скачать книгу бесплатно
– Так, команда, подъем! Это нам хорошо, а пацанам, наверное, и по домам пора…
Распрощавшись с вильнюсскими, «псы» двинули в сторону автовокзала. В этот раз от предложений проводить вежливо, но твердо отказались.
– А ничего пацанчики… – Задумчиво сказал Марюс, когда их компания покинула двор. – Хоть и банглы[6 - Банглы – banlai, лит. – в конце девяностых, начале нулевых, субкультура литовской молодёжи, противоположенная субкультуре уличных хулиганов – «форсов», и тяготеющая к неформальной одежде, длинным волосам и проч. Более обще – все, кто не гопники.]…
– Ага, – откликнулся Балу, – меня Оле спрашивает: «А правда, что у вас там одна гопота? Не страшно вам там жить?» А я ржу… Ну, а что мне ему ответить – мы сами гопота? Так разбегутся же мигом…
– Оле – это которой?
– Ну, из «королей». Вместе с Джи и Римлянином играл. Слушай, Демон… – Балу догнал Огнева и заглянул в глаза. – А может поохотимся, а? Чего такой ночи пропадать?
Демон глубоко вздохнул. Воздух пах мягкой свежестью летней ночи.
– Нахуй. – Сказал твёрдо. – И так подняли нежданно, спасибо Максу. А если сегодня где-нибудь засветимся или заяву накатают? Менты же сразу про этот «Стрит» вспомнят… «А кто там, говорите, был?». «О, из паневежиса команда выиграла?», «А что за команда, интернатские, говорите?», – Демон передразнил воображаемых ментов и сплюнул. – Не. Нахуй.
– Да ну, Дим, ну не маленькие же! – Не отставал Балу. – Всегда чисто работали, а сейчас засветимся? Схуяли?
Соглашаясь с Балу, остальные «псы» одобрительно закивали. Демон обвёл компанию взглядом, вздохнул – Как знаете… Тогда Балу, Макс и Фанта отправляются на подвиги, Шмель и Рич идут со мной на вокзал. Там и встретимся.
– Ну, Демон… – удаляющаяся троица еще успела услышать ноющий голос Шмеля и категоричный ответ Демона.
– Не нукай, не запряг. Через полтора месяца школа начинается, тебе учиться надо, у тебя по судам таскаться времени не будет.
И чуть позже:
– Вы мне скажите: этот Уж реально лучше меня на турнире играл?
Первая Четверть
Глас божий
Литва – страна баскетбола. Даже не так. Литва – баскетбольная держава. И снова не совсем верно. Литва – великая баскетбольная держава. Величайшая. Пусть американцы гордятся НБА и дрим-тимами, успешно не замечая, что «команды мечты» двухтысячных уступают не только своим легендарным предшественницам из девяностых, но иногда и европейским или там аргентинским соперникам. Пусть игнорируют, пусть гордятся. Но и пусть вспомнят – кто был капитаном американской команды на первом олимпийском турнире баскетбола? Ладно, там было два капитана. В финале играл Фрэнсис Джонсон, но вторым капитаном, и, кстати, вторым по результативности игроком сборной штатов был кто? Не помните? Напомним: Фрэнк Лубин. При чем тут Литва спросите? Учите историю, господа американцы, Фрэнк Лубин, точнее Пранас Лубинас, литовец по национальности, тренер литовской сборной на «Евробаскете» тридцать седьмого года, играющий тренер в тридцать девятом. В каждом случае Литва завоевала золото.
Скажете, давно было? Хорошо, принято. Идём дальше. Наверное, вы не согласитесь и с аргументом по имени Модестас Паулаускас – олимпийским чемпионом начала семидесятых, олимпийским бронзовым призером шестьдесят восьмого, многократным чемпионом Европы… Ладно, имеете право, всё-таки тогда он был единственным литовцем в сборной СССР. Тогда дальше – следующее поколение! Йовайша, Хомичус, Марчюленис, Куртинайтис… Сабонис… На площадке – сборная СССР, господа, если кто не понял. Не стоит перечислять все их титулы, награды и достижения. Их много, просто поверьте на слово.
Что, и этого мало, чтобы доказать баскетбольное величие Литвы? Достижения, вы утверждаете, по большей части советские? В любой стране, говорите вы, есть легенды баскетбола? В любой стране есть достойные имена даже на уровне баскетбола мирового? Ну, господа… Достойные достойным рознь. Хотя, пусть будет так. Можно и это возражение принять.
