скачать книгу бесплатно
Проклиная: прапорщика, автоматы, всю армию с ее учениями – он бежал в строю.
Буркадзе удивленно спросил:
– Где твой? Как ты в шинельке? Прапор чё не дал?
– Да нету, говорит.
– У него то, нет, – с ухмылкой сказал Беридзе. – В Греции все есть… Чо хошь. Зажмотил…
– Сапогу хана пришла, – подхватил разговор, тяжело дышащий Пипр. – Месяц просил… Да месяц – больше. Я к замполу пошел, так прапор три пары новых, поставил. Выбирай, говорит, сразу бы сказал, что сапогам хана…. Ага…. Месяц ходил, а он сразу бы сказал… Хитрый, жадный.
– В кабину греться чаще бегай, – стал напутствовать Смирнов. – Не геройствуй. Все равно от тебя толку мало. Будешь на подхвате. Смотри, учись, запоминай. В следующие учения, пригодиться. А там лето, комбез не нужен, а к зиме раздобудешь. Только на новый соглашайся. Прапор хитрый, новый замылит, а тебе старый, после кислотников сосватает. А там, сам понимаешь. Ракету реактивами правят, так ткань вся насквозь пропитана. Это уже третьи учения за год, хотя положено всего два. Психанул командир из-за Фархода, сейчас будет кожу драть, с правых и левых. Первое учение, всегда тяжело. Следующее уже легче. Летом проще конечно – тепло, но зимой жуть. Сейчас весна, холодно, но не смертельно. Хотя отморозить, кое-что, можно.
Дениса удивил длинный монолог, молчаливого Смирнова. "Отличный парень – подумал Денис. – Хоть в одном повезло. А был бы в подчинении дед садистских наклонностей, как например Лордкипанидзе из кислотников. А этот, спокойный, широкой души. За него держаться нужно".
* * *
Каждый, кроме Дениса, знал куда что нести, и куда что пихать. Отделения, кинулись к своим кабинам и, оставив оружие, приступили к сворачиванию комплекса.
Кислотники суетились вокруг пусковых установок и Ангаров с ракетами. Все разбиралось и аккуратно сортировалось, готовясь к погрузке. Денис помогал отсоединять тяжелые кабели от гнезд и, наматывать на большие катушки. Озябшие пальцы плохо слушались, и Денис поглядывал с завистью на владельцев теплого обмундирования. Когда все проводники были отключены и перекочевали на катушки, их откатили к кабинам и занесли внутрь, надежно прикрепив к полу. Домкраты спустили кабины на колеса, и были готовы к маршу. Самое сложное, оказалось, сворачивать кабину "У". Множество различных трубок и проводов, кабелей и антенн требовали аккуратного обращения. Работа на высоте усложняло задачу и, только к обеду все было готово к переброске. Про завтрак никто и не вспомнил, только сейчас, разместившись, каждый в своей кабине перекусил сухим пайком. Кабины были подключены к генераторам и протоплены тепловыми пушками. Промерзший до костей Денис пригрелся, и его потянуло на сон. Зевнув и закутавшись в шинель, он спросил подчинённых:
– Что дальше? Мы куда-то поедим?
– Поедим, конечно, – ответил Смирнов. – На другую позицию.
– И?
– Развернемся, – сказал Пипр, попивая горячий чай из термоса. – Там, поставим палатки. Поживем недельку другую, опять свернемся и назад.
– Да. В прошлый раз так было, – подтвердил Беридзе. Неделю с полевой жратвой. Никаких удобств.
Денис представил, что придется еще три раза возиться с железками, поежился и еще больше замотался в шинель, хотя было натоплено и, задремал убаюканный покачиванием кабины. Комплекс тронулся в путь.
* * *
Денис мирно посапывал в углу остывающей кабины. Лицо раскраснелось, поблескивая капельками пота. Снизу, жара ощущалась не так сильно, но стоило встать, как вся ее сила обрушивалась со всех сторон. Спали на полу, поэтому топили безбожно. А сейчас в кабине, кроме Ипатова никого не было. Комплекс давно прибыл на место и, отделение решило, что от него толку мало, а смотреть как он замерзает в затрепанной шинели, было невмоготу. Оставив командира спать, тем более, лейтенант Краснов сам предложил это, они приступили к развёртыванию.
