скачать книгу бесплатно
Особо знаменательным для хоккея стал год 1924-й – игра была включена в программу первых зимних Олимпийских игр, прошедших в Шамони (Франция). Первым олимпийским чемпионом по хоккею стала команда Канады.
Бурное развитие хоккея во многих странах привело к решению регулярно проводить чемпионаты мира. В 1930 году на катках Шамони, Берлина и Вены прошли матчи первого самостоятельного мирового чемпионата. Интересно, что команда Канады, как заведомо сильнейшая, не принимала участия в турнире 11 команд, а провела лишь один матч – с победителем этого состязания. В решающем поединке гости из-за океана легко взяли верх над командой Германии – 6:1.
По сути дела, у канадских игроков до 1954 года не было конкурентов на мировых хоккейных форумах. На эти престижные соревнования руководители канадского любительского хоккея посылали, как правило, не сборную команду, а один из клубов, причем не всегда лучший. Победа была почти гарантирована.
Случались, правда, и осечки. Так, в 1933 году в Праге канадцы уступили пальму первенства американской сборной. Через два сезона, в 1936 году, на олимпийском турнире в Гармиш-Партенкирхене они вновь пережили тяжелый удар. Победу одержала команда Великобритании. В 1949 году на турнире в Швеции канадцев одолела команда Чехословакии. Однако все это выглядело не более как случайные эпизоды. Канадцы относились к этим редким поражениям снисходительно, делая вид, что они нисколько не задевают их самолюбия и тем более не влияют на престиж. «Родители» хоккея продолжали позволять себе роскошь – посылать на мировые хоккейные ассамблеи далеко не лучших хоккеистов страны, а то и вовсе пропускать отдельные чемпионаты мира, как это было, например, в 1947, 1953, 1957 годах.
Известно, что боевое знакомство советских игроков с канадским хоккеем состоялось в марте 1954 года на чемпионате мира в Швеции. До этого лишь немногим нашим тренерам доводилось видеть игру заокеанских хоккеистов с трибуны. И вот на Королевском стадионе Стокгольма скрестили клюшки, сошлись лицом к лицу советские и канадские игроки. Мы получили, наконец, возможность помериться силами, сопоставить свои взгляды на игру. И если нашим спортсменам и тренерам победа над «самими канадцами» (!) казалась огромным достижением, переполняла их гордостью, то родоначальники хоккея, проиграв, особой печали, к нашему удивлению, не испытывали. Во всяком случае, в Стокгольмской ратуше, где проходил заключительный прием по случаю завершения чемпионата с участием всех выступавших в турнире национальных команд, никто из канадских хоккейных руководителей не грустил. Они, по-видимому, твердо знали, что в спорте бывают и поражения, и – самое главное – верили, что у них, у канадцев, огромные резервы. Стоит только привести их в дело, и любой соперник будет усмирен.
Да, резервы – и неисчерпаемые! – у канадцев действительно были. Любимый народом хоккей, будто рукой хлебопашца – заботливо, без огрехов – посеянный буквально по всей стране, давал обильные всходы. Из многочисленных детских и юношеских команд во взрослые клубы приходили настоящие мастера, а сильнейшие, лучшие из лучших составляли элиту профессионального хоккея.
В Канаде раньше других поняли, что хоккей – игра с большим будущим. Что как зрелище он может стать сильнейшим магнитом для тысяч и тысяч людей, принося им радость сопереживания спортивной борьбе, а организаторам соревнований – немалые доходы. Так родилась идея создания профессиональных клубов.
В то время, когда в Европе полыхал пожар Первой мировой войны, за океаном, в Канаде, была создана Национальная хоккейная лига, объединяющая клубы профессионалов. Дата ее рождения – 26 ноября 1917 года. Поначалу в НХЛ входили два клуба из Монреаля, по одному из городов Оттавы, Квебека и Торонто. Отметим – только канадские клубы. Первые официальные матчи профессионалов состоялись уже через месяц – 19 декабря 1917 года. Кстати, искусственный лед к тому времени был в Канаде не в диковинку. На нем давно уже играли любители, сражавшиеся за Кубок Стэнли.
В 1993 году этому призу исполнилось сто лет – поистине вековая традиция! Кубок, приз для лучшей хоккейной команды, был учрежден генерал-губернатором Канады лордом Стэнли. В борьбе за эту серебряную вазу до 1906 года участвовали лишь любительские команды, в два последующих года в розыгрыше кубка позволили участвовать и игрокам профессиональных клубов, а с 1908 года он стал разыгрываться только среди профессионалов.
Затем кубок стал разыгрываться для шести лучших профессиональных команд Канады и США, став самым престижным соревнованием за всю историю развития хоккея за океаном. В каждом клубе зритель видел и выдающихся игроков-лидеров, и целые созвездия истинных мастеров. Каждая команда демонстрировала присущие только ей одной тактические принципы, психологические приемы спортивной борьбы. Сражения между собой эти клубы вели на равных, каждый раз подтверждая высокий класс командной и индивидуальной игры.
