Вычеркнутые из памяти имена. Золотопромышленник Иннокентий Сибиряков. Миллионер-бессребреник, благотворитель, монах

скачать книгу бесплатно

Вычеркнутые из памяти имена. Золотопромышленник Иннокентий Сибиряков. Миллионер-бессребреник, благотворитель, монах
Татьяна Никитина

Имя купца-золотопромышленника Иннокентия Сибирякова (1860–1901), выдающегося благотворителя, окончившего свои дни афонским схимонахом, в советское время было вычеркнуто из нашей истории по идеологическим соображениям. Сейчас оно начинает возвращаться из незаслуженного исторического забвения и обретает все более широкий круг почитателей.Богатейший человек России все свое многомиллионное состояние потратил на дела милосердия, многие годы жертвуя крупные суммы на просвещение, медицину, строительство храмов и т.п. При этом «странный» миллионер, который принципиально никому не отказывал в помощи, из-за своей «безудержной» благотворительности попал под суд, его пытались признать сумасшедшим и отдали под опеку родственников. А на Афоне, где на его средства был построен самый большой собор в Греции, его почитают как святого. Надеемся, что уникальный жизненный и духовный путь этого удивительного человека послужит для нас благим примером общественного служения и личного духовного подвига.

Татьяна Никитина

Вычеркнутые из памяти имена. Золотопромышленник Иннокентий Сибиряков. Миллионер-бессребреник, благотворитель, монах

О жизненном пути «неправильного» миллионера, бессребреника, благотворителя и подвижника благочестия схимонаха Иннокентия (Сибирякова)

Возвращение памяти

В наше время даже школьникам известны знаменитые меценаты прошлого, посвятившие свою жизнь развитию русской культуры, науки, просвещению народа, сохранению памятников истории – Павел Третьяков, Савва Морозов, Алексей Бахрушин, Савва Мамонтов. Но некоторые имена в советское время нас специально заставили забыть – по идеологическим соображениям. Среди них имя, в конце XIX века известное практически каждому жителю Петербурга – купца-золотопромышленника Иннокентия Михайловича Сибирякова (1860–1901), богатейшего человека России, известнейшего благотворителя и мецената, который все свое громадное многомиллионное состояние употребил на дела милосердия, а себя самого принес в духовную жертву Господу, став монахом на Святой Горе Афон.

Ежегодная прибыль от принадлежащих ему 30-ти золотых приисков достигала 220 тысяч рублей – сегодня его капитал оценивался бы в 60 миллиардов рублей, а годовой доход составлял бы полтора миллиарда. Этот человек мог беззаботно жить в роскоши до конца своих дней, однако он выбрал путь, полный испытаний: за ним следили (был под негласным полицейским надзором), его судили и держали под домашним арестом, чуть не признали сумасшедшим и отдали под опеку родственников, а причиной послужила всего лишь его широчайшая благотворительная деятельность по принципу «всякому просящему у тебя дай». О перипетиях судьбы «странного» миллионера судачила вся Россия.

«Бывают люди, вся жизнь которых устремляется на освобождение от самого себя, на отречение от “тленного образа смерти в живом человеке?, – писал о И.Сибирякове один из первых его биографов Б.Никонов. – Такие люди не от мира сего, всеми силами своей души стремящиеся свергнуть с себя иго окружающей жизни с ее суетой и мелочами, встречались во все века и, как это ни странно, встречаются и в наше время и в такой иной раз среде, из которой, казалось, могли бы выйти только великие жизнелюбцы. Таким человеком не от мира сего, таким гонителем “ветхого человека? в самом себе был известный богач-благотворитель Иннокентий Михайлович Сибиряков… Вся его яркая жизнь была запечатлена одним порывом – к личному совершенству и к личной нестяжательности во имя блага своих ближних. Он был типичным и прекраснейшим образцом совестливого русского человека, не смогшего безмятежно радоваться и веселиться на пире жизни, когда вокруг него бедствовали сотни тысяч людей. И совестливость эта понудила сделать то, что не решился сделать евангельский богатый юноша, пришедший ко Христу: раздать свое имущество и отдаться исканию правды в самом себе»[1 - Никонов Б. Миллионер-бессребреник // Нива. 1911. № 51. С. 960б–960в.].

8 ноября 1901 года на Афоне в Свято-Андреевском скиту торжественно совершался чин погребения схимонаха Иннокентия; отпевал его греческий архиерей Неофит в сослужении 60 священников. Отец Иннокентий был погребен не за стеной обители, как принято на Афоне, а возле собора Апостола Андрея Первозванного внутри монастыря. Такой чести на Святой Горе удостаивались только основатели и ктиторы (строители) обители или члены византийских императорских фамилий. Но не только колоссальные пожертвования скиту как ктитора-строителя подвигли братию оказать усопшему особые почести при его погребении, но и его недолгая – в течение 5 лет – монашеская жизнь, проведенная в полном нестяжании, незлобии, братской любви и неподдельном смирении. По афонскому обычаю через три года после кончины кости почившего откапывают и по их состоянию судят о загробной участи его души. Открытие честных останков отца Иннокентия показало насельникам скита, что схимник был святой жизни. Кость его головы приобрела характерный медово-желтый цвет, что по афонскому многовековому опыту указывает на святость почившего, и поэтому она была помещена братией в отдельный киот. Из полутора тысяч глав, собранных в настоящее время в костнице Свято-Андреевского скита, большинство белые, только несколько глав имеют медово-желтый цвет, среди которых три выделены особо: основателей скита иеросхимонахов Виссариона и Варсонофия и схимонаха Иннокентия (Сибирякова), почитаемого сейчас святогорцами в лике местночтимых святых.