В это время, по полигону слонялся младший лейтенант Шуйский. Он, как и Краснов, пришел после окончания института с военной кафедрой, но не сразу, а через год, оттянув момент призыва по семейным обстоятельствам. В части он всего неделю, и был не удел. Ходил от бригады к бригаде и подбадривал. Надетый свитер под шинелью, не помог, и он продрог до костей. Ушанка, натянутая по максимуму с завязанными ушами на подбородке, как мертвому припарка. Невысокий, щуплый с длинным носом и маленькими глазами, он не переносил холод и решил, где-нибудь погреться. Повстречав Красного, по привычке стрельнул сигарету и, прикуривая, понимающе произнес:
– Служба идет!?
– Да. Норм. Разворачиваться легче, но – дольше. Болты выкручивать – руки сломаешь. А так. Мы их тряпочкой с солидолом протерли и по маслу, по маслу…
– Голь на выдумки хитра. А где погреться можно? Зуб на зуб не попадает.
– Да в кабине у нас можешь. Она еще теплая. Натопили черти, как в бане. Сутки остывать будет.
– Вот и ладненько, – он потушил сигарету и засунул за вертикальный передний клапан ушанки, про запас.
Краснов поморщился, наблюдая, как прячется бычок:
– А ты запасливый
– А то. Что добру пропадать. Дай еще парочку.
Запас пополнился, и Шуйский не сказал спасибо. Он считал, если дают сигареты, значит, могут себе позволить, и почему бы, не воспользоваться щедростью.
Несчастливое детство оставило тяжелый отпечаток на его душе. Родители поженились очень рано, сразу же после школы и далеко не по любви. Гормоны играли и его мать, забеременела, что и привело к свадьбе. Несформировавшиеся как отец юноша, не воспринимал в серьез роль заботливого родителя. Любовь к азартным играм привела к долгам. Недолго думая, папа растворился в неизвестном направлении, и его дальнейшая судьба была неизвестна. Мама создала новую семью, а сын, будучи похожим внешностью на бывшего мужа, стал изгоем. После рождения брата, про него полностью забыли, и он рос как дикая трава, не политая и не удобренная. После школы он уехал в другой город, где и поступил в институт. В коллектив его принимали с неохотой, и всячески старались избегать с ним общения. Обида, зависть и уверенность, что ему все должны, стали его спутниками.
Сигареты последовали за бычком и, складки на лбу, еще больше увеличили рельеф. Лицо выразило озабоченность:
– Бывай. Пойду, погреюсь. Где говоришь твоя кабина?.. Понял. Ну…
* * *
Шуйский подошел к кабине. Посмотрел по сторонам, убедился, что никто не видит, оббил сапоги о металлические ступеньки и поднялся в кабину "А". Он не сразу понял, в полумраке, что кипа вещей в углу, это спящий человек. Услышав сопение, подошел поближе и, собрав глубокие складки на лбу, раскинув руки крыльями за спиной, вытянув губы, и протянул с повышающей интонацией:
– Это что за херня та, такая, – и пнул по сапогам Дениса.
Денис заворочался. Тяжелые веки задрожали и приоткрылись:
– Что? Что такое? Подъем?
– Я те дам подъем, – сапог офицера пришелся уже по икрам. – Такой подъем, что долго подниматься не сможешь. Быстро на позицию. Твои товарищи мерзнут, а ты тут спрятался…
– Как мерзнут? – подскочил на месте младший сержант, – А почему меня не подняли
– Не подняли?! говоришь… Может тебе кофэ с какао принести?
Шуйский попытался схватить за шиворот, но высокий рост Дениса не позволил, тогда он дернул левой рукой за рукав, а правой ударил по спине и хотел добавить еще ногой по мягкому месту.
Денис, первый раз видел Шуйского и, не знал, как реагировать. Тем более, спросонок мозг не включился в полную силу. Но насилие над собой, не позволил. Он отбил ногу, отмахнувшись блоком, и оттолкнул от себя офицера.
– Ты что… Ты на кого, – проскрипел офицер.
Возмущение выплескивалось через край, но кулак, предназначавшийся правой челюсти Дениса, прошел мимо. Денис отклонился назад и кинул в сердцах: – Да пошел бы ты, – и выскочил на улицу от греха подальше.
Холодный воздух, пощёчиной, ударил по разогретым щекам Дениса. Комплекс практически развернули, и смерклось.
