, розетки, контрлиерны и многое другое крутиться в моей голове. Всё, что запомнила из вводного курса истории искусств, всплывает в памяти то и дело.
– Ты чего такая напряжённая? – Тим оборачивается ко мне с улыбкой. – Боишься, что кара небесная настигнет, как только переступишь порог? Так мы его уже переступили. Молнией нас не поразило.
Он тянет меня к одной из скамеек в сумрачном углу, загадочно добавляя:
– Хотя после вчерашнего бурного вечера и ночки всё могло бы быть.
– Так ты грехи замаливать решил? – обретаю уснувший голос и подначиваю в ответ.
– Жизни не хватит, – философски бросает он.
– Так живём всего-ничего, когда успел-то? – звучит, как шутка, но обычно весёлый Тим вдруг хмурится.
– Иногда дело не в количестве, а в качестве. В качестве совершаемых дел и поступков.
– Угу, так и запишем, качество грехов. А можно с этого момента поподробнее?
Впрочем, серьёзность у него как появилась, так и улетучилась. На лице Тимура снова улыбка, хотя взгляд обращён вперёд, а не на меня.
– Моя невоздержанность, когда ты рядом, вот мой основной грех на данный момент. Постоянно тебя хочу.
– Плюсани ещё один следом: пошлые разговорчики в святом месте.
Уголок губ Тимура медленно ползёт вверх, а раскрытая ладонь опускается мне на колено и легонько его сжимает.
– Хочешь усугубим?
Смотрит так, будто готов двинуться дальше, чем простые «пошлые разговорчики»
– Н-нет, – заикаюсь, не понимая: он серьёзно или шутит?
Тим наклоняется, скользит носом по моей щеке и медленно целует в скулу. Вот и всё. Наверное, я переоцениваю степень его пошлости, у парня всё-таки есть представления о рамках приличия. Впрочем, не могу в этом до конца быть уверенной.
Но он опять делает это: переплетает наши пальцы в тесном пожатии. От этого незамысловатого жеста мне безумно приятно.
Перевожу дыхание, потому что оказывается, я делала короткие, почти неслышные вдохи, чтобы не нарушить момент.
Тимур запрокидывает голову, разглядывая центральный неф, и я следую его примеру.
Есть в таких местах особая магия, и, наверное, отчасти я понимаю, почему Тим привёл меня сюда.
– Как называется это место?
– Сент-Лоренс. По мне – то, что надо. Не давит величием, как огромные соборы, и не чувствуешь себя под прицелом взглядов, как в небольших сельских приходах.
В церкви, кроме нас, никого. Хотя уверена, что здесь порой весьма и весьма многолюдно. Об этом мне сказал красиво оформленный уголок для прихожан и выставка детских поделок на заданную тематику.
– И много где ты побывал? В таких вот приходах?
Мне хочется сказать, что ни разу не слышала от него ничего, что косвенно бы касалось темы веры, но мы знакомы без году неделя, да и не производит Тим впечатление парня, придающего большое значение этим вопросам. Если б придавал, уж точно бы не вёл тот образ жизни, который ведёт.
– Свой первый год в Англии я провёл в глубинке. В деревушке, где я жил, был милый пастор и небольшой уютный приход. Мне просто нравилось торчать там то и дело. Иногда я уходил туда поспать или почитать книгу. Спалось там просто замечательно, – добавляет он с такой интонацией, что мне кажется, за этими словами кроется нечто большее, чем он мне озвучил. – Жаль, я там пробыл чуть больше года, потом переезжал и, в конце концов, оказался в Лондоне.
Удивительно, никогда прежде в разговорах мы так глубоко в прошлое не ныряли. Отмираю, осознав, что от меня ждут хоть какой-то реакции.
– Не самый худший вариант, – бормочу я.
Знаю, что Тимур переехал сюда, когда ему было четырнадцать. И сейчас, в двадцать, он тут как рыба в воде, словно родился на этой земле.
– Не самый худший, точно, но сельская Англия мне нравится больше. Хотел бы я тебе показать некоторые места, – внезапно добавляет он, и я прикусываю нижнюю губу.
Потому что мне бы то же очень… очень хотелось, чтобы он мне их показал. Только я и Тим. Без этой бесконечной вереницы «друзей» на хвосте.
Собираюсь что-то сказать по этому поводу, но Тимур уже меняет тему.
– Как тебе здесь? Мне почему-то показалось, что тебе понравится, раз уж выбрала профессию, связанную с искусством.
– С бизнесом в сфере искусств, – поправляю я и чувствую тепло, от того, что Тим запомнил что-то из моей болтовни про учёбу.
Иногда мне кажется, он меня не слушает, я болтаю, словно фоном, порой не уверенная, что ему интересно. Но если я что-то рассказываю, Тим никогда не перебивает, а теперь выясняется, что всё слышит и помнит.