В 1910 году российский журнал «Приходское чтение» написал об Иннокентии (Сибирякове): «Он столько сделал добра, что память о нем… останется у миллиона сибиряков». И глубоко ошибся в прогнозе: это имя было прочно забыто в России, начисто вычеркнуто из нашей истории. В Греции схимонаха Иннокентия знают и любят гораздо больше, а на Афоне уже давно почитают как святого и рассказывают о многочисленных случаях его помощи. Надеемся, что память о нем вернется и к нам. С подачи действующего в Санкт-Петербурге Фонда им. Иннокентия Сибирякова Комиссия по канонизации Санкт-Петербургской епархии передала в Священный Синод Русской Православной Церкви документы на его прославление в лике святых преподобных и бессребреников.

На Святой Афонской Горе с именем нашего выдающегося соотечественника тесно связана не только история Андреевского скита. Его попечением на Каруле, самой суровой афонской местности, был основан исихастирион (уединенная келья с храмом) во имя святителя Иннокентия Иркутского. По благословению своего духовного отца архимандрита Давида (Мухранова) схимонах Иннокентий приобрел участок на склоне Карули, принадлежавший Великой Лавре, где был создан двухпрестольный храм. Главный престол посвятили свт. Иннокентию Иркутскому, имя которого И.Сибирякову дали при постриге, а придел освятили во имя прп. Давида Солунского, небесного покровителя отца Давида.

Иннокентьевский исихастирион на Каруле после пожара

В 2000 году Карульский исихастирион свт. Иннокентия Иркутского пострадал от большого пожара, оставившего после себя только руины, однако российские почитатели памяти бессребреника схимонаха Иннокентия (Сибирякова) полностью восстановили его на свои средства.

Восстановленный Иннокентьевский исихастирион, фото 2018 г.

Можно надеяться, что ознакомление с жизненным и духовным путем и увеличение числа почитателей этого удивительного человека, незаслуженно забытого выдающегося общественного деятеля, филантропа и православного подвижника, будет способствовать распространению идеи о необходимости для нравственного оздоровления общественной жизни не только благотворительной деятельности – помощи ближнему, но и личного внутреннего подвига, духовного совершенствования.

И в целом духовный и жизненный опыт Иннокентия Сибирякова в наше время, по сути очень похожее на его эпоху, ценен и необходим, его судьба и деяния могут служить прекрасным примером для современных людей – и не только православных христиан.

Купеческий род Сибиряковых

Выдающийся русский благотворитель, богатейший золотопромышленник, афонский схимонах Иннокентий (Сибиряков) родился в Иркутске 30 октября (по ст. ст.) 1860 года, родители дали ему имя в честь первого епископа Иркутского, святителя Иннокентия.

Именитый род Сибиряковых – один из самых древних, богатых и влиятельных купеческих родов Сибири – происходит от первопроходцев, которые начинали освоение необъятных сибирских пространств. Его родоначальником был выходец из крестьян Устюжского уезда Архангелогородской губернии Афанасий Сибиряков (1676–1754), отправившийся на освоение Сибири и поселившийся на Байкале, на землях Посольского монастыря. Предприимчивый переселенец приобрел несколько лодок и судов, занялся рыбной ловлей, перевозкой людей и грузов через Сибирское море – Байкал. Разбогатев, Афанасий Сибиряков перебрался в Иркутск, здесь жили и трудились его потомки. Дети и внуки Афанасия пошли по его стопам – вели торговлю, осуществляли грузоперевозки, разрабатывали серебряные и золотые рудники; получили звания купцов 1-й и 2-й гильдий.

Его сын Михаил Афанасьевич Сибиряков (около 1726–1799) за открытие серебряных приисков в Нерчинском округе был пожалован дворянством, Василий и Алексей оставили о себе добрую память как первые иркутские летописцы. А внук – известный на всю Сибирь купец Михаил Васильевич Сибиряков – стал первым городским головой Иркутска. От двух браков у него было десять сыновей и пять дочерей. Это один из наиболее видных деятелей городского самоуправления Иркутска – более сорока лет его избирали на должности гражданского старосты, совестного судьи, бургомистра, президента губернского магистрата и городского головы (четыре раза). За особые заслуги в общественной службе он был удостоен звания «иркутский именитый гражданин». Его предпринимательская деятельность охватывала всю Восточную Сибирь. Он держал пушные промыслы на Тихоокеанском побережье и торговлю на Кяхте, владел наследными рудниками, поставлял свинец и медь с нерчинских казенных заводов в Барнаул и Екатеринбург, осуществлял грузоперевозки по Охотскому тракту, являлся крупным винным откупщиком. Михаилу Васильевичу принадлежал на Байкале целый флот – шесть больших судов, а также карбазы и лодки. Его имя значится в анналах организованной Г.И. Шелиховым в Северной Америке торгово-промысловой компании, позже вошедшей в Российско-Американскую компанию на Аляске.

М.В. Сибиряков вел летопись Иркутска. Его считают одним из первых в Восточной Сибири собирателем предметов духовной и светской культуры: картин, редких книг и рукописей, старинных карт, монет. Начало его живописной коллекции положил огромный портрет Г.Р. Державина кисти итальянского мастера С.Тончи – так поэт отблагодарил своего поклонника за преподнесенные ранее соболью шубу и шапку (в них Державин и запечатлен на полотне). В 1805 году Михаил Васильевич приобрел набор гравюр с видами городов России и уникальный гобелен XVIII века – «Портрет Елизаветы и Филадельфии Уортон», вытканный шелком с оригинала Ван Дейка из Эрмитажа на Императорской мануфактуре. До сих пор эти художественные произведения хранятся в Иркутском художественном музее. Именно Михаил Васильевич Сибиряков оставил Иркутску красивейшее здание города – так называемый Белый дом, построенный предположительно по проекту архитектора Дж. Кваренги и восстановленный после пожара сыновьями знаменитого купца. В 1837 году потомки М.В. Сибирякова из-за финансовых затруднений вынуждены были продать Белый дом казне. С 1838 года он служил резиденцией генерал-губернаторов Восточной Сибири. Сегодня здесь находится научная библиотека Иркутского государственного университета.

