скачать книгу бесплатно
«Криминала» в морг сегодня привезли достаточно. Только меня, как всегда, Валера жалеет, работой не нагружает, – подумала Наталия, делая знак санитару, что тело бомжа можно зашивать. – Надо будет зайти к нему и популярно объяснить: не стоит относиться ко мне как к тяжелобольной. Я уже полностью восстановилась после пережитого и могу работать с полной загрузкой…»
…Она согласилась участвовать в проекте «Ясновидящие» из-за денег[2 - Более подробно об этом – см. роман Ольги Тарасевич «Оберег Святого Лазаря».]. Лицезреть на телевизионном экране собственное миловидное личико показалось Наталии, мягко говоря, не сильно вдохновляющей перспективой. К славе и популярности она была совершенно равнодушна, и наблюдать ей всегда казалось более интересным занятием, чем находиться в центре внимания. Но гонорар эксперту, озвучивающему задания для экстрасенсов, пообещали солидный. Наталия, помогающая приюту для бездомных животных, сразу представила мешки корма и утепленные вольеры – и не раздумывала ни минуты.
– Ты увидишь «Останкино» изнутри, узнаешь все о телевизионной кухне! – радовался муж Наталии Леонид. – Слушай, обещай, что все-все расскажешь в мельчайших подробностях! Мне всегда было очень интересно, вот в этих программах типа «Битвы экстрасенсов» участники на самом деле обладают неограниченными возможностями или им банально подсказывают для более зрелищной картинки?
Оказалось – все бывает по-разному, в зависимости от ситуации. Некоторым экстрасенсам никакие подсказки не нужны, для них что прошлое, что будущее человека – как открытая книга. Те, у кого меньше способностей, больше преуспевают на ниве интриг. Но в целом период чистого любопытства, вызванного нахождением рядом с людьми, обладающими паранормальными способностями, продлился недолго. Выяснилось, что среди участников проекта находится коварный преступник, который идет к своей цели по трупам – в прямом смысле этого слова. Конечно, разумнее было бы уйти из «Ясновидящих». Муж, собаки, сын, внучка, интересная работа – в жизни слишком много прекрасного и любимого, чтобы рисковать и становиться пешкой в чужой кровавой игре. И все-таки Наталия осталась. Потому что ей казалось: она сможет предотвратить новые жертвы, она не имеет права пасовать.
Съемки продолжались с утра до вечера. Долгое нахождение среди людей, обладающих сильной энергетикой, повлияло на Наталию. У нее усилилась интуиция, иногда стали появляться видения, показывающие картины из прошлого или будущего. Контролировать или как-то влиять на все эти непонятные явления она не могла. Она училась предсказывать будущее другим – но то, что сама станет жертвой черной магии, Наталия предугадать не смогла.
Из комы, которую близкие посчитали смертью, Наталию вывели девушка-экстрасенс и святая для всех христиан реликвия, оберег Святого Лазаря, подаренный Лазарю Иисусом Христом.
Наталия прошла через ощущение полного разделения с физическим телом. Она наблюдала за горем своих близких, за торжеством преступника. Потом, вернувшись к жизни, она в своей непосредственной прямой манере сообщила друзьям и коллегам, что воскресла из мертвых благодаря помощи высших сил. «А что у вас лица такие резиновые? Не я первая, прецеденты уже были, вы Евангелие перечитайте…» Она пыталась шутить в ответ на косые взгляды, но переломить мнение коллег, явно решивших, что после пережитого Писаренко приобрела серьезные проблемы с рассудком, у Наталии не получилось.
– Люди – это только люди. Они мыслят прежде всего материальными категориями, исходят из собственного опыта, – делилась Наталия с мужем своими переживаниями. – Мне довелось испытать ощущения, которые большинству недоступны. Естественно, все это не понимается и не принимается. Впрочем, без разницы, кто и что обо мне думает. Я чувствую, что очень сильно изменилась. Теперь я точно знаю, что смерти нет. Но, может, лучше было бы, если бы она существовала. Оказавшись без оболочки тела, понимаешь, сколько всего не сделано, сколько возможностей упущено – и это так горько, что я даже описать не могу, в физическом мире люди не испытывают таких состояний и интенсивных эмоций. Я стала терпимее. Все пройдет: все глупости, все обиды. А еще мне теперь намного больнее смотреть на все эти проблемы с сигаретами, алкоголем и наркотиками. Люди не понимают, что творят. Если бы они понимали и осознавали – производители табака и алкоголя разорились бы…
Наталия стремилась, чтобы ее жизнь вернулась в прежнее русло. И при этом понимала: целиком это вряд ли возможно, слишком многое изменилось. Она уже никогда не сможет безрассудно тратить время, совершенствоваться в язвительности, издеваясь над окружающими, потакать своим маленьким слабостям. Да еще и эти непонятные видения…
Пожалуй, в последнее время наблюдалось что-то общее в странных картинах, возникающих в сознании Наталии. Как правило, все они касались состояния здоровья человека.
