скачать книгу бесплатно
В ночном клубе
Игорь отключил мобильник и выругался. Кабан назначил встречу в новом ночном клубе. В этом ничего удивительного не было – ему и самому хотелось сегодня где-нибудь посидеть. Не понравился только тон, которым встреча была назначена. Никаких проблем или недоговорённостей между ними вроде не было. Работали вместе давно, а в ближайшее время планировали одно интересное вложение. Для чего на общем расчетном счете было припасено двести тысяч. Честно, говоря, оба не особенно доверяли банкам. Куда надежнее расплачиваться тугими зелененькими пачками, но на безналичном расчете настаивал поставщик, которого Кабан нашёл в Москве. Неплохой мужик, серьезный, уверял Кабанов. А еще Юрка (Кабаном Гладунов называет друга по старой школьной привычке) уверял, что главное правило бизнеса – регулярно менять сферы деятельности, перекачивая заработанный капитал из одной сферы в другую. Дескать, это даёт возможность не только уходить от налогов, но и держать себя в тонусе. Сферу деятельности они с Кабановым ещё ни разу не меняли. Как поднялись на недвижимости, так и работают. Правда, сейчас риэлтерских фирм в Абакане – как грибов после дождя. Да и основной потенциал рынка давно выработан. Так что может Кабан и прав: скоро придется менять направление. Что ж, поживём – увидим. Для начала решили попробовать вложиться в торговлю одеждой. Казалось бы, мелочь, бабский бизнес, только тряпки Юрка нашел в Москве американские и по бросовым ценам. Судя по его рассказам, в столице давно работает сеть магазинов «Глобал USA», где большие объёмы продаж, бросовые цены, рекламная поддержка. Так что можно пока поработать с Юркиным москвичом, а потом, глядишь, и прямые поставки из-за океана наладим. Одним словом, отчего Кабан напрягается – не понятно.
Гладунов докурил и пошел к машине. Теплая июньская ночь пахла асфальтом. Городок переливался огоньками фонарей и рекламными вывесками, кое-где взрывался девичьим смехом. Внезапно расходелось глохнуть весь вечер от музыки. На шашлычки бы сейчас… Однако выбора не было, Игорь уже припарковался и сразу увидел Юрку Кабанова. Тот курил на крыльце заведения. Заметив Гладунова, сухо поздоровался.
– Что за проблемы? – Игорь не привык ходить вокруг да около.
– Не хочешь ни о чем рассказать? – зло вскинулся Юрка.
– Да и не о чем, вроде.
– Совсем не о чем? А где ты позавчера был, не помнишь?
Игорь отвернулся от товарища и молча пошел в зал. Скрывать было нечего. Просто дел столько, что всего не упомнить, а тут такой вопрос. Кабан шел следом и недовольно сопел.
– Утром с нотариусом встречался. Потом к бывшей жене Панечкина поехал. Поговорили, квартиру взглянул.
– И как она?
– Элитка. Состояние неплохое, но на первом этаже. Под нежилое толкнём…
– А Панечкина?
– Сидит без денег. Такие дамочки безденежья не переносят. Обломаем.
– Без денег, говоришь, – Кабан повел глазами вбок. Игорь проследил за взглядом партнера и немного растерялся. В глубине зала, на кожаном диванчике эффектно расположились две дамочки. Одна курила длинную тоненькую сигаретку – где-то он её встречал, а другая, смеясь, одаривала молодого стриптизера купюрами и представляла из себя… Марию Панечкину собственной персоной…
– Странно. Не ожидал её здесь встретить. Развлекается.
– Отчего не развлечься. Такого кавалера отхватила…
– Да? И кто он, – расстроился Игорь. Сделка с квартирой, похоже, откладывалась.
– Конспиратор ты наш! Или издеваешься? Кто ей бабки со счета перевел? Я что ли?
– Какие бабки?
