скачать книгу бесплатно
Ал угрюмо повторил.
– У тебя? Подожди, ты же первый закончил? Ты хорошо посмотрел? Может, девяносто девять? Там должно быть две цифры.
– Я умею читать, – огрызнулся Ал. – У меня – девять.
– Значит, это ошибка, – уверенно заявил Мэтт, – пошли Волкова спросим.
– Не пойду.
Мэтт сделал вид, что в его углу ничего не слышно, развернулся и быстро двинулся по коридору. Ал шагнул следом и сказал погромче:
– Не пойду.
Кабинет капитана Волкова был в самом конце коридора, и Мэтт затормозил напротив. А затем ткнул рукой в дверь, предлагая войти. Ал молча покачал головой. Не то чтобы он боялся капитана Волкова, просто Мэтт не понимал простейших вещей: наставник всегда начинает говорить первым. Нельзя просто так ввалиться в комнату и потребовать объяснений!
– Напоминаю, если ты мне врежешь, то это будет нарушением правил, а погода сегодня не бегательная… Думаю, нас снова отправят полы драить.
Тот эпизод из своей жизни Ал предпочел бы не просто забыть, а выжечь огнем. Когда он понял, что положено в наказание за самоволку (в которую его, естественно, потащил Мэтт), то от возмущения абсурдностью ситуации даже забыл, что наставников не следует перебивать, и сразу заявил, что мыть полы не будет. И никакой другой работой раба заниматься тоже не будет, а если он наказан, то может пару кругов пробежать вокруг корпуса или отжаться лишние сто раз. Может даже не есть пару дней, не проблема! И он не виноват, что у диких нет рабов, пусть тогда автоматический уборщик моет, у него отлично получается! Капитан Волков внимательно выслушал, уточнил, правильно ли он понял слово «раб» и… велел взять швабру, напомнив, что Ал дал слово выполнять приказы. В общем, Ал предпочитал об этом не вспоминать и не горел желанием это повторять. Счастье, что его никто из гнезда не видел!
– Хватит меня толкать!
Мэтт ухватил его за плечо и дернул, заставляя повернуться лицом к двери.
– Пойди и просто спроси!
Ал посмотрел на дверь и вздохнул: столкнуть его с места у Мэтта вряд ли получится, можно просто постоять, пока тому пихаться не надоест. Полы он точно мыть не собирается.
– Ладно, как хочешь…
Мэтт убрал руку с его плеча, сделал шаг в сторону и… неожиданно ткнул его под колено и тут же сильно толкнул в спину. Ал среагировать не успел, зато успела дверь, шустро ускакав в сторону и освободив проход. Ал влетел в кабинет, чудом не на животе.
Сидевший за столом капитан Волков удивленно приподнял брови.
– Кадет, вас стучаться не учили?
– Простите, сэр.
Ал обернулся, но дверь уже вернулась на место, оставив предателя в коридоре.
– Можно, сэр? – обреченно спросил Ал, понимая, что, если он сейчас выйдет обратно, то наверняка свернет Мэтту шею, а у них тут так не принято!
– Вошел уже. Я тебя слушаю.
– По тактике… почему девять?
Капитан Волков взмахнул рукой, закрывая что-то невидимое, и встал из-за стола.
– Хм… а скажите мне, кадет, что было в задании?
– Освободить захваченную базу.
– Там были заложники?
– Нет.
– Может быть, там было оружие массового поражения? База имела важное стратегическое значение? Была угроза мирному населению?
Ал подумал и качнул головой.
– Нет, склад с наркотиками.
– Значит, просто склад… Сколько человек было в твоей группе?
– Пятеро.
– А сколько осталось?
– Один.
– А противника?
– Двадцать три человека.
– И все уничтожены… – капитан смотрел на него с искренним любопытством. – Тебя ничего не напрягает?
Ала напрягало многое. Например, сам факт того, что он два часа носился по нарисованным коридорам рядом с нарисованными десантниками и стрелял из такого-же нарисованного оружия. С точки зрения любого кшари, это попахивало легким таким сумасшествием. Ладно, не легким, а вполне конкретным сумасшествием, но капитан явно имел ввиду что-то иное.
– Знаешь, что меня удивляет? То, что по всем тестам у тебя самый низкий уровень агрессии в группе. Практически отрицательный. Ты выбираешь самых милых зверей, самые нейтральные картинки… Твой пульс в норме при любой, даже самой интенсивной провокации. Ты само спокойствие и доброжелательность… и ты лично расстрелял десять человека из двадцати трех и отдал приказ уничтожить остальных.
