Не убудет

Татьяна Муратова

Не убудет

Педагогическая ошибка

Нина Петровна, женщина лет тридцати, гордо задрав свой выдающийся во всех отношениях нос, шагала по школьному коридору в кабинет физики. Отступая от повествования, заметим, что носом она гордилась не безосновательно. В детстве родители Ниночки отстояли право на ДПВД (дарованные природой внешние данные), аргументируя программе КВИИ (коррекции внешности с помощью искусственного интеллекта), что их фамильная особенность демонстрирует незаурядность ума. В доказательство прилагалась справка о той самой незаурядности, полученная девочкой на олимпиаде по физике, где она совершенно случайно решила задачу по подсчёту минимального количества безразмерных физических констант. Клан Шнобелистов взял их семью под опеку. Такой клан, действительно, существовал, прошёл регистрацию в АКК (ассоциации клановых корпораций). Ниночку оставили в покое, она отучилась в школе и институте; устраиваясь на работу, лично подтвердила согласие на обладание нестандартной внешностью. Не принять на работу её не могли, ведь к результатам теста на психологическую, нравственную и стрессоустойчивую профпригодность, диплому об образовании, диплому о повышении уровня образования, сертификату о наивысшем повышении повышения уровня образования, прилагались: справка о членстве клана Шнобелистов и нотариально заверенный документ, подтверждающий права носителя ДПВД (с подчёркнутым красным цветом абзацем об уголовной ответственности за попрание этих самых прав). Да, ещё подтверждение аттестации по ФГОС-2225 на максимальный балл. Все документы, естественно, хранились на электронном носителе с пятикратным ключом безопасности.

ИИРРМ (искусственный интеллект распределения рабочих мест) отправил её в СШ№42 ГГПЦОПЗ (Главного городского поселения центрального округа планеты Земля) – в Горпоцоп, одним словом. На месте один из лучших представителей клана директоров, поёрзав штанами по мягкому креслу известной фирмы, поднялся в полный рост и важно посмотрел на Нину Петровну через очки. При чём тут очки? Да-да, всем известно, плохое зрение осталось в далёком прошлом – там доисторические люди, начиная с Пизанского монаха тринадцатого столетия*, в котором слепцы водили друг друга за ручку, радовались оптическим стекляшкам, заканчивая незабвенным двадцать первым веком, когда мыслящие люди, утыкаясь взглядом в экраны телевизоров, телефонов и компьютеров, клеили на глаза линзы. Теперь отличное зрение у всех, прошедших коррекцию внешности. Право на близорукость и дальнозоркость осталось только у КБД (Клана близоруких и дальнозорких), но директор СШ№42 не состоял в их рядах – Нина Петровна подготовилась, прошерстила БДРНЗ (Базу данных работающего населения Земли). Значит, очки липовые, для образа. Внушительный образ у КВИИ получился: мужчина лет сорока с начинающими седеть волосами, прямым носом и волевым подбородком, в строгом костюме от Ари-Бари на плотной фигуре. Ростом, правда, не удался – Нину Петровну всего на полголовы выше, но с ростом у КВИИ пока проблемы – «ни локтя»*, как говорится. Так что женщина почти впечатлилась. Почти, потому что директор оказался похож на их преподавателя по основам педагогического мастерства – один в один, только костюмы препод носил от Зари-Бари и носки белые, а не чёрные. А так – да, братья-близнецы.

– Кхм, – кашлянул директор. – Вы понимаете, что в нашем коллективе вам придётся не просто?

– Почему же? – искренне удивилась Нина Петровна.

– У нас в штате сорок пять учителей, и нет ни одного с ДПВД. Вы, так сказать, первая.

– Это, так сказать, ничего страшного, – подхватила Нина Петровна. – Я привыкла.

Директору не очень понравилось, что она дразнится, но на работу взял, куда деваться. Правда, в этом году подпихнул экспериментальный класс – наверно, отомстить хотел. В коллективе, действительно, все учителя прошли коррекцию внешности: учительницы-дамы – стройные большеглазые брюнетки-блондинки- шатенки, лишь химичка отчего-то предпочла образ пышечки с румяными круглыми щёчками. Учителя-мужчины – накаченные брутальные экспонаты; впрочем, и среди них оказался тоненький безусый блондин с гибкими пальцами и певучим голосом – учитель изящных искусств (музыки, танцам, рисованию).

Так началась её работа в школе. Вела она, естественно, физику. Почему естественно? Потому что и папа, и мама, и бабушка, и дедушка, и даже прабабушка с прадедушкой – все работали в школе учителями физики. Папа, правда, всего два года, потом подался НВП (начальную военную подготовку) преподавать, как раз после ажиотажа с предполагаемым вторжением инопланетян из чёрной дыры Cygnos X-1 созвездия Лебедя.

Теперь мы можем продолжить повествование с того момента, как Нина Петровна вошла в класс. В классе – уточним, в 7Б – стояла тишина. Ученики вытянулись по струночке возле парт и с горящими жаждой знаний глазами пожирали вошедшего преподавателя. «Подозрительно, – щёлкнуло в голове у Нины Петровны. – Неужели?..»