– Московские, мать твою! Я только не понял, что это был за ход конём. Ни слова, ни полслова, ни намека. Просто приехал, перечислил деньги Панечкиной, и – молчок! Я вчера банкиров на уши поставил, думаю, может ошибка какая. Нет! Пришел вкладчик, оформил перевод, поставил подпись и поехал отдыхать.
– Подожди! Ты гонишь. Я близко к банку не подходил.
– А я подошел, понимаешь. Костик позвонил, говорит, товар отгрузили, нужны деньги. Я еле как собрал. Весь город обегал, два часа потерял, в долги влез! А у нас ведь с Москвой ещё и разница во времени! Бабки, наверное, в Москву только сегодня пришли. Мог ведь и предупредить. Я бы даже вот это понял…
Дальше Юркино ворчание Гладунов не слушал. Он смутно припоминал что-то такое, чего объяснить не мог. Были какие-то деньги, и банк вспоминался. Он там ещё в очереди зачем-то стоял, вместо того чтобы пойти сразу к управляющему… Только вот договора с Панечкиной он не подписывал и расписки не получал, и договориться они с ней ни о чём не успели… Какая ерунда! Может его заколдовали, он читал, так бывает…
Между тем Панечкина с подругой пробирались к выходу. Она даже дружески улыбнулась ему, встретившись взглядом.
– Ну и как тебе?
– Ожидала большего. Ну, там женщин с глубокими декольте, пачки долларов…
– Вместо этого подарили мальчишкам по паре сотен и обкурились собственными же сигаретами, – продолжила её мысль Иринка. Спать не то рано, не то поздно. Пошли ещё где-нибудь посидим, если уж встретились, наконец. Только на воздухе. Кстати, с Гладуновым ты давно знакома?
Они выбрались из темного зала на крылечко. В лицо дохнула июньская ночь.
– На днях мою квартиру предлагал обменять на «хрущевку» в микрорайоне.
– Вот козел! У него, Машка, нюх на неудачников.
– Это ты про меня? Подруга, называется, – рассмеялась Мария.
– Да при чем тут ты! Помнишь, мой всю зиму без работы просидел, и пришлось ларек открывать.
Маша кивнула. Ирка «играет в бизнес-вумен» второй год. С того самого времени, как их семья оказалась в сложном финансовом положении. Деньги в дом всегда приносил Иринин супруг, а когда он оказался без работы, Ира вдруг открыла магазинчик, торгующий детским трикотажем. Носочки, маечки, колготки привозила она из Новосибирска и дела быстро пошли в гору. Скоро Иринкиному Сергею предложили должность заместителя в городской прокуратуре и снова зажили они припеваючи. Правда, теперь в семье не прежняя тишь да гладь: Сергей требует закрытия «колготочных» точек, а Ирка от своего «бизнеса» отказываться не хочет…
– Так вот, когда я начала работать, этот деятель приехал ко мне и заявил, что двадцать процентов с выручки – его. А у меня Серегу как раз только-только в прокуратуру пригласили. Об этом ещё никто и не знал. Я посоветовала Игорю договориться обо всем с моим мужем и телефон рабочий дала. И ведь представляешь, позвонил! – Иринка заливисто рассмеялась. Маша улыбнулась тоже:
– А Сергей что?
– Сказал, что телефон прослушивается. Гладунов мне потом долго цветы носил.
– Гвоздики, наверное!
– Вообрази! Да ещё красные! Не знала, куда их прятать…
Они снова рассмеялись и, не сговариваясь, направились к их любимому бару, где просидели до трёх утра.
Таксист
На улице их встретил ранний летний рассвет. Было зябко и свежо. Ирина махнула рукой проезжающему таксисту, и они уселись в теплое нутро иномарки. Сначала вышла Ирина. Они взялись было спорить, кто оплатит проезд, но Ирка сунула водителю несколько десяток и смылась, не дав опомниться. Мария рассердилась на подругу, а такси покатило дальше. Маше понравилось ездить в такси. Она сама давно водит машину и обычно нервничает, когда за рулем кто-то другой, но сегодня расслабившись от выпитого мартини или от мысли, что скоро окажется дома, задремала незаметно для себя.