Решающий аргумент. В девяностом году Литва получила независимость. Для протокола: ура, ура нашим патриотам, ура Саюдису[7 - Са?юдис (лит. Sajudis, «Движение») – общественно-политическая организация литвы, возглавившая в 1988 – 1990 гг. процесс выхода (отделения) Литовской ССР из состава СССР.], ура Ландсбергису[8 - Ви?таутас Ла?ндсбергис (Витаутас Ландсбяргис, лит. Vytautas Landsbergis; род. 18 октября 1932 года, Каунас) – литовский политик, общественный деятель. С ноября 1988 года по апрель 1990 года – председатель Совета Сейма Саюдиса, с декабря 1991 года – почётный председатель. Председатель Верховного Совета Литвы (1990 – 1992), Сейма Литовской Республики в 1992 и 1996 – 2000 гг.]. И еще для протокола: мы чтим память погибших тринадцатого января девяносто первого[9 - 13 января в Литве отмечается День защитников свободы, посвященный памяти погибших во время штурма советскими войсками здания телецентра в Вильнюсе 13 января 1991 года.]. Они герои и все попытки оспорить это и усомниться в их подвиге – провокации! Простите, господа, протокол – дело важное. Так вот, с девяносто второго года Литва участвует на Олимпийских играх как независимое государство. В период с девяносто второго по день сегодняшний мужская олимпийская сборная Литвы по баскетболу ни разу не опустилась ниже четвертого места. Кто может похвастаться схожим результатом? Штаты? Так у вас, простите, численность населения на пару порядков выше, а уж как финансирование отличается – подумать страшно. Не сравнить. Так что, признайте: Литва – великая баскетбольная держава. Величайшая.
Тридцатого апреля две тысячи двенадцатого года в час после полудня, точнее в промежуток между тринадцатью часами пятью минутами и тринадцатью же часами сорока восемью минутами в жизни Каролиса Лиздейки произошли два события. И если одно из них в прагматичной реальности найдет выражение разве что в виде дополнительной строчки в резюме, если он когда-нибудь, что вряд ли, будет менять работу, то другое… О, другое достойно рассказа внукам, если они у него появятся! Да и детям, при том же условии. Четыре часа назад Каролис Лиздейка, известный среди друзей детства как Ка-Один, среди друзей юности как Гнездо[10 - Гнездо лит. Lizdas, прозвище по созвучию с фамилией], один из многих менеджеров Литовской Баскетбольной Федерации официально стал руководителем проекта. Проекта, проходящего в документах под названием «Мужская национальная сборная 2012». А на сорок минут раньше он удостоился аудиенции Самого.
Величайшая, господа, именно так. За прошедшие с восстановления независимости пять олимпиад Литва трижды становилась бронзовым призером чемпионата и дважды занимала четвертое место. Да, на других чемпионатах получалось не так гладко. Чемпионат Европы, не считая побед тридцатых годов, мы взяли только однажды – в две тысячи третьем. Еще пару раз заняли призовые места. А главное достижение на чемпионате мира – третье место, завоеванное командой Кемзуры[11 - Кястутис Кемзура лит. Kestutis Kemzura – баскетбольный тренер, тренер национальной мужской сборной Литвы по баскетболу в 2009 – 2012 гг.]. Командой, которая год спустя позорно слилась на чемпионате Европы.
Что? Теперь вы начинаете их оправдывать? Парой предложений ранее говорилось, что на Чемпионатах Мира и Европе Литве везло редко и пятое место это не «позорно слиться» для команды страны, чья численность населения еле-еле насчитывает воспетые «три миллиона», чья экономика перманентно находится в кризисе? Хорошо, есть рациональное зерно в ваших рассуждениях, но надо понимать два факта. Во-первых, это был домашний чемпионат. Первый домашний чемпионат с тысячи девятьсот тридцать девятого года. И они его слили, не попав даже в призеры! Это во-первых. Во-вторых, да, пятое место – не так уж и плохо, чтобы заработать его они обыграли словенцев и греков. Молодцы! Но как можно было отдать выигрышный, уже практически выигранный матч в четвертьфинале? И кому? Македонцам, которые весь матч демонстрировали полное неумение играть? Как? Как, объясните, можно было это сделать? Никак – если, конечно, не рассматривать всевозможные теории заговоров и не верить в то, что для членов литовской баскетбольной сборной что-то может быть важнее побед? Ну так что? Молчите? То-то же. Для протокола – Литовская Баскетбольная Федерация ни в какие заговоры не верит, а для назначения менеджером команды человека из букмекерского бизнеса были веские спортивные причины.
