скачать книгу бесплатно
Кому я нужна. 7 шагов от самоабьюза к возрождению
Ксения Татарник
Скандал Рунета
«Грубые черты, нет любимого». «Одинок из-за внешности». «Я толстая, заедаю неудачи». «Постарела после родов». Многие из нас уверены, все проблемы в жизни – из-за неудачной внешности. Журналистка Ксения Татарник исследует тему с разных сторон – телесность, сексуальность, зависимости, возраст, эмоции, красота – и предлагает 7 шагов, которые помогают освободиться от комплексов и наладить честные гармоничные отношения с собой.
«Кому я нужна. 7 шагов от самоабьюза к возрождению» написана человеком, который прошел путь от парализующего страха, когда не можешь выйти из дома, толком учиться и работать, общаться из-за зашкаливающей паники из-за внешнего вида, до открытия себя настоящей.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Ксения Татарник
Кому я нужна. 7 шагов от самоабьюза к возрождению
Фото на обложке Аманды Накао
Модель – актриса Летисия Сабателла
Photo by Amanda Nakao
The actress in the picture is Leticia Sabatella
© Ксения Татарник, текст
© ООО «Издательство АСТ», 2020
* * *
Видеть – важнее, чем быть увиденным. Эта смена ракурса притягивает к нам людей, придает новую глубину, не отнимает, а усиливает красоту. Не отдавайте другим право судить, что для вас красиво, а что – нет. Опирайтесь на свою личность, свой ум, свой характер. Потому что все уже было, кроме вас.
Ксения Татарник
Предисловие
Может ли книга уберечь от роковых ошибок?
Если бы я могла вернуться в прошлое, я бы передала эту книгу себе 17-летней. Я даже знаю секретное место, где ее оставить, чтобы ты непременно увидела, моя юная Ксюшка, и день, когда тебе ее особенно не хватало.
Всю юность я так сильно ненавидела свою внешность, что не носила ни платья, ни юбки, хотя очень их люблю. О бикини и речи не было. Мне запомнилось одно лето: испепеляющая жара, а я иду по улице в длинном светлом плаще – потому что считаю себя безобразно толстой и, кажется, плащ меня от всех закрывает.
Теперь я плаваю и загораю в бикини, занимаюсь любовью при дневном свете и наслаждаюсь своим телом, хотя время прибавляет мне морщин и складок, как всем. Не то чтобы комплексы разом испарились, но они уже не мешают жить, свободно дышать. Когда накатывает приступ перфекционизма – кажусь себе растолстевшей, некрасивой, обвисшей, – я знаю, как с этим справиться.
Мне очень не хватало такой книги, таких слов тогда, в семнадцать лет, хотя я не верю, что книга остановила бы меня от того, чтобы совершить мои ошибки, включая те, за которые пришлось заплатить дороже всего.
Боксеры говорят: у каждого есть план поединка, пока не выйдешь на ринг и тебя не звезданет как следует. Мы взрослеем, когда со всего размаху врезаемся в стены. Да, кому-то везет, и удары оказываются мягче. А у кого-то стены – одна другой каменней, и раны глубже, потери сокрушительнее.
Мне запомнился комментарий к статье о токсичных отношениях: «Я зря потратила на него столько времени, вычеркнула десять лет жизни. Он выпил из меня столько крови». Но несчастливая любовь не только опустошает.
Когда-то я была влюблена в человека – он говорил «я люблю тебя», а через минуту превращался в крокодила, и мне приходилось убегать зигзагами от его челюстей. Теперь, когда я оглядываюсь на те времена, вспоминаю шрамы на теле и в душе, я испытываю чувство благодарности самой себе.
Я рада, потому что перестала быть слишком наивной, перестала идеализировать. Сейчас я смотрю на окружающих внимательнее и в основном замечаю не то, что они говорят (может быть, много хороших слов), а то, как они поступают.
Я рада, потому что перестала хотеть быть совершенной и контролировать все. Когда-то я страстно мечтала дойти до вершин и стать идеальной – мне казалось, я чего-то стою, только если добьюсь успеха. Теперь я понимаю, что я имею право выражать себя просто потому, что я здесь, живая и уязвимая, и прошла свои сто дорог. Я научилась ценить себя, свою работу, свои сомнения, ошибки и свои достижения и не стесняться рассказывать о них, говорить «да», я особенная, да, я много над этим работала.
В заглавии книги – печенье с предсказанием. Суть не в том, какое вам досталось печенье, а как вы понимаете то, что оно сообщает. «Кому я нужна» можно прочесть, как тысячу раз произнесенное над нами заклятье злой феи – да кому ты нужна, да на что ты годишься, исчезни! А можно – спокойно и утвердительно, с ударением на последнем слове: кому я НУЖНА. И напомнить себе о тех, кому мы дороги, кто тысячу раз говорил хорошее, выслушивал, утешал, обнимал, выручал.
Писательница Азар Нафиси сказала: «Так или иначе, мы выражаем то, что с нами произошло, в том, какими людьми мы становимся». Когда мы чувствуем, что дороги себе и сами в силах создать внутри настроение счастья, благополучия и благодарности – мы выражаем все, что с нами случилось, самым прекрасным способом из всех возможных.
Глава 1
Пентесилея и Ахилл: война полов в «Тиндере»
Первое сладкое дуновение флирта, как аромат розы… и тут же выжигающая напалмом мысль: «У меня грубые черты, некрасивое тело, грудь ужасна и влагалище…»
Представьте, что вы мирно спите и вдруг просыпаетесь от страшного грохота, незнакомые люди вламываются в спальню, вам в лицо бьет безжалостный резкий свет и кто-то громовым голосом спрашивает над ухом: «А у тебя хорошенькая?! Покажи!» Или: «Твой член и яйца огромные, как у настоящего мужика? Докажи!» Примерно так ежедневно, непрошено, по много раз врывается в наше сознание реклама четырех индустрий с миллиардными оборотами – похудения, косметики, эстетической хирургии и порнографии. Тест: если на свидании вас охватывает смятение по поводу «ужасного» влагалища (речь на самом деле о вульве; влагалище, или вагина – внутренний орган. Мы путаемся в терминах из-за недостатка секспросвета) – ваш мозг уже успели основательно промыть. Интимное, сокровенное, личное, чему никто на свете не имеет права выставлять оценки, отныне вам не принадлежит. Вы – публичное тело и обязаны показывать товар лицом.