Было уютно и тепло. Неподалеку журчал ручей, шелестела свежая листва деревьев, Мария приоткрыла глаза и испуганно вскрикнула. Спала она в чужой машине, за окном виднелся крутой обрыв, от которого отпрянула стайка березок. Рокот воды доносился вполне отчетливо, но самой реки не было видно. Мария проворно вылетела из автомобиля, чуть не сбив с ног таксиста.
– Как это понимать?! Зачем ты меня сюда привез?!
– Не хотел будить. Вы во второй раз засыпаете в моей машине.
Мария немного успокоилась, услышав голос парня, но потом снова рассердилась:
– Что мы делаем в этой глуши?
– Тут красиво. И совсем недалеко от города. Мне, в самом деле, не хотелось Вас тревожить, только и всего. Простите, что испугал. Кто знает, может я, наконец, нашел свою спящую красавицу…
«Только таксиста-романтика мне не хватает!» – сердито подумала Мария и огляделась вокруг. Внизу стремительно бежала река. Маше захотелось спуститься к воде. Она сняла туфли и босиком пошлепала вниз по песчаному обрыву. Таксист плелся следом.
– Меня Андреем зовут, – представился он.
– Поверьте, это не имеет значения, – огрызнулась по инерции Мария, хоть злость давно уже куда-то пропала. Маша зашла по щиколотку в реку, зачерпнула воды и поплескала себе в лицо. Только сейчас она поняла, как устала от городской суеты, от долгой ночи, от выпитого. Река и колкая галька под ногами возвращали силы. Таксист подхватил плоский камень и, размахнувшись, запустил его в воду.
– Один, два, три, четыре, пять, – весело считал он скользящие прыжки окатыша.
– Сколько же Вам лет, юноша? – поинтересовалась Мария, заметив седину на висках парня. Худощавая фигура и тонкие черты лица сильно молодили нового знакомого.
– Полагаете, что только дамам неприлично задавать вопрос о возрасте? – засмеялся он.
– Вы же до сих пор в поисках спящей красавицы?
– Красавицы имеют обыкновение просыпаться.
– Интересное наблюдение, – улыбнулась Мария.
Андрей производил неоднозначное впечатление. Что-то в нем притягивало, что-то отталкивало с такой же силой. Что-то волновало. Впрочем, с этим как раз всё просто – как мог не волновать мужчина, с которым она оказалась наедине впервые за полгода. Теперь Мария рассердилась уже на саму себя и начала вскарабкиваться вверх по обрыву к оставленной машине.
В город возвращались молча. Впрочем, дорога и вправду оказалась не долгой. На прощание Андрей сказал:
– Прости, вёл себя как идиот.
Мария пожала в ответ плечами и скрылась в подъезде.
«Наружкой» Андрей занимается с удовольствием. Во-первых, она избавляет его от прокуренных кабинетов, а, во-вторых, расширяет кругозор оперативника, давно забывшего, что такое уличное многолюдие. Выставив на крышу старенькой Тойоты таксистские «шашки», можно сколько угодно долго и совершенно открыто следовать за «объектом». Давненько он этого не делал… Кружа по городским улицам, начинаешь понимать, что мерно текущая по городу уличная толпа – вовсе не безликое мелькание лиц, а достаточно постоянное сообщество, живущее по своим, стихийно созданным им самим, законам. Если в основном составе этой толпы, в настроении идущих людей, в скорости их движения что-то меняется – значит тому есть какое-то объяснение: погода, новое заведение, открывшееся неподалёку, городской праздник или какое-то событие, внесшее сумятицу в размеренный ход жизни. Во всяком случае в центре Абакана всё именно так. Вот хохочут студентки, в одно и то же время спешащие на лекции, кивают подружкам, а их настроение постепенно передается всему кварталу. Угрюмый попрошайка на углу заставляет погрустнеть весь поток озабоченных своими проблемами прохожих… Если приглядеться, то скоро можно узнавать в городской сутолоке местных красавиц и мачо, благодушных старушек и ветреных повес. А вглядевшись ещё пристальней в уже полузнакомые лица, почти наверняка угадываются и насущные их заботы.