Ал удивился: они что, его пульс меряли на этих странных тестах? Понятно, что он у него всегда одинаковый, он же не летал, а на стуле сидел! Следить за пульсом учат совсем мелких птенцов, это же основное – как дышать. Если не контролировать, то крылья будут сами по себе разворачиваться, очень неудобно!
– Я внимательно смотрел твою запись и твои показатели… Что ты чувствовал, когда стрелял?
Продержаться в боевом трансе два с лишним часа не под силу даже Великому Ашеру, не говоря уже о других. Но просто отбросить все лишние эмоции, сосредоточившись на задаче, было несложно. Ал еще раз обдумал вопрос, пытаясь понять, в чем подвох, и честно признался:
– Ничего.
– Почему меня это не удивляет?.. Пугает, да, но не удивляет… – капитан подошел к окну и уселся на подоконник. – Одно радует, что в космофлот ты не собираешься, потому что из тебя не только офицера, но и рядового десантника не выйдет. Я тебе точно рекомендации не дам.
Ал хотел подтвердить, что да, не собирается, но неожиданно обиделся. Из Мэтта, значит, выйдет, а из него – нет?
– Почему?
– Ты не понимаешь самого главного. Мы миротворцы, а не палачи. Есть три основные вещи в нашей работе… – капитан поднял руку и продемонстрировал три оттопыренных пальца. – Мирные граждане, твои люди и враги.
Ал послушно уставился на руку.
– Наша задача – защищать мирное население, и, если мы можем сделать это только ценой нашей жизни… – капитан загнул безымянный палец, – то мы это делаем, у нас работа такая. Но если можно решить задачу иначе, то зачем идти напролом? Вторая задача – сберечь своих людей, – средний палец присоединился к остальным, оставив указательный в полном одиночестве. – И третья – минимизировать потери противника.
Ал удивленно моргнул, разглядывая получившийся кулак – тот был увесистым, но ясности не добавлял. Зачем оставлять врага живым, если у диких даже рабов нет? Куда они их девают? Сушат и потом, в сезон дождей, бекон делают? Впрочем, сезона дождей у них тоже нет.
– Я рад, что хотя бы первые два пункта у тебя не вызывают вопросов, – серьезно кивнул капитан на достаточно эмоциональное «А врага зачем?!». – Например, потому что всегда есть вероятность ошибки, и ты не судья, чтобы выносить приговор…
Ал слушал внимательно, пытаясь отыскать хоть что-то логичное в совершенно чуждой ему морали. Все-таки дикие очень странно относились к смерти. Боялись они ее, что ли? Вот его убивали – это не страшно. Больно, но не страшно. Нечего там бояться. А еще они, похоже, совершенно не видели разницы между смертью в бою и любой другой: первое было почетным, это уважение, плен гораздо хуже. И не страшно, если ты ошибся и убил невиновного, – значит, убитого встретят Великие и заберут в Чертоги… Но у диких не было своих Великих. Они все молились разным богам или не молились вовсе, жили так, словно их жизнь действительно имела ценность. И жизнь другого – тоже. И понять это никак не получалось.
– Гуманизм – это привилегия сильных. Убивают слабые, те, кто боится своего врага.
Это было странное утверждение, Ал открыл рот, чтобы возразить и… промолчал, неожиданно вспомнив пленного десантника. Ведь его не отправили в рабский поселок только потому, что он был опасен, его нельзя было оставлять. Даже такой – избитый, со связанными руками – опасен. Его не смогли сломать и заставить подчиняться, он оказался сильнее их всех. Ал вдруг подумал, что смерть на алтаре не была для него почетной. В бою – да, но его не убили в бою, притащили с собой, а потом… испугались? Получается, что и били его от бессилия и страха. Почему он не видел этого раньше? Картинка получилась такая яркая и четкая, что от нее стало плохо.
Ал помолчал, а потом негромко уронил:
– Я подумаю над этим.
– Подумай, – согласился капитан. – Если вопросов больше нет, свободен.
Мэтт ждал его в коридоре с таким самодовольным видом, что Алу захотелось добавить к куче виртуальных трупов один настоящий.
– Ну? Что он сказал? Ошибка?
– Сколько у тебя убито? – проигнорировал вопрос Ал.
Мэтт изумленно вытаращился.
– Где?
– В задании!
– А… Нисколько, а зачем? Я просто подачу кислорода перекрыл, они и сдались. Со схемами только возился долго и не уложился по времени, но там такая уродская схема… Подожди, а у тебя сколько?
– Все.