– Здравствуйте, стремящиеся к новым знаниям, – она тепло улыбнулась. – Садитесь.

Класс сел. Свет, мягко льющийся из окон, просвечивал сквозь фигуры крайнего ряда. Через все, и у Нины Петровны в удивлении приподнялись брови: «Фантомы?» В школе опробировали экспериментальную программу совместного обучения детей с их ГК (голографическими клонами), но до сих пор в день даже пятидесяти процентов от численности класса не набиралось.

– Что ж, давайте проверим по списку, кто присутствует сегодня на уроке, – Нина Петровна достала из сумочки ключ и приложила к боковой панели классной доски. В верхней части вспыхнул экран и на нём список учеников 7Б. Световая указка побежала к верхней фамилии.

– Анисимов Егор?

С последней парты третьего ряда поднялся худощавый подросток с прилизанными волосами и блеклыми глазами. Это когда Ниночка в школе училась, коррекция была обязательной, а теперь выбор оставляли – в десять лет или в двадцать два. Только зрение исправляли каждый год. Не все родители стремились откорректировать внешность своим чадам в детстве, особенно не усложняли себе жизнь родители мальчиков, и Нина Петровна понимала их: пусть после двадцати лет определяются, что их раздражает – торчащие уши, кривые ноги или писклявый голос. У КВИИ тоже ведь квоты не бесконечные. Из опыта Нина Петровна знала: в десять лет, за редким исключением, ребёнок доволен своей внешностью, а его родители – нет. В двадцать два ситуация менялась коренным образом: молодёжь зацикливалась на своих недостатках, а родители радовались, что они вообще с ними разговаривали. Поэтому – да, в 7Б учились в основном дети с ДПВД.

– ГК Анисимова Егора на 23.04.2225 года с 8.30 до 16.30. Причина – участие Егора в экспедиции на озеро Байкал, разрешение № 5608 от 22.04.2225 года ГГПЦОПЗ.

Поставив галочку, Нина Петровна указкой ткнула в следующую фамилию:

– Аладушаева Поэтесса.

С первой парты поднялась девочка с игрушечными глазками.

– ГК Аладушаевой Поэтессы на 23.04.2225 года с 8.30 до 16.30. Причина – коррекция здоровья в больнице № 2, разрешение № 5799 от 22.04.2225 года ГГПЦОПЗ.

После переклички оказалось, что сегодня на уроке присутствовал всего один человек – точнее, одна – Маша Иванова – такая маленькая и худенькая, что на фантом её плотности не хватало. Подобного ещё не случалось! Как-то отсутствовали одни мальчики, потом оказалось, что на финал чемпионата мира по футболу умотали. В мае ожидался конкурс новых моделей космических костюмов для девочек – пожалуй, тогда в классе из людей учиться будут только мальчики.

В конце прошлого учебного года директор донёс до учителей информацию, что с 1 сентября школа подключается к всемирному эксперименту по обучению детей вместе с ГК (якобы по многочисленным просьбам родителей), а курировать эксперимент назначил Нину Петровну. Она не испугалась, как втайне надеялся обладатель костюма от Ари-Бари, потому что выдающийся носом трусливым не положен. Использовать ГК оказалось удобно. До сих пор только с двадцати пяти лет у каждого жителя планеты была такая возможность. Затратно, правда, и голография рассеивалась через десять часов, но оно того стоило! Покупаешь в зависимости от личного рейтинга в БДРНЗ голографическую капсулу – и пользуйся. Ай, да умница Габор!* У человека появилась возможность присутствовать одновременно в двух местах – кто знает, учёные ещё покумекают, со временем и двух ГК создадут. Можно будет и поспать, и поработать, и на Марс слетать одновременно. Почему именно на Марс, а не на Венеру или Европу? Так все туда хотят, там красиво и курорты на подмарсовых термальных источниках, говорят, жуть какие лечебные, даже зубы новые растут. А на Венере и под куполом жарко, снега ни за какие деньги не достанешь. На Европе воды много, Нина Петровна её не любит.

А как спокойно стало вести уроки! ГК-шки сидели смирно, информацию заглатывали с жадностью, не жевали, не дрались, не плакали, не засыпали, дифракционные бомбочки не подкладывали. Возвращались домой и тему урока пересказывали своему человеку, или видеозапись выкладывали – по договорённости. Удивительно, но материал усваивался – наверно, интересно, как твоя голография тебе же что-то объясняет. Или детям нравилась власть над клоном – кроме удобства, имел место фактор престижности в школе, Горпоцопе, мире, поэтому они старались изо всех сил подтвердить удачность эксперимента. Каждый ученик мог два дня в неделю отсылать в школу вместо себя голографию, а учителя на следующий день обязательно спрашивали пропущенный материал у детей.

Нина Петровна оглядела полупрозрачный класс. Раз настоящих учеников практически нет, тему прошлых уроков она стребует в следующий раз, а сейчас поговорит об интересном, благо даже отстающий Степанов смотрит на неё открыв рот.

– Сегодня мы с вами разберёмся, как устроен квантовый компьютер, попытаемся понять, каким образом двадцать лет назад Хуго Мильянс с помощью квантовой запутанности телепортировался на Марс, и почему никому до сих пор не удалось повторить его шаги.