Маша привлекла его внимание давно. Походкой, взглядом, открытым лицом. Она часто ходила по «его» улицам. То не торопясь, то куда-то опаздывая. То грустная, то весёлая. Но всегда – счастливая. Счастье выплескивается из глаз этой женщины на каждого встречного. Обычные люди бывают счастливы, когда влюблены, когда заработали денег, когда пообедали в кафе неподалеку… Машино счастье совсем иное. В ней живёт постоянное человеческое счастье жить на свете. Способные наслаждаться счастьем такого рода люди не замечают непогоды, неудач, старости собственной, наверное, не заметят. Такое счастье, наверное, в далекие времена переполняло сказочных принцесс, уверенных в том, что пришли они в этот мир за радостью. Однажды принцесса уселась в его машину, попросила отвезти её домой, и тут же заснула. Так Андрей узнал, где она живет. С тех пор он ездит на службу другой дорогой. Конечно, он слишком давно работает в органах, чтобы ждать чего-то нового от новых знакомств, но ему всё равно приятно проехать утром по Машиной улице. Иногда она идёт навстречу – встречает сына из школы или спешит в булочную… Сегодня ночью он снова её подвёз. А когда Маша вновь заснула в машине, полчаса колесил по городу и чувствовал легкий запах духов и вина…
Жилец
К вечеру от родителей вернулся Витька.
– Ма, смотри! – он вытащил из-за пазухи крохотный дрожащий комочек. У Маши округлились глаза:
– Какой странный котенок! Где ты его взял?
– Да ты что, мама! – рассмеялся сын, – Это же щенок!
Это действительно был щенок. Крошечный той-пинчер. С тоненькими ножками и блестящими глазами навыкате. Он смотрел на Машу с такой же паникой в глазах, что и она на него.
– Витя, – справилась, наконец, с шоком Мария, – если тебе хотелось иметь собаку, мы могли бы найти в клубе сенбернара или немецкую овчарку. Они умные.
– Да не хотелось мне иметь собаку! Тетка, которая его продавала, очень на нашу математичку похожа, а он вон какой бедняжка.
– Понятно. А деньги где взял?
– Сайт сделал Валерке. За тысячу договорились. Пятьсот он уже отдал.
– Больше не даст, – на всякий случай предупредила Маша.
– Куда он денется. Сам он его в жизни не установит, – сын опустил щенка на пол. Тот совсем не обрадовался простору. Куда комфортнее ему было в теплых ладонях. Собачка тряслась всем тельцем и озиралась по сторонам.
– Как её зовут? – спросила Мария.
– Жилец. Это мальчик.
– Господи! Ну и имечко. Кто ж его так обозвал? «Математичка» что ли? – поразилась Маша.
– Нет. Когда я его принес, бабушка посмотрела и сказала: «Не жилец!». Дали молочка и поняли, что очень даже Жилец. Так уплетал!
