скачать книгу бесплатно
Вдруг в полной тишине сигналами оживает компьютер и выдает вереницу цифр на мониторах. У меня екает сердце. Безумно страшно узнать, где же я нахожусь. Но куда страшнее длительное молчание на любых частотах. Пустой эфир не придает уверенности.
Просматривая столбцы расчетов, пытаюсь разобраться в навигационных данных. Не будь моей последней работы, никогда бы не удалось понять и крупиц этой информации. Часы, проведенные на планерках, в команде фрегата сделали свое дело. Меня никогда не интересовало судовождение. Проще было летать пассажиром и использовать драгоценные часы для отдыха, или изучать информацию по пациенту и его заболеванию. Мне нечасто приходилось покидать Госпиталь для лечения, но иной раз бывало невозможным транспортировать пациента к нам на Джи-3457.
Перед глазами встает команда Фрэнсис Дрейка. Совещания на капитанском мостике. Медотсек. Дружные завтраки в столовой. Я слышу голоса людей и звуки корабля, что стал мне домом за совсем небольшой период жизни. Больше не имея сил сдерживаться, захлебываясь рыданиями, скукоживаюсь в кресле пилота, позволяя трагедии захватить меня.
***
Четыре бесконечных дня в своем модуле двигаюсь в сторону ближайшей системы, где есть жизнь.
С помощью заметок, загруженных справочников и навигационной системы, обладающей хоть и урезанным интеллектом, мне удалось проделать эту малопонятную и неприятную для себя работу. Лечить людей куда проще, чем разобраться во всем этом. До сих пор довольно слабо верю, что благополучно приземлю транспорт, имея за плечами всего два обязательных урока на симуляторе. Тот же автолет я водила в случае крайней необходимости, и почти всегда пользовалась услугами аэротакси.
Невероятно повезло оказаться вблизи пригодной для жизни планеты. Условно пригодной, но в моем положении выбирать не приходится.
Физически я полностью восстановилась. Чего нельзя сказать об эмоциональном состоянии. Будь я в безопасности, наверняка бы расклеилась. Но благоприятный исход под большим вопросом, а это хорошо стимулирует держать себя в руках. И действовать.
Даже если долечу. Даже если благополучно сяду на поверхность. Смогу ли я выжить и потом улететь с планеты, несущей смерть?
***
Еще два безумно длинных дня позади.
Я доползла до своей цели. Дьявольская Красная планета заняла едва ли не весь иллюминатор модуля и продолжает приближаться.
Естественно, у меня сразу появились большие сомнения вообще увидеть жилую планету. Куда больше было шансов, что воздух и топливо закончатся раньше. Или я сойду с ума от одиночества.
Система со Сто семнадцатой располагается на краю заселенных нами областей космоса, и я почти ничего не знаю об этом месте. В Реестре планет тоже довольно скудные сведения. Планета-пустырь, заброшена за ненадобностью. Рабочая сила – преступники. Многие из них выбрали рудники вместо осуществления смертного приговора.
А потом рудники забросили.
Кем бы ни являлись эти люди, их просто оставили умирать. Судя по записям, на планете остались не только каторжники, но и целые семьи. Там были и невиновные, но выбравшие жизнь в колонии со своими супругами и дети, родившиеся уже на планете. Их бросили всех. Подписав смертный приговор без разбора.
Поток жгучей ненависти заставляет скрежетать зубами. Не в силах ничего изменить, продолжаю идти к своей цели.
Я и раньше была в курсе сущности людей, стоявших во главе Земной Коалиции. Но не подозревала, насколько все… паскудно.
Снова разглядываю однотипный рельеф Сто семнадцатой. Скалы, пески, кратеры, бескрайние пустыни. Настолько все убого. Две Луны – единственное украшение этой планеты.
Если бы не редкий арканиум, никому бы не сдалось вкладывать столько риалов в пустыню на краю мироздания. В результате активной добычи шахты иссякли, сам арканиум, как и много лет назад, не потерял своей ценности.
Здесь изначально не было условий для жизни.
Мрачно рассматриваю поверхность с орбиты. Еще не ясно, повезло ли мне спастись с Фрэнсис Дрейка.
Преисподняя. Имя и сущность планеты, на которой мне предстоит выжить.
Глава 4. Глубокая глотка
Рассвет все ближе.