Вообще, Литва не слишком заметна на общеевропейском фоне. Все исследования, анализы, опросы свидетельствуют, что по большинству параметров Литва плетется в хвосте остального Евросоюза. Уверенно она опережает всех только по двум параметрам: скорости интернета и количеству самоубийств на сто тысяч человек. И скорости, и самоубийств в Литве больше чем где бы то ни было. И финал сыгранного четырнадцатого сентября одиннадцатого года матча «Литва – Македония» помог Литве удерживать лидерские позиции в одной из этих категорий. И интернет тут ни при чем, разве что кто-то предпочёл смотреть матч через онлайн-порталы… А также помог увеличить немаленький процент безработных, за счет тех, кто после этого матча ушел в запой. А также, а также, а также…
Но плохо даже не это. То есть, это, конечно, плохо, но и с безработицей, и с пьянством, и с самоубийствами Литва жила раньше. Пусть не прекрасно, но жила. А вот такого, чтобы перед Олимпиадой у Литвы не было гарантированных путевок туда – такого не было. После матча «Литва – Македония» стало. Вылетев из борьбы за медали в этапе четвертьфиналов, Литва осталась среди команд, для которых попадание на Лондонскую Олимпиады осталось под большим вопросом. Летняя Олимпиада могла пройти без литовской команды. Впервые. И, простите за пафос, господа, но вот это – это настоящий траур для всего народа. Для протокола – никто даже не пытается сравнить этот траур с трауром по жертвам тринадцатого января. Хотя, всё-таки…
Такую мысленную полемику с зарубежными любителями баскетбола Каролис вёл уже четыре часа. В машине, по дороге домой, в магазине, машинально улыбаясь знакомой продавщице, дома, коротко поздоровавшись с третий год как на пенсии мамой, чтобы тут же нырнуть в свою комнату. Уже три часа он наворачивал в ней бессмысленные и бесцельные круги, вертя в руках баскетбольный мяч. Время от времени мяч отправлялся в висевшее над дверью комнаты кольцо. Кольцо это висело здесь уже, наверное, двадцать лет и снималось за все эти годы трижды: в двенадцать и восемнадцать лет Каролиса, когда ремонт в квартире затевали родители и два года назад, когда после десятилетнего перерыва ремонт в квартире делался третий раз. Делался уже самим К-1. В тот последний раз из комнаты исчезло множество с детства знакомых и привычных вещей, но кольцо осталось. Все эти годы в моменты размышлений К-1 бродил по комнате и с разных позиций забрасывал мяч в кольцо. Броски получались. Всегда и, как обычно, сейчас. В отличие от рассуждений. Круги по комнате, круговые возвращения в мыслях к тому болезненному для всех матчу, матчу, из-за которого, в общем-то, и мечется сейчас Каролис, но воспоминания о котором никак сейчас не помогут. Забив напоследок мяч сверху, К-1 вышел из комнаты. Взял из холодильника бутылочку пива, нацепил тапки, накинул поверх футболки куртку и хлопнул по карману. Сигареты присутствовали. Курил он с шестнадцати лет, не прятался от родителей – с девятнадцати. Но после того как три года назад, после смерти отца, у матери стало плохо с сердцем, перестал курить в квартире.
В подъезде оставаться не стал, пошел на улицу. Весна, в этом году долго тянувшая с наступлением, в середине апреля решительно пришла. За два дня сошел снег, за неделю солнце высушило оставленную им грязь. И хотя потом на всякий случай весна еще обмыла Вильнюс парой ливней, последние четыре дня светило солнце. На улице было хорошо. Каролис закурил и зажигалкой откупорил бутылку.
– Тебе штраф за распитие алкоголя в общественном месте выписать?
К-1 приветственно поднял руку. Старший лейтенант государственного департамента безопасности Литвы, вечный друг, вечный сосед, второй «К» их дворовой компании Кястас-Кость наконец-то дождался потепления.