Следующее поколение Сибиряковых значительно расширяет масштабы своей торгово-промышленной деятельности и нередко совмещает коммерческую деятельность с общественной. В 1817–1825 годы сын Михаила Васильевича Сибирякова Ксенофонт (1772–1825), купец 1-й гильдии, возглавил Городскую думу. По свидетельствам летописцев, он отличался умом и волевым характером. Владел морскими и речными судами, торговыми предприятиями в ряде городов Сибири и Европейской части России, занимался поставкой свинца из Нерчинска на Алтай, торговал вином, солью, провиантом и другими товарами в Забайкалье. Современник вспоминал о нем: «Он никак не мог сдерживать своих впечатлений, мгновенно увлекался и в порывистом самозабвении творил суд и расправу чубуком или кулаком. Сядет, бывало, на дрожки и скажет кучеру, куда ехать, приедет кучер, а хозяина в экипаже нет: заметив проездом какой-нибудь беспорядок, Сибиряков мгновенно соскакивает с дрожек, вбегает в дом или лавку и лупит виновного. С таким человеком держали себя тихо…» Его дети получили почетное гражданство. Ксенофонт Михайлович был первым в династии Сибиряковых благотворителем: деревянная церковь в селении Никола на Байкале, построенная по его завещанию, сохранилась до сих пор.

Из рода Сибиряковых известна в Иркутске дочь М.В. Сибирякова – Агриппина (в замужестве Мухина), которая постриглась в монахини с именем Августа и стала игуменьей Иркутского Знаменского монастыря. Игуменья Августа вышила золотом и серебром ризу на икону Божией Матери, которая и сегодня находится в Преображенском приделе Знаменской церкви.

Выдающимся представителем рода Сибиряковых был отец схимонаха Иннокентия – Михаил Александрович Сибиряков (1815–1874), купец 1-й гильдии, золотопромышленник, основатель города Бодайбо, благотворитель со всероссийской известностью.

Михаил Александрович Сибиряков (сидит слева)

В семье Михаила Александровича Сибирякова и Варвары Константиновны, урожденной Трапезниковой (1826?–1867), было шестеро детей – трое сыновей и три дочери – Ольга (1846–?), Александр (1849–1933), Константин (1854 – после 1917), Антонина (1857–1879), Иннокентий, будущий афонский монах (1860–1901), и Анна (1863 – после 1911). Варвара Константиновна происходила из богатого, известного купеческого рода Трапезниковых, была родственницей И.Н. Трапезникова – компаньона своего мужа.

В начале 1860-х годов М.А. Сибиряков вместе со своими компаньонами создал Желтуковское золотопромышленное товарищество, к 1863 году насчитывавшее 25 приисков, затем основал Прибрежно-Витимскую компанию, которой к 1865 году принадлежало около 30 новооткрытых приисков. После смерти одного из компаньонов, И.Н. Трапезникова, учреждается «Компания Промышленности в разных местах Восточной Сибири», добывавшая в течение более тридцати лет до 273 пудов золота ежегодно. Именно М.А. Сибиряков и его компаньоны положили начало судоходству по сибирским рекам Лене и Витиму. Михаил Александрович, удостоенный звания «именитого гражданина», был одним из виднейших деятелей городского самоуправления Иркутска в 1860–1870-х годах: заседатель в магистрате, а также в суде, директор губернского попечительства о тюрьмах, староста Вознесенской церкви; на четыре срока избирался городским головой. В начале XIX века он возглавлял купеческую партию, отстаивавшую права предпринимателей, коммерсантов и купеческого сословия.

Соборный храм на территории Вознесенского монастыря г. Иркутска

Многократно приумножив полученное наследие, М.А. Сибиряков к концу жизненного пути владел десятками золотых приисков, многими заводами различного профиля, Бодайбинской железной дорогой и пароходными компаниями на Лене и Витиме, многочисленными домовладениями и угодьями, а его капитал оценивался в 5 миллионов рублей серебром. Будучи старостой иркутского Вознесенского храма, значительные суммы из ежегодно зарабатываемых средств Михаил Александрович жертвовал на Божии храмы, на нужды Иркутского Вознесенского монастыря, на возведение часовни в честь свт. Иннокентия Иркутского, на строительство в Иркутске богадельни с часовней свт. Иннокентия Иркутского, занимался попечением о раненых и больных воинах, о пострадавших от стихийных бедствий, о заключенных, о благоустройстве городов и поселков Сибири. Потому-то Господь и влагал в его ум и волю промыслительные способности приумножать собственные богатства, что он их употреблял не только для своих нужд и процветания детей, но и заботился о ближних.

Крупными меценатами стали и дети Михаила Александровича Сибирякова. Воспитанные родителями в традициях православного благочестия и милосердия, они по Божией милости обладали исключительной даже для русских людей широтою душ. К началу XX века большая часть капитала их отца и всех заработанных ими средств была вложена в дела благотворительности, и все дети М.А. Сибирякова жили очень скромно на остатки своих богатств.

Старшим детям Ольге, Александру, Константину и Антонине еще досталась материнская ласка, но младшие Иннокентий и Анна потеряли мать в раннем возрасте, а через семь лет они, еще не достигнув зрелости, лишились и заботливого отца. Их воспитанием, видимо, занималась проживавшая в Санкт-Петербурге старшая сестра Ольга Михайловна, бывшая замужем за князем В.В. Вяземским. Материальным же попечением был занят старший брат Александр Михайлович Сибиряков, который, управляя громадным капиталом, хозяйственным наследием, приумножил его и многократно превысил благотворительные труды и подвиги отца.