Сексуальность и телесность в нашем сознании прочно закованы в кандалы вины и стыда. Мы страшимся оказаться ненормальными, вызвать отвращение к себе или испытать его сами от тела и желаний другого. Нам трудно выдерживать свою непохожесть, отстаивать собственный стиль, принципы и особенности, в том числе форму тела. Хочется нырнуть в спасительный конформизм – раствориться в навязанной маркетингом догме, как шипучая таблетка в стакане воды, без следа. Теоретик психоанализа Джойс Макдугал (она внесла значительный вклад в развитие психологии женской сексуальности, творческих способностей и зависимостей) говорила, что труднее всего анализировать не отклонения от нормы, а как раз нормальность. Макдугал ввела термин «нормопатология», подразумевая под ним страх оказаться ненормальным и боязнь отличий, несходства, особенностей – своих и других людей.
Мы хотим быть желанными – и в то же время страшимся рассказать о своих желаниях миру, возвысить голос и потребовать от него внимания к себе или хотя бы попросить робко о том, чего хотим. Впадаем в отчаянье от собственной невидимости – на нас не смотрят с интересом, к нам не прикасаются любящие руки и губы – и сами же со страхом и омерзением отстраняемся, стоит кому-нибудь приблизиться. Мы утешаемся собственной невидимостью, прячемся в нее, как в крепость, и мучительно переживаем одиночество. И все-таки в один прекрасный день набираемся храбрости предположить, что мы – существуем.
Крутая девушка и султан, разжалованный в наложники
Современные восемнадцати-двадцатилетние девушки мастерски воспроизводят «горячие» позы в инстаграме, подражая отфотошопленным и прооперированным актрисам в порно – из него в основном мы получаем первые представления о сексе и о том, каким должно быть тело «там». Но чувственный образ вовсе не означает, что молодые женщины дружат со своим телом и наслаждаются им, говорит журналистка, исследовательница подростковой сексуальности Пегги Оренштейн. В лучшем случае они ожидают от секса дискомфорта, в худшем – боли и унижений. Им даже в голову не приходит прислушаться к себе, разобраться, что нравится и не нравится, научиться говорить об этом и получать удовольствие, как учатся мальчики.
Причина в том, что мы, женщины, с юности видим себя «предметом вожделения», а не полноправными участницами в занятиях любовью. «В книгах и фильмах они находят описания ощущений, которые испытывает молодой человек от своего первого прикосновения к бедрам девушки, его первые впечатления при виде ее груди, – пишет Наоми Вульф в «Мифе о красоте». – Девушки читают и слушают, впитывая в себя эти впечатления и чувствуя, что их собственные бедра и грудь становятся как будто чужими, словно они перестают быть частью их собственных тел. Они… учатся видеть свое тело со стороны… Девушки учатся не испытывать желание по отношению к другим, а желать быть желанной»[1].
В то же время изнутри их переполняют неуверенность и ненависть к себе – собственные половые органы кажутся омерзительными. Уже в 13–14 лет многие девочки удаляют волосы на лобке, даже когда они еще толком не появились. Красавчик актер Роберт Паттинсон бросает: «Я ненавижу вагину», и каждая его поклонница, и так нервничающая при взгляде в зеркало, теперь вздрагивает: «Что, если мне тоже такое скажут?» Спрос на лабиапластику – хирургическое подрезание половых губ с высоким риском появления шрамов и омертвения тканей – взлетел с 1990-х, и возраст пациенток все младше. Мечта – маленькая створка, «как у Барби», которая, замечает Оренштейн, вообще-то «а) сделана из пластика; б) не имеет вагины; в) не имеет ничего общего с сексуальной функцией»[2].
Молодые мужчины порой даже не догадываются, что на женском теле тоже растут волосы, морщатся при словах «менструация», «кормить грудью» и впадают в ступор в ответ на просьбу подруги или жены «купи мне, пожалуйста, прокладки». Мужской идеал, так же далекий от реальности, как «барби-вагина» от живой женщины, – Крутая Девушка. Веселая, сексапильная, она никогда не спорит, не злится и с ней не бывает проблем, потому что ей искренне нравится все то же, что ее мужчине. Она «обожает футбол, покер, грязные шутки и отрыжку, играет в видеоигры, пьет дешевое пиво, любит секс втроем и анальный секс и запихивает себе в рот хот-доги и гамбургеры… одновременно неведомым образом сохраняя талию в 60 см, потому что Крутые Девушки превыше всего – горячие штучки, – описывает типаж Гиллиан Флинн, автор бестселлера «Исчезнувшая». – Горячие и понимающие. Крутые Девушки никогда не впадают в ярость; они лишь улыбаются печальной любящей улыбкой и позволяют своим мужчинам делать что вздумается. Давай, насри на меня, мне плевать, я Крутая Девушка»[3].
Мужчины уверены, что такая девушка существует – возможно, они одурачены, предполагает Флинн, ведь многие охотно готовы ею притворяться: «Мне хотелось сесть с этими мужчинами и сказать… вы встречаетесь с женщиной, насмотревшейся фильмов, созданных социально незрелыми авторами мужского пола, которым хотелось верить, что такая женщина реальна и могла бы их поцеловать… А Крутые Девушки еще более жалкие: они притворяются даже не той, кем хотят быть сами, а той, которую хочет он… Витрину оформляют по-разному, но поверьте мне, он хочет Крутую Девушку, чья суть – обожать каждую чертову вещь, которую любит он, и никогда не жаловаться. (Как понять, что вы не Крутая Девушка? Ваш мужчина говорит что-нибудь вроде: «Мне нравятся сильные женщины». Если вы слышите эту фразу о себе, знайте, что в какой-то момент он трахнет другую. Потому что в словах ”Мне нравятся сильные женщины” зашифровано ”Я ненавижу сильных женщин”»)[4].