Конечно, столь узкий круг знаменитых клубов не мог просуществовать слишком долго. Уж больно широк стал интерес к хоккею. Игра эта сделалась близка сердцу каждого канадца. Наряду с футболом, бейсболом и баскетболом росла популярность хоккея и в США. Расширение лиги профессионального хоккея стало неизбежным. Проходило оно в несколько этапов. Поначалу существовали так называемые американская и канадская зоны хоккея, но век их был недолгим. Наконец, в 1979 году была создана лига из 21 клуба.[1 - Количество клубов НХЛ с момента написания книги увеличилось. (Прим. ред.)] Это количество команд сохраняется и по сей день.
Клубы НХЛ проводят игры по многокруговой системе, которая предоставляет возможность каждому хоккеисту до 80 раз в течение сезона дарить свое мастерство зрителю. А затем, под занавес хоккейного карнавала, шестнадцать сильнейших клубов, встречаясь друг с другом по системе с выбыванием (сначала до 3,[2 - В настоящее время все этапы проходят до четырех побед. (Прим. ред.)] а в финале – до 4 побед), разыгрывают Кубок Стэнли.
Мне довелось видеть эти матчи. Это не просто хоккей, не просто игра, в которой спортсмены стремятся проявить все свое мастерство. Это битва за главный приз – зрительские симпатии, за особый престиж каждого спортсмена и клуба в целом. Не побоюсь сказать, что две недели решающих матчей на Кубок Стэнли – это утверждение всего прекрасного, что способен дарить людям хоккей.
Начало всех начал
Приказы бывают разные. И дельные, и бестолковые. Одни нам по душе, и мы с охотой их выполняем. К другим относимся с прохладцей, подчиняемся им формально. Развивать канадский – так его называли в ту пору – хоккей мы начали по приказу Всесоюзного комитета по делам физической культуры и спорта. Без каких-либо предисловий нам был зачитан приказ, согласно которому с 22 декабря 1946 года стали сразу проводиться матчи чемпионата страны. Никаких методических пособий, кроме нескольких потрепанных брошюр с правилами игры, у нас не было. Вот так, с места в карьер, и начали мы, игроки хоккея с мячом, осваивать новую для нас заморскую игру.
В самозабвении, с каким мы, хоккеисты той поры, относились к тренировкам, нам, смею уверить вас в этом, читатель, ни тогда, ни позже равных, пожалуй, не было. И летом, и осенью на асфальтовых дорожках парка ЦДКА, на теннисных и волейбольных площадках гоняли мы, едва выдавалась свободная минута, нами же изобретенную «шайбу» – пластмассовое кольцо, а то и хоккейный мяч. Выполняли сложные гимнастические и акробатические упражнения, не бегали – носились по парку, не жалея ни времени, ни сил. Посетители с недоумением наблюдали за нами, и, по-моему, многое из того, что мы проделывали, казалось им странным. Да и мы, хоккеисты, толком не знали, на верном ли мы пути, правильно ли тренируемся? Но были твердо уверены в том, что труды наши не пропадут бесследно, что объем проделанной работы непременно даст нам новые хоккейные качества.
Но вот начались заморозки, приближалась зима. По ночам мы заливали теннисный корт и, не дав льду как следует окрепнуть, надевали коньки, упражняясь то с шайбой, то с мячом. Дело в том, что мы являлись как бы «слугами двух господ»: издав приказ о развитии в стране хоккея с шайбой, спортивное руководство возложило его выполнение на команды хоккея с мячом. Поэтому зимой 1946–1947 года мы выступали сразу «на два фронта», играя и в хоккей с мячом, и в хоккей с шайбой. Матчи проходили обычно в один и тот же день. Утром, бывало, гоняли шайбу, вечером – мяч. И наоборот. И никто, представьте, не жаловался на усталость, на перегрузки. О том, чтобы наши занятия контролировали специалисты-медики, тогда не могло быть и речи, лишь сестры милосердия в случае необходимости делали перевязки игроку, получившему травму.
Начинал я играющим тренером команды ВВС. Она была составлена в основном из солдат, обслуживавших летное училище. Оно находилось рядом с московским стадионом «Динамо» – в том самом здании, где сегодня размещается филиал Военно-воздушной академии имени Ю. А. Гагарина.
Всем нам приходилось нелегко. Мои подопечные, солдаты срочной службы, ежедневно занимались и строевой, и огневой, и политической подготовкой, выполняли различные работы. Но, едва лишь появлялось у них «окно» свободного времени, мы тренировались. В любое время года, в мороз и слякоть.
Дружно жили, по-спартански. Нас отличали организованность, веселый нрав и трудолюбие. Командование училища, узнав, что мы тренируемся два-три раза в день, распорядилось добавлять к солдатскому пайку чуть больше жиров и углеводов. Мне нравилось наблюдать, с каким аппетитом ребята уничтожали все то, что им давали на раздаче. Посуда после них казалась вымытой.
Единственное, чего нам всем недоставало, так это сна. На двухъярусных койках спали, как говорится, мертвым сном. А когда дежурный по казарме в шесть утра подавал команду «Подъем!», она всегда заставала врасплох. Нам не хотелось расставаться со снами, мы ворочались с боку на бок в надежде хоть несколько лишних секунд понежиться в тепле под одеялом. Но едва рядом, громко выражая свое неудовольствие, появлялся старшина, срабатывал страх – не наказали бы! – и мы с кислыми физиономиями мчались на построение, зная, что даже секундное опоздание грозит взысканием. Чудаки, мы не понимали тогда, что строгость и придирчивость старшины сослужат нам добрую службу и ой как пригодятся в долгой нашей жизни!