Видение начиналось как образ отдельного органа, например, легких. На органе угадывалось темное пятно, присматриваясь к которому, можно было понять, какое заболевание поражает ткань органа. Далее область поражения или исчезала, или увеличивалась.
В принципе, ничего принципиально нового для себя Наталия не видела.
Легкие, пораженные эмфиземой, были повышенно воздушными, их эластичность просматривалась как значительно сниженная; амплитуда расширения и спадения при дыхании была незначительной. У многих людей просматривались суженные утолщенные мелкие бронхи, вздутые, с густой светло-серой слизью. Диагноз тоже ставился без труда – бронхиальная астма.
То, что обычно судебные медики видят после вскрытия, Наталия могла иногда рассмотреть на совершенно живом, зачастую еще не подозревающем о своем заболевании человеке.
Но было и то, что не увидишь на вскрытии.
Иногда после диагностики заболевания следующим кадром могла прийти картинка последних часов жизни человека, его кончины и отделения энергетических оболочек от физического тела. Наталия смотрела в глаза живого человека – и видела его смерть…
Иногда Наталия осознавала, что легко может силой мысли убрать незначительные повреждения на органе. В такие минуты она чувствовала, что словно становится проводником для ослепительной мощной силы, восстанавливающей через нее здоровье человека.
Но это было возможно не во всех ситуациях. Например, удалить у мужа видимые как темные точки вирусы из носоглотки она не могла. Или то же повышенное давление, которое Наталия видела как изменение окраски крови в сосудах, у одного человека лечилось за пару секунд, а другому, тоже страдающему от повышенного давления, она помочь не могла – хотя визуально тот случай казался более легким.
– Может, тебе надо стать целителем? Чем больше ты будешь заниматься, тем лучше будет результат, – рассуждал Леонид, изумленно поглядывая на свою жену, подробно рассказывающую о своих видениях.
Но подобное предложение мужа у Наталии энтузиазма не вызвало.
– Если бы я хотела быть врачом и кого-то исцелять, я бы пошла на лечфак, – фыркнула она. – Но живые больные с их нервами, немытыми порой телами и страданиями всегда казались мне малоинтересными. И потом, я еще на первых курсах практики поняла – помочь врач может не всем. А почему – никогда со стопроцентной точностью не объяснишь, даже если посадишь зрение в библиотеке или будешь практиковать с утра до вечера. То есть даже добросовестный врач не может при всем желании спасти всех пациентов. Но кто его избавляет от ответственности за смерть? У каждого врача – свое персональное кладбище заморенных пациентов. И можно делать вид, что его нет. Только совесть знает – оно есть. Это один из аргументов, который привел меня в судебную медицину. По моей вине никто не умрет… А теперь… Теперь я вообще не вижу смысла в лечении. Любая болезнь – это результат неправильной жизни человека, неправильного питания, плохих мыслей. От всего этого тело начинает разваливаться. И страждущий быстро рвет когти за исцелением: спасите-помогите. То есть сам все разломал – а чинить другим. Настоящее выздоровление начинается с изменения сознания пациента, с понимания его ответственности за болезнь. Честно говоря, лень все это объяснять, даже браться не буду…
Да, Наталия Писаренко в последнее время очень сильно изменилась.
Начальник, видя все это, жалел ее и выделял Наталии самую простую работу. Смиряться с таким, по умолчанию принятым, немного инвалидным статусом она не собиралась…
…Она вышла из секционного зала, поднялась на второй этаж, где находились кабинеты судмедэкспертов, и, проходя мимо зеркала, вздохнула.