Вместе с пятеркой разновозрастных пацанов подрастающего поколения Кость гонял мяч по дворовой площадке. Эту площадку когда-то, лет, наверное, пятнадцать назад они с боем вытребовали у тогдашних взрослых. Ну, как «с боем вытребовали»… Когда шестеро пацанят день ото дня канючат о том, что им нужна баскетбольная площадка, когда они обещают, каждый своим родителям, учиться на отлично или, в зависимости от требований последних, на хорошо и отлично, когда отец одного из них – председатель совета домоуправления, а еще трое входят в этот самый совет; при таких условиях одержать победу не слишком сложно. Сложнее потом соблюсти условия договора. По-настоящему сложно. Зато для всех них площадка стала вторым домом. И даже во взрослом возрасте Кястутис часто повторял, что эта площадка – главное достижение в его жизни. И почти не шутил. Детское обещание заставило Потёмкинаса приложить все усилия чтобы окончить школу с красным аттестатом, привыкнуть к дисциплине и выдержке, и, в конечном итоге, привело его туда, где он сейчас был. Но не это главное. Главное, что через двенадцать лет после возникновения площадки – деревянного столба с самодельным щитом и участком утрамбованной земли вокруг нее, Потёмкинас, тогда еще младший лейтенант, стал инициатором обновления площадки. Правдами и неправдами удалось выбить у комитета молодежи городского муниципалитета хороший – настоящий – баскетбольный столб с щитом и кольцом, удалось собрать деньги с дома на модное и, он подчёркивал это как главный аргумент, более безопасное покрытие из резиновой крошки. Площадка продолжала жить, а сам Кость до сих пор с удовольствием бегал по ней – пусть чаще всего и с новыми партнерами, с теми, кому обращаться к нему «дядя Кястас» было естественнее чем просто «Кость, держи щит!»
– Кость, держи щит! – Раздалось со спины и он стремительно обернулся. Трактор ожидаемо убежал от опеки Йонаса и теперь по задней линии несся с мячом к кольцу. За спиной у Кястаса остался Римвидас, но Трактор пасовать не будет. Не будет он и кидать со средней – пойдет до конца. Что ж, нарвется на блок. Вот так. А Йонас мяч подобрал. Умничка.
Сейчас Кость с двумя пятнадцатилетними подростками противостоял команде баскетбольной звезды двора последних пяти лет Миндаугаса Трактора. Трактор был хорош. С детства в баскетбольной секции, спортивная школа, в прошлом году – национальная сборная семнадцатилетних, с этого года числится в резерве «Летувос Ритаса». Действительно хорош, но уж очень осведомлён о своём таланте.
– Минде, сколько раз тебе повторять – не жадничай. Отдал бы мяч Римке – гарантированные очки. А сейчас…
– Что «сейчас»? – Миндаугас с Костью остались под кольцом, пока команда последнего разыгрывала мяч. Пас на Кястаса и изящным крюком тот переправляет мяч в корзину.
– 21–18 сейчас. Игра.
Обычно, играя с младшими, Кость старался не брать игру на себя. Пусть дети бегают. Пусть учатся, пусть радуются удачным действиям. Но в команде Трактора всем троим за восемнадцать, все по-честному. Да и Миндаугасу все-таки надо учиться не перетягивать одеяло.
– Реванш? – Спросил Трактор. Кястас не успел ответить, в разговор встряли новые любители спорта:
– А может с нами?
– О, бандюки пожаловали… – К-1 не был единственным зрителем концовки матча. За финальными действиями игроков наблюдали, покуривая за пределами площадки, трое двадцатилетних парней. Кость посмотрел на спрашивающих. Скульптор, Чичкин, Тут, они же Айварас, Марюс и Таутвидас – подраставшая, подраставшая и, наконец, подросшая шпана. Подросшая и окрепшая. Стоят, уверенные в себе, посмеиваются.
– Какие же мы «бандюки», Кястас. Подрабатываем как можем, родителям помогаем, а ты нас «бандюками» обзываешь… Обидно…
Кястас хмыкнул:
– А «трудовые» покажите, работнички…
«Работнички» дружно рассмеялись.
– Так а кто сейчас по «трудовым» работает?
Кястас вздохнул, признавая правоту «бандюков». Число предпочитающих нелегальные заработки официальному трудоустройству росло в стране с каждым днем. Легальной работы в Литве становилось все меньше, требования вакансий становились все круче, зарплаты не поднимали, а пособия от трудовой биржи урезали с завидной регулярностью. При этом отучить людей питаться и ходить хоть как-то одетыми до сих пор не удалось. Вот и приходилось каждому второму жить «халтурками» и «шабашками». И винить в этом некого.
