скачать книгу бесплатно
Если вчера война…
Олег Таругин
Он сразу понял: если не удастся убедить Сталина, то все будет напрасно. Миллионы неминуемо погибнут в грядущей войне, как это уже однажды случилось, ошибки будут повторены и история пойдет по известному пути. А его, Юрия Крамарчука, 1955 года рождения, беспартийного, подполковника еще не существующей Украинской армии, наверняка расстреляют как шпиона и пособника империалистов в один из солнечных июльских дней 1940 года.
Но до войны оставался почти год. А значит, еще был шанс. И жила надежда…
Олег Таругин
Если вчера война…
Пролог
Из сообщений новостных СМИ за июль 2008 года
…14 июля 2008 года в Одессе стартовала первая фаза совместных маневров военно-морских сил ВС Украины и ВМС США с участием других стран «Си-Бриз-2008», проводимых в рамках международной программы «Партнерство во имя мира». Как сообщил начальник объединенного пресс-центра учений, главной задачей «Си-Бриз» станет отработка планирования и проведения по стандартам НАТО миротворческих операций по эвакуации некомбатантов.
Согласно обнародованному пресс-центром регламенту учения будут проходить в Одесской области (полигон «Чабанка»), Николаевской области (полигон «Широкий Лан») и на территории АР Крым и включать четыре этапа. Помимо подразделений ВС и ВМФ Украины и США в маневрах примут участие военнослужащие из многих других стран, в частности Австрии, Великобритании, Грузии, Канады, Латвии, Румынии, Турции, Германии и др. Всего в учениях примут участие около тысячи военнослужащих.
По сообщениям мировых СМИ, в Одессе и Севастополе отмечаются отдельные «антинатовские» акции протеста, организованные преимущественно социалистами и некоторыми общественными молодежными организациями города и области и проходящие под лозунгами «НАТО гоу хоум», «НАТО нам не НАДО» и многими другими. О каких-либо столкновениях между митингующими и силами правопорядка, равно как и о реакции официальных властей, не сообщается. В то же время Одесский окружной административный суд запретил любые публичные акции возле мест проведения международных военных учений. Участники маневров о проводящихся акциях в известность поставлены не были и, по данным СМИ, с протестующими ни в какой форме не контактировали.
В ходе второго этапа «Си-Бриз-2008», который продлится с 15 по 21 июля, будет проходить базовая подготовка участвующих в маневрах боевых кораблей, а также береговая и авиационная часть учений («Чабанка», «Широкий Лан»). В частности, 17–18 июля на полигоне «Чабанка», расположенном в 25 километрах от Одессы, состоится торжественный смотр войск, демонстрация сухопутной и десантируемой боевой техники и оружия стран-участниц и показательные выступления подразделений аэромобильных войск, частей морской пехоты, аварийно-спасательных и инженерных групп. Военно-морские силы в сухопутной части учений будут представлены сводным украино-американским батальоном морской пехоты.
Непосредственно «активная» фаза учебы – проведение миротворческой и гуманитарной операции с участием боевых кораблей и морской авиации – начнется во время третьего этапа и продлится до 25 июля…
Шифрограмма № 112/03 Совершенно секретно в объединенный штаб ВКФ Земного сектора 17.07.2298, 04.23 по единому времени
Настоящим сообщаю, что в 03.12 е.в. Земная военно-космическая орбитальная база «Заслон-1» была атакована неожиданно вышедшим из гиперпространства крупным соединением боевых кораблей противника, насчитывающим не менее ста вымпелов. После перестроения в боевой ордер атака велась как из базовой плоскости системы, так и с других тактических направлений. Учитывая значительное количество тяжелых мониторов прорыва орбитальной обороны типа «Взломщик» и «Разрушитель» в боевых порядках противника, а также больших десантных кораблей во втором эшелоне, целью нападения, вероятно, было максимально возможное снижение космической обороноспособности Земли с последующим проведением масштабной десантной операции. В результате боевых действий орбитальной базы до подхода основных сил Первой ударной группировки ВКФ было уничтожено 38 вражеских кораблей и серьезно повреждено не менее 23. В ходе боестолкновения базой полностью потеряны четыре орбитальные крепости и восемь стационарных платформ огневой поддержки, еще пять получили значительные повреждения. Таким образом, в данный момент «Заслон-1» не может в полной мере выполнять задачи по защите планеты и околоземного пространства. Считаю необходимым привести в полную боеготовность низкоорбитальную ОБ «Заслон-2» и реактивировать резервную спутниковую сеть «Трал-М». Подробная информация о потерях среди личного состава будет доступна в течение самого ближайшего времени. От боя с подошедшей эскадрой противник уклонился, произведя экстренную амбаркацию в гиперпространство.
Особое примечание: в ходе боестолкновения противник нарушил «Конвенцию о неприменении маршевых G-двигателей в опасной близости от населенных планет». Один из поврежденных нашим огнем фрегатов класса Н1242 «Скорпион», находясь в мертвой зоне оружейных комплексов, возникшей в результате уничтожения орбитальных крепостей в секторах с А4 и по С9, попал в гравитационное поле Земли и начал обвальное схождение с высокой орбиты. Избегая вхождения в плотные слои атмосферы, корабль активировал главный привод, погрузившись в стартовую воронку гиперполя, вершиной направленную в сторону планеты. Ориентировочная точка контакта с поверхностью – 46е35’37.83»C – 30е58’13.51»B, высота (глубина) контакта неизвестна. На данный момент я не владею какой-либо информацией относительно возможных нарушений локального пространственно-временного континуума Земли, однако считаю необходимым провести силами научного отдела Флота дополнительное изучение последствий данного маневра.