Наша команда была приписана к роте охраны училища. Всем приходилось стоять в карауле. Часто с оружием. Но мы с ребятами договорились, что для тех, кто в наряде, время зря пропадать не должно: находясь на посту, они или имитировали бег на месте, или, если позволяли условия, совершали пробежки вправо и влево, вперед и назад – то боком, то спиной вперед. Вот удивился бы тот, кто случайно увидел бы этих часовых со стороны!
Вспоминаю нашу солдатскую молодость не для одной лишь исторической достоверности. Когда сегодня вижу на тренировках спортсменов, которые ленятся, возмущению моему не бывает предела. Спорт требует упорства, умения дорожить временем, как бы прессовать его. «Молодость дается только раз», – совершенно верно поется в известной песне. И эту истину важно запомнить всем, кто стремится разумно распорядиться молодыми годами. Убежден: без напряженной работы над собой, без фанатизма ничего путного нельзя добиться ни в спорте, ни где-либо еще.
Своим зимним стартом, итогом первого чемпионата страны наша молодая команда была довольна. Нам удалось одержать ряд побед над сильными соперниками. Например, обыграть команду из Риги,[3 - Результат матча ВВС – «Динамо» (Рига) в сезоне 1946/1947 гг. 1:1. (Прим. ред.)] за которую выступали самые опытные хоккеисты, ведь в Латвии к тому времени в «канадский» хоккей играли уже более двадцати лет, латвийские хоккеисты не раз участвовали в предвоенных чемпионатах Европы.
Те же самые спортсмены, что выступали в составе хоккейной команды Военно-воздушных сил, неплохо играли и в футбол. Осенью 1946 года футбольная команда ВВС, которую также тренировал я, вышла победителем турнира команд второй группы, получив право выступать в следующем сезоне среди сильнейших футбольных команд страны.
В разгар футбольного сезона крупный пост в ВВС занял генерал-майор Василий Сталин. Влюбленный в спорт и спортсменов, он тут же азартно включился в наши дела, потребовав от команды исключительно одних лишь побед. Требование понятное, но!
Прийти победы к армейской команде – пусть талантливой, но малоопытной – вот так запросто, конечно, не могли. Тем более что ранее я отказался пригласить в коллектив именитых мастеров. Известно, что для создания классной команды необходимо время. Игроки же мои были молоды, в большом спорте не искушены. Но что меня радовало, были они честолюбивы, много тренировались. Я верил, что большие успехи к нам непременно придут. В будущем.
Однако Василий Сталин не только болезненно переживал любую неудачу команды, но и стал вмешиваться в действия тренера, требуя поставить на игру то того, то этого футболиста.
После матча в Москве с командой динамовцев Тбилиси, проигранного нами со счетом 1:5, он вызвал меня к себе на квартиру. Состоялся крутой разговор, в ходе которого я попросил освободить меня от должности тренера. Генерал не давал согласия. Его можно было понять. Он проявлял большой интерес к команде, беспокоился за ее судьбу. Но ему и в спорте хотелось командовать. Я же придерживался иных принципов. Считал и считаю, что поиск состава и планирование тренировок, определение их содержания, выбор тактики на игру, а также многое и многое другое – прерогатива одного лишь тренера. И никакое вмешательство извне недопустимо. Но генерал этого понять не хотел.
Что ж, как говорится, нашла коса на камень. Я вернулся в ЦДКА – Центральный дом Красной армии, к которому все это время оставался приписанным как офицер.
Команда ЦДКА в первом розыгрыше чемпионата страны по хоккею с шайбой заняла второе место, уступив высший титул московским динамовцам. Кстати, играющим тренером динамовской команды был Аркадий Чернышев. Наставник армейских футболистов, авторитетный специалист Борис Андреевич Аркадьев, в команде которого до направления в клуб ВВС я несколько лет играл в футбол, рекомендовал меня тренером хоккейной команды. Командование ЦДКА согласилось с моей кандидатурой. Так с сезона 1947/1948 года стал я руководить армейским коллективом хоккеистов.
Какое это счастье – быть тренером! И долгие-долгие годы работать с одной командой. Ты, тренер, из совсем «сырых» игроков, или, как мы их называем, «полуфабрикатов», подобно ваятелю, «лепишь» мастеров игры. Ты познаешь сильные стороны характера спортсменов, тебе ведомы и их слабости. Ты постигаешь их взгляды на хоккей, на жизнь. Ты не только их учишь всему, что знаешь и умеешь, но и сам у них учишься. И очень многому. Рисковать и побеждать. Творить. Терпеть невзгоды. С честью выходить из сложных коллизий. Уметь отдавать на алтарь команды все, чем ты сегодня располагаешь. И быть постоянно, несмотря ни на что, собранным, сдержанным, быть готовым в считаные доли секунды просчитать ситуацию, найти новое, тактическое решение, психологические ключи и к своим игрокам, и к хоккеистам команды-соперника.
Тренировки, труд спортсменов каждый день, каждый час дают тебе, тренер, новую пищу для размышлений. Тренер должен быть наблюдательным. И всякий раз «делать узелок на память», чтобы сохранить увиденное, подмеченное, услышанное. Это бесценный материал, лучший учебник для тренера.