– Ну так как, сыграем? – Парни не унимались. – Давай, Кястас! Три наших полтахи против одной твоей? Детей грабить, так и быть, не станем…
– Совсем оборзели, засранцы… – Кястас рассмеялся. – Вы что, серьезно думаете, что я с вами на деньги играть буду?
– А на что будешь?
Кястас задумался. Жестом предложил парням подойти ближе. Когда те оказались вплотную перед ним, вздохнул.
– Хотите играть – ладно, давайте. Проиграете – расскажете мне, кто это в Шахтеровское кафе на подставной красной Ауди зачастил. И зачем, если знаете…
– Мы – козлить? Да ты за кого нас держишь, мент… – Тут, самый молодой и несдержанный из троицы, набычился, в то время как оставшиеся двое переглянулись.
– А если выиграем?
– А если выиграете… – Кость усмехнулся, – то, когда Юстас из восемнадцатой квартиры с семьей из отпуска вернётся и в ментуру пойдёт, я не стану участковому рассказывать как вчера вечером на балкон покурить выходил, и фотографиями с моего смартфона, вчера вечером сделанными, с ним делиться не буду.
Теперь вся троица напряженно думала. Кость прекрасно понимал ход их мыслей. Раз он назвал и квартиру, и день, то действительно видел. Фотки… Фотки могут и быть и понтом, да даже если они и есть – что там разглядишь на щелкнутом в темноте на мобилу изображении. Вот только и без них свидетельство сотрудника ДБ остаётся авторитетным и практически неоспоримым. Так что – статья гарантирована. С учетом уже висящих на каждом из троицы условных и административных, гарантированный срок. Но растрепать тому же сотруднику ДБ о делах местного авторитета… С другой стороны, они и знать-то толком ничего не знают, слухи и без них ходят, а кто там на красной “аудюхе” катается, пусть она и на левого чела записана, департаменту узнать – вопрос пары часов. Разве же это – «сдать»?
– А разве Шахтер по твоей ведомости? – осторожно спросил Чичкин. Кястас рассмеялся.
– По моей – не по моей… – и уже громко спросил. – Играете?
Парни переглянулись.
– Похуй, играем. Только без Трактора.
Миндаугас хмыкнул и картинно, с разворотом, вложил мяч в корзину сверху.
– Куда уж вам…
– Эх, игрочки… – Поддержал его Кость. Огляделся. – Ладно, Римас, ты в команде и… Ка, не хочешь кости размять?
К-1 по-прежнему сидел у крыльца, посасывая пиво и отстраненно наблюдая за шевелением вокруг Кястаса на площадке. Встрепенулся, услышав вопрос. Встряска не помешает, все равно в голову ничего толкового не приходит.
– Сейчас, переобуюсь только…
– Хана вам, мальчики, – констатировал Кость, когда сменивший тапки на кроссовки Каролис вышел из подъезда. – Можете сразу колоться.
– Посмотрим… – Скульптор взял мяч и, отойдя за линию трехочкового броска, запустил его в кольцо. Попал. – Мы начинаем.
– Да, пожалуйста, – Кость издевательски развел руками. – Да, сколько угодно… Римка, твой Тут. Пусть он вспотеет, ладно? Ка, под кольцом или побегаешь?
– Побегаю… – решил Лиздейка, вставая напротив Скульптора. – Разминаться так разминаться…
Играли сосредоточено. В наполненной прерывистым дыханием тишине стучал по покрытию мяч и время от времени звучали короткие вскрики. «Рассекай!», «Дай!», «Меняемся!», «Фол!», «Три!». Лиздейка передавал мячи обосновавшемуся под кольцом двухметровому Кости, ставил заслоны Римвидасу, бросал сам и не давал свободно бросать Скульптору, перехватывал чужие пасы, прорывался под кольцо сам… Это было хорошо. Это было правильно. Играя, оставляешь все, что не касается игры, за площадкой. Главный закон. Нет прошлогоднего чемпионата Европы, нет нелепой попытки Сонгайлы пасовать Ясикявичусу, попытки, стоившей матча, нет Лондонской Олимпиады и надвигающегося отборочного турнира в Венесуэле, нет Самого, огорошившего сегодня с порога Лиздейку… Есть он, есть Кость, есть Римас, есть команда соперников и есть мяч, который, как известно, круглый. И пока ты следишь за мячом, пока ты следишь за матчем, пока ты играешь – ты на месте и всё у тебя получится.