Командир ВКОБ Земли «Заслон-1»,
капитан первого ранга Крамарчук В.В.
Часть первая
Тяжело в учении…
Глава 1
пос. Гвардейское, полигон ВС Украины «Чабанка», 17 июля 2008 года
С самого утра подполковник Крамарчук пребывал в самом что ни на есть отвратительном состоянии духа. И было отчего. Причем этих самых «отчего» насчитывалось как минимум два. Начавший служить еще при Союзе и прошедший за долгие годы суровую армейскую школу, подпол Крамарчук больше всего на свете ненавидел показуху и прочее выпрыгивание из штанов накануне какого-либо торжественного события. А уж если оное событие еще и с международным участием да под контролем представителя Президента – тогда все, сливай воду, туши свет. Какая там свежеокрашенная трава и приклеенные листья? О чем вы говорите? Нет, все намного хуже. Или даже так: НАМНОГО хуже! Потому что во времена правления «клятых коммунистов» хоть и занимались очковтирательством, так зато армия была как армия. И средств из народного, как тогда говорили, бюджета на нее не жалели. Да и боевая техника была именно боевой… Тьфу, даже и говорить не хочется! Вот взять ту же «Чабанку» – танковый полигон ведь был, один из крупнейших в округе, недаром расположенный невдалеке поселок Гвардейское назывался. Да и сам округ – ну, кто сейчас помнит, что ОдВО в те времена по численности и количеству боевой техники практически равнялся всему западногерманскому Бундесверу? вместе взятому? А сейчас? Эх, ладно, к чему душу рвать… Крамарчук тяжело вздохнул и двинулся дальше вдоль ряда застеленных брезентом столов с разложенными на них образцами стрелкового оружия, проверяя готовность личного состава к визиту золотопогонных гостей из штаба Южного оперативного командования и руководства «Си-Бриза».
Вроде все в порядке: и наши солдатики свои стреляющие железяки разложили, и заморско-европейские гости тоже. Поясняющие таблички, схемы, образцы боеприпасов, навесное снаряжение, всякие там коллиматорные и оптические прицелы, целеуказатели, тактические фонари, приборы бесшумной и беспламенной стрельбы. На расстеленном прямо на земле брезенте – крупнокалиберные пулеметы, обычные и дальнобойные снайперские винтовки, РПГ, зенитно-ракетные комплексы последнего поколения, реактивные огнеметы. Чуть поодаль – образцы техники. Пару наших танков, правда, не новых харьковских «Оплотов», которых в округе отродясь не бывало и, судя по всему, никогда и не будет, а обычных модернизированных «Т-64БМ» «Булат», бронетранспортер – стандартная «восьмидесятка», БМП и БМД. Рядом застыл здоровенный, похожий на угловатый бронированный амбар на гусеницах американский плавающий «LVTP-7» и обязательный, словно привокзальный «Макдоналдс», «Хаммер» с задранным над крышей стволом крупнокалиберного пулемета. Больше никакой техники «союзники» не демонстрировали – не то поленились доставлять на берег, не то просто за неимением таковой у морпехов.
Крамарчук перевел взгляд дальше, туда, где у края тренировочного поля под деревьями были разбиты палатки личного состава, полевая столовая и лазарет. Там же стояли в ряд кунги с развернутыми в рабочее положение антеннами радио– и тропосферной связи, КШМ и радиолокационная станция разведки воздушных и баллистических целей, непонятно что вообще здесь делающая, – «хранители неба» из состава сил фронтовой ПВО в маневрах не участвовали и не развертывались.
«Союзники» своего палаточного лагеря вовсе не разбивали, положившись на принимающую сторону, которая загодя привела в человеческое состояние полузаброшенную с середины девяностых офицерскую гостиницу и пару казарм военного городка. Где родное минобороны взяло деньги на ремонт, стеклопакеты, новую сантехнику и прочую лабуду вроде евророзеток, светильников и сборной мебели и куда это все уйдет после завершения учений, подполковник не знал и знать не хотел. Главным сейчас было перед бывшим вероятным противником не опозориться, ну а остальное? Да и хрен с ним, с тем остальным, впервой, что ли? Прорвемся… «Си-Бриз» – как ни крути, не какие-нибудь там общевойсковые учения «Север» семьдесят шестого года, в которых Крамарчук поучаствовал еще совсем желторотым лейтехой, и уж тем более не европейского уровня «Днепр», поставивший на уши весь Североатлантический союз девятью годами раньше. Масштаб, знаете ли, не тот.