Александр Михайлович Сибиряков

Константин и несовершеннолетний Иннокентий, а также младшая сестра Анна передали Александру Михайловичу свои наследные доли капитала в управление. Сразу после смерти отца А.М. Сибиряков приобретает в Санкт-Петербурге Александро-Невский стекольный завод, писчебумажную фабрику, а также здание частной гимназии Ф.Ф. Бычкова. Эти приобретения, видимо, были связаны с материальным обеспечением младших братьев и сестры (которых он направляет в 1875 году в Санкт-Петербург), чтобы создать им повседневную финансовую независимость от сибирских предприятий. На имя младшего брата Иннокентия он оформляет собственность на здание гимназии Ф.Ф. Бычкова, где тот завершал среднее образование после учебы в Иркутском реальном училище. Средняя сестра Антонина Михайловна вскоре вышла замуж за иркутского предпринимателя Кладищева, но в 1879 году в возрасте неполных 22 лет она внезапна умерла – скорее всего, от чахотки.

Александр Михайлович Сибиряков, известный нам как исследователь Сибири, имел прекрасное образование – окончил Иркутскую мужскую гимназию, потом Федеральную высшую политехническую школу в Цюрихе и продолжил учебу в Германии, Франции и Швеции. В 25 лет он познакомился по переписке с известным геологом и полярником Нильсом Норденшельдом и так увлекся его планами по изучению Северного морского пути, что связал свою жизнь с поиском наиболее удобных путей к освоению Сибири и Дальнего Востока.

Верхняя набережная реки Ангары

Его вклад в развитие водных и сухопутных путей Сибири и Крайнего Севера неоценим. В течение 1870–90-х годов А.М. Сибиряков предпринял ряд серьезных экспедиций, в ходе которых были исследованы устья рек Печоры, Енисея, Оби, Амура, побережья Карского моря и Охотского в районе Аяна, сухопутные маршруты между реками Западной и Восточной Сибири. В 80-е годы XIX века им были сделаны крупные вложения капиталов в водную транспортную сеть Сибири. Пароходовладение, наряду с золотопромышленностью, стало основной сферой его предпринимательской деятельности. Огромные средства он затратил на развитие речного пароходства по среднему и нижнему течению Ангары, на изучение и укрепление фарватеров Ангары и Енисея, строительство речных портов и судостроение. Он создает новые предприятия – «Ангарское пароходство», «Амурское общество пароходства и торговли». Он прекрасно понимал, что без развития новых транспортных путей – речных, морских, железнодорожных – развитие Сибири и Дальнего Востока, рост благосостояния российского населения будут крайне тормозиться.

Вид на Иркутский Богородице-Казанский кафедральный собор

Самую известную экспедицию по освоению Северного морского пути 1878–1880 годов, которую финансировал Сибиряков совместно с предпринимателем Оскаром Диксоном и королем Швеции Оскаром II, возглавлял шведский мореплаватель профессор Н.Норденшельд. Северо-Восточный путь экспедиции удалось пройти только за две навигации. Бывший китобой «Вега» не дошел всего около 100 миль до Берингова пролива. А.Сибирякову пришлось отправить к месту вынужденной зимовки спасательную команду. За это он был награжден шведским орденом «Полярная звезда». После возвращения «Веги» в Швеции очень пышно отпраздновали это событие. На одной из площадей Стокгольма была установлена огромная стела, на верху которой до сих пор красуется этот корабль. 24 апреля – шведский национальный праздник, во время которого вспоминают не только Норденшельда, короля Оскара II и предпринимателя Диксона, но и иркутянина Александра Сибирякова. В честь Александра Михайловича Норденшельд назвал остров в Енисейском заливе.

А. Сибиряков, О. Диксон, король Оскар II

Исследовательская работа иркутского предпринимателя была широко известна и получила признание в России и за рубежом. Именитый сибиряк имел знаки отличия французского и шведского правительств, серебряную медаль Русского Географического общества. Своеобразным итогом деятельности А.М. Сибирякова стала его книга «О путях сообщения Сибири и морских сношениях ее с другими странами» (СПб., 1907). В ней представлены и детально описаны возможные в будущем маршруты путей сообщения Сибири. Написанная легко и интересно, эта книга мыслилась автором не только как исследовательская работа, но и как концентрированное выражение его мыслей по проблемам «современного состояния Сибири, ее нужд и потребностей», о которых Сибиряков писал и которые пытался частично претворить в жизнь в ходе своей активной благотворительной, исследовательской и предпринимательской деятельности.

Часовня Спасителя на улице Большой, г. Иркутск

В 1893 году иркутский городской голова В.П. Сукачев, торжественно присваивая А.М. Сибрякову сословное достоинство почетного гражданина Иркутска, говорил на заседании Думы: «Александр Михайлович проявляет особую сердечную отзывчивость, как затратою личного почина и трудов своих, а равно громадными материальными жертвами в делах поднятия народного образования и религиозно-нравственного чувства в народе, а также в предприятиях, имеющих целью поднять и развить экономические силы на благо не только Иркутска, но и всего родного края – Сибири».

Среди наиболее крупных пожертвований Сибирякова – взнос 100 000 рублей в 1880 году на строительство Томского университета, 50 000 рублей – на учреждение в Иркутске Высшего технического училища (1882), 950 000 рублей – «на дела просвещения»: открытие народных школ, на выдачу премии за лучшее сочинение о Сибири, на обустройство Томского университета, которому он подарил также выкупленную специально для этого уникальную библиотеку поэта В.А. Жуковского (4674 тома) с многочисленными рисунками и заметками на полях, подстрочными переводами и дневниковыми записями.