Прежняя хозяйка Жильца и впрямь, наверное, отличалась крутым нравом. Щенок долгое время побаивался Марию и боялся выходить из Витькиной комнаты: устраивался подальше от двери и, вытянув шейку, старался рассмотреть, что там, за порогом, творится. Виктору пёс был предан, несмотря на щенячий возраст. На прогулке Жилец заливисто облаивал «врагов», посмевших приблизиться к хозяину. Около компьютера они теперь пропадали вместе. Пёс сидел на подставке для клавиатуры и бдительно смотрел на экран. Поначалу Машу слегка напрягало поселившееся в квартире животное, смахивающее на летучую мышь. Но постепенно она полюбила малыша и с удовольствием подкармливала его бананами, справедливо рассудив, что теперь одной нелепостью в её жизни больше…
О превратностях любви
Между тем Кабановский проект провалился. Кто бы мог подумать, что торговля вещами зависит от всяких мелочей! Сняли торговую площадь в центре города, заказали рекламу. Замучили горожан бегущей строкой и роликами на местных телеканалах, но покупатели не шли. Или американский шик не привлёк местных модниц, или московский партнер отправил им неликвид! Одним словом, Гладунов и Кабанов сильно поторопились, вложившись в новое дело… Самое время было разобраться с теми двумястами тысячами, перечисленными зачем-то Панечкиной. Чем Игорь и занимался последние дни. Он даже сходил к одной ясновидящей за разъяснениями. Та, конечно, поняла всё неправильно и пыталась убедить Гладунова в том, что наконец он встретил свою большую любовь и скоро получит счастья на всю сумму. Сам Игорь точно знал, что посетила его вовсе не любовь, а какое-то наваждение. Что на всю сумму он уже получил проблем и, впервые за свою жизнь, понятия не имеет, как теперь это развести.
Он, конечно, встречался с Панечкиной. Только разговаривать с нею о деньгах не мог. Они вместе пили чай, кофе, соки. Беседовали о жизни, сыновьях, погоде… Как только он пытался перейти к делу, в голове возникала какая-то каша, словно Гладунов и впрямь влюбился. Он что-то мямлил, путался, слушал, как она ему благодарна за помощь, а потом в каких-то растрепанных чувствах гнал на своем джипе в офис и объяснялся там с Кабаном. Тот, к слову сказать, разговор о деньгах уже и не затевал. Тоже что-то понял об его отношениях с Марией. Слухи об этих «отношениях» дошли и до старшего Панечкина, при встречах с ним чувствовал он раздражение и опасность получить по лицу… Игорь и сам уже давно понял, что зря связался он с этой бабой. С бабами вообще лучше не связываться. Не везёт ему на них… Гладунову нравятся этакие бестии, от одного взгляда на которых перехватывает дыхание. От таких впадает в ступор весь кабак. Мать называет таких «хабалками» за вызывающий вид, за независимость, за непокорность, за жадность до Гладуновских денежек. Её можно понять: прежде каждая очередная пассия взвинчивала их с матерью спокойный быт, накаляла до предела нервы, и неизменно исчезала, прихватив с собой накупленное тряпье. Игорь долго с облегчением зализывал душевные раны, а мать привыкала жить без валерьянки и ворчала на сына, что тот никак не найдет скромную девушку «для жизни». Скромные не заводят. Друзья, погуляв, и вправду женились на обычных, простых девушках. Да и влюблялись, порой, без памяти в этаких серых мышек, но Игорю нужны были только те сексапилки и вампирши, к которым привык.
Тем не менее, однажды он учёл свои промахи и… женился. На Люське. Та совсем не походила на прежних подружек. И нашёл он её не по пьяни, в кабаке, а в местном политехническом институте, куда его занесло непонятно по каким делам. Люськин отец-доцент преподавал там прикладную физику. Люськина мать работала учительницей в школе. Сама Люська выиграла бы все кастинги среди самых «серых мышек», приди кому в голову такие устраивать. Гладкие волосы, круглые очки, совершенно прямые, бесконечные ноги… Они сыграли свадьбу, и Люська стала ждать ребенка. Она была не только серой, но и тихой. В доме не было ни ссор, ни скандалов. Мать нарадоваться не могла на невестку. Ни шмоток от Гладунова Люська не требовала, ни дорогой косметики, ни духов.
– Вот и славно, – нашептывала вечерами Гладунову мать, – Смотри не разбалуй мне девку!
Он… смотрел. Когда Люська начинала приставать с расспросами, прикрикивал на неё. Никогда не отчитывался, где был и с кем. Не обещал прийти пораньше… Он был совершенно самостоятельным мужчиной, да и работы было много, так что с беременной Люськой особо не нянчился.
– Ну и правильно, – говорила мать, – О ней есть кому позаботиться. Свекровь пока в добром здравии.