К собственной внешности у Наталии претензий не было. Она понимала, что ей здорово повезло и с гладкой кожей, на которой не появилось еще ни единой морщины, и со стройной фигурой, не меняющейся даже от излишне калорийного питания.
Из зеркала на Наталию немного грустно смотрела высокая рыжеволосая женщина с голубыми глазами, выглядящая максимум на тридцать лет. Подобная моложавость часто вводила в заблуждение поклонников Наталии. У мужчин просто падала челюсть, когда Наталия открывала портмоне, демонстрировала фотографию внучки и весело объясняла, кем именно ей приходится хорошенькое пухлощекое чадо.
Отражение в зеркале было привычно-эффектным. Однако светло-зеленая пижама могла бы оказаться и почище. Должно быть, когда санитары вскрывали тела, из артерий забил фонтанчик крови, украсивший пижаму мелкими красными капельками брызг.
«Перед тем как клеить с Валерой разборки, надо зайти к себе в кабинет и переодеться», – подумала Наталия, отворачиваясь от зеркала.
– Рыжая, ты чего мобилу не берешь? Я как раз к тебе бегу! – закричал выскочивший из кабинета шеф. Кабинет Валеры располагался в конце коридора, начальник несся к ней со всех ног.
Наталия пожала плечами. Ну вот, падение бутерброда маслом вниз триумфально состоялось. Не хотела она представать пред светлы Валерины очи в окровавленной пижаме – а шеф сам явился не запылился, легок на помине. Впрочем, это нетрагично: Валера – профессионал и все понимает. А брать с собой в секционную мобильный телефон – дело неблагодарное. Руки у эксперта часто в кровище. Перчатки стаскивать лень. Минуту отвечаешь на звонок – потом пятнадцать оттираешь аппарат от бурых разводов. Зачем это надо? Проще оставить телефон в кабинете, а потом перезвонить на входящие.
Лицо Валеры, непривычно серьезное, не предвещало ничего хорошего.
– Твоего сына задержали. По подозрению в убийстве, – пробормотал он, переводя дыхание.
Тонкие темные брови Наталии недоуменно взлетели вверх:
– Димку? Моего Димку задержали? За убийство?! Что за бред!
Валера сочувственно вздохнул:
– Ты только не волнуйся. Будем все выяснять и разбираться…
* * *
– Ты спалишь «тушкану» сцепление, – спокойно заметил Леонид Писаренко, наблюдая за лихорадочными попытками жены обогнать довольно резво мчащийся впереди грузовичок. – Прекрати метаться из стороны в сторону. Пять минут ничего не решат. А вот если мы попадем в аварию – придется задержаться надолго.
Наталия закусила губу.
Леня, ее надежный уравновешенный муж, как всегда прав. Вот он – молодец, само невозмутимое спокойствие. А ведь ему пришлось сложнее – он отсыпался после дежурства; ночь накануне выдалась неспокойной, с большим количеством выездов. Только пришел домой, принял душ и задремал – и тут звонок, сын задержан по подозрению в убийстве. Такое пробуждение явно приятным не назовешь!
Конечно, волнениями Димке не поможешь.
Леня прав: надо снизить скорость, спокойно добраться до следователя, выслушать его объяснения и без эмоций выбрать наиболее эффективный способ помощи сыну.
Только все эти рассуждения – на уровне мозга. А сердце все извелось!
Димка, Димка! Глазищи огромные, карие на смуглом лице, шапка черных волос – красавчик, по нему всегда все бабы млели. На журфаке преподавательницы прохода не давали – давайте, молодой человек, пожалуйте на кафедру телевидения, камера вас любит. А Димка любил газеты и вежливо это объяснил телевизионным дамочкам.
У сына талант: в небольшой статье может так прописать проблему или судьбу человека – читатели рыдают.
Димка великодушный, очень добрый. Молодцы они у себя в газете, постоянно благотворительные акции организовывают. То детскому дому помощь собирают, то больнице.