Томский Императорский университет

В 1876 году он подарил Иркутской мужской гимназии скульптуру Ивана Грозного работы М.М. Антокольского и три полотна И.К. Айвазовского, до сих пор составляющие гордость Иркутского художественного музея, для Публичной библиотеки приобрел много ценных изданий на русском и иностранных языках.

В 1882 году он передал для ботанического и зоологического музеев университета коллекции, собранные в полярных районах Сибири и Америки экспедицией Норденшельда. В 1882 году в сибиряковском доме открывается бесплатная народная школа на 80 учащихся, в 1884-м – Троицкое отделение школы. Всего же на устройство народных школ Александром Михайловичем пожертвовано 800 тысяч рублей. Значительные суммы перечислялись им в фонд Общества вспомоществования учащимся Восточной Сибири и сибирякам, учащимся в Санкт-Петербурге. В 1886 году Александр Сибиряков жертвует 12 тысяч рублей на устройство типографии газеты «Сибирь».

Еще одна сфера благотворительной деятельности Александра Михайловича – строительство и благоустройство церквей. Семь лет (1885–1892) на его средства возводилась церковь во имя Казанской иконы Божией Матери в Ремесленной слободе Иркутска, два года (1896–1898) – жилые здания для вдов и сирот лиц духовного звания (Тихоновская богадельня). В Вознесенском монастыре Иркутска он благоустроил главный храм. 10 тысяч рублей серебром – вклад А.М. Сибирякова в строительство церкви на Валааме. Он также выстроил несколько часовен, скит в Печерском крае.

Иркутский Вознесенский монастырь

В начале XX века Александр Михайлович отошел от предпринимательской деятельности и уехал из Иркутска, жил в Париже, Цюрихе, Ницце. В 1920 году Швеция пышно праздновала юбилей путешествия «Веги», и было решено наградить участников экспедиции денежными выплатами. Шведский консул в Ницце разыскал А.Сибирякова. Бывший миллионер жил очень бедно – ютился в скудно обставленной комнате маленького частного пансиона, носил потертую одежду и питался более чем скромно. «Во время нашего визита мы с женой сидели на простых стульях, а сам он сидел на кровати. Ел он в той же комнате – немного сыра и хлеба и глоток вина. Одежда его была сильно потерта. Но он был человек большой культуры, чтобы производить впечатление опустившегося человека…» – вспоминал консул и председатель Шведского географического общества профессор X.Хессельман, благодаря усилиям которого шведское правительство в 1921 году назначило Александру Сибирякову пожизненную пенсию в размере 3000 крон ежегодно.

В 1932 году весь мир внимательно следил за ледоколом «Александр Сибиряков», который совершил первое сквозное плавание по Северному морскому пути за одну навигацию – из Архангельска в Берингов пролив. Все крупные газеты печатали ежедневно сводки о ходе экспедиции. «С таким же нетерпением и трепетом, как родственники моряков и ученых, находившихся на его борту, читал сообщения о “Сибирякове? неразговорчивый старик, проживавший в одном из отелей французского курорта Ниццы», – пишет автор статьи о А.М. Сибирякове В.Балязин. Как нетрудно догадаться, это был сам Александр Михайлович. Понимая важность Северного морского пути для развития экономики России и убедившись в том, что без ледокольного флота его освоить невозможно, А.М. Сибиряков в 1914 г., уже живя за границей, купил у англичан и подарил своему Отечеству первый ледокольный пароход, который был назван в его честь. Никому из интересующихся героическим плаванием «Александра Сибирякова» этот старик не сказал, что он – тот самый Сибиряков.

Умер Александр Михайлович Сибиряков поздней осенью 1933 года в Ницце, в больнице Пастера, в большой бедности и одиночестве. Даже документ о его кончине оформляли не родственники (жены и детей у него не было). Похоронили бывшего миллионера на Лазурном побережье Ривьеры, на русском эмигрантском кладбище Кокад возле Ниццы. Корреспондент газеты «Свенска дагбладет», который был на погребении, писал в номере: «Это были странные похороны. Никого, кроме них четверых: шведский консул в Ницце Борггрен, директор бюро путешествий Перссон, хозяйка гостиницы, где жил умерший, и ваш покорный слуга, не было. Три шведа и одна француженка стояли под ослепительным солнцем и ждали. Но в конце концов они поняли, что ни один из 50 000 соотечественников усопшего на Ривьере не пожелал обеспокоить себя появлением на похоронах. Шестеро пожилых мужчин в серых блузах подняли некрашеный гроб и понесли вверх по склону. Пожилой русский священник расстелил над гробом потрепанное покрывало с желто-голубой вышивкой, консул Борггрен положил в изголовье венок с желто-голубой лентой. Священник, улыбаясь, поблагодарил четверых пришедших на похороны. Хозяйка гостиницы со слезами на глазах спросила, что же пожилой русский господин сделал плохого, раз соотечественники его забыли. Консул Борггрен ответил, что он ничего плохого не сделал, но с годами он стал одиноким и бедным, а был одним из самых богатых людей в своей стране…»

Конец ледокола «Александр Сибиряков» был героическим. В августе 1942 года корабль (экипаж 104 человека) в Карском море принял неравный бой с тяжелым немецким крейсером «Адмирал Шеер» и затонул, не сдавшись и не спустив флага. В 1945 году таким же именем был назван другой ледокол. В Северном морском пароходстве есть судно «Александр Сибиряков», и его команда, бывая в Ницце, приносит цветы на могилу человека, имя которого носит их корабль. В честь Александра Сибирякова названа одна из улиц Москвы – Сибиряковская в районе Свиблово.