– Без разницы. Просто так ведь подобное направление не выбирают.
– Да это был… осознанный выбор, – шепчу я и опускаю глаза от этой небольшой лжи.
Конечно, мне хотелось другого, но вышло то, что вышло. Я везунчик, в общем-то, по меркам среднестатистической девчонки из России. К чему жаловаться?
– Что такое? – замечает он перемену во мне. – Только не говори, что это был осознанный выбор твоих родителей.
– Нет, они ни при чём.
Она ни при чём. Моя мать. Отца я даже не знаю. А маме помогаю, и деньги шлю по возможности. Восемьдесят или сто фунтов для неё в переводе на рубли уже огромная помощь.
Я резко меняю направление, потому что не хочу, чтобы Тимур углублялся в тему моей семьи. Мы с ним родных не обсуждали, и я не расспрашиваю его, потому что боюсь встречных вопросов. Придётся лгать. А мне очень не хочется этого делать.
Выйдя из Сент-Лоренс, мы не возвращаемся к остальным. До самого вечера Тимур меня «прогуливает». Мы приезжаем в старое поместье, где долго бродим по цветущему саду. Сейчас май и ранние растения, которые тут распускаются уже в марте, сменяют более поздние и пышные. В любом случае, Тимур терпит мои девчоночьи загоны, даже фотографирует, пока я позирую в разных локациях, чтобы сделать снимки для социальных сетей.
– Знаешь, последняя модель щёлкает лучше, ты чего себе девайс не обновишь? – делая кадр за кадром, комментирует он. – И отклик экрана там резвее.
– А я сложно привыкаю к новым вещам, – отрезаю я, – мне этот нравится.
Ну не рассказывать же ему, что на новый у меня денег нет, а этот я купила с рук, чтобы хоть уж совсем с древним смартфоном не ходить.
– Может, его разбить, чтобы ты быстрее решилась?
Он, вроде как, и шутит, но смотря на мой несчастный телефон, зажатый у Тима между кончиков пальцев, паникую.
– Кто разбивает, тот и покупает, – выдаю после недовольного выдоха.
– Замётано! – Тим подбрасывает или, вернее, делает вид, что подбрасывает смартфон в воздух, и я ахаю, но Тимур лишь прикалывается, возвращая его мне со своей улыбочкой.
Тема закрыта, и мы гуляем дальше. Конечно, в какой-то момент я начинаю понимать его. В этих старых английских камнях есть своя романтика и атмосфера. Урбанистический либеральный Лондон кажется мне сейчас местом с другой планеты. А вот этот «Нанвелл Мэнор» будто застыл в… когда он там был построен? Ну, если верить информации на входе, первое поместье здесь появилось аж в одиннадцатом веке, современному зданию лет четыреста. Сложно представить такие далёкие даты.
Мне удивительно легко один на один с Тимуром: вне кровати и вне шумных компаний. И ему, кажется, тоже.
И его задумчивый взгляд, который я ловлю на себе то и дело, вызывает у меня толпу приятных мурашек. Очень надеюсь, что ему также хорошо, как и мне.
Может, охапка цветов, которую он мне покупает на обратной дороге в отель в одной из «цветочных ферм», является тому подтверждением? Мы сворачиваем с основной дороги, а Тим так уверено ведёт машину, будто в это место он ездил ни раз. Мне приятно и необычно, потому что Тимур впервые дарит мне что-то. Всё, что я могу – уткнуться носом в лавандового цвета растения, названия которых даже не запоминаю, потому что садовод из меня так себе. Но пахнут они одуряюще прекрасно и внимание Тима, что уж скрывать, согревает моё дрогнувшее сердечко.
День уже плавно перетёк в вечер, а вечер находит страстное продолжение на территории нашего люкса.
Ночью просыпаюсь от какого-то странного звука. Сразу не понимаю, что это Тим говорит. Во сне. Сквозь стиснутые зубы. Подвигаюсь ближе и наклоняюсь, чтобы вглядеться в его лицо, но в номере так темно, что я почти ничего не вижу. Хочу потянуться к прикроватному столику, чтобы включить свет, когда Тимур внезапно выдыхает:
– Инна.
Имя это произнесено с такой мучительной болью, что я застываю. Инна?
А потом резко ложусь на подушку и жмурюсь, потому что дыхание у Тимура изменилось. Понимаю, что он почти проснулся, и мне почему-то не хочется, чтобы он застал меня с поличным, нависнувшей над ним.
Понимаю, что Тим уже точно не спит. Чувствую, как двигается одеяло, когда он заносит руку и, вероятно, проводит ладонью по лицу, стряхивая сон.
Матрас пружинит, когда Тим встаёт, чтобы накинуть халат. Глухой хлопок по столешнице, с которым он подхватывает пачку сигарет и зажигалку, мягкий звук, с которым отъезжает дверь на балкон, практически бьют по ушам и нервам.