Всё получалось. Кость, видимо из педагогических соображений, решил обойтись без всякой педагогики и играл в полную силу. Силы у старшего лейтенанта безопасности хватало. Как и техники. Любой доходивший до него пас оборачивался уверенными очками, а любая попытка соперников пройти под кольцо – не менее уверенным блок-шотом. Римвидас, пользуясь редкой возможностью выйти из тени Трактора, выкладывался на все сто. Своевременно открывался, в меру метко кидал и носился по площадке, не давая оппоненту перевести дыхание. Каролис… К-1 просто играл, наслаждаясь игрой, наслаждаясь болью в мышцах, нехваткой воздуха и пустотой в голове. Матч завершился разгромным счетом 21:9.
– Гуляйте, мальчики! – Довольно резюмировал Кость. – Только сначала отойдем, пошепчемся. И серьёзно – перестаньте крысятничать там, где живёте!
Лиздейка же, сказав пару комплиментов Римвидасу и его игре, вернулся на крыльцо. Тяжело сел. Игра закончилась и одышка перестала казаться приятной. Кроме того, вопреки всем доводам здравого смысла, её срочно требовалось закурить. Через пару минут к нему присоединился Кястас.
– Слабаки. Да и тебе, Ка, не мешало бы почаще играть. Теряешь форму.
Лиздейка усмехнулся в ответ:
– Зато ты крут неимоверно. Хоть в сборную иди, – игра закончилась и не дававшие покоя весь день мысли вернулись. Кость довольно захохотал.
– А что? Я запросто… – но уловив настроение друга, оборвал смех. – Что ты смурной такой, Каролис?
Что тут ответить? Потому что повысили на работе? Поручили проект, почетнее которого и придумать нельзя? Растроился из-за личной аудиенции у Самого? Лиздейка пожал плечами и сказал главное:
– У Литвы нет сборной в этом году. Не хочешь пивка со мной попить?
Итак, вернувшись с обеда, Лиздейка обнаружил отправленное администратором Моникой через внутреннюю сеть сообщение: «Сам зовет» и в приподнятых чувствах отправился в кабинет к президенту Литовской федерации баскетбола. Ничего не предвещало беды. Каролис был хорош на своем месте и знал это. И даже если предположить, что он допустил какой-то, косяк не стал бы Сам звать его к себе по такому поводу. Директор выговор могла сделать, генеральный секретарь мог к себе вызвать, а то и просто походя втык дать. Сам бы не мелочился. Так что вызов к президенту федерации К-1 воспринимал так и только так как такое событие нужно воспринимать: огромная честь. И дело тут, конечно, не в должности. Свидание с живым богом, не шутка.
Двадцать четвертого октября две тысячи одиннадцатого года, через месяц после того злополучного матча пост президента баскетбольной федерации Литвы занял Арвидас Сабонис. Конечно, сменил он на этом посту тоже легенду – умалять легендарность и заслуженность Гарастаса[12 - Владас Антанович Гарастас (род. 8 февраля 1932, Линкува, Литва) – советский литовский тренер профессиональных баскетбольных команд. Заслуженный тренер СССР (1982). С 1991-го по 2011-ый гг. – президент Литовской Федерации Баскетбола.] никто не собирается. Но Сабонис… Сабонис – это Сабонис. Живой бог, после долгой, несколько раз, казалось бы доходившей до финальной точки, но всё продолжавшейся спортивной карьеры, наконец-то повесивший форму на вешалку. Сошедший с паркета на грешную землю, чтобы и дальше оставаться центральной фигурой баскетбольного пантеона. Теперь уже – в роли президента баскетбольной федерации Литвы. Некоторые маловеры к его назначению отнеслись скептически. Говорили, что он не справится, что не может человек, всю жизнь посвятивший спортивной карьере, вдруг в одночасье стать хорошим руководителем-функционером. Приводили в пример заокеанского баскетбольного бога – Джордана и его фиаско в клубах Вашингтона и Шарлоты. Но кого интересовало мнение скептиков? Да и кого, по большому счету, интересовала компетентность Сабониса. Сабас – это Сабас. Он непогрешим. Он божественен.