Попробуй сохранить нормальную самооценку и отважиться иметь индивидуальность, привычки, вкусы, планы на будущее, когда твоим самым ценным качеством в обществе считают физическую привлекательность, а следующим за ним – навык заботиться об окружающих, в то время как у таких же людей, как ты, только другого пола, ценится в первую очередь личность – моральные, профессиональные и лидерские черты. Неудивительно, что женственность в целом котируется гораздо ниже мужественности. Больше половины участников опросов о ценности полов в США считают, что равняться следует на мужчин с сильным характером, а мягких женщин в качестве ролевых моделей мало кто воспринимает[5].
В реальности «слабому» полу приходится выдерживать жесткий прессинг и с раннего возраста демонстрировать небывалую психологическую устойчивость. По статистике, например, в США 85 % женщин подвергаются сексуальным домогательствам еще до того, как им исполнится 17 лет. Громкий свист вслед, оскорбительные жесты, грязные ухмылки, а чаще всего – непрошеные неприятные комментарии насчет разных частей тела, когда чувствуешь себя не человеком, а куклой в руках кого попало. Мужчины, склонные к харрасменту, настаивают, что всего лишь хотят сделать комплимент, но сами, в большинстве случаев, никогда не сталкивались с такими «комплиментами» со стороны женщин.
Отношение к женщине как к телу подогревает предрассудок, что секс для мужчин – равная голоду потребность. В действительности мы можем погибнуть от голода или жажды, но никто еще не умер от того, что его не пригласили в постель, замечает Эмили Нагоски, сексолог, автор книги «Как хочет женщина». Секс, поясняет она, устроен как поощрительная система, нацеленная на поиск наслаждения (повезет – отлично, нет – переживу), в то время как физические потребности, например в еде или в сне, строго завязаны на выживание. «Предположение, что мальчикам необходимо иметь возможность «сбросить сексуальное напряжение», поощряет сексуальное порабощение девочек из бедных слоев общества… – пишет Нагоски. – Если секс – потребность, такая же как голод, значит, потенциальный партнер – это пища. Или животное, на которое нужно охотиться, чтобы употребить в пищу… Полагая, что секс – это потребность наравне с голодом, мы начинаем наделять его привилегиями, которых он не заслуживает… сексуальная привилегированность мужчин – первостепенная причина их сексуальной агрессии по отношению к женщинам»[6].
Мы мечтаем улучшить внешность, чтобы нас заметил и выбрал «принц», но, как ни парадоксально, физическая привлекательность не прибавляет счастья. Исключительные внешние данные становятся приманкой для категории мужчин, которые воспринимают женщину как неодушевленный объект – приз или трофей и ненавидят за то, что она сексуально возбуждает, влечет к себе. Любовь не стоит путать с поклонением.
Судьба многих актрис, моделей, певиц, королев красоты в этом смысле незавидна – эмоционально неразвитые, агрессивные партнеры расчеловечивают их, подавляют морально, финансово и физически. Создать гармоничную пару такой женщине нелегко. Уравновешенные мужчины почти не имеют шансов в ее глазах: вначале теряются и отступают на фоне напористого, вызывающе-яркого соперника (привет, Синяя Борода!), а после бурных, острых, пропитанных словесным и физическим насилием отношений кажутся слишком спокойными, «пресными».
Вдобавок нездоровые отношения легко принять за норму, ведь на них держатся сюжеты классических фильмов и книг о любви. Влюбленность на разрыв сердца, резкие неожиданные повороты, ревность, драматические расставания и воссоединения. Абьюз здесь спрятан под флером «романтики», как мелкое стекло в персике, – пока сам не ощутишь вкус крови во рту, не распознаешь и не поверишь.
Шаг за шагом ситуация меняется – после #янебоюсьсказать, #metoo и других флешмобов против насилия появляются фильмы, сериалы, книги с героинями нового типа – они отстаивают права женщин на уважение, безопасность, сексуальную жизнь, на то, чтобы их воспринимали как живого человека, а не ангела или шлюху, как любят обыватели. В сериале BBC «The Fall» старший детектив Стелла Гибсон в исполнении Джиллиан Андерсон идет по следу серийного убийцы (Джеймс Дорнан). Стелла совершает немыслимые для женщины в кино прошлого века поступки, например, «снимает» симпатичного коллегу-полицейского на одну ночь, только ради секса. Не скрывает предубеждения против мужчин, заявляя, что мужской пол ущербнее женского эмоционально и духовно. В одном эпизоде офицер-напарник спрашивает, нет ли у Стеллы влечения к маньяку, ведь он красив внешне? Ее ответ: «Женщина спросила друга-мужчину: из-за чего вы больше всего нас боитесь? Тот сказал: «Вы можете нас высмеять». Когда она спросила женщин, из-за чего они опасаются мужчин, те сказали: «Мужчина может меня убить». Возможно, вас этот человек завораживает. Я ненавижу его всем своим существом»[7]. Стелла Гибсон стала ролевой моделью для многих женщин. Появился даже хештег #какбыпоступиластелла, а ее реплики разлетелись на цитаты.
Хотя на словах харрасмент осуждают в любой стране, унижение, запугивание и преследование женщин по-прежнему отлично помогает продавать. В середине 2018 года в России появилась реклама многопользовательской ролевой игры – излюбленный жанр мужчин-геймеров в Европе, на Ближнем Востоке и в Африке – «Великий султан». Игра, придуманная в Китае по мотивам известного турецкого сериала «Великолепный век», вошла в топ-5 продаваемых игр в 22 странах в AppStore и в 14 странах – в Google Play, сообщает издание The Bell. Наживка, на которую клюют многочисленные пользователи Facebook, Instagram и YouTube – намеренно сексистский, оскорбительный для женщин таргетинг.