Людей на поле почти не было, только пара американских морпехов, занимающихся обустройством части экспозиции, да молоденькая столичная журналистка. Своих солдатиков Крамарчук отправил «в расположение», строго-настрого наказав из палаток даже носа не высовывать, ибо знал, что может натворить ничем не занятый солдат, а озадачивать пацанов было уже просто нечем – до прибытия заморских гостей и командования округа оставалось меньше двух часов, и вся текучка была благополучно завершена. Потому он и загнал их в палатки «приводить в порядок внешний вид и прочую личную гигиену». И по караульному из числа особо надежных старослужащих у входов поставил, с классическим напутствием всех впускать, никого не выпускать – дембелям лишние проблемы ни к чему, не подведут. А для пущей «сурьезности» еще и по автомату выдал, без патронов, разумеется, – еще чего не хватало! Все выписанные на проведение учебных стрельб боеприпасы он накануне самолично принял и запер в кашаэмке, так сказать, «во избежание». Поскольку ученый, ибо всякое в жизни бывало. А больше вроде опасаться и нечего: алкоголя срочники здесь нигде не достанут, проверено (да и не решатся после вчерашнего разговора), а курить? Ну, курить-то, конечно, будут, но уж лучше пусть внутри втихаря дымят, авось не спалят ничего, чем по территории разбредутся или по кустам прятаться станут.
Вымученно улыбнувшись здоровенному темнокожему морпеху с капральскими лычками на рукаве, с интересом рассматривающему стенд с украинским оружием, подполковник сделал еще шаг и неожиданно даже для самого себя вдруг подумал:
«Как же мне все это надоело! Нет, правильно меня Галка пилит, пора на гражданку, пора! Все, закончатся маневры – сразу подам рапорт. Хватит, и так выслуга на пять лет больше срока. Сил уже нет на весь этот фарс смотреть. Квартира есть, еще в Советской Армии заработал, пенсия тоже. Чего еще тянуть, чего ждать? Права Галка – хватит. Вытерпеть до конца месяца, браво отчитаться – и…»
Что именно изменилось в следующий миг, подполковник некогда советской, а ныне украинской армии Юрий Крамарчук так и не понял. Это было словно мгновенная смена кадра в кинофильме: вот только что он еще шел вдоль столов с оружием – и вдруг оказался лежащим на вытоптанной солдатскими берцами пыльной земле. Впрочем… нет, именно что невытоптанной! Конечно, пожухлая от июльского зноя трава была здорово примята, но это была именно трава! Трава, которой еще несколько секунд назад здесь не было! Вообще не было! Юрий приподнялся на локтях, собираясь встать и оглядеться, – и замер, остановленный властным, хоть и с легким оттенком паники криком:
– Лежать! Лежать, не вставать, стрелять буду! И ты тож на землю давай!
За спиной непривычно длинно клацнул затвор, явно не автоматный:
– Лежать, я сказал! Тревога!!! На землю, говорю, стрелять буду! Сто-ой!!! Стой, падла!!! Ах ты…
И тут же над головой оглушительно и зловеще ударил одиночный винтовочный выстрел. И вслед за уже знакомым клацаньем – второй. Дымящаяся гильза с характерной закраиной, такая привычно-знакомая еще по «срочке», где будущий подполковник был вторым номером расчета ПКМ, шлепнулась, сверкая желтым латунным бочком, в траву перед его лицом. И Крамарчук неожиданно вспомнил, что изначально подобные патроны использовались в винтовке системы Мосина. На вторую гильзу, по иронии судьбы стукнувшую его по затылку и ожегшую неприкрытую шею, он уже не обратил внимания…
с. Чабанка, военный городок береговой батареи БС-412, 17 июля 1940 года
Первое, о чем подумал в ЭТОТ момент часовой Бараков, – так это о том, что товарищ политкомиссар был прав, предупреждая о возможных происках противника в ближайшие несколько месяцев. Да и как иначе, ведь охранять приходится одну из самых мощных и современных батарей оборонного пояса города, 412-ю! Еще и месяца не прошло, как наши доблестные войска вернули свободу братским народам Бессарабии и Буковины, поставив на место зарвавшихся румынских империалистов, и вот, пожалуйста! Все, как и предупреждали на политзанятиях, требуя усилить пролетарскую бдительность и быть готовыми к любым провокациям и диверсиям. Правда, откуда именно появились на круглосуточно охраняемой территории воинской части эти самые диверсанты, еще и в таком количестве да с невиданной техникой, Бараков даже и представить себе не мог, но ведь появились же? С неба – не с неба, но вот именно что свалились. Шел он себе по маршруту, где каждый камешек, каждая ямка и дождевая вымоина знакома, насчет увольнительной воскресной, товарищем лейтенантом обещанной, размышлял – и тут вдруг ОНО и случилось. Вроде вот сморгнул только – и все разом изменилось, да так быстро, что аж голова закружилась, и комок к горлу подскочил, противный такой комок, тошнотный. Впрочем, случилось и случилось, не его это дело, мало ли на какие гадости эти империалисты способны? Может, массовый гипноз какой – им про подобное товарищ военврач давеча в ленинской комнате рассказывал, или еще что, отравляющий газ, например. Пусть командование с товарищами особистами разбирается, он-то свое дело сделал. Проявил, так сказать, ту самую пролетарскую бдительность.
Рядом с ним аж два диверсанта оказалось: один пожилой, в диковинной форме да с явно старорежимными погонами, увенчанными двумя большими звездами, – интересно, что за звание такое? – и второй молодой, темнокожий, в такой же смешной пятнистой форме, но без погон. Негр, стало быть, из угнетаемого американского рабочего класса. Старый-то, как все произошло, на землю хлопнулся, да так и остался лежать, а молодой на ногах устоял, пошатнулся только. Окрик услышал, обернулся, дернулся было в его сторону, но на винтовку наставленную зло зыркнул – и ну бежать. Вот тебе и угнетаемый класс! Никакой, понимаешь, пролетарской солидарности. Нет, Бараков-то все по Уставу сделал, не придерешься. И «Стой» прокричал и что стрелять станет, предупредил, и в воздух, значит, пальнул. Ну а затем уж на поражение, в корпус, как учили. Попал, конечно, с десяти метров разве промажешь? Тот только руками взмахнул да и завалился. А у казарм уже и тревога завыла, на его выстрелы, стало быть. А спустя минуту-другую – и у батарейцев тоже.