И что примечательно – чем выше мастерство игроков, чем чаще победы, тем интересней работать с командой. Хотя, бесспорно, и сложнее. Прекрасный писатель Константин Паустовский сказал однажды, что первую книгу написать просто, а вот последующие… Так и в работе с командой: с каждым годом сложности нарастают. Ну и пусть, ведь чем сложнее жизнь, тем она увлекательней.
Настоящий тренер должен всегда и во всем быть чуть впереди, чуть выше своих подопечных. Каждодневно общаясь с ними, преподносить что-то новое, интересное. Тренер должен быть всегда во всеоружии, постоянно заряжен новизной.
Постичь эту истину мне пришлось довольно скоро. Однажды пришел на индивидуальное занятие с вратарем Николаем Пучковым со вчерашним конспектом. Истинный спортсмен, фанатик хоккея, Николай воспринял это как обиду. Тренировался нехотя, без обычного упоения, дав мне тем самым понять, что не желает «пережевывать» уже знакомые ему упражнения. Это послужило для меня уроком на всю жизнь.
Ты, тренер, у игроков всегда на виду, словно на ладони. Они видят, как ты одет, каково твое самочувствие, настроение – ничто не укроется от спортсменов. Действия тренера подконтрольны не только ему самому, но и двадцати пяти – тридцати пяти объективным строгим контролерам – игрокам команды. А это значит – жизнь в узде, ведь ты – пример для игроков. И надо поступать всегда так, чтобы не стыдно было за свой труд и поведение. Придет время, твои игроки оставят площадку, обретут профессию (вовсе необязательно связанную со спортом), но прожитое в хоккее в памяти оставят навсегда. И тренера тоже. Да и тебе память об игроках всегда будет бесконечно ценна и необходима.
Но вернемся к рассказу о первых шагах советского хоккея.
Ко второму сезону хоккея с шайбой мы готовились уже более серьезно, а главное – вдумчиво. В тот год наша армейская команда стала чемпионом страны. Она была немногочисленной – одиннадцать-двенадцать человек, но дружной и по тем временам – умелой. А также, что важно, удалой. Ведущим игроком, виртуозом-забивалой был Всеволод Бобров. Рядом с ним играл прекрасный хоккейный труженик и распасовщик Евгений Бабич. Роль центрального нападающего в звене доверили мне. Костяк обороны составили два выдающихся спортсмена – спокойный, уравновешенный Владимир Никаноров, между прочим, еще и знаменитый футбольный вратарь, и отважный, дерзкий, тоже отличный футболист-полузащитник Александр Виноградов. За команду выступали также форварды Михаил Орехов и Виктор Давыдов, активный защитник, почти хавбек Владимир Меньшиков и еще один защитник – бесстрашный Владимир Венёвцев. Ворота поначалу защищал известный голкипер хоккея с мячом Дмитрий Петров, исполнявший новую для себя роль практически без всяких репетиций.
Первая проба сил
Та зима осталась важной вехой в истории нашего хоккея. В марте 1948 года в Москву была приглашена чехословацкая команда ЛТЦ – лучший хоккейный клуб Европы. Большинство игроков этой команды входили в состав сборной Чехословакии, которая в самый канун визита к нам блистательно выступила на зимней Олимпиаде в Санкт-Морице, не проиграв ни единого матча и сведя к ничьей встречу с хоккеистами Канады. И лишь лучшее соотношение забитых и пропущенных шайб позволило родоначальникам хоккея завоевать золотые олимпийские медали.
За команду ЛТЦ выступали такие сильные игроки, как вратарь Богумил Модры, нападающие Владимир Забродский, Станислав Конопасек. По мнению специалистов мирового хоккея, это были игроки выдающиеся.
Для проведения трех товарищеских матчей с клубом ЛТЦ впервые была создана сборная команда Москвы по хоккею с шайбой. Руководить ею было поручено мне.
Задача перед нами была поставлена жесткая: только победа. Иной исход международных соревнований с участием советских спортсменов был тогда неприемлем. Еще не утих грозный резонанс неудачного выступления советских конькобежцев на чемпионате мира в Финляндии. Реакция И. В. Сталина была крайне болезненной, резкой. «Виновные» были наказаны. Поражений генералиссимус не признавал. В том числе и в спорте. Страна только что вынесла на своих плечах тяжелейшую войну. Народ гордился своей победой. И считалось, что никто не вправе ронять утвердившийся после войны высокий престиж страны.
Состав команды определился быстро. Выбор-то был невелик. Посоветовавшись с тренерами ведущих клубов, за основу я взял звенья трех московских команд – ЦДКА, «Динамо» и «Спартака». Лучшим из вратарей был, конечно же, рижанин Харрийс Меллупс – человек, влюбленный в свое сложное и не всегда благодарное амплуа. Он был прекрасным аналитиком, умевшим в ходе тренировки или матча быстро обнаруживать допущенную ошибку и тут же вносить коррективы в свои действия. Немногословный, чуть застенчивый, он сразу пришелся ко двору.