Потом у Люськи родился сын. Толстый, крикливый. Никакого покоя не было от него по ночам. А Люська вдруг начала плакать. Целыми днями. Запершись с сыном в спальне на втором этаже.
– Всё сердце у меня изболелось, – жаловалась вечерами мать. – Сидит, как в темнице, ничего не ест, только плачет. Уж не знаю, что мне с ними и делать. Может малыш подрастет, так полегче ей станет и успокоится.
Так они и ревели вдвоем с сыном Никиткой. Тот ночами, а Люська – днём. Потом сын и вправду подрос. Стал ночью спать. Люська успокоилась. Прочитала зачем-то Теодора Драйзера, полное собрание сочинений которого мать выписала ещё до перестройки, по блату. А потом забрала сына и вернулась к своим интеллигентным родителям.
Ёжкин кот! Нет, ну ладно обижал бы кто! Гладунов даже не изменил ей ни разу за всё то время, что они прожили вместе. И – на тебе! Они с матерью едва в себя пришли после такого позорища! Потом поехали к «ученым» родственникам, и Игорь битый час убеждал Люську вернуться назад. А та молчала весь этот битый час, а потом вдруг выразилась:
– Понимаешь, Игорь, назад возвращаться нельзя. Правильное движение только вперед. Это физика.
О чём с нею говорить дальше, он не знал. Поэтому встал и ушел, хлопнув дверью, как когда-то его отец. Дома они с матерью опять орали друг на друга, пили валерьянку. Одним словом, Люська перевернула их жизнь навсегда. Даже «хабалкам» теперь не было больше места в их с матерью доме, который строили они вдвоем после ухода отца. А им не было места в Люськиной жизни. Та вернулась в маленькую родительскую квартирку, поступила зачем-то в аспирантуру и работала теперь, вместе с отцом-доцентом, на кафедре прикладной физики. Гладунов несколько раз видел её. Похорошела и вроде как подросла. Но это была совсем не та «хабалочья» красота, от которой в молодости перехватывало дыхание, а какая-то совсем другая, в которой Гладунов ничего не смыслит.
Ненужные деньги
Всю неделю Мария развлекалась от души. Её осаждал бедняга Гладунов и хотел денег. Та дикая сумма, которая от него свалилась, была ей не особенно нужна. Она даже не собиралась снимать со счета те деньги. Просто схулиганила. Сначала и не поняла даже, что это самый серьёзный её эксперимент после шуток над продавцами. Теперь она лишь продолжала свою затянувшуюся игру с риэлтором. С легкостью вводила она Гладунова в транс, используя простейшие дыхательные методики, говорила какую-то ерунду, а когда надоедал, усаживала гостя в Ланд-Крузер и отправляла подальше ни с чем. После «сеансов» даже голова не болела. Кружилась слегка, словно с полбокала легкого вина, и хотелось смеяться.