И нос щекочет тонкий запах табака, который вместе с ночным ветром приносит ещё больше вопросов в мою голову.
Глава 5
– Губу закатай, – доносится со стороны.
Я поворачиваюсь и утыкаюсь взглядом в рослую блондинку. Про таких говорят – ноги от ушей. Ещё и задница охрененно подкаченная, которую она, естественно, не стесняется демонстрировать. Часто у тех, кто озабочен своим телом, самомнение раздутое, здесь также не исключение. На лице выражение из серии «я круче всех и прекрасно об этом знаю».
– Чего? – бросаю, ни капли не тушуясь.
За год жизни в Лондоне я отрастила себе острый язык. Всё приходит с опытом. Если первое время я в чем-то и комплексовала, то сейчас меня сложно выбить из колеи спонтанными наездами.
Но эта «королевишна» всё-таки выбивает. Своим заявлением.
– Я девушка Тимура. Мы в небольшой ссоре, но это ненадолго, а ты губу закатай, а то того и гляди, язык выпадет до пола и слюна закапает.
Она даже тянет ко мне свои ручонки, видимо, хочет дотронуться и как бы захлопнуть мне челюсть, но я отшатываюсь и смотрю так, чтобы ей стало понятно: со мной такой номер не пройдёт. Я не какая-нибудь мямля.
В голове однако настойчиво долбится мысль: «Это Инна?»
С той ночи на острове Уйат, когда Тим так неосторожно произнёс во сне женское имя, я постоянно думаю о мифической или реальной Инне. А спросить его не могу, потому что банально боюсь услышать неудобный для меня ответ.
Кто она, чёрт её возьми такая, и почему Тимур шепчет про неё сквозь сон? Это не даёт мне покоя.
Ещё не могу понять: мы вместе или мы не вместе? По всем признакам – вместе. Мы почти не расстаёмся, постоянно на связи, строим планы, общаемся легко, спим друг с другом много – в целом, ведём себя, как любые парочки.
И всё же: отношения будто наполнены ложью.
Он не знает обо мне ничего. А я о нём. Между нами повисли тайны. Мои, его… прошлые?
Пока эти мысли переливаются из пустого в порожнее и обратно, блондинка напротив продолжает что-то там вещать.
– И вообще, ты на себя посмотри, – она тычет в меня пальцем. – Ты видела, с кем Тимур обычно встречается?
Деваха кладёт ладонь на бедро и покачивается из стороны в сторону. Пайетки на её коротком серебристом платье отражают свет, рассыпающийся искрами вокруг, будто она грёбанная королева и все самцы этого мира возле её ног.
Наверное, так и есть, потому что я вижу заинтересованные взгляды, устремлённые в её сторону.
– Он любит блондинок. Натуральных, – указывает на себя. – А ты… ну, выбилась из системы случайно. Наверное, захотел экзотики, – она меняет правую руку на левую, качает бёдрами и язвительно тянет – Ты не в его картине мира, детка. Поэтому отвали по-хорошему.
Наклоняю голову к плечу и поджимаю губы, и блондинке не нравится, что я не дрожу от страха и не убегаю в слезах прочь. По глазам её вижу, что бесится.
– Ну, если вы в «небольшой» ссоре, что спорно, то тебе нечего меня опасаться. К чему этот разговор?
– Предупреждаю.
– Или сочиняешь.
Блондинка снова фыркает и выдаёт обещание:
– Увидишь.
Она быстро удаляется, как бы давая понять, что разговор окончен, но на самом деле, ей больше нечего добавить.
Думаю, что надо бы полистать социальную сеть Тима, помню, что видела там фото с девушками. С разными. По ним, правда, не понятно, встречался он с ними или… просто спал. Да, блондинок там было немало. А кто конкретно эта? Может, такое же увлечение, как я, решившая, что она нечто большее, чем девочка для секса?
«Я не девочка для секса», – твердо повторяю, потому что не чувствую себя ею.
Потом обвожу взглядом зал, пытаясь найти Тимура. Он свалил с каким-то парнем минут двадцать назад. Тиснул меня на диване, сказал, что ненадолго, и ушёл. Ненадолго – это насколько? Вернее, что для него недолго?
Я знаю про Тимура многое, а по факту – не знаю ничего. Вернее, обладаю той же информацией, что и любой его знакомый. И не более. Он вообще-то скрытный, мой Тимур.
Мой Тимур? Он мой в воображении или в реальности? Может, я также размечталась, как эта деваха минуту назад?
– Не обращай внимания, – долетает до меня сквозь мысли.
Разворачиваюсь и натыкаюсь взглядом на очередную блондинку. Тут что, где-то рядом завод по их серийной штамповке?
Вопросительно приподнимаю брови.