Достаточно надежен был и наш второй вратарь – Григорий Мкртычан. Но ему недоставало стабильности, и в этом была отчасти моя вина. Дело в том, что редко выпадал такой день, когда я как тренер не вносил какие-либо коррективы в действия нашего армейского вратаря. Мкртычану приходилось постоянно менять приемы и навыки. Это, разумеется, отражалось на его игре. Каким образом должен наиболее рационально действовать хоккейный вратарь – этого у нас никто толком тогда не знал. Приходилось фантазировать, идти по пути проб и ошибок. Вот и получалось, что эксперименты я проводил на Григории. Хорошо, что он все понимал и не обижался, когда я заявлял ему: «То, что мы разучивали с тобой вчера, надо навсегда забыть – будем выполнять приемы по-новому». Шел тогда Грише Мкртычану двадцать четвертый год. Жизнь в хоккее прожил он счастливо. Стал заслуженным мастером спорта, чемпионом мира и Олимпийских игр. Долгое время умело руководил развитием хоккея в РСФСР. Создал крепкую семью. Встречаясь, мы часто с ним вспоминаем, как осваивали вратарское ремесло.
Но – назад, назад, к матчам с командой ЛТЦ.
Проигрывать нам было никак нельзя. Это понимал не только я, тренер, но и каждый игрок команды. Силы, само собой, были не равны. На стороне чехословацкой команды и опыт, и высокое мастерство. А что у нас? Лишь огромное желание помериться силами с асами, проверить себя. Но, может быть, есть у нас и еще какие-то достоинства, о которых мы и не подозреваем? А как их выявить? Это возможно только в открытом бою.
В открытом бою? Нет, это рискованно… А если – в «закрытом»?
Мысль о проведении предварительных закрытых товарищеских встреч пришла в голову как-то сразу. К тому же гостям так или иначе надо было проводить тренировки. И играющий тренер соперников Владимир Забродский легко согласился на совместные занятия.
Что творилось возле московского стадиона «Динамо»! Любители хоккея, конечно же, узнали о приезде именитой зарубежной команды. Но милиции были даны строгие указания – на закрытые матчи публику не пускать.
Матчи в Москве проводились лишь в одном месте – в хоккейной коробке у восточной трибуны стадиона «Динамо». Для начальства каждую зиму возводилась небольшая – человек на пятьдесят – деревянная трибуна. С нее-то наши тренеры и спортивные руководители и наблюдали за «пробой сил». И, надо сказать, каждый раз покидали стадион с плохим настроением.
Сейчас, когда с той поры прошло немало времени, могу признаться, что тогда я слегка схитрил. Утаил от соперников две тройки нападающих – армейскую и динамовскую, – а также пару защитников – Никанорова и Виноградова с вратарем Меллупсом. Не хотелось выкладывать сразу все козыри. К тому же я полагал, что в открытых матчах немалую роль может сыграть неожиданность.
Наш второй состав, хоть и бился вовсю, проигрывал соперникам с разницей в шесть-восемь шайб. При этом мы чувствовали, что чехословацкие хоккеисты еще и берегут себя, до конца не выкладываются, действуют вполсилы.
И вот проба сил позади. Заявляю руководителям нашего спорта, что команда готова к открытым матчам. А мне отвечают: они не состоятся. Руководство настолько уверилось в нашем неизбежном провале, что поручило мне поблагодарить чехословацких игроков и тренеров, извиниться за беспокойство и завтра же проводить их домой.
И тут, полагаю, пригодилась моя безрассудная смелость, а может, и несдержанность. Я не вошел – буквально ворвался в кабинет генерала Аполлонова,[4 - На момент проведения игр генерал Аполлонов был заместителем министра внутренних дел СССР. (Прим. ред.)] руководившего тогда спортивным движением страны, и стал требовать проведения отмененных встреч. Уверял, что все девять хоккеистов, не принимавших участия в тренировочных играх с чехословацкой командой, горят желанием дать соперникам бой. Что без этих трех открытых встреч мы практически не получим ничего полезного и важного от общения с лучшими хоккеистами Европы. Что негоже обманывать народ, любителей хоккея, которые почти круглосуточно косяками ходят вокруг динамовского стадиона в ожидании этих матчей.
Была созвана коллегия Спорткомитета. Большинство высказалось против этих встреч. Боялись не столько нашего поражения, сколько оргвыводов.
Перелом наступил, когда нас поддержал первый секретарь ЦК ВЛКСМ Николай Александрович Михайлов. Сперва он спросил меня, на чем основана моя убежденность в том, что наша команда возьмет верх. Я ответил, что в скорости действий советские хоккеисты превосходят соперников, что благодаря этому мы сумеем наладить быструю игру в пас. При таком темпе соперникам состязаться с нашей командой будет непросто. Что касается высокого индивидуального мастерства чехословацких игроков, их тактической грамотности, то этим достоинствам соперников мы намерены противопоставить активность, боевитость. «Никому не будет стыдно за наших ребят, – сказал я. – Матчи они проведут азартно и мужественно, а это сгладит некоторые наши слабости».
Результаты тех встреч хорошо известны. В первом матче победа была за нами – 6:3, второй мы проиграли – 3:5, хотя и вели со счетом 2:0, третий матч закончился вничью – 2:2.
Кто же еще выступал – о вратарях я уже говорил – в составе советской команды в этих первых для нас международных встречах?