Великий султан набирает наложниц, заставляет их худеть и задает грубые вопросы в духе: «Ты родила мне урода, я тебя больше не люблю, что мне делать?» или «Твой отец продал тебя, как с тобой поступить?». «Еще пользователи соцсетей в России часто натыкаются на рекламу игры с изображениями молодых девушек и подписями вроде «Растила мама» или «Растила бабушка» – в зависимости от комплекции девушки, – пишут в The Bell. – Вариаций на тему внешнего вида в рекламе игры вообще много. «Наложницы смеются над ней, что ей делать?» – гласит один из рекламных баннеров. Вариантов ответа два: «Драться с ними» или «Худеть». Выступлений самих наложниц в адрес султана в рекламе не встречается»[8].
И Apple, и Facebook в своих правилах выступают против приложений, которые дискриминируют, провоцируют или третируют пользователей, пропагандируют плохое обращение с детьми, но рекламу «Великого султана», невзирая на жалобы и протесты, никто и не думал удалять. Выручка от скачиваний игры – $10 млн в месяц, или 7 млрд рублей в год.
Девушки и женщины отвечают на сексизм тем, что прописывают «султанам» их собственное лекарство. Пользуясь большим, по сравнению с мужчинами, выбором в приложениях знакомств, они теперь тоже любят глазами – «кликают» только на самые красивые фото среди потенциальных кандидатов. Остальным даже не трудятся отвечать. Сами оказавшись на месте «наложниц», мужчины реагируют предсказуемо: их охватывает неуверенность в своей внешности и стремление ее поправить: сбросить лишний вес, набрать мышечную массу, сделать «пластику», чтобы лицо стало более мужественным и привлекательным.
«По оценке Университета Мельбурна, доля мужчин, неудовлетворенных тем, как они выглядят, за последние 25 лет выросла втрое: с 15 % до 45 %, 1 из 10 человек, проходящих лечение от расстройств пищевого поведения, – мужчина, – сообщает издание Republic. – В действительности эта проблема встречается среди них значительно чаще… многие мужчины не решаются обратиться за помощью из-за культурных стереотипов, предполагающих, что анорексия, булимия и другие нарушения – это что-то, что случается только у женщин»[9].
Некоторым справиться с неуверенностью в себе не удается, и она принимает крайние формы – часть мужчин, так и не добившись взаимности, впадает в женоненавистничество. Убежденные, что одно лишь сексуальное желание дает им все права, отвергнутые ухажеры с раздутым до безумных размеров самомнением создают группы в соцсетях, где оскорбляют женщин и угрожают им. В России зачинщика такой группы, «Мужское государство» с 150 тысячами подписчиков, привлекли к уголовной ответственности за возбуждение ненависти – он призывал «травить россиянок, которые общались с иностранными фанатами во время чемпионата мира по футболу»[10] – но затем отпустили.
У древних греков есть прекрасный и страшный миф – о Пентесилее и Ахилле. Сохранилось много его скульптурных и вазописных изображений, по их мотивам Густав Климт написал свой шедевр «Поцелуй». Амазонка Пентесилея приходит на помощь троянцам и без пощады убивает греков на поле брани. Когда она сражается с их предводителем, героем Ахиллом, «Ахилл убивает ее, протыкает своим копьем, и в то мгновенье, когда он уже убил ее, она посмотрела ему в глаза, он заглянул в ее глаза – и они влюбились друг в друга»[11], рассказывает филолог Гасан Гусейнов. Именно из этой сцены в «Илиаде», о «единственном миге влюбленности, переходе из жуткого, кровавого, пожирающего потока времени в вечность»[12] родилась греческая поговорка «От взгляда рождается любовь».
Война полов в приложениях знакомств напоминает мне поединок Пентесилеи и Ахилла: мы встречаемся как противники, наше оружие – безупречно глянцевая внешность-щит, наша стратегия – дави на кнопку «сексапил и дорого» или дави на кнопку «сила, власть и деньги». Потом сидим друг напротив друга и сказать нечего – маски намертво приросли к лицу и мешают выговорить хотя бы слово от себя настоящего.
Близости в отношениях не бывает без чувства беззащитности – когда страшно показаться некрасивым, слабым, глупым, непристойным и все-таки ты поднимаешь забрало и опускаешь щит. Для близости нужно доверие, для доверия – ранимость. Страх вызвать отвращение – это и есть ранимость, подлинность. Мы не сдаем экзамен на «хорошенькую вагину» или «самый большой член» в постели – мы открываемся друг другу, чтобы встретиться и ощутить себя живыми.
В конце концов, секс, если свести его только к технике, довольно монотонный и скучный процесс, пишет Эли Голдстоун, колумнистка сайта Somesuch Stories[13], – волшебным его делает наша способность дарить и получать наслаждение – и тем самым проявлять друг друга в мире, который часто вообще отказывается признавать наше существование. Сексуальность в своей основе экзистенциальна. В сексе мы усмиряем комплексы насчет внешности, тревогу по поводу бренности нашего земного пути, лучше понимаем себя и утверждаем свое бытие-в-мире – через отклик на нас другого человеческого существа. Вот почему мастурбация и секс не взаимозаменяемы – занимаясь любовью, двое подтверждают: я жива/жив и у моей жизни есть свидетель. Наша сокровенная суть выходит во внешний мир из глубин души, выражается через намерение и действие – я люблю тебя и хочу засвидетельствовать этот миг твоей судьбы, когда ты любим/любима.
Право на женский тестостерон и мужские слезы
«Чувство собственного достоинства. Оно сделает меня привлекательной. И в нем секрет хорошего секса»[14], – записывает в дневнике 31-летняя Сьюзен Сонтаг. Чувство собственного достоинства напрямую связано с нашей сексуальностью, они подпитываются одними и теми же гормонами. Тестостерон считается мужским гормоном, но с самого рождения женский организм также производит его, хотя и в меньшем количестве. Именно он вбрасывается в кровь вместе с адреналином и дофамином в момент, когда женщина ощущает свою ценность и силу: ставит границы в общении, не давая себя использовать и оскорблять; подписывает крупный контракт, которого долго добивалась; испытывает прилив чувственности, представляя любовь с тем, кто ее возбуждает.