Чуть не кулем падаю у входа в шахту. Сейчас. Еще немного. Наберусь сил и мужества, и встану на дрожащие от усталости ноги. Снова утягиваю завязки на штанах. Неужели еще есть куда худеть? С грустью опускаю взгляд на свою грудь, которая и в хорошие-то времена была скромна. Тьфу, нашла о чем беспокоиться. Выдаю истеричный смешок, зато с маленькой грудью тут проще выжить.
Жерло штольни напоминает пищевод, с округлыми краями. Он уходит вниз, в беспросветную тьму. «Глубокая глотка» неспроста получила такое название.
Свою каменную нору я оставила, как только солнце опустилось за скалистую гряду. Понадобилась целая ночь, чтобы добраться до цели.
– Да уж, скорости мне не занимать, – невесело констатирую я. Мне повезло сегодня, с севера донеслись прохладные потоки воздуха. Они весь путь приятно обдували, не охлаждая, но и не нагревая мое измученное тело.
В последний раз я спускалась в Глубокую глотку пару месяцев назад и еле вернулась. Едва хватило сил подняться по каналу шахты наверх. Старый лифт с трудом работал, еще когда я упала на Красную планету, и постепенно перестал ездить совсем. После поломки спуск и подъем стали возможны только при помощи спускового устройства. И сил своих рук и ног. Знала бы, ходила бы на скалодром с Шефом, а не бегала по утрам по набережной.
Эти полуразвалившиеся шахты не так просты. Они хранят в себе настоящие сокровища для этих земель: консервы с едой, воду, лекарства и инструменты. Многое уже вынесли с тех пор, как Преисподнюю покинули смотрители Коалиции.
В попытках достать из-под земли ценное содержимое, колонисты регулярно оставляют плату, ту что у них есть – свои жизни.
Как и у всякой сокровищницы в этих шахтах есть свой дракон, охраняющий богатства. С заходом солнца прожорливые земляные черви наводняют бесконечные коридоры. Мерзкие твари размером с крупную собаку, зубастой пастью и желудками способны переварить многое, включая металлические бляшки ремней. Эти отвратительно пахнущие животные пожирают все живое, не брезгуя и себе подобными. Во время разработок тюремщики отгоняли червей от шахтеров огнеметами и электрическими стрекалами. Покидая планету, сотрудники коалиции забрали с собой все. Какое им дело до каторжников.
Будь путь наверх легче и пребывание под землей менее опасным, давно бы осталось одно ненужное барахло в заброшенных штольнях. Но дело обстоит иначе. Поэтому колонисты вновь и вновь делают попытки найти и извлечь добро.
Черви давно съели всех собак, крыс и кошек, прибывших с колонистами. И всех тех, кто замешкался под землей.
У меня есть двенадцать часов от рассвета до заката. Двенадцать часов, чтобы спуститься в шахту, найти, собрать все необходимое, и подняться обратно. Иначе я тоже стану ночной закуской. От одной мысли ком встает в горле.
Вернувшись в последний раз, я твердо решила, что только крайняя нужда заставит меня вновь пройти через это.
Так уж вышло, эта нужда настала.
Тянуть время больше нет возможности. Вряд ли отдохну лучше, если буду торчать на краю шахты и нервничать. А нервничаю я сильно. Еще чуть-чуть и начнут дрожать не только кончики пальцев и натруженные ноги, но и все тело.
Проверив страховочную беседку, недовольно фыркаю. Совсем одряхлела. На другой раз ее точно не хватит. Цепляю себя к спусковому устройству, хоть какая-то подстраховка. Завинчиваю предохранитель на карабине. Не дав возможности себе передумать, сжимаю челюсти до ломоты в зубах. Судорожно нажимаю спуск и скольжу вниз. В пропасть.
Фонарь включаю, только достигнув конца троса. Заряда батареи ничтожно мало. Говорят, за грядой есть небольшое поселение. У них еще сохранились солнечные батареи и можно подзарядить свои приборы. Но и туда не пойдешь с пустыми руками.
За спиной в рюкзаке у меня припасены пара факелов и одна петарда, очень маленькая бутылочка воды и горсть сухарей. Это все, что я смогла найти. Семья Тима отдала бы все свои запасы, но если я не вернусь? Тогда погибнет мальчик, и вся его семья окажется в еще более бедственной ситуации. По этой самой причине мне пришлось уходить скрытно. Ни с кем не попрощавшись. Да я и не хотела.
Достигнув возможного дна в этой точке, отстегиваюсь от троса. Широкий коридор, уходящий в обе стороны, ветвится на множество путей, с выраженными перепадами высоты.