Мэтт шлепнул ладонь по лицу и простонал:
– Кшари…
Ал разозлился. Да, он такой! И никогда не станет другим! И пусть они считают его слабым, их право. Дикие просто не понимают, что такое настоящая жизнь. Их мир, яркий, как игрушка на ярмарке, и такой же ненужный. Они не знают, как это, когда тебя каждый день пытается убить сельва. Они не видели, как лихорадка уничтожает целые города. Не знают, как страшно, когда горячие ветры высушивают поля. А он знает! Он помнит два года неурожая подряд и что потом было в городе. Они живут в кукольных домах, едят три раза в день, играют в нарисованную войну и не знают, чего надо боятся по-настоящему. Жизнь куда страшнее смерти.
– Вы просто не знаете, что такое настоящий бой!
Мэтт раздвинул пальцы и глянул сквозь них на Ала, а затем все же убрал руку с лица и серьезно сказал:
– Я, может, и не знаю, а у Волкова три багряные звезды, их только за боевые действия дают. Он воевал, а после того, как ему взрывом руки оторвало, преподавать пошел.
Ал оглянулся и посмотрел на дверь, а потом опять на Мэтта.
– У него руки на месте.
Мэтт тяжело вздохнул:
– Алекс, очнись, мы не на Эр-Кхаре. Тут давно научились выращивать руки, ноги, сердце, да что угодно. Можно даже целиком человека вырастить, только запрещено. А руки – вообще пустяк. Все можно заменить, кроме мозга.
Ал молчал, и Мэтт ехидно добавил:
– Это у вас палец страшно поцарапать, добьете из сострадания. Тут людей обычно лечат, а не на алтарь тащат.
Ал развернулся и молча подошел к окну. Теперь понятно, почему Мэтт считает его убийцей: они бы того кшари просто вылечили. Почему Великие избрали другой путь? Может, потому, что стражу вовсе не нужны были новые руки, он уже заслужил свою награду и сейчас рядом с Великими в Чертогах. Но объяснить это Мэтту вряд ли получится. А еще стало ясно, почему дикие его спасли – у них тут так принято, Аррох их всех побери!
За окном все так же сыпал снег, размывая невнятными кляксами свет от фонарей. Ал никак не мог привыкнуть, что здесь солнце встает каждый раз в разное время, и зимой дни не только серые, но и совсем короткие. Уже опять стемнело.
– Не злись, – Мэтт пихнул его кулаком в плечо. – У вас там средневековье реально… но не ты же его устроил. Ладно, я не буду больше, извини.
– Слушай, – Ал отвлекся от окна, – а вы куда после смерти попадаете? Ну, в смысле, у нас Чертоги, а у вас?
– Ну ты спросил… Кто во что верит, туда и попадает, наверное.
– А ты во что веришь?
– Не знаю… На Электре верят, что после смерти ты просто рождаешься заново другим человеком, а кем родишься – зависит от того, как много у тебя грехов из прошлых жизней накопилось. Типа, если много, то родишься полным уродом, на которого ни одна девчонка не посмотрит.
– Что такое грехи?
Мэтт почесал затылок и тяжело вздохнул:
– Ну, плохих поступков, что ли. Например, если ты обидел кого или убил, то лучше это как-нибудь исправить. Или раскаяться хотя бы.
– Как исправить? – не понял Ал. – Оживить, что ли?
– Не, спасти, например, кого-то, – беззаботно пояснил Мэтт, – короче, компенсировать как-нибудь. Тогда повезет, и родишься таким крутым парнем, как я.
Почему-то долго злиться на Мэтта не получалось. Ал не выдержал и фыркнул. Да уж, круче некуда. Но, кажется, он начал понимать, почему дикие так боятся смерти. Родиться заново, да еще непонятно кем – он бы тоже так не хотел. Вдруг не повезет, и родишься не кшари, а сархи каким-нибудь. Или на другой планете, типа той, на которую они залетали. Нет уж, он лучше в Чертоги.
– Пошли в буфет, сожрем кого-нибудь, – Мэтт пихнул его плечом. – Кстати, обещают, что метель завтра закончится, а значит, на зачет по ориентированию отправят. Интересно, кого командиром группы поставят?
– Криса, конечно, – скривился Ал, – кого еще.
***
– Так, – капитан Волков внимательно осмотрел построившихся перед ним кадетов. – Командиром группы идет Кречет.
– Что? – возмутился Крис. – Почему?
Ал хотел спросить тоже самое, но вовремя прикусил язык, только изумленно моргнул.
– У вас вопросы, кадет Барретт?
– Никак нет, сэр!
– Тогда напоминаю, что вы должны уложиться в шесть часов, иначе зачет не сдан. Еще вопросы есть?