Невозможно быть уверенной в себе и в том, что делаешь или о чем мечтаешь, если тебя не ведет желание, стремление, намерение, влечение, драйв – либидо. Женская сексуальность – источник самопознания и творческих способностей, храбрости, жизнелюбия, инсайтов, а также – здоровой самооценки. Заземляясь в своей телесности, женщина получает поддержку из глубины бытия и легко и естественно утверждает себя в мире. Уважая свою сексуальность и разрешая себе желать и наслаждаться, мы одновременно усиливаем и раскрываем внутренний потенциал. Сравните: блестяще исполненный портрет – дышит энергией и переливается красками – и едва видный набросок дрожащей рукой. Опираясь на либидо, мы превращаем набросок в автопортрет: выбираем то, что искренне нравится, и поступаем так, как сами считаем важным и верным, без оглядки на чужие мнения.
Проблема в том, что отстоять свои интересы, хоть в личной жизни, хоть в профессии, порой сложно – мешает страх прослыть «мужеподобными». Сильный характер, лидерство, успех и власть, сам гормон тестостерон по-прежнему прочно ассоциируются с мужским полом, а женственность, как считают многие, наоборот, умаляют. Постепенно, по мере того как женщины, поколение за поколением, прокладывают дорогу наверх, туда, где принимаются решения, влияющие на их будни, стереотип тускнеет и отходит на второй план.
Тридцатилетний сенатор США Александрия Окасио-Кортес, в белоснежном брючном костюме, с красной помадой на губах, страстно и умно сражается в Конгрессе с гигантским лобби корпораций – отстаивает права обычных американцев, своих соседей, на чистый воздух, доступную медицинскую помощь и справедливую оплату труда.
Бразильский сенатор Ана Паула да Сильва вызвала ярость и поток агрессивных высказываний в медиа, когда принесла присягу в Конгрессе, одетая в ярко-красный комбинзон с глубоким декольте – ее обвинили в непристойном для политика внешнем виде. Да Сильва парировала: «Участие женщин в общественной жизни настолько ничтожно, что даже простое декольте вызывает бурную реакцию. Тем не менее я продолжу носить то, что мне нравится. Не собираюсь насиловать себя в угоду кому бы то ни было»[15]. Бразильянка объяснила оскорбления серьезными пробелами в системе образования, из-за них дети вырастают, усваивая ложные понятия о роли и статусе женщин в мире. Да Сильва пригрозила подать в суд на авторов прямых угроз в изнасиловании, а выигранные в суде деньги – передать организациям, которые поддерживают женщин, переживших насилие.
Тем временем мужская часть общества тоже переосмысливает и заново определяет понятие «настоящего мужчины». Что составляет истинно мужскую природу, а что навязано глупостью, предрассудками, страхом выпустить из рук власть или игрой случая, укоренившегося в культуре? Профессор Оксфордского университета, историк эмоций прошлых веков Андрей Зорин приводит как пример центральную фигуру воина и героя в Османской империи:
– Я был поражен, узнав, сколько эти герои рыдали. В этой культурной модели способность рыдать воспринимается как признак страстной натуры. Тот, кто умеет бурно рыдать, должен оказаться и героем на поле брани. Для человека, выросшего в культуре, где существовало табу на мужские слезы, а заплакавшему мальчику говорили «ты как девчонка», было, конечно, удивительно вдруг узнать, что слезы могут восприниматься как признак гипермаскулинности[16].
Может ли юноша, спортсмен, своим трудом, мастерством и отвагой показать новую, мужественную сторону синхронного плавания – традиционно женского вида спорта, в котором его судят, исходя из женских параметров, скажем, насмехаясь над «неэстетичным» подъемом стопы? Двукратный чемпион мира и четырехкратный чемпион Европы по синхронному плаванию, 24-летний Александр Мальцев вспоминает, как в 15 лет ему пришлось собрать волю в кулак и верить в себя, невзирая на косые взгляды девочек-спортсменок в бассейне и равнодушие тренеров, которые надеялись, что подросток бросит занятия.
Пристало ли мужу позволять жене работать, а самому сидеть дома с новорожденным? Кларк Гейфорд, радио- и телеведущий, муж Джасинды Ардерн, первой женщины – премьер-министра Новой Зеландии, не видит в этом ничего зазорного – он взял отпуск по уходу за ребенком и растит дочь. Современные образы мужчины и женщины – во многом социальные конструкты, уверен психолог Илья Латыпов, и «можно их переконструировать по-новому, не теряя при этом мужчин и женщин как таковых»[17]. Он делится отцовскими наблюдениями:
«Сидя с малышом, я веду внутренние диалоги о собственной мужественности. Где и чего я стыжусь, где пугаюсь своих реакций, какие еще представления о «правильном мужике», впитанные в 90-е годы, неожиданно выскакивают из меня. Ловлю себя на том, что отвергаю себя из-за несоответствия этим довольно противоречивым образам. Например, мужик обязательно должен быть жестким и независимым (без явно выраженных привязанностей). Хотя ответственность, уверенность и надежность – эти универсальные, не привязанные к полу качества – значительно лучше характеризуют мужчину, чем мягкость или жесткость. «Мужское» заключается не столько в особых качествах характера, сколько в том, как они проявляются. А взъерошенный воробей-Ярик сидит рядом, грызет игрушку и внимательно за мной следит. Ловит мой взгляд – и расплывается в широкой улыбке во все четыре зуба, два сверху и два снизу. Привет, папа»[18].
Новое поколение мальчиков – нынешние десяти-двенадцатилетние подростки – проявляет немыслимые для их отцов и дедушек стороны мужественности, в первую очередь более развитый эмоциональный интеллект и здравый смысл. По дороге домой в школьном автобусе мальчик заметил, что у незнакомой девочки из другого класса, на год его младше, наступили первые месячные – на ее джинсах расплылось пятно крови. Он отозвал ее в сторонку и шепотом сказал об этом, а потом предложил свой свитер – обернуть вокруг талии, чтобы она могла, не нервничая, дойти до дома. Девочка смутилась и вначале не хотела принять помощь, но мальчик настоял: «Не волнуйся, все хорошо, у меня есть сестры, так что я знаю!»