Некоторые из них отмечены. Самые доступные ближайшие тоннели давно разорены, в некоторые лучше не соваться: сорвешься или вляпаешься в радиоактивную жижу.
И куча коридоров без опознавательных знаков. Есть и те, где по сей день никого не было после закрытия рудника. Там как раз и может быть все то, что мне нужно.
Принимаю решение не искать лекарства и питание в протоптанных тоннелях. Есть больше шансов найти антибиотик и обезболивающее в неисследованных ветвях штольни. Времени на прочесывание исследованных коридоров в одиночку у меня нет. Если уж признаться, то шансов у меня в принципе почти нет. Но я не привыкла сдаваться.
Делаю глоток воды и съедаю пару сухарей. Мало, но сейчас каждая калория пригодится. Пока жую, окончательно определяюсь с маршрутом.
И, поправив старую каску на голове, решительно иду вглубь.
***
Еще один поворот. Спуск, подъем. Мне попадаются отрезки старых рельсов. И вагонетка. Если бы не намертво прикипевшие колеса… Оставив ее позади, иду дальше. Хочется упасть и просто лежать в долгожданной прохладе, но страх за жизнь Тима и свою толкают вперед.
Еще шаг, потом снова. Надолго ли меня хватит?
Давай Рай, иди.
Фонарь уже почти не светит. В полумраке чуть не пропускаю две двери, покрытые облупившейся зеленой краской.
Первая поддается легко, но внутри нахожу только хлам. Стеллажи, с опрокинутыми пустыми бутылками и коробками. Куча мусора на полу. Видно, собирались в спешке, не заботясь ни о чем. На всякий случай перепроверяю коробки. Ничего.
Разочарованно выдохнув, покидаю каморку и иду ко второй двери. Дергаю, что есть сил, но дверь не поддается.
Заперто. В отчаянии бью кулаком по двери и устало прислоняюсь к ней лбом. Нужно открыть. И тут вспоминаю, что в куче хлама видела ржавый гвоздодер. Я не умею им пользоваться, но придется учиться на месте.
С долгими перерывами не менее часа ломаю дверь и замок. Вода и сухари давно закончились. А я пытаюсь решить ребус со многими неизвестными. Пытаться проникнуть в помещение или лучше идти искать дальше?
– Последняя попытка и уйду, – бормочу себе.
Вставляю очередной раз монтировку в районе замка, в щель между дверью и стеной, и наваливаюсь всем весом. Сил в моих руках не осталось.
– Давай же, давай, мне очень надо. Ну! – хриплю отчаянно как заклинание.
Бесполезно. Нужно идти дальше. Столько сил впустую. Бездна!
Спиной стекаю по двери и сажусь на корточки, почти не ощущая, как старая краска и сучки впиваются в спину сквозь ветхую рубашку. Голова безвольно свисает на грудь. Пара минут и нужно подняться. Вдруг слышится глухой щелчок замка, и я валюсь вовнутрь, подняв облако пыли.
Глава 5. Госпиталь «Звездный»
Четырьмя годами ранее
Неожиданно мне закрывают глаза ладонями. Терпеть не могу эти шуточки.
– Олег, я знаю это ты! – недовольно восклицаю я.
– Рай, перестань быть занудой. Пойдем на улицу пить кофе, сегодня у нас в расписании солнце, – темноволосый мужчина в медицинском костюме разворачивает меня в кресле лицом к себе, заразительно хохоча.
Олег Янковский, молодой врач, амбициозный, успешный, но в отличие от меня легко находит общий язык с людьми и располагает их к себе. Это единственный друг в необъятном госпитале, которому я доверяю.
– Я бы с большим удовольствием, Олег! Но у меня нестандартный случай. Нужно еще проверить кое-что, – кручусь в кресле обратно к голопроекции. – И спокойно обдумать. Это не намек, – указываю голоручкой на выход.
– Опять ты со своими нейронами. О-о-о, а что тут интересное? – мужчина внимательно разглядывает объемную модель мозга. И присвистывает. Доброкачественная опухоль, формой яйца и размером в шесть сантиметров, засела в стволе головного мозга.
– Офигеть! Этому бедолаге крупно не повезло!
– Олег, тебе лучше не вдаваться в подробности, – настойчиво отодвигаю настырного приятеля в сторону двери.
Тот не теряется и ловко запирает дверь, оставшись со мной.
– Рассказывай! Неужели ты возьмешься за это? Да он помрет на столе, или максимум в первые сутки после вмешательства, – запальчиво пытается вразумить меня Янковский. Хмуро гляжу на Олега, размышляя, как его выдворить вон.
