Русская водка, чёрный хлеб, селёдка

скачать книгу бесплатно


«Что ты кричишь!» – рассердилась мама. «Иди, забинтуй!»

Нора потом долго плакала. Левая рука ничего не чувствовала, онемев. Назавтра, отодрав бинт, попробовала подвигать мизинцем. Нижняя фаланга не сгибалась. Мама сказала: «Сходи к отцу Артура, в военный госпиталь. Он же хирург».

Нора не хотела идти к нему. Маме не было понятно это ее нежелание. Ей и в голову не приходило, что они с Артуром расстались. Лишь спустя месяц мама настойчиво спросила о нем. Нора тихо ответила: «Ну… просто он Артур…».

Больше мама ее о нем никогда не спрашивала.

Еще Нора представила, как Владлен Аристархович расскажет Артуру, что у нее стряслось с рукой. Будто видела всю сцену воочию. «Ты знаешь уже, да?». «Угу» – кивнет Артур, как ни в чем не бывало.

Самое интересное, Нора была уверена: что бы ни сделал Артур, Галина Яковлевна всегда найдет ему оправдание… Она – последний человек, с которым ей, Норе, хотелось бы говорить об Артуре. Неужели все матери слепы? А она сама будет такой когда-нибудь?

Еще Нора вспомнила: с тех пор, как отец ушел, и контакты с семьей врачей как-то прекратились… В самом деле, мама ее теперь женщина свободная…

А как объяснит Артур родителям, что они расстались? Когда-то же ему придется сказать хоть что-нибудь. Что с ней не было секса? По обоюдному согласию? Или она, Нора, так захотела? Почему-то она не верила, что он расскажет, как было. Нет, он не будет, конечно, возводить на нее напраслины… Отделается намеками и полуправдой. Что-что, а говорить он умеет. И держать себя – тоже.

А что он хотел? Чтоб она думала о себе: «какая я дура, что не дала такому сокровищу, как он?!» Ни за что!

«Что ж. Какая разница…» – Нора пожала плечами. Пошла.

Владлен Аристархович встретил ее очень хорошо, как родную. Повел к «кистевику».

Процедурный кабинет, весь белый, стол стерильный. Нору усадили за него. Разбинтовали руку. «Кистевик» повертел ее пальцы. Сделал досадливую гримасу. «Сразу надо было идти сюда, девушка. Зашивать не буду, все сносно. А что касается сухожилия… Не срастется, оперировать – поздно, слишком тонко. Тут даже великий Кош ничего уже не сделал бы… Тебе как зафиксировать – согнутым или прямым?».

В тот день весна хлынула ручьями. Они неслись бурно и неистово. Так бывает не каждую весну. Потоки превращали дороги и дорожки в непроходимую топь. У Норы было черное драповое пальто. Оно делало ее строже и как-то взрослее. Странно белела забинтованная рука на его фоне…

Распущенные пепельные волосы змеились по плечам. Их трепал юный весенний ветер, первозданный ветер. Он всегда такой ясный, холодный и новый, когда впервые снимаешь шапку после долгой зимы. Он путает волосы и соединяет тебя с небом…

Придя домой, Нора не могла найти себе места. Ходила из комнаты в комнату. Ей чего-то хотелось, но чего? Странное томление. Вдруг поняла – ей хочется этого ветра, который так студит голову… Снова надела черное пальто и вышла. На нее смотрели люди. На белоснежный бинт, флажком маячивший на руке. Рана еще надсадно ныла. Тем приятнее было идти. Куда? В никуда. Нора просто шла. Чтобы идти.

В ушах вдруг услышала голос Артура: «Скажи, а женщины – коварные?» И свой смех тогда… Вспомнила его лицо… Почему она не пошла с ним дальше объятий? Холод голубых глаз… «Он похож на свою мать» – подумала Нора. «В нем тоже есть нечто неуловимо отвратительное…» Просто она, влюбленная, тогда не видела этого… Поцелуй, первый в ее жизни поцелуй… Это он виноват.