– Слышь, боец, – внезапно охрипшим голосом спросил Крамарчук, не поднимая головы, – сесть-то можно?
– Лежать! – привычно рявкнули из-за спины. – После трибунала насидишься, ежели к стенке не прислонят!
– Да спина болит мордой вниз лежать, я уже вроде не мальчик. Разреши, сяду, а? Если что, выстрелить-то всегда успеешь. Ну, хочешь, руки за голову заложу?
За спиной раздалось сосредоточенное сопение – невидимый «боец» размышлял:
– Ну, ладно, хрен с тобой, садись уж, вражина. Только не дури, а то правда стрельну. Одного уж положил.
– Это негра, что ль? – догадался подполковник, кряхтя, принимая сидячее положение. Отдышавшись, он подобрал слетевшее с головы кепи, стряхнул о колено пыль и обмахнул мокрое от пота лицо. – Ну, ты силен, брат…
– Румынский пан тебе брат! – буркнули из-за спины. – Поговори у меня, диверсант буев! Сидишь – сиди, коль разрешили, а трепаться приказу не было. Вот счас сдам тебя, глядишь, перед строем отметят, увольнительную вне очереди дадут, так хоть в город съезжу! – Судя по внезапно разговорившемуся с «вражиной» часовому, у парня начался отходняк после короткого боя – вряд ли раньше ему приходилось стрелять в живого человека. Немало повидавшему на своем веку Крамарчуку подобное было знакомо, увы, не понаслышке.
– Ладно, город – вещь хорошая… – согласно кивнул Крамарчук, с жадным интересом осматривая в мгновение ока изменившуюся местность. Столы, вдоль которых он только что шел, почти все оказались перевернутыми, оружие рассыпалось по земле. Под одним из устоявших на месте столов пряталась перепуганная журналистка – подполковник видел ее загорелую ногу в нелепой в данной ситуации босоножке на высоком каблучке. Техника, правда, стояла на своих местах, разве что «Хаммер» перевернулся набок, но вот окаймляющие тренировочное поле деревья… Деревья оказались совсем не там, где были еще несколько минут назад.
Самым диким ему показалась покрывшая почти всю крону развесистой акации палатка, обычная армейская УСБ-56, вознесенная ныне на высоту почти двадцати метров. Впрочем, остальные выглядели не лучше и если и не висели на кронах деревьев, то как минимум завалились набок бесформенными грудами пропитанной водоупорным составом парусины, около которых бестолково топтались группки облаченных в привычный камуфляж бойцов… его бойцов! Сейчас подполковник был готов поверить во что угодно и согласиться с чем угодно, но одно он знал совершенно точно: этих акаций здесь только что не было! Вернее, деревья были, но другие и не здесь, а десятком метров дальше… Ощутив, что голова начинает идти кругом, Крамарчук рискнул обернуться, рассмотрев, наконец, своего конвоира. Выгоревшая гимнастерка без погон, белеющий подворотничком расстегнутый ворот, пилотка со звездочкой, кожаный ремень с подсумками и флягой в брезентовом чехле, широкий ремень противогазной сумки через плечо, трехлинейка в руках – не карабин образца 44-го, а именно классическая «мосинка» с примкнутым граненым штыком.
К своему ужасу, Юрий неожиданно понял, что именно чего-то подобного он и ожидал. Не верил, до последней секунды не верил, но, как ни дико это звучит, ожидал. Отчего? Наверное, виной тому был сын, пару лет назад увлекшийся альтернативной историей и просаживавший на весьма недешевые по нынешним временам книги всю свою повышенную стипендию. Поначалу подполковник было бурчал, но затем решил самостоятельно выяснить, что же такого интересного тот в них находит. Прочитав штук пять, Крамарчук понял две вещи: несмотря на то что содержание ему, в общем-то, не понравилось, некое рациональное зерно в них определенно было. И второе – пусть уж лучше читает, наивно веря в возможность что-либо изменить в прошлом (интересно, а двадцатилетнему парню-то чем нынешняя история не по душе? Другой-то он и не знает, веком не вышел), нежели сутками режется в сетевые игрушки или зависает в ночных клубах. На которые, между прочим, нужны деньги, и немалые, не чета тем, что отпрыск тратит на свою любимую альтернативку.
И поэтому подполковник, судорожно сглотнув, задал тот самый вопрос, который, наверное, задал бы в подобной ситуации любой другой здравомыслящий человек, хоть раз в жизни открывший написанную в жанре альтернативной истории книгу:
– Боец, какой сейчас… год?
– Я те поговорю… – начал было тот, но осекся, ошарашенно глядя на Крамарчука: – Че?!
– Год сейчас какой, спрашиваю? – более-менее овладел собой Юрий.
