Дом для Гвидона

скачать книгу бесплатно


– Это вы кого имеете в виду? – прищурился Светозар.

– Своего непосредственного начальника полковника Рыбчинского, вашего сапера Тимофея… – направляясь к двери, начала перечислять Дарина.

Светозар предсказуемо проглотил наживку:

– Подождите! А почему Мохито?..

– Прямо сейчас – нет, но через недельку-другую – да. Любой даме понятно, что у беленькой двойня.

– Елки-палки! – Вой сотряс стены и всполошил льдинки в фонтанах. – Надо срочно на второй подарок собирать.

Дарина удалилась, посмеиваясь – не было сомнений, что в ближайшее время Светозар потеряет к ней интерес и перестанет требовать сказок.

Она выехала в Лисогорск ночью, поездом. В последний момент передумала лететь самолетом и отбыла на железнодорожный вокзал. Там, разглядывая мозаики, доела последнюю маленькую гроздь винограда – Негош выполнил обещание и выдал ей премию – и зашла в алтарный зал в западном крыле, чтобы попросить легкой дороги у Камула и Хлебодарной.

Здесь уже чувствовалось предвкушение зимнего праздника: с метлы Хлебодарной свисала блестящая мишура, а в ладонь Камула, протянутую к волку, кто-то вложил алую елочную игрушку – стеклянный шар с рельефным рисунком.

– Я привезу свечи, – сказала Дарина. – Зайду к деду Савве, куплю и вам, и «Сидящим». Если не даст заговоренных, возьму простые. Не хочу жечь лисьи или волчьи скрутки. Подождете?

Раздался нарастающий грохот – к платформе подходил поезд. По витражам, выходящим в сторону путей, продернулась нитка светящихся окон, замедлилась, поплыла, смешивая разноцветные пятна. Хлебодарная благосклонно улыбнулась. Камул подмигнул и покатал на ладони елочную игрушку.

– Я вернусь, – подхватывая сумку, пообещала Дарина, и вышла на перрон.

Она отлично выспалась под стук колес. Лисогорск встретил ее ранним утром, морозной дымкой, окутывающей горы, отступающей перед лучами крепнущего солнца. Дарина пожалела, что не уговорила Негоша отпустить ее в отпуск с сегодняшнего дня – допросила бы эту Владу, и свободна. Чувство долга напомнило, что нельзя бросать товарищей в трудную минуту. Она-то на праздники в отпуск уйдет. А все остальные – нет.

Вдова жила на окраине, в частном доме с крохотным двором, навесом-верандой рядом с входной дверью, кустом сирени и яблоней на свободном клочке земли. Следов Гвидона не чувствовалось, но Дарина для уверенности испросила разрешение перекинуться и тщательно обследовала и двор, и дом. Подозреваемый был здесь давно – только домашние тапочки сорок пятого размера хранили слабенький запах. Вероятно, Гвидон в них регулярно переобувался, приезжая в гости.

Дарина достала планшет и начала писать протокол прямо на веранде – в доме занимался ребенок, которому надо было идти в школу во вторую смену. Влада долго разговаривала сквозь зубы. Чуть оттаяла уже после того, как подписала протокол.

– Я знаю, что это не шутка. Мне звонили, сказали о расследовании.

«Светозар. Вчера. Скорее всего, сразу после того, как я вышла из кабинета», – догадалась Дарина.

– Вы расспрашиваете о его тратах. Я не хочу давать официальные показания. Если Гвидон никому не говорил, значит, у него были какие-то причины это скрывать. Но с глазу на глаз скажу. Он постоянно привозил мне деньги. Для ребенка. Говорил, что раз нет своего волчонка, надо чужих баловать.

– Он не объяснял, почему нет своих? – поинтересовалась Дарина. – Почему у него нет волчицы? Как я поняла, он не кривой, не косой, карасей регулярно добывает и гвоздь забить может. Неужели никто на такое сокровище не польстился?

Влада пожала плечами:

– Я однажды спросила, а он ответил: «Мне нельзя». Я подумала – может быть, какое-то генетическое заболевание. Ну, из тех, что могут передаться по наследству. Больше не спрашивала. Зачем в чужой беде ковыряться?

– Понятно. Вот визитка. Это служебные телефоны, мой и начальника. В случае если подозреваемый у вас появится или вы его где-то увидите, прошу немедленно нас известить.

Проговаривая эту стандартную фразу, Дарина мучительно размышляла: «Выставлять наблюдение или не дергать местных топтунов? Что будет делать Гвидон? Оббежит жену покойного сослуживца по кривой дуге, чтобы не доставлять ей неприятностей, или, наоборот, явится, надеясь получить приют в оплату за регулярные подарки ребенку?»

– Я не позвоню, – спокойно ответила Влада. – Не позвоню, но и его на порог не пущу, так и знайте.

Дарина кивнула и попрощалась. Наблюдение она решила не выставлять – пожалела не столько Владу, сколько ее ребенка. На долю мальчишки и так выпало достаточно потрясений, не хватает еще, чтобы приятеля его покойного отца во дворе застрелили, если тот окажет сопротивление.