Моя операция – мой успех. Собственно как и поражение.
– Шеф запретил нам брать откровенно безнадежные случаи, – напоминает мне мужчина. – Репутация Госпиталя, мы не можем необоснованно рисковать, то да се, – копирует он интонацию Шефа.
– И именно поэтому тебе стоит пойти заняться своими делами! Не лезь в это и не благодари, – я упрямо стою на своем. Чувствую, как начинаю злиться. Дело действительно сложное. Но я каждый раз раздражаюсь, когда сомневаются в моем профессионализме.
Я на самом деле не хочу никого вовлекать. А проснувшийся азарт не дает так легко отказаться от столь необычного дела. На первый взгляд – провальное положение дел, но только на первый. Я не спала ночь, пока в голове не созрела схема, как нужно действовать. Снимки пациента мне отправили неделю назад, вчера прибыл и сам больной. Мужчина тридцати лет. Сын очень влиятельного и состоятельного владельца нашего Космопорта. Обо всех опасностях и рисках он и его отец предупреждены. Они рассчитывают использовать любой шанс, пусть и самый мизерный. Тупое ожидание этот шанс обнулит в ближайшее время.
Обратились они, естественно, ко мне. Как и большинство с подобными случаями.
– Я могу не стараться дальше? Тебя не переубедить? Не будешь слушать аргументы против? – Олег выжидающе смотрит на меня.
Достал.
– Я бы не стала тратить обоюдные силы, – киваю, уперев руки в бока.
– Супер, сестренка! Тогда я буду с тобой! Тебе нужна помощь, твоя Стерн молится на тебя, но на операции пригодится как минимум еще один док на подхвате с золотыми руками, – и он мельтешит кистями рук у меня перед лицом. – Твоему ассистенту для этого не хватает практики, – вновь задумчиво зыркает на голограмму.
Закусив губу, обдумываю его слова. В них есть смысл. Операция будет сложной и длительной. Янковский не ас в нейрохирургии, но подстраховать сможет. Вместе мы провели не одну операцию, когда не хватало хирургов в Нейро.
– Ну давай, же решайся! Возьми меня, Морайя! Буду смотреть, но вдруг пригожусь, – в нетерпении подпрыгиваете Олег, и складывает руки в молитвенном жесте.
Смеюсь и, следуя голосу разума, соглашаюсь. Так будет действительно легче и спокойнее работать.
Шеф убьет меня, когда узнает. Но, надеюсь, к тому времени уже все будет позади.
***
Негодующе смотрю на мужчину перед собой, откинувшись на спинку дьявольски неудобного кресла, скрестив руки на груди закидываю одну ногу на другую.
Во-первых, меня раздражает само кресло. Неудобное до невозможности. Оно изо всех сил стимулировало желание побыстрее свалить. Еще бы! У Правления внушительный список подчиненных, которых жизненно необходимо поставить на путь истинный, и как можно скорее.
Во-вторых, при моем плотном графике, проводить три часа в неделю у мозгоправа – кощунство. В то время, пока список невыполненных дел растет, я отсиживаю зад в этом унылом кабинете.
А в-третьих, жутко раздражает сам мужчина, с идеальной бородкой, идеально прилизанной прической и в идеально выглаженном костюме. Меня же просто потряхивает изнутри от потребности попасть в душ после смены и переодеться в чистую одежду. Хорошо хоть зубы успела почистить.
Поморщившись, снова бросаю взгляд на часы над дверью. Здесь даже часы идеально вписываются в интерьер.
– Морайя, – плавно произносит доктор Грант. – Может, все же поговорим?
– Доктор Горслей, доктор Грант, – устало поправляю я. – Боюсь, сегодня не настроена беседовать. Что мы будем с этим делать? – скептично поднимаю правую бровь.
– Может, выпьем чаю? – ничуть не смутившись предлагает доктор. – Для начала.
– Может, вы отметите, что я прошла очередной час терапии, и мы расстанемся? – без особой надежды спрашиваю я.
– Когда выпьем чаю, доктор Горслей.
Понимаю, что никуда не деться от этого прилизанного мудака. Киваю, соглашаясь. Хотя надо признать, чай выпила бы с удовольствием.
– Вы же понимаете, что если не захотите сотрудничать, так и будете посещать мой кабинет по расписанию. Пока мистеру Зольцбергу не надоест ваше упрямство, и он не отстранит вас. Вначале от операционной, а потом и вовсе от больных.