Красноармеец на всякий случай перехватил поудобнее винтовку, не то готовясь к стрельбе, не то собираясь угостить сумасшедшего диверсанта прикладом:
– Ну, это, сороковой, и че? И вообще, а ну заткни пасть, румынская морда! Отвернулся! Быстро! А то я счас как тя…
– Да какой я тебе румын?! – едва ли не против воли буркнул Крамарчук, тем не менее послушно отворачиваясь – пересчитывать собственные ребра о мосинский приклад как-то не хотелось. – Свой я. Советский… ну, почти советский…
– Отставить разговоры. – От сквозящего в голосе металла подполковнику ощутимо поплохело. Хрен его знает, почему, но поплохело. Впрочем, в этот раз оборачиваться он не стал.
– Молодец, Бараков, хвалю. Матерого диверсанта взял. Иди вон там еще глянь, за автомобилем, а этого я сам отконвоирую. Да, и дамочка тут под столом сидит, вытащи – и ко мне. Только оружие у нее проверь.
– Слушаюсь, тащ сержант государственной безопасности, – на едином дыхании выпалил тот, торопливо затопав сапогами куда-то в сторону.
– Ну, вставай, что ли? Пошли? – Затылок щекотнул неприятный, но вполне угадываемый стальной холодок. – Счас всех ваших соберут, и поговорим…
– Да я… – Юрий попытался обернуться… Лучше б он этого не делал. Холодок в затылке на мгновение исчез, и тут же в голове разорвался, сверкнув перед глазами роскошным огненным всполохом, фугасный заряд от удара рукояткой.
– Встать, сука! Встать! Пошел вперед! Голову нах проломлю! Встал, не оглядываться, бегом пошел! Бегом! Вон туда!.. Бараков, ну что там? Справился? Давай ее сюда. Ух, кака краля. А ну, вперед, за этим вон следом. Бегом! Что?! Значит, снимай каблуки и босичком, не зима вроде. Пошли бегом, красавцы, бего-ом.
С трудом сдерживая перемешанную с накатывающей тошнотой и слабостью ярость – впрочем, удар был профессиональный, не до серьезного сотрясения, а так, чтобы немного вразумить, – Крамарчук поднялся на ноги и, пошатываясь, затрусил в указанном направлении. Журналистка – других «краль» он вроде бы не заметил, – повизгивая, трусила следом. За спиной раздавались скраденные расстоянием крики и одиночные выстрелы. Затем грохотнула короткая очередь, явно из «калаша», и еще одна – похоже, местные схлестнулись с охраной КШМ, поскольку боеприпасы были только у двух дембелей, выставленных подполковником на пост сегодняшним утром. Крамарчук понимал, что это наверняка гибнут его подчиненные. Классические «дважды два» он для себя уже сложил и, несмотря на гудящую от удара пистолетной рукояткой голову, примерно представлял, что произошло.
К своему ужасу, представлял…
* * *
Вообще-то старшина Серега Маклаков уже был полновесным дембелем и еще в мае должен был трястись в самом желанном для всех срочников поезде в направлении родной Ясиноватой. Но тут случились эти трижды долбанные маневры, и командование решило несколько иначе. Нет, их, конечно, ни к чему не принуждали, просто очень настойчиво просили, тем более что соответствующий приказ, как выяснилось, уже был готов и еще в апреле подписан министром обороны. Командование стояло на ушах, отменить «Си-Бриз» мог теперь разве что лично Президент или Верховная Рада, а значит, нужны были люди, сполна вкусившие армейской романтики и, главное, способные держать в узде многочисленный молодняк. В принципе Маклаков особо и не спорил, понимая, что в родном шахтерском городке ему ловить особо нечего, а здесь он, как ни крути, фигура. Еще бы, отличник боевой и политической, разрядник, к Крамарчуку чуть ли не с ноги дверь открывает… ну, утрируя, конечно, Юрий Анатольич мужик крутой, за подобные шутки может и наказать. Причем не обязательно нарядами вне очереди, а по-свойски, то есть по морде.
Короче, маневры маневрами, но оказался сегодня дембель Серега Маклаков на боевом посту. В самом что ни на есть прямом смысле: с «АК-74» в руках и на ступеньке кунга особо охраняемой КШМ с боеприпасами. Ну, а «на ступеньке», поскольку у настоящего дембеля, как известно, всегда болят натруженные праведным трудом ноги, и стоять ему по определению не положено. Стоять молодые или духи должны, а они с Витей – закадычным друганом-земелей из Донецка – только сидеть, а еще лучше лежать. Он тут, Витек, – в кабине. Раз в полчаса менялись, поскольку дерматиновое водительское сиденье все-таки мягче, нежели вышарканные сапогами стальные ступени.
Правда, с выданным боекомплектом подпол что-то перемудрил, выдав на два ствола всего три снаряженных магазина – два в подсумке, третий в автомате. Впрочем, на 105-ю статью Устава гарнизонной и караульной службы дембелям было глубоко наплевать, а поскольку старослужащему ходить (ну, или, допустим, сидеть в кабине) с пустым автоматом явно западло, БК был втихаря поделен.