Дверь распахнулась, и в класс ввалился старшеклассник. Да-да, известно, что двери во время урока автоматически запирались и открывались только общим для всех кабинетов ключом, однако Нина Петровна воспротивилась созданию из классной комнаты замкнутого пространства, а теперь пожинала плоды. Старшеклассника она не знала, не вела у его класса физику, он, похоже, тоже не понимал, что попал в 7Б.

– Всем оставаться на местах, я беру вас в заложники, – и потряс перед недоумевающими фантомами наисовременнейшим оружием – лазерным автоматом АХР-2225.

Нина Петровна не испугалась. Старшеклассник Вова (вспомнила, как его зовут!) выглядел не страшно – тщедушный, костлявый, веснушчатый, но автомат держал настоящий. «Как же он его пронёс?» – озадачилась учительница. Не в силах сдержать любопытство – ведь известно, что охраняют школы круче стратегически важных объектов, воскликнула:

– Но как? Как, Вова, тебе удалось пронести АХР-2225?

Вова внезапно засмущался: то ли его поразило, что учительница помнит его имя, то ли, что знакома с новинками оружейных разработок, то ли, что не пугается и не плачет.

– Я и не проносил. Я использовал квантовую телепортацию.

Нина Петровна охнула и посмотрела на мальчика точно так, как в начале урока на неё смотрели ГК-шки. Из года в год каждый влюблённый в свой предмет учитель мечтает, что среди учеников обнаружит бриллиант, самородок, талантище, который сможет, преодолеет, решит, воплотит… Так есть ли разница, с автоматом стоит уникум или с цветком? Угрожает жизни или благодарит за полученные знания? Тем более, мальчик явно не в курсе нюансов: например, того, что тревожная кнопка у Нины Петровны находится буквально под рукой – на браслете, или того, что настоящий ребёнок сегодня в классе всего один. Кстати, Машу надо спасать, и желательно без тревожной кнопки.

– Меня зовут Нина Петровна, и я хочу с тобой советоваться. Можно? – она инерционно захлопала глазками, как какая-то кокетка.

– Ну-у, я… сначала должен выдвинуть условия! – мальчик сжал губы и затряс автоматом прямо перед лицом преподавателя.

– Обсудим! Непременно! Нас тут пятнадцать, четырнадцать учеников и одна учительница. – Нина Петровна прижала в умоляющем жесте руки к груди.

– Никого отпускать не буду! Мне нужен президент!

– Может, директором обойдёмся? Он сразу на всё согласится, – ей захотелось подойти и обнять мальчика.

– Ну-у, директор тоже пойдёт. Вызывайте! Но если взъерепенится, стрелять буду. Мне терять нечего!– показалось, заплачет, оттого и говорил страшные слова.

– Не взъерепенится. Только вызвать я его не могу, надо кого-нибудь за ним послать.

– Эй, ты, кудрявый, как тебя – Зубило, кажется? Пойдёшь звать директора, – Вовка вновь замахал автоматом, теперь перед носом удивлённого клона.

– Зубило не годится, – авторитетно перебила Вовку Нина Петровна.

– Почему это? Скажет, что террорист заложников захватил…

– Что ты как маленький? Наш Зубило шутник ещё тот, каждую неделю чудит, директор не поверит. Надо послать кого-нибудь маленького, щупленького, испуганного. Лучше девочку, заучку, тогда поверит. Вот, Маша Иванова подойдёт.

– Хорошо, пусть Маша. Иди, плачь, зови директора.

Машу вытолкали за дверь, и Нина Петровна заблокировала дверь.

– Понимаешь, я о многом тебя хочу расспросить, а времени мало. Подождёт директор за дверью чуть-чуть.

Вова повертел автомат в руках и пожал плечами:

– Ну-у, спрашивайте,..Нина Петровна.

– Ты откуда телепортировался? – ей было ой как интересно.

– Из дома…случайно. К папе дядька приехал, военный, а я у него автомат стыбрил.

– Подожди, он что, заряженный автомат на гражданку принёс?

Вовка безнадёжно покраснел, но тут же зло сверкнул глазами:

– А то, ему можно!

– Его же теперь осудят, и того – в утилизатор?

Нина Петровна сглотнула тягучий комок в горле: «Спокойно, шнобель, дети иногда совершают глупые поступки».

– Не осудят… Не настоящий это автомат, макет пробный, – Вовка отшвырнул оружие в сторону, сел на пол и закрыл лицо руками.

– Дядькин? – растерялась Нина Петровна.

– Нет никакого дядьки! Я сам смастерил!– хотел крикнуть хрипло, а сорвался на фальцет.

– Ух ты, а ведь как настоящий АХР-2225… Вовка, ты ж талант!

– Правда? – мальчик шмыгнул носом. – Никто в меня не верит.

– А про квантовую телепортацию тоже неправда?

– Правда! – мальчик сверкнул отчаянием. – Я уже не первый раз. Иногда не получается, но тут дело, вероятно, в энтропии. На Марс хочу, а переношусь только в школу, прям беда.