В пять минут второго Лиздейка попал в кабинет Самого. И там, окутанный славой, овеянный ореолом любви всего литовского народа, символ надежности вообще и мощи литовского баскетбола особенно, Сам огорошил его той самой фразой, которую спустя несколько часов К-1 повторил, обращаясь к своему самому старому другу. «У Литвы в этом году нет сборной». Пива не предлагал, хотя, возможно, стоило. Сказать, что Лиздейка был ошеломлен до потери речи и остановки мышления. Даже банальный и напрашивающийся вопрос «Почему?» был найден им далеко не сразу. Когда он его наконец нашёл, а Сам на него ответил – легче не стало.
Оказалось, после прошлогоднего чемпионата Европы никто из литовских баскетболистов не хочет играть за сборную. Никто не жаждет быть участником повторения прошлогодних событий, никто не стремится ощутить себя объектом вселитовского разочарования. Никто не хочет быть тем, кто разрушит веру. Никто, конечно, так не говорит, отказывают ссылаясь на семью, необходимость восстановиться после сезона, необходимость набрать форму перед сезоном, хронические мучающие старые травмы, загруженность в связи с благотворительной или бизнес-деятельностью, учебу… И не понятно – то ли они просто не хотят говорить о своем страхе, то ли действительно новое поколение так расставляет приоритеты. И неизвестно, какой из вариантов хуже.
Также нет тренерского состава и руководителя несуществующей пока команды. И у Самого теперь нет больше никаких идей, как их всех заманить. Куда им всем идти – у Самого идеи были и он не побоялся их высказать Лиздейке. Даже в состоянии шока подобное доверие, а отборнейшую матерщину в адрес именитейших игроков при нем иначе как доверие расценивать невозможно, польстило Каролису.
– В общем, – Выпустив пар, закончил разговор Сабас. – Мы решили, что нам нужен кто-то молодой, кто-то со свежим и нестандартным взглядом чтобы собрать команду. Миндаугас указал на твою кандидатуру, я его выбор одобряю.. Так что сейчас подпишешь у Расы бумаги – и принимай руководство. Над проектом спасения сборной… Отчитываться будешь лично передо мной. Жду от тебя завтра плана действий. Понятно, пока хотя бы в общих чертах… Удачи!
Выслушав историю К-1, Кость переспросил:
– Совсем никто? А Валанчус?[13 - Йонас Валанчунас – литовский баскетболист, до чемпионата Евро-2011 игравший за молодежную сборную, в 2011-ом году отыгравший (и очень неплохо отыгравший) первый турнир за «взрослую» национальную сборную.]
Лиздейка помотал головой.
– И Валанчус нет. Он, говорит, понял, что еще не готов, к тому же у него с Торонто переговоры, если все срастется, то он не может рисковать этим летом… Короче реально, хоть, правда, тебе предлагай… Пойдешь?
Запасы пива, обязательные для холодильников каждого из живущих на одной лестничной площадке друзей, были давно уничтожены. Найденная на замену в одной из квартир бутылка бренди подходила к концу. Сомнений не оставалось. Кость размашисто кивнул:
– Без вопросов! Пойду!
– Вот и круто! – К-1 саркастически изобразил радость. – Ты пойдешь, Внука возьмем, AWP, Марчуса…
– Не, Марчуса не получится. – Серьёзно перебил друга Кость. – Марчус после той аварии еле ходит. Не сможет играть.
– Ладно, Марчуса не будем! – покладисто согласился Лиздейка и разлил. – Пусть поправляется! Тогда этих возьмем… Ну… Как их… Которые, нас разделали в двухтысячном…
Пытаясь вспомнить, К-1 защелкал пальцами в воздухе. Кость нахмурил лоб:
– «Дворняги», что ли?
– Точно!
– Можно и их, – Кость одобрил идею. – Я недавно Демона, их разыгрывающего, видел, он сейчас учителем у нас в Вильнюсе работает. Говорил, –до сих пор иногда с друзьями играет, предлагал собраться как-нибудь… Так что вполне можно!
– Можно! – К-1 почти кричал. – И нужно! И мы всех сделаем! И пусть обосрутся, уроды!
Вдруг успокоившись, он мутными глазами посмотрел на друга:
– Слушай, это же полный бред, да? Или не полный?
Кость убрал со стола бутылку.