Но куда больше, нежели важность момента и доверие командования, суровые души дедов грел факт обладаниями двумя свежестыренными стограммовыми флаконами «Септола». Девяносто шестой спиртяшки, если не умничать и на наклейку бутылочки не глядеть. Набег на палатку медслужбы провели ночью и по всем правилам разведческой науки, а почему взяли так мало? Так исключительно из чувства здравого смысла, то есть чтоб не нарываться. Вечно слегка поддатый майор с «тещей и бокалом» в петлицах в жизни не заметит пропажу двух бутылочек спирта, а им на вечер хватит. Сменятся, да и отметят начало маневров. При правильном разведении, – считай, по двести пятьдесят примут. Нормально? Вполне. И не упьются, и выхлопа особого не будет, и на душе хорошо станет, тепло и уютно. Словно в плацкарте того самого дембельского поезда, где все проводницы, как известно, прелестны и безотказны, словно… подобрать подходящее определение «прелестности и безотказности» проводниц Серега не успел, грубо вырванный из счастливой реальности последних дней службы.
Ступенька под задом ощутимо дрогнула, сбрасывая замечтавшегося дембеля вниз. Автомат вырвался из рук и шлепнулся, лязгнув, в траву. Распластавшийся на земле Серега коротко, но весьма эмоционально выматерился и быстро поднялся на ноги, подтянув за ремень «калаш». Хоть бы молодняк ничего не заметил, вот позору-то будет – заслуженный дедушка задремал да едва нос об землю не расквасил! А уж если Крамарчук прознает… ох, да ну его на фиг! Из кабины, скрипнув водительской дверцей, выглянул заспанный Родионов:
– Серег, ты че? Чего машину трясешь, дедушке спать мешаешь? – Витек спрыгнул на землю и сладко потянулся, поддернув на плече автоматный ремень. – Перекурим, что ль?
Дембель неспешно вытащил сигареты, протянул пачку другу:
– А че это молодняк разбегался? – Он кивнул куда-то за спину Маклакова. Внезапно его глаза заметно округлились: – Охренеть! Глянь, эти уроды палатки завалили! Все до единой! Во прикол! Ну, все, Крамар их уроет! Пипец молодым, теперь до самого дембеля будут ротный нужник чистить!
Серега непонимающе оглянулся и застыл, пораженный невиданным зрелищем: установленные позавчера палатки все до единой были повалены, а некоторые и вовсе висели на ветвях деревьев. Деревьев, которые еще несколькими минутами раньше стояли куда дальше от кромки тренировочного поля! Будучи просто не в состоянии осознать увиденное, он автоматически затянулся, тут же выронив сигарету в ответ на раздавшийся откуда-то сбоку срывающийся на фальцет крик:
– Бросай оружие, стрелять буду!
Два года срочной даром все-таки не прошли, и оба дембеля отлично знали, что бросать оружие и уж тем более стрелять в подобной ситуации должен как раз кричащий, поскольку «часовой есть лицо неприкосновенное», а часовыми сейчас являлись именно они. Коротко переглянувшись, бойцы раздались в стороны, падая в положение для стрельбы с колена: Серега слева, окончательно проснувшийся Витек – чуть правее. Коротко щелкнули, опускаясь вниз, планки предохранителей, лязгнули затворные рамы, досылая в казенники первый патрон. И только произведя эти заученные до автоматизма действия, парни разглядели кричащего – щуплого паренька в вылинявшем хэбэ и пилотке, с непомерно длинной винтовкой в руках. Направленной, между прочим, не куда-нибудь, а в сторону обоих «неприкосновенных лиц»!
– Бросай оружие, говорю! – Паренек клацнул затвором, и Маклаков неожиданно узнал оружие. Ну, конечно, винтовка системы Мосина, им такую в музее ОдВО на Пироговской улице показывали, даже в руках подержать и затвор подергать разрешили. Он тогда еще сильно удивился, что в привычном ПКМе и «драгуновской» снайперке тот же патрон используется. А в том, что это именно боевое оружие, а не какой-нибудь новомодный массогабаритный макет[1 - ММГ (аббрев.) – макет массогабаритный – коллекционируемое любителями настоящее оружие, выведенное из боевого состояния.], он отчего-то вовсе не сомневался.
– Это ты бросай! – заорал в ответ Сергей, вдруг осознав, что очень даже может быть, сейчас ему придется впервые в жизни выстрелить не в ростовую мишень на полигоне, куда их возили аж целых семь раз, а в живого человека, в своего сверстника. – Бросай, стреляю на поражение!
Парнишка ничего не ответил, лишь поудобнее перехватил увенчанную узким граненым штыком винтовку и зачем-то расставил пошире ноги. Вот же положение, ну не станешь же первым стрелять, ведь это уже по-настоящему, это насмерть! В живого! Вот он стоит, а вот…
– Серый, – донесся до Маклакова едва слышный голос товарища, – че делать будем? Откуда он тут? Че вообще за хрень происходит, а?
– Молчать! – Со слухом у парнишки, похоже, проблем не было. – Казал же, бросайте оружие, стрельну!
– Слышь, братишка, ты это… – Старшина не договорил. Откуда-то из-за спины, со стороны тренировочного поля, вдруг донесся раскатистый выстрел. И же тут грохнула – ух ты, громко-то как! – трехлинейка в руках парня. Не прицельно и не именно в них, скорее просто палец на спуске инстинктивно дернулся. Пуля сочно шлепнула высоко над головой в борт кунга, без труда пробив тонкий алюминиевый лист, но обоим патрульным этого хватило сполна. Нервы-то не железные! Первым выжал спуск Родионов, долей секунды спустя к нему присоединился и Маклаков, и две короткие очереди отбросили изломанное тело паренька назад.