В комментариях к этому случаю мужчины признавались: «Читая такое, понимаешь, насколько сообразительнее ребята в наши дни. Подростком я, скорее всего, не обратил бы внимания на пятно, а если бы обратил, не знал, что делать. Мне бы точно не пришло в голову сложить два и два и проявить чуткость по отношению к этой девочке»[19].
Между полами явно наметилось взаимопонимание – все больше женщин и мужчин отказываются мириться с неуважением, словесной агрессией (в том числе – оскорблением внешности), физическим насилием, считают недопустимыми сексуальные домогательства облеченных властью, а также неравную оплату за один и тот же труд. Но в личных отношениях до справедливости еще далеко.
Пегги Оренштейн замечает, что девушкам и женщинам «интимная справедливость», по выражению клинического психолога Сары Макклиланд из Университета Мичигана, дается труднее, чем навык отстаивать права на рабочем месте или в публичном пространстве, и это сказывается на их самооценке и здоровье.
Во-первых, девушки чаще, чем парни, заявляют в опросах, что наслаждение партнера для них – мерило собственного блаженства: «Если его в сексе все устраивает, то и меня тоже». Молодые мужчины, как правило, оценивают степень удовлетворенности в сексе совсем по-другому – своим оргазмом. Что такое «плохой секс», женщины и мужчины представляют тоже по-разному. В самом масштабном за всю историю США опросе молодежи о сексуальном поведении молодые женщины сообщали о физической боли от сексуальных контактов в 30 % случаев. Они нередко употребляли слова «угнетающий», «унизительный», «стыдный». Молодые мужчины обычно не описывают сексуальный опыт таким языком.
Односторонний оральный секс – еще один показательный пример. Девушки охотно делают минет – это позволяет ощутить свою желанность и продвинуться в отношениях, избежав полового акта, – более интимного, как считают молодые женщины, не особо приятного и к тому же чреватого проблемами со здоровьем. Парни редко доставляют партнершам то же удовольствие – в основном потому, что девушки им не доверяют – стыдятся недостаточно «глянцевых» гениталий или опасаются, что будет больно, так как партнер толком не владеет техникой.
Причина явного перекоса – мужчины рассчитывают на оргазм, женщины надеются, что хотя бы не будет больно, – в том, что мы взрослеем, получая недостаточное представление о собственных телах и физическом наслаждении, особенно женском. Даже исчерпывающие школьные уроки секспросвета в развитых странах не затрагивают уникальную особенность женской анатомии – клитор; как будто его вообще не существует.
«Представьте, что вы ни словом не обмолвились 12-летнему мальчику, что у него есть пенис!»[20] – говорит Пегги Оренштейн. На уроках секспросвета подростки узнают захватывающие подробности про мужское половое созревание: чувственные сны и эякуляция, мастурбация и появление мощного либидо, в то время как превращение в женщину выглядит как минимум уныло, как максимум – небезопасно: девочкам взросление приносит месячные и риск нежелательной беременности. «Где обсуждение сексуального развития девушек? – спрашивает Оренштейн. – Когда мы начнем говорить с ними о желании и наслаждении? Когда мы будем объяснять чудесные нюансы их анатомии? …Ясно после этого, почему мужские потребности и желания в сексе кажутся непреложными, а женские в лучшем случае рассматриваются как вариант»[21].
Устаревшие сексистские установки рисуют в голове искаженную картину реальности и закладывают основу поведения, которое в будущем не принесет счастья – наоборот, вероятны депрессия, нарушения пищевого поведения, ЗППП и другие проблемы с психическим и телесным здоровьем. Мол, юноши сосредоточены на сексе и физическом удовольствии, так уж они устроены, а девочкам важнее душевная близость, что тоже якобы связано с их «анатомо-физиологическими характеристиками». Ну да, конечно, мужчины – повернутые на сексе животные, которые с трудом обуздывают желание, а женщины – витающие в облаках создания, слишком «чистые» или фригидные, чтобы думать об эросе. На самом деле нас всех одинаково волнуют и физическая, и душевная стороны отношений, и наслаждение важно для обоих в паре.
Во Франции, где, вопреки представлениям о галантности мужчин, распространен мачизм и насилие против женщин, решили развеять предрассудки и донести до подрастающего поколения больше знаний о женской анатомии. Здесь впервые создана 3D-модель клитора в натуральную величину – по виду он напоминает высокотехнологичный бумеранг!
Автор, инженер, социолог и медик Одиль Филло, говорит, что ей было важно воспроизвести орган как можно точнее – дело в том, что даже в медицинских учебниках клитор изображают неверно, а порой и вовсе опускают как мелкую деталь. «Сияющим розовым бутоном» назвал его в стихотворении знаменитый французский поэт Поль Верлен, но, оказывается, клитор совсем не крошечный, в среднем 10 см. Просто основная часть находится внутри, а снаружи видна лишь головка – ее-то исследователи прошлого и принимали за «бутон» или «горошину». Клитор состоит из той же эректильной ткани, что и пенис, и по строению тоже с ним совпадает. То есть аналог пениса в женском теле не вагина, а клитор. Мы устроены сходным образом, независимо от пола: женщины тоже испытывают эрекцию, когда возбуждаются, только это не видно, как у мужчин.
Первые анатомические иллюстрации клитора были верными – медики копировали их с кадавров, мертвых тел. Альберт Великий, известнейший средневековый ученый и философ, наставник Фомы Аквинского, полагал, что клитор и пенис – одной природы. Но уже в «Молоте ведьм» клитор заклеймили «соском дьявола» – если вы обнаружите его на женском теле, будьте уверены, перед вами ведьма. В XVI веке Андреас Везалий, врач и анатом, лейб-медик Карла V, утверждал, что не встречал клитор у «здоровых женщин». В начале XIX века над женщинами, имевшими несчастье получить от недалеких врачей диагноз «истерия», иногда даже производили клитородектомию, вырезание клитора или его части.