«Где-нибудь в другом месте застрелят. Земля большая, на всех хватит».

От Влады она поехала в центр города, в магазинчик деда Савватия, свечного мастера, известного далеко за пределами Лисогорского воеводства. В стеклянную дверь, на которую была намертво приклеена табличка «Закрыто», Дарина скреблась минут пятнадцать. Дождалась того, что Савватий выглянул из подсобного помещения, запрыгала и замахала руками, корча страдальческие рожи. Дед поправил монокль, долго и недоверчиво смотрел на дверь, а потом все-таки сжалился и отпер внутреннюю задвижку – оказал милость внучке покойного приятеля. Дарина просочилась внутрь и попросила:

– Дед Савва, а можно?..

– Сколько?

– Четыре.

– Это слишком много. Раньше заказывать надо было. К празднику все наперечет.

– Мне только одну заговоренную. А три – простые. Я обещала Камулу и Хлебодарной на Ключеводском вокзале. Еще две – для «Сидящих». Там Хлебодарной хотелось бы заговоренную поставить.

– Хм. Как ты к ним пробралась?

– По службе, дед Савва.

Дед почесал бороду, повернулся, ушел во внутреннюю дверь и долго не возвращался. Дарина от нечего делать изучила знакомые образцы работ в стеклянных витринах – выставку, не менявшуюся годами. Здесь были настоящие шедевры из разноцветного воска: виноградная лоза, объеденная толстыми божьими коровками, с засохшей гроздью и пробивающимися почками, прихваченные морозом цветы и ягоды, черепашка с семью свечками на панцире – в детстве Дарине казалось, что она вот-вот поползет – яркий тропический попугай, удерживающий фитиль в клюве, веточка красной смородины, на которую присела крупная желтая бабочка. Безукоризненно проработанные детали и подобранные цвета заставляли забыть о том, что это свечи. Свечи, при отливке которых читались шакальи наговоры.

Дед вынес из подсобки маленький фанерный чемоданчик. Открыл, демонстрируя сокровища, с которым согласился расстаться. На такую щедрость Дарина даже в самых смелых мыслях не рассчитывала. Гроздь сочного темного винограда с пожелтевшим листом. Гроздь белого, медового, с оранжевыми подпалинами на ягодах. На черенках, возле фитилей, сидели жирные серые слизняки – сосредоточия бед, подлежащих изгнанию.

– Белый виноград – Сидящей, – велел Савватий. – Черный – на вокзал. Шишки для Камула одинаковые, можешь перепутать.

Из стружки, наполнявшей отделения чемоданчика, выглядывали связки восковых шишек с россыпью ягод боярышника и можжевельника.

Пока Савватий упаковывал свечи, любовно пересыпая их мягкой древесной стружкой и укутывая пупырчатым полиэтиленом, Дарина достала из сумки кошелек и вынула ворох крупных купюр – чуть больше своей месячной зарплаты. Она подсунула их под счеты – самые настоящие счеты с косточками на прутьях – и услышала ворчливое:

– Слишком много.

– Нормально, дед Савва. Пару простых свечек кому-нибудь за мое здоровье отдайте.

– Как себя чувствуешь? – спросил дед, защелкивая застежки чемоданчика.

– Ничего не болит. Ничего не хочется, – быстро отрапортовала Дарина. – Жениха не завела, плодиться и размножаться не собираюсь.

– Правильно, – одобрил Савватий и протянул ей чемоданчик. – Гуляй, пока молодая.

Дарина успела на электричку в Ключевые Воды, не пришлось три часа до следующей слоняться. Подремала на мягком сиденье, принюхиваясь к чемоданчику – смесь свежего дерева, воска и фруктов со смоляной горчинкой умиротворяла. За час до прибытия на вокзал она позвонила Негославу и сказала:

– Я везу свечи от деда Саввы. Две – в вокзальные чаши. Если хотите – приезжайте. Одна для Камула.

Дарина знала, что сослуживцы не пропустят возможность посмотреть, как она зажигает заговоренные свечи. Но не ожидала, что на вокзал явится еще и Светозар с подполковником Розальским – тем самым, который допрашивал бомжа, какой-то полковник и две дежурные группы разных спецотрядов. Растерянные пассажиры расступились, на лице Камула заиграла улыбка, а Хлебодарная поморщилась. В алтарном зале стало тесно и шумно, рычание стихло только после того, как Дарина открыла застежки чемоданчика.

Первой она почтила Хлебодарную – волки и Камул подождут. К свечам прилагались толстые спички с темно-зеленой серой. Легкое касание о коробку породило огонь. Дарина стряхнула древесную стружку с виноградной грозди, подожгла фитиль. Подняла, позволяя разгореться, а волкам – посмотреть на слизняков, жухлый лист и сочные ягоды. Зал заполнил терпкий запах свежего виноградного сока. Дарина затушила спичку пальцами, не задувая – чтобы не спугнуть волшбу – взяла гроздь двумя руками и осторожно уложила в чашу Хлебодарной.