– Б…дь! – прокомментировал Сергей, инстинктивно пригибаясь, – еще одна, непонятно откуда прилетевшая пуля ударила в борт над головой и, оставив продолговатую вмятину, с противным визгом ушла рикошетом в сторону.
– Сзади! – уловив, откуда стреляли, коротко рявкнул Родионов, разворачиваясь и выпуская длинную очередь. Маклаков плюхнулся на землю, перекатился под автомобиль и, не задерживаясь, прополз еще немного вперед, выглянув между задних колес «Урала».
Нападавших (или атакующих?) – с первыми же выстрелами заученные некогда строки Устава напрочь вылетели из головы – оказалось трое: двое с винтовками и один с пистолетом и в фуражке, видно, офицер. И отчего-то именно этот последний, державшийся чуть позади, показался Сергею наиболее опасным. Высунув между колесами ствол «калаша», Маклаков поудобнее перехватил пластиковое цевье и выцелил бегущего. О том, что сейчас он во второй раз в жизни выстрелит в живого человека, уже не думалось, равно как и о том, что вообще происходит. Прав был ротный – чем хорош Устав, так это тем, что позволяет не думать тогда, когда надо действовать. На них напали, и они обязаны оказать противнику огневое сопротивление. Все. С этой мыслью старшина выбрал слабину и потянул спуск.
Автомат привычно толкнулся в плечо, и бегущего отбросило назад. Не отпуская спускового крючка – подсознательно он помнил, что так стрелять нельзя, что это неправильно, что сбивает прицел, перегревает и изнашивает ствол и нерационально расходует боеприпасы, но палец будто бы вдруг окостенел, – он повел стволом из стороны в сторону, пересекая свинцовой строчкой еще две жизни. Грохот выстрелов привычно оглушил, и где-то глубоко мелькнула шальная мысль, что все это происходит не с ним. Да-да, точно, конечно же, не с ним! А если даже и с ним, то на самом деле он сейчас лежит на стрельбище, на расстеленном брезенте, а позади стоит с планшетом принимающий стрельбы офицер. И впереди вовсе не люди из плоти и крови, а покрытые пробоинами бездушные фанерные мишени, безропотно падающие под ударами его пуль…
В этот момент боек щелкнул вхолостую. «Семьдесят четвертый» израсходовал первый из выданных Крамарчуком – а кто это, кстати: кто-то из прошлой, уже такой далекой и нереальной жизни, да? – магазинов. Старшина автоматически отстегнул опустевший рожок, отбросил в сторону, нащупал на боку подсумок и перезарядил оружие, вскользь припомнив, что третий магазин он отдал Родионову. За спиной грохотнула очередь Витькиного автомата, грохотнула – и осеклась, завершившись коротким стоном, шорохом падающего тела и каким-то непонятным бульканьем.
Перевернувшись на бок, Маклаков обернулся. Земляк лежал, обеими руками зажимая простреленную шею, алая пузырящаяся кровь выплескивалась сильными толчками между его пальцев. Согнутые в коленях ноги яростно скребли каблуками берцев по траве, но с каждой секундой все слабее и слабее. Серега не был особо искушен в военно-полевой медицине, но отчего-то сразу понял, что тот уже не жилец – пуля, видимо, пробила не только горло, но и сонную артерию.
Извернувшись ужом, он прополз обратно под задним мостом и подтянул к себе автомат товарища. Отстегнув магазин, на ощупь определил, что тот пуст: перед смертью Витька все-таки успел расстрелять последние в жизни тридцать патронов. Что-то металлически щелкнуло о несущую раму, визгнув куда-то в сторону, со смачным шлепком ударило в шину. Третьей пули – уже его собственной – Маклаков не услышал. Просто тяжелый удар в грудь, будто кирзовым сапогом со всей дури въехали. И разрывающая внутренности боль, только отчего-то вовсе не в груди, а в спине… «А, ну да, – вяло подумалось старшине, – на выходе пуля всегда наносит бо?льшие повреждения, оттого и боль». Мысли стали вязкими и какими-то вовсе не важными. Входное отверстие, выходное… имеет ли это хоть какое-то значение? А Крамарчук, хоть и нормальный мужик, все же порядочный гад! Не мог эти свои дурацкие патроны-гранаты-взрывчатку в другое место спрятать? Да уж, постояли они с Витьком на посту в последний раз, называется, хорошо постояли!..
И это было последней мыслью так и не дождавшегося своего счастливого дембельского поезда старшины Сергея Маклакова.
Глава 2
с. Чабанка, военный городок береговой батареи БС-412, 17 июля 1940 года
Что именно произошло, сержант корпуса морской пехоты шестого флота США Джимми Джойс так и не понял. Еще мгновение назад он стоял, оперевшись плечом о борт «Хаммера», и вдруг какая-то неведомая сила властно отшвырнула его в сторону. Когда он, тряся гудящей головой, поднялся на ноги и проморгался от запорошившей глаза пыли, джип уже лежал на боку, беспомощно уткнувшись в землю стволом сорвавшегося со станка крупнокалиберного «браунинга».
Как именно все это произошло, он не видел – зато хорошо видел, как погиб капрал Корнэйл. Беднягу застрелил в спину какой-то сбрендивший задохлик в странной мешковатой форме и с не менее странной винтовкой в руках. Но каким бы странным ни выглядело это оружие, оно стреляло, и стреляло неплохо. Джимми видел – и, наверное, уже никогда не забудет! – как на груди бегущего капрала вспух, лопнув кровавым облачком, бутон выходного отверстия: пуля насквозь пробила грудную клетку. Корнэйл взмахнул руками и упал ничком в нескольких метрах от Джойса, нелепо выбросив вперед левую руку и широко раскидав ноги в высоких десантных берцах.