Брат Александра Михайловича Сибирякова Константин Михайлович вскоре после смерти отца поселился в Петербурге. Молодой провинциал окунулся в бурную общественную жизнь столицы, сошелся с писателями-разночинцами, членами кружков народников. Народническая идея «хождения в народ» была воспринята им весьма горячо, и для ее реализации он купил у обедневших самарских помещиков большое количество земли – чтобы организовать там крупное, технически рациональное хозяйство и народные сельскохозяйственные училища для экономического просвещения крестьян и повышения их профессионального уровня. За границей были закуплены усовершенствованные земледельческие орудия, в том числе два паровых плуга, сооружены обширные кирпичные и саманные постройки при хуторах для скота и земледельческих орудий. Управляющий делами К.Сибирякова Матвей Николаевич Чистяков вспоминал: «Замысел грандиозный. Приобрел несколько десятков тысяч десятин земли, воздвиг целый поселок и несколько отдельных хуторов. Строения все великолепные, все камень, кирпич и железо. Главный поселок был целым городом. Одно здание для школы стоило миллион. Земледельческие орудия выписывались все из Англии, стоили они двести тысяч, а может быть, и более. Кругом строились хутора – все здания каменные, железом крытые. Дома для рабочих – удобные, все на широкую ногу. И всем этим я заведовал. Архитекторы, инженеры, техники все были под моим ведомством». Однако новаторские идеи натолкнулись на косность работников. М.Н. Чистяков рассказывал: «Садится хохол на косилку и через полчаса задремлет, качается с боку на бок, не видит, куда волы идут. А тут пень или куст на поле, хохол спит, косилка зацепит за пень или куст, хохол летит кувырком – косилка вдребезги! Все машины нам исковеркали. …Целый сарай этими ломаными машинами завалили»[2 - Раевская С.И. Лев Николаевич Толстой среди голодающих // Л.Н. Толстой. М.: Изд-во Гос. лит. музея, 1938. Т. I. С. 390–391.]. Хозяйство приносило лишь убытки, и через несколько лет Константину Михайловичу пришлось отказаться от своей затеи и распродать земли.

Более удачной была его сельскохозяйственная деятельность в имении на Черноморском побережье, недалеко от Туапсе. Здесь было множество скота, на опытном поле выращивались экзотические культуры, имелись плантации хлопка и чая, производились прекрасные столовые вина, действовала сельскохозяйственная школа. На средства К.М. Сибирякова в 1881–1882 годы в Туапсе было построено народное училище, в 1897 году он основал в городе Варваринское училище садоводства, виноградарства и виноделия, для которого также построил здание и пожертвовал капитал в 15 тысяч рублей.

После смерти дочери Варвары в 1890-х годах Константин Сибиряков продал имение и переехал в Аджарию, где приобрел дачу в местечке Махинджауры близ Батума (здесь он провел свои дни до конца жизни).

Дача Константина Сибирякова в местечке Махинджауры

Художественные способности позволили Константину поступить в Императорскую Академию художеств в класс скульптора Н.А. Лаверецкого. Ныне известны три скульптурные работы К.М. Сибирякова, выполненные в 1890-х годах, – «Портрет неизвестного» (сейчас – в Государственном Русском музее), «Женский портрет», хранящийся в Рязанской картинной галерее, и бронзовый бюст известного публициста и исследователя Сибири Н.М. Ядринцева, гранитная копия которого была установлена на могиле этого общественного деятеля в Барнауле.

Бюст на могиле Ядринцева

Из-за своих связей с участниками революционного народнического движения Константин Сибиряков с 1879 года был подвергнут негласному надзору полиции, ему временно был запрещен въезд в столицы. Хотя среди его знакомых были даже народовольцы, готовившие покушение на императора Александра II 2 апреля 1879 года, Константин, конечно, не сочувствовал их террористическим идеям, скорее всего, даже не знал об их тайных целях. Изуверское убийство народовольцами Императора Александра II в марте 1881 года потрясло всю Россию. Вероятно, оно заставило Константина Сибирякова переосмыслить свои общественно-политические взгляды. В поисках новых ценностных ориентиров он постепенно сближается с Львом Толстым и горячо увлекается его идеями о справедливом и прогрессивном устройстве общественной жизни. Толчком для их переписки, а затем и более близкого знакомства (Сибиряков не раз бывал в Ясной Поляне) стало направленное Константином Михайловичем в начале 1885 года письмо, где он предлагал ежемесячно высылать 100 рублей и просил Льва Николаевича «принять на себя труд раздавать» эти деньги нуждающимся. Здесь же он высказал мысль об издании журнала, «доступного пониманию простолюдина», с целью «поднять нравственный уровень его развития». В ответном письме из Москвы Л.Н. Толстой писал: «Если вы, как я надеюсь, судя по вашему письму, сойдетесь с нами, то с Божьей помощью выйдет хорошее и полезное дело»[3 - Толстой Л.Н. Собрание сочинений: В 22 т. Т. 19: Письма 1882–1899 гг. М.: Художественная литература, 1984. С. 61.].

Влияние Л.Н. Толстого на К.М. Сибирякова было велико. Со слов И.М. Ивакина, бывшего в 1880 году домашним учителем сыновей Толстого и после поддерживавшего с ним отношения, Лев Николаевич отмечал: «Сибиряков – он до смешного мне верит, или старается верить во все, во что я верю, и далее не идет…»[4 - Ивакин И.М. Воспоминания 1885–1889 гг. // Федоров Н.Ф.: pro et contra. Кн. 1. СПб.: Изд-во РХГИ, 2004. С. 199.] В 1887 году Толстой пишет о нем В.И. Алексееву: «Он преоригинальный человек; так степенно, не торопясь, но упорно ведет свое дело. На Кавказе у него идет школа, а в Самаре теперь есть пять человек живущих, и, по рассказам, очень хорошо. …Он очень хороший человек, мягкий, добрый, истинно тронутый духом Христовым и только одного желающий – послужить своими богатствами для добра людям. Мое мнение, как было, так и есть, что богатством нельзя служить добру. Нужно только освобождаться и помогать другим освобождаться от него; но он в моих глазах не богатый человек, а человек, которому, если я могу и вы можете, мы обязаны помочь братски. Если он ищет общения с нами»[5 - Алексеев В.И. Воспоминания // Л.Н. Толстой: К 120-летию со дня рождения (1828–1948) М.: Гос. лит. музей, 1948. Т. II. С. 308–309.].