Первое звено было армейское – защитники Владимир Никаноров, Александр Виноградов, нападающие – Евгений Бабич, Анатолий Тарасов, Всеволод Бобров. Второе ударное трио было динамовское – Всеволод Блинков, Василий Трофимов, Николай Поставнин. В третьем выступали спартаковцы – мой брат Юрий Тарасов, Зденек Зикмунд, Иван Новиков – эти хоккеисты уже встречались с соперниками в закрытых встречах. К матчам с чехословацкой командой привлекались также защитники Анатолий Сеглин, Борис Соколов, Борис Бочарников – они участвовали и в тренировочных встречах. Каждое из выступавших за команду звеньев действовало на свой лад, придерживаясь клубной тактики, что было важно для успеха, ибо усложняло действия соперников.
Лучшими в этих матчах в нашей команде были Всеволод Бобров, Александр Виноградов, Евгений Бабич, Василий Трофимов, а также вратарь Харрийс Меллупс, сыгравший без замены все три встречи.
Проба сил нам явно удалась. Довольны были наши спортивные руководители. Но особый подъем испытывал зритель. Болельщиков, стоявших плечом к плечу на восточной трибуне стадиона «Динамо», на каждый матч собиралось не менее тридцати тысяч. Да, так быстро, с первой попытки, завоевал тысячи поклонников новый вид хоккея.
В хоккей с шайбой поверили. Особенно после тех трех первых международных встреч. Пусть не все эти матчи оказались для нас победными. Но зритель увидел – мы не просто играли в хоккей, мы сражались с превосходящим нас силой соперником и борьбу вели на равных. А это зрителям, многие из которых донашивали солдатские шинели, не могло не понравиться. Не могла им не приглянуться и новая игра – быстрая, динамичная, чередующая приливы и отливы атак. Хоккей, подобно туче небесной, всегда таит в себе неожиданное, готов в любую секунду разразиться то молнией и громом, то вихрем и градом…
Важно было теперь закрепить достигнутое, усвоить урок. Сделать хоккей игрой массовой. Определять, какие тактические построения оптимальны для наших спортсменов с учетом их физических, психологических особенностей. Как можно лучше использовать в хоккее те качества, что прививает молодым людям наша школа, комсомол, сложившийся в стране жизненный уклад. Важно, конечно, не только научить ребят трудиться – энтузиазма в те годы у всех было в избытке, – но и трудиться рационально, продуктивно, нащупать средства и методы круглогодичной работы хоккейных команд. Такого опыта у нас тогда не было.
Мы, тренеры и спортсмены, прекрасно понимали, что в нашем первом успехе есть, помимо закономерностей, и немножко улыбки фортуны. Тренерский совет сборной (а в него, кроме меня, входили наставники ведущих клубов Аркадий Чернышев, Владимир Егоров, Александр Игумнов) стал чаще собираться, устраивать тренерские совещания и семинары, где обсуждались различные проблемы хоккея. Разговор, как правило, шел прямой, откровенный, много было споров. Пусть не всегда нам хватало аргументов, доказательности в этих словесных «боях», зато фантазии, увлеченности было с лихвой. Любую, едва лишь наметившуюся, как глазок на ветке, свежую мысль мы подхватывали, брали на заметку.
И тут – небольшое отступление.
Счастье, если встречаешь в жизни мудрого друга, наставника. Я уже упоминал вскользь, что тренерскую науку постигал в Московском институте физической культуры, где кафедру футбола и хоккея возглавлял Михаил Давидович Товаровский. Досконально зная эти виды спорта, он умел очень интересно раскрывать перед слушателями их внутреннюю суть.
Но, пожалуй, главным и, добавлю, бесценным качеством Товаровского было искреннее участие в нас, молодых. Он никогда не взирал на нас с пьедестала своих обширных знаний. Это он, едва мне минуло девятнадцать и я только что поступил в Высшую школу тренеров, дал мне совет: «Иди, работай. У тебя нет командного голоса, да и вообще много чего еще нет». И я, мальчишка, стал тренировать заводскую футбольную команду в городе Загорске под Москвой – бесценная была для меня это школа!
Позже наши взаимоотношения сложились так, что мы стали друзьями. И всегда, трудно ли было мне или легко, весело на душе, я спешил встретиться со своим учителем, чтобы поделиться с ним радостью, высказать наболевшее.
Но вернемся к событиям конца 40-х годов. Мы тогда совсем не знали мирового хоккея, его истории. Доходили до нас слухи, что за океаном, в Канаде, существует какой-то особенный, почти сказочный хоккей. Правда, некоторым счастливцам, например А. Чернышеву, С. Савину, довелось увидеть игру канадских хоккеистов на олимпийском турнире в Санкт-Морице. Рассказам очевидцев о зарубежном хоккее мы внимали, затаив дыхание. Понимали: наши будущие соперники играют в хоккей долгие годы, опережают нас. После встреч с чехословацким хоккеем мы осознали свои немалые огрехи в технике и тактике игры. Но эти впечатления от матчей были пока расплывчаты, они требовали уточнения: в каких именно компонентах, деталях игры мы уступаем зарубежным командам. Хотелось увидеть, ближе узнать хоккей других стран. И вот однажды такая возможность мне предоставилась.