Ноги вязли в жиже, промокали в стремительных ручьях. Она шла бездумно, пока не выбилась из сил. Увидела, что прошла почти весь город. По эдакому-то беспутью! Пока шла, на грани усталости, вдруг четко осознала, что травмированная рука – ответ ее подсознания на потерю двух Артуров – отца и мальчика. Так она простилась с ними, так отсекла их. Зачем же она идет? Зачем? Ноги, мокрые, ватные, замерзшие, едва двигались. Рука стала болеть сильнее. Зачем?…

Тяжело дыша, остановилась. «Ну, еще несколько шагов» – уговаривала себя, как в детстве, когда отец учил ее ходить на дальние расстояния. Надо преодолеть. Все преодолеть: густую, вязкую жижу, потоки воды, свои потери, боль души и тела, себя… Радостью вдруг пронзила мысль, что эта бурая, талая вода – бывший снег этой зимы, зимы, что соединила их с юным Артуром. Теперь он тает, земля возьмет его в себя – навсегда. Она возьмет их шаги, их следы, занесенные новым снегом… Пусть упало несколько капель ее крови – неважно. Она все преодолеет. А земля – впитает. И эту боль – тоже.

Почему же она не доверилась Артуру до конца? Может, у них все было бы иначе? И он не бросил бы ее? Что ее остановило? Уж не та ли фальшивая нота в прекрасной симфонии отношений, жестов, фраз, улыбок и взглядов, что нечаянно уловило ее сердце? Наверное. Ну, оставил бы ее потом, в другой ситуации. Какое счастье, она теперь – свободна. И не будет церемонности отношений с Артуром, не будет Галины Яковлевны и страха, что она что-то сделает не так…

Что будет с ней? У нее будет все «окей». Во всех отношениях. Она напишет множество прозаических произведений, вдохновляя людей своей страстностью, а также безразмерным умением горевать и радоваться.

У Артура будет сказочная жизнь. Он женится, объездит полмира, заработает кучу денег, не один раз сделает Галину Яковлевну бабушкой, и даже раньше, чем она предполагает! Она будет сидеть с внуками не девяносто дней за лето, а целых девяносто семь!

Сингапур встретит его белым сверкающим львом удачи, как когда-то, по легенде, принца Нила Утама. Лондон – комфортом и сквозящей в старых улицах вековой патриархальностью. Финляндия – скукой законсервированных озер и отличной рыбалкой. Главное: везде, вне России, где бы он ни был, все будет правильно. Начиная от произношения звуков и заканчивая сложенными полотенцами в отелях. Никаких сюрпризов! Ничто не будет выбиваться страстью и кровавой болью за отведенные границы.

Что еще? Ах, да! В изысканной среде британского среднего класса Артуру очень пригодятся его манеры, опробованные на Норе, а также его сдержанность. «V» – Виктори!

Нора вдохнула ветер, глубоко, глубоко, горлом, во все легкие. Он наполнил ее свежестью и весной. Постепенно, по мере того, как Нора размышляла, усталость уходила. Ликование замещало ее. Может, это ветер перелился в нее светом и сиянием? Она уже не чувствовала ног и боли в руке. Все правильно! Она все сделала правильно! Ветер расчесывал мысли, ласкал воспаленные глаза. В конце концов, Нора стала смотреть только вдаль, а не под ноги. Она совсем не видела жижи, мутных потоков, не видела, куда ступает. Ей было все равно. Вокруг – ни души. Кто же захочет идти в такую непогодь?! Она шла пустынной тогда улицей Свердлова. По ней даже машины не ездили, а потому Нора шла по самой середине проезжей дороги. Здесь был асфальт, а по бокам мчались радостные воды. Все ниже и ниже, к площади. Все быстрее и быстрее талые ручьи. Они почти прозрачны и чисты… Нора чувствовала, будто летит над дорогой… Как хорошо, что вокруг нее – никого… Ей хотелось идти так вечно… Она любит, бесконечно любит эту бурную, талую водь, это мчащееся навстречу небо, этот ветер, целующий волосы, этот спящий, ленивый город, эти голые ветки, готовые брызнуть вербным пухом. Она хочет снова и снова рождаться на свет здесь, на этой земле, снова и снова – вместе с весной. Каждую весну – как в первый раз. Сто, тысячу весен подряд… Что ж ей сделать, чтоб не забыть, никогда не забыть этого мига? Чтоб всегда знать, что она – сильная! Что она – все выдержит! Сумела же она дойти сюда! С ноющей пораненной рукой, в распутье! Сумела принять свою судьбу! Сделав еще несколько шагов, в полном изнеможении, остановилась. Вынула из хрустального вешнего потока омытый камень. Маленький, белый и очень круглый. Повертела в пальцах. Он был холодный и красивый. Подумала: «Ты – будешь символом моей силы! Я – победительница! Я смогла!» В тот же миг повернулась и пошла обратно, сжимая его, свое сокровище, добытое в муках, символ силы. Круглый кусочек известняка.