При встрече в Ясной Поляне Константин Михайлович жаловался знаменитому писателю, что богатство тяготит его. «Помогите мне снять с души тяжкое бремя, – говорил миллионер. – Я страшно богат. Я не знаю, что делать мне со своим богатством. Оно тяготит меня, оно мучит меня!»[6 - К сожалению, некоторые авторы по ошибке приписывают Иннокентию Сибирякову то, что относится к его брату Константину Михайловичу. Так, слова «Помогите мне! Я страшно богат…», которые Б. Никонов в 1911 году в статье «Незабвенный благотворитель» отнес к Иннокентию Сибирякову, на деле сказаны Константином (см.: Шорохова Т.С. Благотворитель Иннокентий Сибиряков: Биографические повествования. URL: http://ruskline.ru/analitika/2016/02/04/irkutyaninsvyatogorec_innokentij_sibiryakov_biograficheskie_povestvovaniya/#_ftn3).] Он сетовал на то, что «облеплен» тучами так называемых дел по заводам, фабрикам, конторам, домам. «Я покоя не знаю, вижу, что этому конца краю не будет. Я как будто должен, как будто бы надо капиталу дать ход, надо людям дать заработок, и на одни просмотры новых планов и построек уходит все мое зрение. Я затеваю устройство новых поселков для интеллигентов, но я лучше бы предпочел сразу сбросить с себя эту тяжесть золотого мешка, да вот не знаю, как это сделать. Научите, как мне раздать мои деньги, мои пpииски, мои земли… С тех пор, как деньги очутились в моих руках, я чувствую неумолкающее гудение в ушах: “Раздай, раздай и раздай?»[7 - Подробнее см. письма и примечания к полному собранию сочинений Л.Н. Толстого в 90 т. (М., 1928–1958), из которых ясно, кто из семьи Сибиряковых и в каких отношениях был с писателем.].

Хотя Константин Михайлович очень широко занимался благотворительностью, она никогда не касалась церковной сферы. Он учреждал стипендии неимущим студентам, материально поддерживал переселенческое движение в Сибирь и на Дальний Восток, на свои средства строил народные школы, помогал бедным художникам, писателям, общественным деятелям, финансировал издание книг, в том числе и произведений Л.Н. Толстого за границей – из тех, что были запрещены к публикации в России (например, его лжеевангелие).

Константин Сибиряков был женат на дочери коллежского секретаря Елизавете Аполлоновне Семеновой, служившей в 1870-е годы в библиотеке-читальне, открытой им в Петербурге. Его дочь Варвара умерла в детстве, сын Игорь (1914–1995) – герой Великой Отечественной войны, начальник разведки, трижды был награжден орденом Отечественной войны, из-за ранения потерял ногу. Его правнуки – единственная современная ветвь рода Сибиряковых.

Младшая сестра Константина Анна как личность сформировалась во многом именно под его идейным влиянием, особенно в сфере благотворительности. Анна тоже увлеклась идеями толстовства и женского равноправия, щедрой была ее благотворительная миссия в Иркутске, куда она вернулась после учебы в Санкт-Петербурге. В 1880–1891 годах Анна Михайловна пожертвовала более миллиона рублей на борьбу с голодом и эпидемией тифа в Томской губернии. На эти огромные по тем временам деньги были открыты 45 хлебопекарен, 3 народные столовые, 10 чайных, сформированы врачебно-санитарные отряды. Большие средства она перечисляла и Обществу для вспомоществования нуждающимся переселенцам и учащимся сибирякам.

После революции Анна эмигрировала, известно, что в последние годы жизни она очень бедствовала. Художник Михаил Нестеров в своих воспоминаниях описывает случай, очень ярко характеризующий эту женщину. Кто-то из старых должников в завещании велел выплатить свой долг Анне Михайловне. Когда его душеприказчики пришли с этим поручением к бывшей благотворительнице, она отказалась принять деньги, сказав, что все это дела давно минувших лет и лучше эти средства передать тому, кто нуждается в них сильнее.

«Помогите мне! Я страшно богат…»

Иннокентий Сибиряков – выдающийся благотворитель

Щедрость была характернейшей чертой личности и младшего брата – Иннокентия Сибирякова, будущего афонского монаха, однако он был более духовно настроен, чем его средний брат Константин и сестра Анна. Из родительского дома он вынес глубокое уважение к родителям, к старшим и привычку к широкой благотворительности. «Иркутские семейства, – писал И.Т. Калашников, – были крепки взаимною любовью и уважением своих членов. Отцы семейства пользовались глубокою покорностию. Молодое поколение смотрело на старших как на опытных руководителей… Чистота и целомудрие в семействах были наследственны и чтились свято»[8 - Цит. по: Сибирский портрет XVIII – начала XX века в собраниях Иркутска, Красноярска, Кяхты, Новосибирска, Томска, Тюмени, Читы. Издательство АРС СПб., 1994. C. 26.]. На формирование характера юноши большое влияние оказал его крестный Сергей Константинович Трапезников – родной дядя по материнской линии. Семья видных купцов-золотопромышленников Трапезниковых тоже внесла немалый вклад в развитие экономики и культуры Сибири. Сергей Константинович был известен своей активной общественной деятельностью и «отзывчивостью к нуждам города». В разные годы он был церковным старостой Никольского храма и кафедрального собора, являлся членом епархиального комитета миссионерского общества, не один год был членом губернского комитета попечительства о тюрьмах, членом общества попечения о больных и раненых воинах, членом общества подаяния помощи при кораблекрушениях, участвовал во множестве благотворительных проектов.