В странах Азии и Африки пошли еще дальше – всем маленьким девочкам, в возрасте около семи лет, на протяжении веков калечили гениталии, внушая, что тело, данное им природой, – неправильное. Клитор – «мужской» орган, и его следует вырезать, чтобы стать полноценной женщиной. Варварский обычай до сих пор существует в самых отсталых, в основном деревенских семьях, хотя с каждым годом все больше людей от него отказывается. Наваль Эль Саадави, выдающийся египетский врач-терапевт, психиатр, философ и правозащитница, сама в детском возрасте пережившая клитородектомию, в книге «Женщина в точке замерзания» (Woman at Point Zero) вспоминает травму словами героини, девушки по имени Фирдо: «Я больше не могла испытать сильной радости, лучами расходившейся из неизвестной и в то же время родной части моего тела… Словно я потеряла память о месте, из которого она зарождалась когда-то, или как будто часть меня, моего существа ушла, не оглядываясь и безвозвратно»[22].
С конца XIX века клитор вообще исчезает из медицинских учебников – поняв, что он не играет прямой роли в размножении, медики решили его игнорировать. Софи Брэмли, исследовательница женской сексуальности и автор сайта Secondsexe.com, называет еще одну причину, по которой общество предпочло «опустить» природный источник женского удовольствия. Во второй половине XIX века женщин затянули в корсет, а их либидо «отцы маркетинга» намеренно направили в шопоголизм – пока мужчины вершили судьбы мира в политике и получали прибыли от экономического роста. «Эмиль Золя в романе «Дамское счастье» ясно указывает, что Аристид Бусико, основатель первого в мире торгового центра Le Bon Marchе, использовал сексуальный словарь, чтобы возбуждать в клиентках желание покупать, – говорит Софи Брэмли. – Маркетинг и сегодня задействует эротические мотивы, описанные еще американскими классиками сексологии Уильямом Мастерсом и Вирджинией Джонсон, – фаза возбуждения, плато, оргазм и разрядка, – чтобы стимулировать покупки»[23].
Возвращение на законное место произошло лишь в 1981 году: готовя к публикации книгу о женском теле, художница Сюзанн Гейдж из Лос-Анджелеса обнаружила, что ни в одном современном учебнике по анатомии нет изображения клитора. Ей пришлось брать за основу архивные иллюстрации в учебниках XIX века.
Одиль Филло надеется, что, поняв, как на самом деле устроены, женщины будут смелее исследовать свои ощущения и перестанут считать оргазм сложно выполнимым фокусом, который может подарить только мужчина. Система возбуждения одинакова и в мужском, и в женском теле, поэтому наше удовольствие – в наших руках. «Необходимо, чтобы у женщины был ментальный образ того, что на самом деле происходит с телом в момент сексуального возбуждения, – объясняет Одиль Филло. – Осознав ключевую роль клитора, женщина может освободится от стыда или опасений, что ненормальна, если пенисно-вагинальный контакт не приводит ее к оргазму – с учетом анатомического строения, так происходит с большинством женщин»[24]. В сущности, нам крупно повезло: мы – обладательницы единственного органа в теле человека, созданного с одной целью – дарить блаженство. Кстати, самый мощный орган в теле человека тоже принадлежит женщине, а не мужчине, как можно было бы подумать. Это матка, в которой она вынашивает ребенка (и даже несколько детей за одну беременность).
Клитор-активизм сегодня – модное направление. Рисунки на майках, комиксы, граффити, статуэтки, ювелирные украшения (колечки и подвески), пирожные, покемоны, ручная вышивка, татуировки на тему клитора призваны донести до общества право женщины на счастливую сексуальность и восполнить недостающие знания о ее теле – чтобы быть способным наслаждаться и дарить наслаждение, нужно знать, как это делать. История клитора открывает, как важно уважать свое тело, не позволять уничижительно отзываться о нем. Иначе оглянуться не успеешь, как тебя объявят «неправильной», несовершенной и захотят «исправить» – острым ножом, как в африканской деревне, или скальпелем эстетического хирурга со специализацией «пластика вагины».
Единица – целое число
Как-то я шла в метро и увидела пару – мужчина и женщина, красивые, гармоничные, но что-то странное было в этой гармонии. Он – крепкий, мускулистый и уверенный, даже напористо-агрессивный – и в то же время напряженный до квадратности, зажатый почти до карикатурности. Она – нежная, робкая, беззащитная, не идет, а скользит едва слышно, льнет к нему, как плакучая ива, и, кажется, вот-вот переломится без сторонней поддержки.
Я легко представила их героями комикса: приключения М и Ж, сильного и слабого пола. Каждый из них словно впечатал себя в шаблонные половинки и вытравил что-то свое, живое, чтобы до сантиметра точно попасть в идеальную форму: «настоящий мужчина» и «настоящая женщина». Подумала: если бы она могла поделиться с ним гибкостью и восприимчивостью, а он передал бы ей немного своей устойчивости и напора. М смог бы хоть немного расслабиться, выйти из режима «кругом враги – контроль и оборона», поверить, что интересен и любим сам по себе, а не только как «воин», «защитник» и «добытчик». А Ж ощутила бы внутренний стержень и убедилась, что может дышать, говорить, принимать решения и совершать поступки, стоя на собственных ногах, не цепляясь, как ребенок, за ум и руку кого-то сильнее.