В Скандинавии гастролировал канадский любительский хоккейный клуб, и мне предложили собираться в дорогу, чтобы посмотреть его выступления. Радостный, окрыленный, я тут же сообщил по телефону эту чудесную новость Михаилу Давидовичу Товаровскому. Он попросил меня приехать к нему домой. Встретил удивительно холодно. «Так, куда это вы, молодой человек, собрались?» – спросил он меня в своей обычной ироничной манере. Я объяснил, что есть, мол, возможность увидеть на хоккейной площадке и шведов, и финнов, а главное – канадцев, о которых ходят легенды. «Вам не следует никуда ехать!» – огорошил меня мой наставник. «Почему?» – недоумевал я. «Вы не созрели смотреть зарубежный хоккей, – отвечал Товаровский. – Ведь если вы увидите иностранцев, сами уже ничего придумывать не будете – так человек устроен. А надо выдумывать, создавать свое. А уж когда твердо станете на собственный путь – тогда и ездите, смотрите!»
И я отказался от командировки за рубеж. Не мог не отказаться – уж больно велик был авторитет Товаровского. Хотя, не скрою, смутная, затаенная обида засела в душе.
Прошли годы упорного или, как я привык говорить, шахтерского труда. Не за горами были зимние Олимпийские игры 1952 года. Мы очень надеялись принять в них участие – жаль, не случилось. К тому времени мы успели сыграть немало международных товарищеских матчей с шведскими, польскими и чехословацкими командами. Побеждали, проигрывали, сравнивали себя с соперниками, набирали бесценный международный опыт. И вот во время одной из встреч со мной Товаровский, наконец, сменил гнев на милость: «Можешь выезжать за рубеж. Смотреть хоть канадцев».
И вот я в Скандинавии, где зимой 1951 года совершала турне канадская любительская команда. Я посещал не только все тренировки и матчи канадских хоккеистов. Мне важно было видеть их и за пределами хоккейного стадиона. Особое внимание привлекал тренер. Мне казалось, что, наблюдая за ним, я сумею подметить что-то необычное, очень важное для себя. Но мне не повезло. На тренировках тренер лишь изредка давал о себе знать – то свистком, то короткой недовольной репликой или гримасой. По ходу матча он, кажется, только и делал, что открывал «калитку», контролируя смену звеньев. И практически после каждой игры его, в стельку пьяного, хоккеисты уводили под руки в номер отеля.
А вот вратарь канадской команды мне понравился. Хоккеисты переезжали из города в город поездом. Коротая время, кто-то из спортсменов играл в карты, кто-то отсыпался после бурно проведенной ночи или дремал в углу купе. Вратарь же обычно читал. Книги, газеты, иногда что-то записывая в блокнот. Порой заводил разговор с товарищами. Увы, я ничего не понимал. Догадывался только, что речь идет о хоккее.
Сколько раз в жизни корил я себя за то, что не владею иностранными языками. Вот и сейчас – сижу рядом с канадцами, вижу их оживленные лица, жесты и… не могу принять участие в разговоре. Могу лишь предполагать его содержание, развитие…
Когда начинал говорить вратарь, его собеседники как-то смолкали, внимательно его слушая. Чувствовалось, что среди хоккейных шалопаев этот парень имеет вес и авторитет. Серьезным, основательным выглядел он и на тренировках, и во время матчей. Был, пожалуй, самым надежным игроком в команде.
У нас в то время ходило суждение: «Нормальный человек в ворота не встанет!» Уж больно опасным было это место. Ведь защитным снаряжением не были обеспечены даже вратари команд мастеров. Как правило, стражи ворот надевали телогрейку, а сверху – свитер. Вот и все защитное снаряжение… После матчей, тренировок, моясь в душе или парясь в бане, мы смотрели на вратарей с состраданием: тела их постоянно были «украшены» множеством синяков, кровоподтеков, ссадин. Но сами вратари никогда не жаловались на свою судьбу. И, совершая водные процедуры, гордились, похоже, не только своим, как правило, крепким телосложением, но и «боевыми» хоккейными рубцами.
КОММЕНТАРИЙ Ю. В. КОРОЛЕВА
О НОВАТОРСТВЕ ТАРАСОВА
В судьбе Анатолия Тарасова произошел эпизод исключительный во всех отношениях.
Было это в начале 50-х, когда в Советском Союзе набирал популярность «канадский хоккей». Мы многого не знали, искали какие-то свои подходы, но из-за неучастия в международных турнирах, конечно же, не получали столь необходимого опыта. Опыта соревновательного и, что было еще важней, опыта методического. Ну что говорить, если канадцев – родоначальников игры! – никто из нас живьем не видел. И «железный занавес» ставил крест на перспективе хоть одним глазком взглянуть на законодателей хоккейной моды в мире. Правда, уровень Чехословакии был нам знаком: встречались в товарищеских матчах, которые давали пищу для размышлений; наши друзья по социалистическому лагерю еще с довоенной поры стабильно участвовали в чемпионатах мира – в Европе они были сильнейшими, но Канаде серьезную конкуренцию не составляли, за исключением одного-двух случаев. Родоначальники посылали любительские клубы на международные соревнования и разделывали всех «под орех».