Чтобы там ни говорили завистники, а магия Савватия работала. Слизняк таял, Дарина вдыхала ягодный дым, и чувствовала, как перестает ныть бедро, уходит угнездившаяся в затылке головная боль, не снимавшаяся ни превращениями, ни таблетками. Душу омыло спокойствие. Хлебодарная благосклонно кивнула, прошептала: «Все будет хорошо». Дарина достала из чемоданчика тройную шишку, протянула Негославу, указала взглядом на спички.

– Это большая честь. Может, сама зажжешь?

– Нет. Это вам.

Она отошла к статуе Хлебодарной, продолжая прикасаться к чаше, и купаясь в виноградном дыму. Волки сгрудились вокруг чаши Камула, рычали – без злости, с предвкушением. Когда к запаху винограда прибавился густой смолистый дым, Дарина омыла ладони в пламени, защелкнула застежки чемоданчика и пошла прочь, на свежий воздух. К чаше Хлебодарной начали подходить лисы – пассажиры и сотрудники вокзала. Дарина знала, что их молитвы возле заговоренной свечи будут прибавлять ей по капле здоровья и удачи. Виноградная гроздь потухнет не скоро – такие свечи горят около суток. И ее никто не сможет погасить или украсть – пламя сожрет руку вора, повреждая сухожилия. Недаром к Савватию чистокровные шакалы в очередь стояли, и не каждому свеча перепадала.

Дарине крупно повезло – у нее была возможность постучать в дверь и купить немножко волшебства. По родству и удачному знакомству.

Глава 4. Гвидон. Паломничество

В гостиницу со скверной репутацией его впустили нехотя – только после того, как переплатил вдвое. Хозяин трижды предупреждал, что у них нельзя устраивать драки, и не верил словам: «Мне только искупаться и постирать». Шмотки удалось пристроить в прачечную за скромную сумму, а в душ пришлось идти два раза подряд. После первой помывки Гвидон продолжал вонять грязным волком с примесью дешевого геля для душа.

Он тщательно побрился, осторожно соскреб волосы в подмышках – звериный запах сразу стал слабее, долго выполаскивался и растерся крохотным гостиничным полотенцем до красноты кожи. В рюкзаке нашлись чистые трусы и майка. Гвидон возблагодарил Камула, надоумившего его прихватить второй комплект формы – можно выйти, не дожидаясь, пока высохнет стирка – мысленно составил список завтрашних покупок и улегся спать.

На следующий день он вышел в город, надеясь, что не попадется на глаза какому-нибудь бдительному патрулю. Вчера помогла знакомая уловка – подъехал на электричке, вышел на платформе возле кондитерской фабрики, а до гостиницы добрался пешком. Здесь, в близости от аэропорта, по отсутствию туристов, приезжавших в городок принимать минеральные ванны, каждый человек и оборотень был на виду. В сезон и то трудно затеряться, а в первой декаде декабря – как на ладони.

Гвидон напомнил себе, что надо быть увереннее – «я турист, паломник, иду в горы по зову Камула» – пополнил запас горючих кубиков, накупил супов для кружки и консервов, обратив внимание на то, что в витринах магазинов, на улицах и площадях появились елки и можжевеловые венки с соломенными жгутами и алыми лентами. Из пекарни тянуло вкусным запахом выпечки с корицей, возле отделения банка стояла огромная стремянка. Человек и оборотень-лис разматывали длинную гирлянду, примеривались к крюкам, чтобы украсить фасад.

Рождество и день Изгнания Демона Снопа приближались, праздничное настроение прокрадывалось в дома, согревало огоньками разноцветных лампочек, обещанием стола с угощениями и подарков. Люди и оборотни улыбались, а Гвидон все сильнее мрачнел. Он только сейчас понял, что зашел за черту, из-за которой не будет возврата. Не будет приглашения к Светозару, покупки торта и банки маринованных кабачков – все это осталось в прошлом.

Тоска порождала сомнения. Может быть, надо было оставить письмо, чтобы его прочли Светозар и дознаватели? Не уносить с собой, чтобы нашли рядом с телом – а вдруг тело не найдут? Уверенность, что Камул дал ему отпускную от смерти только для посещения братской могилы, временами пошатывалась. А если ничего не произойдет?

Гвидон успокоил себя тем, что всегда можно пойти и сдаться, и машинально начал дополнять старое письмо мысленными пометками из сегодняшнего дня – как будто уже оказался на допросе. Дополнений оказалось так много, что пришлось зайти в канцелярский магазин и купить две тонкие тетрадки и три шариковые ручки. Продавщица посмотрела на него с удивлением, как будто сомневалась в том, что он умеет писать, и Гвидон немножко обиделся.

Он вернулся в гостиницу в полдень. Забрал сухую форму, тщательно уложил в рюкзак, распределил продукты. Оставшееся время – номер был оплачен до четырех часов дня – он использовал на запись мыслей в тетрадку.

Гвидон Вишневецкий, попавший на «Грозу», не имел жизненного опыта, не чуял ловушек, не видел связи между действиями, казавшимися ему разрозненными. Сегодняшний Гвидон многое оценивал по-другому – давно надо было перестать запихивать воспоминания в дальний уголок памяти, вытесняя «неврозом чистоты», и разобраться.