– Я, когда стал этим заниматься, понял в очередной раз, что Бог есть, – как-то сказал сын, делясь подробностями такого благотворительного мероприятия. – Денег надо было собрать – сто тысяч баксов за неделю. Состояние девочки ухудшалось, операция требовалась срочно, причем платная, за границей и за бешеные бабки. Сроки были совершенно нереальными, и мы это понимали. Набрали, условно говоря, три копейки, а нужен рубль. И тут в последний час акции вдруг приходит какой-то чувак. Выглядит как бомж, его даже охрана в редакцию не хотела пускать. У мужика того была клетчатая сумка, как у челнока, а там деньги. Я чуть не заплакал. Я видел чудо. По всему выходило – оно не случится. И все-таки – произошло…
Естественно, и недостатки у сына присутствуют. Живой же! Как-то помял крыло чужой тачки и по-хамски уехал; а еще собирает свои дурацкие каски – пока дачи не имелось, вся квартира была ими захламлена, и стоят эти мятые железки времен войны, между прочим, недешево. Он любит алкоголь больше, чем следует. Он сначала двигает обидчику в глаз, а потом думает, стоило ли это делать (если вообще думает).
Конечно, Дима не ангел.
Но между ним и убийством – пропасть.
Обычно парень писал статьи про тех, кто находится по ту сторону решетки.
Вот ведь, от сумы и тюрьмы – оказывается, чистая правда…
– Наталия, не молчи, – муж осторожно коснулся теплыми пальцами ее колена, и она слабо улыбнулась. – О чем ты думаешь?
– О Димке, конечно. Да, он не святой. Но эти обвинения нелепы!
– Мы со всем разберемся. Какое убийство? Дима не может иметь к этому никакого отношения!
Наталия треснула ладонью по рулю. Темно-серый «Хендай Тускан», любовно называемый в семье «тушканом», обиженно пикнул.
– Лень, надо было тебе вести машину. Сейчас меня особенно бесят эти чайники за рулем!
Проторчав в пробке час, они наконец добрались до следственного отдела.
Заглушив двигатель, Наталия пулей вылетела из машины и помчалась в здание.
– Вы к кому? – прокричал вслед сидевший у входа полицейский.
– Муж объяснится, – она махнула рукой и исчезла в проеме, за которым начиналась лестница.
Следователь Алексей Георгиевич Семенов, если судить по табличке, прикрепленной к двери, был счастливым обладателем отдельного кабинета.
Наталия для проформы стукнула в дверь костяшками пальцев и в ту же секунду распахнула ее.
– Гражданка, выйдите! – нервно взвизгнул сидевший за столом полный мужчина. Он прикрыл рукой телефонную трубку и постарался придать своему красному одутловатому лицу строгое выражение. – У меня важный разговор.
– Гражданка выйти даже не подумает. – Наталия уселась на стул, расстегнула пиджак. Заложив ногу за ногу, она открыла сумочку и достала оттуда свое служебное удостоверение.
– Дорогая, я перезвоню! Да понял я – куплю окорочков вечером! – недовольно буркнул следователь, швыряя трубку старенького аппарата. – Я просто счастлив, что вы – судмедэксперт. Мне ваш начальник уже весь телефон оборвал. Но это все равно не дает вам права нагло ко мне врываться. Будете просить за своего сыночка?
Наталия нервно улыбнулась, прислушиваясь к своим ощущениям.
Первый порыв – вскочить и залепить в упитанные щечки Алексея Георгиевича пару звонких пощечин.
За что?
Да он же мудак, типичный представитель мерзкой следовательской породы!
Треплется в рабочее время явно с женой по телефону – и при этом на понтах весь, изображает из себя жутко занятого человека.
Судебные медики знают, чем эти следователи занимаются. Не раскрытием преступлений, нет. Это только в книжках и фильмах честные следователи напрягают извилины, пытаясь вычислить преступника. А в реальной жизни вся их энергия на другое направляется – как бы это так эксперту руки выломать, чтобы он дал заключение, позволяющее уголовное дело не возбуждать.
По барабану следователям вопросы справедливого возмездия. Их интерес – задницу поменьше от стула отрывать да откаты за решение вопросов нужных людей получать.
Почитаешь их вопросы на постановку экспертам – волосы дыбом встают.
По младенчику со следами удушения – мог ли ребенок причинить себе эти повреждения самостоятельно?
По мужику с пятью ножевыми ранениями в спину – мог ли потерпевший сам нанести себе эти раны при падении с высоты собственного роста?
Фантазеры, блин! Это же надо такое придумать: самоудушающийся младенчик или мужик, активно падающий и падающий много раз на один и тот же ножик…
Первый порыв – высказать следователю все прямо в глаза. Раньше бы так и произошло.