"Это сколько же я проспал, – озираясь, подумал Денис. – Влетит теперь. Но почему меня не разбудили. Не заметили? Да не может быть. Да этот еще, свалился на голову, точно командиру напоет. Пить дать, напоет. Зря, наверное, я его толкнул. Теперь начнется. Живем как на порохе, после Фархода, стоит чиркнуть и… Ладно. Поздно пить боржоми. Поглядим по обстоятельствам…. И куда это мы заехали?"
Спросонок, Денис не сообразил, где развернулся дивизион, а когда понял, сильно удивился. После, он узнал, что Командир решил проводить учения раз в три месяца, дабы натаскать личный состав. Поднять скорость, передислокации, до высот и выдвинуть дивизию на соревнование, а чтобы нагрузка не выходила за здравый смысл, решил не менять место дислокации. Выехав за территорию, они проехали сто километров по кругу и вернулись назад.
Поздний ужин, был в родных стенах и все участники учений, с чувством непобедимой усталости, и счастья – что все закончилось, после водных процедур провалились в забытье.
5. КОМАНДИРОВКА
Тень уродливым пятном с рваными краями, проползла через трассу, проходящую невдалеке от дивизиона, прошлась по полю, раскрасив на время, грязный от заводской копоти снег, пересекла границу части, задела офицерский городок и, поднявшись по стене казармы, растворилась впитавшись в стены.
Можно было подумать, что это тень от облака, проплывающего, гонимого усиливающимися порывами весеннего ветра, если бы не одно обстоятельство: пасмурно, и небо полностью затянуто. Голубой отлив, подтверждал, что это нечто другое, зловещее и не несущее ничего доброго.
* * *
На следующий день, после учений, Дениса вызвали к замполиту, для важного разговора. Сразу же всплыл инцидент с Шуйским. «Все-таки настучал летеха, – подумал Денис»
Ночи не хватило на восстановления сил, и мышцы ломило, от вчерашних упражнений с неподъёмными катушками.
Майор ждал младшего сержанта, в кабинете командира, стучал пальцами по столу и мычал мелодию "Журавлей", вклиниваясь в песню Марка Бернеса, доносившуюся из радио.
Стук в дверь, вывел из лирического настроения и, приняв презентабельный вид, он воскликнул как можно сердитее: – Да, да младший сержант, проходи. Жду тебя с нетерпением. И как ты допустил такое?
Пристальный взгляд майора не предвещал ничего хорошего. Он любил, поначалу напустить страху, даже если вызывал для похвалы и поощрения. Он любил наблюдать, как реагируют на его тон, и считал это неплохой шуткой. Даже на день рождение жены, пряча цветы за спиной, начинал сердито "Как ты могла". Жена, привыкшая к такому, подыгрывала, и восклицала – "Что, что я наделала милый?». А он довольный собой протягивал букет и завершал – "Как ты могла, милая, даже в мыслях допустить, что я приду без цветов".
Так и сейчас, он сидел в решительной позиции, развернувшись к двери, выставив одну ногу немного вперед, оперившись о колено рукой, а другой нервно крутил карандаш между пальцами.
– Здравие желаю товарищ майор. Младший сержант Ипатов по вашему приказанию прибыл, – стараясь, как можно бодрее, отчеканил Денис, но неровный голос и неловкие движения выдавали волнение.
– Еще бы не пожелал. И тебе желаю, – грозный тон, к концу предложения перешел на дружеские интонации. Замполит откинулся на стул, и посмотрел на Ипатова тем взглядом, которым смотрят, если узнали о человеке что-то новое, неожиданное. Он как бы примеривал на Ипатова, новый костюм, невольно открытого качества, стараясь приладить его к образу, и одновременно обдумывая, как это может пригодиться в дальнейшем.
Затем уставился на календарь, висевший на стене.
–Так значит ты творческая личность. Незаменимая единица! – он еще раз окинул взглядом портного, с головы до ног Дениса и продолжил. – Не успел ты прибыть в дивизион…, как сразу же....
Денис передернулся, мысленно закончив фразу замполита – "злостно нарушил дисциплину" – и ошибся.
Замполит продолжил голосом, в котором слышалась наигранная досада:
– Отбываешь. Отправляешься в командировку, в штаб армии ПВО по запросу, когда такая незаменимая единица, может пригодиться и тут, в родной части… Ладно. Вот тебе приказ. Сегодня в наряды тебя не ставят. Собирайся, выпиши увольнительную, постирайся и погладь форму. Завтра с утра на вокзал, купишь билет и отправляйся на место назначения. Все понял?