Несколько секунд укрывающийся за перевернутым джипом сержант тупо смотрел на сверкающие на солнце часы, особенно заметные на темной коже афроамериканца, затем, опомнившись, задом вполз в тень перевернутой кабины. Позиция оказалась довольно выгодной. Невидимый со стороны – по крайней мере пока, – он мог наблюдать за происходящим, а происходило следующее: застреливший капрала молоденький парнишка, который, похоже, даже не догадывался о существовании тренажерных залов, направил свое оружие на лежащего на земле человека в камуфляже и что-то ему прокричал. Последнего Джимми сегодня утром уже видел – он был тут кем-то вроде старшего офицера, проверял готовность оружейных стендов к началу смотра. Затем подбежал незнакомый офицер в смешной приплюснутой фуражке и с пистолетом в руке и увел пленного и прячущуюся под столом смазливую корреспондентку, на которую сержант, по правде говоря, уже успел положить глаз. Парень же, выслушав отданный ему приказ, козырнул и побежал в сторону Джойса. Что же делать? Напасть? Без оружия и, самое главное, без бронежилета? Бред! Конечно, у него на поясе висит стандартный штык-нож от «М-16», и он, используя фактор неожиданности, наверняка сумеет тихо снять этого парня с винтовкой, но дальше? В нескольких метрах валяется упавшее с перевернутых столов оружие и образцы боеприпасов, но пока он доберется до них, пока успеет зарядить, его просто расстреляют в упор. Нет, нужно незаметно доползти до транспортера, тем более что минут пять назад туда же ушел рядовой Брайан, третий из их оставленной на берегу команды.
И все-таки, что же это было? Что за неведомая сила с легкостью перевернула четырехтонный джип, повалила столы и швырнула на землю его самого? Землетрясение? Смерч? Ох, дерьмо, да какая сейчас разница?! Сейчас ему нужно добраться до транспортера и связаться с командованием, сообщив ему о проблемах с туземцами. И заодно найти этого придурка Брайана, пока он не сотворил какой-нибудь глупости: фермерского сына из солнечного Арканзаса Джойс недолюбливал еще со времен учебки. Мозгов не густо, зато мышечной массы и дурной решимости – через край, еще напортачит чего, американский герой.
Кстати, в «LVTP» полный штатный боекомплект плюс личное оружие экипажа, а если запереться внутри, заблокировав люки и десантную аппарель, то никакие доходяги с древними винтовками не страшны! «М2НВ» пятидесятого калибра и сорокамиллиметровый «Марк-18» разнесут в пыль половину этого сраного полигона!
Джимми вытащил штык и, зажав свое единственное оружие в потной ладони, развернулся и на четвереньках пополз вдоль лежащего на боку джипа, собираясь обогнуть его сзади, оказавшись со стороны кормы плавающего транспортера, аппарель которого, насколько он помнил, была опущена. Пару секунд спустя он уже протопал по ребристой поверхности пандуса, скрывшись в спасительной полутьме десантного отделения, где нос к носу столкнулся с перепуганным мало что понимающим Брайаном. Ничего не объясняя, Джойс выхватил из захватов «М-16А3», вторую бросил товарищу, дрожащей рукой вставил магазин, ударом ладони загоняя его до щелчка. Передернул затвор и только после этого почувствовал себя более-менее спокойно. Вот теперь пусть только подойдут, древняя винтовка – это вам не штурмовая «М-16»!
– Дерьмо! – сдавленно вскрикнул он, разворачиваясь в сторону кормы, где в ярко освещенном утренним солнцем проеме десантной рампы уже появилась фигурка вражеского солдата, удивленно заглядывающего внутрь. Оттолкнув в сторону застывшего с незаряженной винтовкой в руках Брайана, Джимми вскинул оружие и выстрелил. В это короткое движение он словно вложил всю свою злость за недавний страх и неуверенность, за убитого Корнэйла, за разбитый джип… Грохотнула недлинная очередь, стреляные гильзы зазвенели, падая, на пол. Помещение тут же наполнилось привычным кисловатым дымом сгоревшего синтетического пороха.
Переломившись пополам, фигурка исчезла, выпав из очерченной контуром десантного люка перспективы, лишь выпущенная из руки винтовка металлически стукнула по покрытой композитным подбоем аппарели и сползла на землю. Брайан, отвесив челюсть, смотрел на сержанта, его винтовка уткнулась стволом в пол, но парень этого даже не замечал.
– За…зачем ты его убил?! Это же учения?! Ты не имеешь права снаряжать оружие! Лейтенант Коул говорил…
– В задницу Коула, его здесь нет, – зловеще осклабился сержант, которым внезапно овладела странная, граничащая с истерикой веселость, подхлестнутая выброшенным в кровь адреналином. Опустив оружие, он сделал шаг вперед. Как бы оно там ни было, нужно поднять аппарель и заблокировать люки, неизвестно, сколько тут еще этих… с древними винтовками. А затем уж вызвать корабль.
– Это был террорист, он только что убил капрала и угрожал одному из наших союзников. Сейчас мы закроемся в машине и свяжемся с нашими.