Воображаю, что бы они мне на это ответили: плакать как баба? вести себя как мужик в юбке? Боже упаси. Мы страшимся в себе качеств, которые «положены» другому полу, и в итоге живем наполовину. Комментарий читательницы в блоге Smart Cookie: «Я всю жизнь чувствую, что мою душу по ошибке сунули в неподходящее, чужое, несоответствующее тело. Душа драчливого насмешника-пацана – в теле сексапильной квашни»[25]. Почему упорство, самостоятельность, умение сказать «нет» и решительно стукнуть кулаком по столу, позаботиться о себе – неженственно, а быть чутким, признавать свои эмоции и уметь строить диалог по-человечески, а не по-пацански – не подобает мужчине? С возрастом природа все равно заставит нас совершить обмен: в облике мужчин в годах проявляется мягкость и нежность, а у женщин черты лица утяжеляются знанием жизни и волей.
Стереотипы М и Ж настолько проникли в подсознание, что даже медицинские учебники и научные работы по биологии рисуют мужскую и женскую репродуктивную системы не такими, как есть, а накладывают на них принятые образцы поведения мужчин и женщин. Антрополог Эмили Мартин из университета Джона Хопкинса провела любопытное исследование: она проанализировала язык десятков медицинских работ и выяснила, в числе прочего, что яйцеклетка в них описывается пассивной и женственной, а сперматозоид – активным и мужественным. «Пара ученых даже сравнила яйцеклетку со Спящей красавицей из сказки: уснувшая невеста ждет волшебного поцелуя суженого, который вдохнет в нее душу и оживит… – пишет Мартин. – Популярный медицинский учебник сообщает, что сперма отправляется в «полное опасностей путешествие» в «теплую темноту», где некоторые сперматозоиды падут от «измождения». «Выжившие» штурмуют яйцеклетку, успешные кандидаты «окружают приз»… яйцеклетка умрет в течение часов, если ее не «спасет сперматозоид». Описание подчеркивает хрупкость и зависимость яйцеклетки, хотя в другом месте того же текста все-таки отмечается, что не достигшие яйцеклетки сперматозоиды тоже проживут всего несколько часов»[26].
В реальности репродуктивный процесс выглядит совсем по-другому. Сперма и яйцеклетка – активные и равные партнеры, оба нуждаются друг в друге и соединяются благодаря связующим молекулам на своих поверхностях. Яйцеклетка вовсе не пассивна – она захватывает сперматозоид и прикрепляется к нему так крепко, что его головка вынуждена лежать плоско напротив ее поверхности. Сперматозоид, в свою очередь, не очень-то мощный – механическая сила его хвоста так слаба, что он не способен в одиночку разорвать даже одно химическое соединение в оболочке яйцеклетки. Исследование по репродуктивной биологии продемонстрировало, что, если яйцеклетку убить, проткнув иглой, живой сперматозоид не может самостоятельно пройти сквозь ее внешнюю зону.
Преувеличивая роль одного пола и преуменьшая роль другого, изобретая надуманные табу для мужчин и женщин, мы искажаем действительность и порождаем комплексы, которые вредят психике и здоровью. Яркий пример – волосы на женском теле. Удаление волос – на ногах и руках, под мышками, на лобке, вокруг сосков, на лице – большинство девочек от 12–13 лет и женщин считает само собой разумеющимся ритуалом. «Мне нравится ощущение гладкой бархатистой кожи и чистоты», скажут вам, и будут настаивать, что это личный выбор, гигиена и, главное, зрелище волос на женском теле омерзительно и противоестественно.
Начнем с того, что бритье и эпиляция – самые распространенные для женщин способы избавиться от волос, – наоборот, повышают риск возникновения инфекций, а не способствуют гигиене, не говоря о денежных и временных расходах. Что касается противоестественности, идея имитировать безволосость женского тела появилась в Европе и США не так давно – до начала XX века никому в голову не приходило чувствовать себя неадекватными и уязвимыми по этой причине.
Кампания развернулась по следам публикации труда Дарвина 1871 года «Происхождение человека и половой отбор», сообщает The Atlantic[27], ссылаясь на книгу Ребекки Херцог «Вырвать с корнем: история изничтожения волос». Дарвин и последователи расовых теорий (подробнее см. главу 1) выдвигали гипотезы о развитости и примитивности народов, судя в том числе по густоте и плотности волос, причем мужчинам предписывалось быть волосатыми, а женщинам – нет. Четкие отличия между мужественным и женственным – знак «более высокого развития» в расе, утверждали натуралисты конца XIX века. Волосы на женском теле объявили патологией, признаком «животной энергии», примитивности, бунтарства, неконтролируемой ярости, извращенной сексуальности и поврежденной психики. Женщины поверили – и бросились от них избавляться.
Так продолжается до сих пор – 99 % американок, пишет Херцог, добровольно удаляют волосы с тела. Неудивительно, что большинство мужчин уверены: гладкая кожа у женщин – с рождения. Свободно расхаживать по улице с волосами на ногах или руках – для девушки непозволительная роскошь: «Ужасно!», «Неженственнно!», «Сумасшедшие феминистки!». И все-таки мало-помалу женщины возвращают себе свое тело и право решать, что с ним делать. Студентка-художница Элеонор Хасвелл придумала фотопроект: нежная женская рука с открытой подмышкой, на месте сбритых волос – крошечные шипы роз: «Розы ассоциируются с любовью и романтикой, по контрасту шипы передают сложившийся негативный образ волос на этом месте»[28]. Журнал Allure сделал видеопортреты трех девушек, которые с раннего возраста удаляли волосы, а потом перестали – о комплексах, страхах и свободе, которую они испытали, вернувшись к своему естественному облику[29].
Дарья Серенко, основательница проекта «Тихий пикет», сочинила «Оду волосам на моих ногах» после того, как в очереди в магазине ее ногу сфотографировал незнакомый мужчина и стал насмехаться над ней вместе с друзьями, а Дарья вступила с ними в диалог.
– Я спросила, почему они смеются. Сказала, что мою ногу без моего согласия фотографировать не стоит.
– Ха-ха, ну вы же девушка, ха-ха, а тут вот это, ну как так можно, ха-ха.
В ответ я всегда (у меня это не первая ситуация) прошу их показать свои ноги. Свои ноги они мне не показали, но сказали, что сравнивать нельзя и что в девушке все должно быть прекрасно.