Несколько раз ей звонили бывший муж и пара пропавших было подруг, допытываясь, насколько достоверны слухи об их романе с Гладуновым. Мария отшучивалась в ответ. И побаивалась немного своих вновь открывшихся способностей. Причины для опасений были: Маша вспоминала дальнюю родственницу, которая одиноко проживала в какой-то деревушке и слыла колдуньей. Деревушка та давно покоилась на дне Красноярского водохранилища, а сама бабка дожила там до глубокой старости. Говорили, перед смертью старуха, почти не встающая с кровати, время от времени впадала в неистовство и металась по дому с невероятной прытью. Взрослым мужчинам было не под силу с ней справиться! Ещё помнится, родная бабушка Настя вполголоса говорила матери, будто Машка сильно похожа на ту родственницу в молодости и однажды строго-настрого запретила Машке даже в руки брать книжки о черной магии. Сейчас, когда подобная литература лежит на книжных полках вперемешку с «Томом Сойером» и Сидни Шелтон, Маша не прикасается к таким книжкам, словно соблюдая завет покойной бабули… Но, конечно, всерьез Маша никогда не верила ни в какую магию. Бабушкины россказни о деревенской колдунье воспринимались как древние сказки. Ну не оказалось им места в Машиной юности со студенческими «картофельными десантами», сессиями и вечеринками! Тогда голова была забита английским, схемами и проектами. После – замужеством, маленьким Витькой, занятым супругом. Теперь вот беспокоит отсутствие работы… Нет, нельзя Маше долго оставаться несчастной. От печальных мыслей ничем не занятую голову и наполняет такая жуть! Жаль, не запретила бабушка читать книжки о гипнозе. Впрочем, и слов-то таких бабуля, наверное, не знала… Господи, неужели она, Маша, через несколько десятков лет станет беснующейся старухой! Работу что ли пойти поискать?.. Просто так. Чтоб не сойти с ума…
Витька
Цифровую камеру Витька решил выпросить у школьного учителя информатики. Тот всё отнекивался, не хотел давать даже на вечер. Что-то мямлил о материальной ответственности и школьной собственности. Но Витька не отставал. Он знал, препод всё равно сломается. Витька чувствует, кто сломается первым с самого начала разговора. Мама говорит, что он хитрый. Но это сейчас неважно. Главное, добыть камеру хоть на вечер. Не такая это большая ценность на самом деле. Крохотный, самый дешевый глазок прошлого года выпуска. Илья Юрьевич не хуже Витьки знает, какие камеры недавно поступили в продажу. Такую, как продают сейчас в «Новом диске», Витька себе приобретет непременно, как только удастся снова добыть где-нибудь средств. У него бы уже скопилась нужная сумма, если б не Жилец. Витька улыбнулся, вспомнив о собственном щенке, и додавил преподавателя. Илья, кряхтя, полез отсоединять камеру от процессора.
– Держи, вымогатель. Знаешь, как в материнскую плату вставлять? Хотя сам разберешься, – Илья махнул рукой и углубился в компьютерные дебри.
С таким важным видом, будто и не собирается сидеть до утра на порносайтах. Витька давно заметил, взрослым только кажется, что они умные. К сожалению, это не так. Правда, хитрости их чаще всего безобидны. Проблемы начинаются от усталости и раздражения. Тогда они сердятся, орут, ставят двойки, пристают с расспросами, что-то вечно теряют, снова орут. Хорошо, хоть мама не такая. Вот папка постоянно бывал уставшим и нервным. Витька очень любил его. Да и сейчас любит… Только вот слушать, как тот орёт утром и вечером, обижает маму Витька не любил. Отцовские недовольные интонации заставляли всего Витьку скукоживаться и ждать… ждать, когда же отец, наконец, уйдет. Он и ушёл, насовсем. Наверное, потому, что Витька этого слишком сильно ждал. Мама не знает, кто на самом деле во всём виноват. Она права: Витька умеет добиваться своего. Вот сегодня хотел заполучить камеру – и выпросил; хотел, чтобы отец ушёл – тот и ушёл… Слёзы навернулись на глаза, и Витька чуть не полетел со школьного крыльца. Асфальт уже стремительно приближался, но Витька каким-то чудом удержал равновесие и снова вспомнил Жильца. И чуть не завопил от удовольствия, представив, как маленькое тельце прижмется к ладоням. Что-то он делает сейчас? Спит, наверное, на своём месте, рядом с компьютерной мышью, у монитора. Вернее, не спит, только делает вид, а сам дожидается Витьку. Конечно, мама не забудет покормить щенка, он не голоден. Ждет Витьку он потому, что Витька ему нужен. Потому что любит, потому что привык. А может быть потому, что щенки, в отличие от взрослых – честные.
– Гладунов! Ты точно псих! – Соломатин тщательно вытирал руки какой-то грязной тряпкой и на них постепенно проступали наколки. – А больше никак нельзя забрать у неё эти деньги? Только не начинай снова про то, что язык у тебя не поворачивается! Язык он без костей, особенно у вас с Кабановым.