Иннокентий в семь лет остался без матери, в четырнадцать – без отца, и при вступлении в юношеский возраст получил огромное состояние – почти 900 000 рублей. В Иркутске он учился в реальной прогимназии, преобразованной на последнем году его обучения в Техническое, а затем в Промышленное училище. В середине 70-х годов XIX века состоятельный юноша прибывает в столицу Российской Империи и поступает в частную гимназию статского советника Ф.Ф. Бычкова. В 1875 году из-за трудного материального положения хозяина этого учебного заведения И.М. Сибиряков становится владельцем дома, в котором располагается гимназия. Здание сразу было перестроено, его площадь значительно расширилась. Иннокентий Михайлович оставался его владельцем в течение почти двадцати лет. Именно это здание вместе с крупным денежным пожертвованием он подарит впоследствии знаменитому ученому П.Ф. Лесгафту для его Биологической лаборатории и естественнонаучного музея. В это время в Санкт-Петербурге уже проживали старшая сестра Ольга, в замужестве княгиня Вяземская, средний брат Константин, средняя сестра Антонина и, возможно, младшая сестра Анна. Иннокентий учился в гимназии с интересом. Сохранились сведения, что в годы учебы он проявлял склонность к занятиям музыкой, любил читать художественную литературу. Здесь же зародилась в нем и любовь к общественным наукам. В аттестате зрелости И.М. Сибирякова будет отмечено, что он «любознательность обнаруживал в занятиях историей и русской словесностью». Возможно, на формирование интереса к чтению художественных произведений повлиял поэт Иннокентий Анненский, в эти годы преподававший в гимназии Бычкова словесность и древние языки. Жил Иннокентий в семье своего брата Константина, близкого к творческой среде, благодаря чему встречался с И.С. Тургеневым, был горячим поклонником Льва Толстого, с которым переписывался его брат.

В 1880 году Иннокентий Сибиряков оканчивает гимназию и поступает в Императорский Санкт-Петербургский университет. В Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга хранится «Дело Императорского Санкт-Петербургского университета студента Иннокентия Михайловича Сибирякова», начатое 13 августа 1880 и законченное 5 ноября 1885 года. Из представленных в деле документов явствует, что И.М. Сибиряков после окончания в Санкт-Петербурге частной гимназии Ф.Ф. Бычкова поступил 31 августа 1880 года на естественнонаучное отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета. Поступив в университет, из мирного семейного окружения Иннокентий Сибиряков попал в неспокойную, приводящую к душевному разладу обстановку. Для серьезного студента поступление в высшее учебное почти всегда представляет собой событие, на многое открывающее глаза и расширяющее кругозор. Однако Иннокентию было суждено оказаться в Санкт-Петербургском университете в такое время, когда различные направления философской и научной мысли переплетались и сталкивались друг с другом, создавая непростую, беспокойную атмосферу. Зарождался конфликт между наукой и религией. Жаркую полемику на эти темы известные духовные лица, журналисты, ученые вели в научных журналах, в прессе, в учебных заведениях и т.д. Новые идеи, с одной стороны, угрожали основам Православия и, казалось, самой цивилизации, но с другой – как будто бы открывали новый, чуть ли не безграничный мир, которым могло владеть «освобожденное» человечество. Напор и самоуверенность ученых и их сторонников заставляли церковных деятелей и социальных консерваторов сдавать свои позиции и переходить к обороне. Такая непростая ситуация не способствовала спокойной учебе и мирному устроению души. Надо вспомнить и столичное общество тех лет – расцерковляющееся не по дням, а по часам, увлекающееся новомодными учениями, суетящееся в желании блеснуть перед другими своей прогрессивностью, раскрепощенностью, не стыдящееся собственной безнравственности… Возможно, именно душевное неустройство, внутренний разлад способствовали обострению чахотки у студента Сибирякова, и он вынужден был взять академический отпуск после окончания первого курса университета для лечения в южном климате. Осенью 1881 года Иннокентий вновь приступил к учебе в университете, но в начале 1882 года опять ее прервал по болезни и уехал на Кавказ в одно из имений брата Константина. В октябре 1884 года И.М. Сибиряков еще раз поступает в Санкт-Петербургский университет, теперь на юридический факультет, и учится там весь 1884/1885 учебный год, но 31 октября 1885 года решает перейти в разряд вольнослушателей.

Таким образом, Сибиряков проучился 9 месяцев на естественнонаучном отделении физико-математического факультета и окончил первый курс юридического факультета Санкт-Петербургского университета.

По свидетельству соученицы Иннокентия Михайловича Селимы Познер, одной из главных причин его ухода из университета была именно чуждая ему атмосфера: «Все встречи, все сношения с людьми и даже с наукой были для него отравлены деньгами; деньги положили грань между ним и всеми людьми, от товарищей по университету до профессоров включительно». Особенно ярко это проявилось в следующем эпизоде: «Чувствуя себя плохо подготовленным, И.М. Сибиряков хотел поработать серьезно и обратился к некоторым профессорам университета с просьбой приватно помочь ему. Но гонорар, назначенный профессорами, достигал колоссальных размеров, что… сразу оттолкнуло Сибирякова; выполнить их требования ему было нетрудно, но корысть, разгоревшаяся в представителях науки, которая была так противна его… душе, оттолкнула его и от профессоров, и от науки»[9 - Познер С. Из воспоминаний о Петре Францевиче Лесгафте // Памяти Петра Францевича Лесгафта. СПб., 1912. С. 257.]