Нервная система, моторика – все еще помнит вот эти эмоциональные реакции. Иногда на этой волне даже совершаются какие-то поступки, говорятся какие-то слова.
Но теперь вместе с тем в глубине души есть уверенность – для чего-то нужны все эти людишки, нечистые на руку следователи, преступники, алкоголики. Их наличие, наверное, свидетельствует о невероятно большой любви Бога к своим творениям. Это же как надо было любить людей, чтобы предоставить им свободу выбора. Не все могут ее использовать правильно, но у всех она есть. И вот такие уроды, вот такие следователи и иже с ними – это все-таки яркое свидетельство милости и великодушия высших сил.
«Не надо мне шуметь на Алексея Георгиевича. На дураков не обижаются» – подумала Наталия, прищуриваясь. Чувствуя, как в ее сознание начинают проникать картины внутренних органов следователя, она помотала головой.
Сейчас предстоит серьезный разговор.
Надо остановить это видение, но…
Но прекратить или как-то контролировать эту стихию невозможно. Вот она смотрит в голубые сонные глаза следователя – и видит их, и одновременно совершенно отчетливо видит и его печень. Она не темно-красная, а желтая, с жировыми пузырьками, заполняющими всю цитоплазму.
Следователь явно увлекается алкоголем. Пьет не рюмками, а бутылками.
У него уже и почки с намеком на липоидный нефроз, с серо-желтоватыми корками и жиром в клетках канальцев.
Но хуже всего, конечно, переносит привычки своего хозяина сердце. Оно у него увеличенное, с толстым слоем жира под наружной оболочкой, с расширенными полостями. И миокард дряблый, слабо сокращающийся.
В одном следователю Семенову повезет – в кончине. Умрет он быстро и без мучений, от многочисленных болезней испорченного водкой сердца. Приступ начнется в бане, «Скорая» приедет постфактум…
– Добрый день!
Наталия очнулась от своих мыслей и невольно подумала: какой же все-таки Леня красивый!
Следователь-толстячок как минимум лет на пятнадцать младше мужа. Но стройный высокий Леня, с выразительным взглядом и низким сексуальным голосом, выглядит куда моложе, энергичнее и интереснее.
– Мы бы хотели выяснить, на каких основаниях был задержан наш сын, Писаренко Дмитрий Леонидович? – спокойным тоном поинтересовался муж, оглядывая кабинет.
Напротив стола, возле сейфа, стоял еще один стул, на спинке которого висел синий форменный пиджак следователя. Покосившись на него и не дождавшись приглашения присесть, Леня отошел к окну, прислонился спиной к подоконнику.
Семенов недовольно нахмурился, забарабанил по столу толстыми пальцами:
– Конечно, я никому не должен ничего объяснять. Но раз уж так сложилось, что вы работаете в бюро и начальник ваш уже телефоны оборвал и мне, и моему руководству… В общем, рассказываю, как все было. В местное отделение поступил сигнал, что Дмитрий Писаренко убил какого-то парня, Тимофея Козлова. Убил из корыстных соображений, в лесополосе, находящейся неподалеку от дачного кооператива. Звонок анонимный. Участковый проверил сигнал. В лесополосе действительно нашли труп гражданина Козлова…
Наталия слушала рассказ следователя и, казалось, отчетливо видела своего сына.
Вот Димка, уставший после рабочего дня, подъезжает к даче, открывает покосившиеся ворота и загоняет машину во двор.
С ранней весны сын начинал часто приезжать туда.
Вообще, покупка дачи была инициативой его жены, Ольги. Димка все смеялся над ней: «Стареешь, подруга, к земле потянуло». Но потом этот клочок земли привязал к себе Димку намертво. «Просыпаться от пения птиц, а не от гула машин – это так круто, – объяснял он. – Я очень быстро там отдыхаю и восстанавливаюсь. Стоит только пару часов провести за городом – и усталости как не бывало, снова хочется жить и работать, идеи новые в голову приходят».
Участок и домик у Димы были так себе. Четыре сотки, старенький потемневший сруб. Но место дачного кооператива, действительно, оказалось замечательным. Рядом – лес, речка. Туда, действительно, хотелось сбегать из мегаполиса…