Разрыв в спортивном уровне был колоссальный. Канадцы с 1899 года вовсю культивировали ими же придуманную игру, а русские приступили к ее освоению только в 1946 году. В этих неблагоприятных условиях практически полной изоляции молодой тренер Анатолий Тарасов пытался сам что-нибудь придумывать, совершенствуя тренировочный процесс по основным направлениям: физическая подготовка – общая и специальная, техника, тактика, психология. Однако необходимость воочию познакомиться с канадскими командами оставалась насущной потребностью, из-за закрытости страны превращаясь в несбыточную мечту.
И вот однажды такой шанс представился! Тарасову предложили загранкомандировку на международный турнир с участием любителей-канадцев. Воодушевленный Тарасов поспешил поделиться этой новостью со своим учителем Михаилом Давидовичем Товаровским, доцентом кафедры спортивных игр Московского института физкультуры. Его реакция была абсолютно неожиданной и, я бы даже сказал, шокирующей: «Не надо вам ехать в Европу, чтобы посмотреть на канадцев. Ни в коем случае! Станете копировать их, а это помешает в разработке концепции при освоении новой игры. Приказать вам я не могу, но если хотите моего совета, то я все сказал…»
Поразительна проницательность Товаровского!
Еще поразительней то, что Тарасов… прислушался к его совету. И отказался от загранкомандировки! Не зная, когда представится в ближайшем будущем еще такой шанс, да и представится ли он вообще…
На мой взгляд, эта история ключевым образом повлияла на тренерское кредо Анатолия Владимировича. Определила его генеральную линию на десятилетия – линию неугомонного и изобретательного новатора.
Любопытен и финал этой истории.
Года через три снова возникла возможность увидеть канадцев. Тарасов явился к своему учителю, которого глубоко уважал. И Товаровский дал «добро»: «Вот теперь можно – езжайте, изучайте канадцев. Я уже не боюсь, что вы станете их копировать».
Выходим в свет
Пришла, наконец, для нашего хоккея пора официальных соревнований. В Вене в феврале 1953 года впервые проходили зимние Студенческие игры молодежи. Советские спортсмены выступили удачно, в том числе и хоккеисты. Мы победили всех конкурентов. Играли весело, задорно, достаточно сложно для соперника. С нашим спортивным руководством имелась предварительная договоренность о том, что, в случае победы в австрийской столице, мы переедем в Швейцарию и примем участие в первом для нас первенстве мира в Цюрихе.
Однако эта договоренность была нарушена. В команде отсутствовал Всеволод Бобров. Он был травмирован. И как ни доказывал я, что мы способны успешно сыграть на чемпионате мира и без сильнейшего игрока, команду отозвали в Москву. Руководители спорта не поверили в наш коллектив. А вот в «звезду» они верили. Мне, тренеру, было обидно это сознавать. Обида была нанесена и игрокам. Вместо команды в Цюрих была направлена небольшая делегация наблюдателей. По-видимому, чтобы как-то успокоить, послали туда и меня.
Когда мы прибыли в шикарный отель «Дольбер» в центре Цюриха, первый вопрос организаторов чемпионата мира был: «Где советская команда?» Мы отвечали, что команда не приедет. Нас стали всячески уговаривать, обещали даже перенести на два-три дня чемпионат. Мы, однако, были бессильны что-либо предпринять… Тем не менее в эти дни наш хоккей был принят в Международную лигу.
Март 1954 года – важнейшая веха в истории нашего хоккея. Впервые приняв участие в чемпионате мира – он проходил в Стокгольме, – советские хоккеисты, победив в финале со счетом 7:2 канадцев, стали чемпионами мира и Европы. Победа сенсационная, но по всем статьям и заслуженная. Руководил командой Аркадий Чернышев, ему помогал Владимир Егоров. Они построили игру на тактике максимального скоростного маневра с использованием быстрого и точного паса. Правда, через год канадцы в Дюссельдорфе взяли реванш – 5:0, вновь став чемпионами мира.
Исключительно интересно складывался олимпийский турнир 1956 года в Италии. В красивом местечке Кортина д’Ампеццо среди заснеженных гор на уютном хоккейном стадионе состоялся решающий матч олимпийского хоккейного турнира между сборными СССР и Канады.
Уже зная силу нашего хоккея, канадцы прислали на игры лучший любительский клуб, победителя розыгрыша Кубка Аллана «Китченер Ватерлоо Датчмен». Играть с канадцами в открытый хоккей нашим спортсменам было невыгодно. В составе канадской команды были игроки опытные, технически хорошо оснащенные. Наши тренеры выбрали единственно верное решение. Предложили сопернику прессинг. Необычный режим игры не понравился канадцам. С первых секунд матча они стали нервничать, часто нарушали правила. Действуя на контратаках, наша сборная после «уколов» динамовской тройки Кузин—Уваров—Крылов победила 2:0.
Вспоминая тот матч, мне хочется воздать должное хоккейной мудрости моего друга – тренера сборной Аркадия Чернышева. Никогда не забыть самоотверженных, уверенных действий нашего вратаря Николая Пучкова. Да и все игроки, не жалея себя, отдали все силы победе.
КОММЕНТАРИЙ Ю. В. КОРОЛЕВА
О МЕТОДИЧЕСКОЙ БАЗЕ НАШЕГО ХОККЕЯ, ПО МНЕНИЮ ТОВАРОВСКОГО – ТАРАСОВА
