РИСУЮ СВОЮ ЖИЗНЬ

Тая Перш

РИСУЮ СВОЮ ЖИЗНЬ

Глава 1

Родом из мечты

Детство под узбекским солнцем

Жаркое июльское утро 1974 года. Ташкент пахнет чабрецом, пылью дорог и спелыми дынями. Над глинобитными дувалами дрожит марево, а в тени чинар шелестят арыки, неся живительную прохладу. Я родилась здесь в городе, где даже воздух соткан из шелка и пряностей, в столице республики, гордо носившей имя Узбекской ССР.

Время, застывшее в маршевых ритмах. Нас окружал мир парадоксов. По радио лились бодрые гимны о «нерушимом союзе республик свободных». На базарах звенели медные чеканки и торговали гальвабом – ледяной крошкой из виноградного сока. А по улицам Шота Руставели маршировали пионеры в алых галстуках, словно отряды маленьких революционеров.

Золото нашей земли.

Мое детство окрашено в цвета хлопковых коробочек. Белое золото Узбекистана. Поля у подножия Чаткальских гор казались бескрайними. Осенью их покрывали ковры снега – не холодного, а теплого, пушистого. Это созревал хлопок. Его коробочки лопались под пальцами дехкан, обнажая мягкие волокна. Рядом зрели арбузы – полосатые гиганты, прячущие под коркой алую сладость. А в шелковичных рощах неутомимо трудились гусеницы-шелкопряды, сплетая коконы из невесомых нитей.

Родители – винтики системы

Мои мама и папа были частичкой этой машины под названием «Советская индустрия»:

Мама с кульманом засиживалась допоздна в ЦПКБ – Центральном проектно-конструкторском бюро легкой промышленности. Ее мир состоял из чертежей шелкопрядильных машин и формул расчета прочности нити. «Натуральный шелк – это алгебра гармонии», – говорила она, показывая мне катушки с мерцающими волокнами.

Отец парил над землей. Его «кукурузник» Ан-2 – «аннушка» – возил геологов в Ферганскую долину, медиков – в кишлаки Памира, а в трюме однажды даже вез новорожденных ягнят. «Небо учит смотреть дальше горизонта», – повторял он, запуская мой бумажный самолетик с балкона.

Тишина пустого дома

Их вечные командировки заполняли эхо ожидания: стук метронома по радио «Это всесоюзная пионерская зорька!», запах манной каши, скрип деревянных половиц в нашем старом доме при Штабе ТуркВО, и тихий голос бабушки, читавшей нам с сестрёнкой сказки про Ходжу Насреддина

Спасение в сундуке с тканью

Бабушка стала моей волшебницей. В ее комнате стоял деревянный сундук, пахнущий камфорой и тайной. Внутри лежали лоскуты ивановского ситца, клубочки шерсти цвета спелого граната, и обрезки узбекского бекасама – шелка с рисунком, словно вытканным из солнечных зайчиков.

Однажды, найдя мои каракули на обоях, я рисовала аистов в гнездах, она не ругалась. Взяла мою руку в свою – морщинистую, пахнущую миндальным маслом – и повела сквозь хаотичные дворы к двухэтажному зданию с колоннами.

Двери в иной мир

На мраморной табличке у входа значилось: «Детская художественная школа №1». Бабушка толкнула тяжелую дверь. Внутри пахло масляной краской, скипидаром и свободой.

«Здесь учат ловить ветер и зашивать в холст сны», – шепнула она, а я, затаив дыхание, смотрела на гипсовые бюсты в нишах и акварельные пейзажи на стенах. В тот миг хлопковый комочек в моей ладони, я несла его как талисман, вдруг стал теплым. Будто в нем забилось живое сердце.