скачать книгу бесплатно
Неизбежность
Tani Shiro
Самая неизбежная вещь в мире – это предназначение: ни отменить его, ни преодолеть – можно лишь исполнить. Найти своё предназначение – невероятно трудно, от того и крайне почётно. Искать нужно, опираясь на себя, свои способности, желания, стремления и мысли. Конечно, некоторым везёт – и их предназначение лежит на поверхности: есть у тебя уникальные способности – так вот и ищи в их пределах, далеко не ходи. Больше всех в этом плане повезло тем, о ком есть пророчество. Не нужно искать, не нужно копаться, не нужно понимать себя: что бы ни делал, будет лишь одно – пророчество. Живи ради него, а после него – хоть умри. Разве не чудо? Не жизнь, а сказка. Эта история – о трёх пророчествах.Пророчества о человеке, что должен был быть стать великим. Пророчества о человеке, который должен был породить величайшего. И пророчества о человеке, который должен был воспитать величайшего.И одно из этих пророчеств было ложным.
Tani Shiro
Неизбежность
Самая неизбежная вещь в нашем мире – это предназначение: ни отменить его, ни преодолеть – можно лишь исполнить.
Так было всегда, с момента сотворения: кто-то рождается, чтобы растить хлеб, кто-то – его печь; кто-то рождается лечить, кто-то – убивать, – для каждого Миром уже приготовлено своё занятие. Исполнять предназначение легко и радостно – поэтому все стремятся найти его поскорее. Но если вдруг воля Мира тебе не мила – что ж, ты волен её не исполнять: но готовься тогда повиноваться всем вокруг, и компенсировать служением им свой выбор.
Однако, если ты родился со способностью чувствовать и видоизменять лихор, то особого выбора у тебя нет – станешь переинатом: внешним или внутренним. От инициации до могилы за тобой постоянно будут следить, извлекая всю пользу, что способно принести твоё тело и разум. Ты будешь служить делу, пока дышишь, пока от напряжения кровь не пойдет горлом.
Раньше мне это казалось даже почётным: ты, вроде как, уникальный, нужный, не такой, как все – и потому на тебе особая ответственность, влекущая особые ограничения. Раньше. Казалось.
Но если вдруг о тебе есть ещё и пророчество, то даже та жалкая толика свободы выбора, что у тебя могла бы быть, будет отнята. Ты никогда не сможешь выбрать, переинатом воздуха ты станешь, или переинатом воды, будешь ли странствовать, помогая людям, или осядешь в башне переинатов, изобретая переклинания: от первого вздоха до последнего твоей жизнью будут управлять слова пророчества. Всё остальное для тебя и других будет неважным: исполни пророчество и с честью умри.
И это тоже долгое время казалось мне абсолютно естественным. Долгое время. Казалось.
До тех пор, пока это не коснулось тебя.
Эта история – о трёх пророчествах.
Пророчества о человеке, что должен был быть стать великим.
Пророчества о человеке, который должен был породить величайшего.
И пророчества о человеке, который должен был воспитать величайшего.
Одно из этих пророчеств было ложным.
Глава 1. День, когда получено два пророчества
«В начале сущего не было ничего: ни верха, ни низа, ни внутри, ни наружи, ни шума, ни тишины – нельзя было отличить одно от другого. Так было долго, до тех пор, пока Мир не коснулся границ – и тогда стало ясно, что у Мира есть форма, и форма эта – Древо. Корни его, уходящие в землю, – это прошлое, крона его, поддерживающая небеса, – это будущее. Настоящее же – между ними, здесь и сейчас, но неизбежно влекомое лихором, силой жизни, напитывающей Мир, от корней к кроне, от прошлого к будущему…».
Старик устало откинулся на спинку кресла и потёр заслезившиеся от боли глаза: попытка отвлечься от бури во мраке чтением святейших писаний не увенчалась успехом. Да и как можно отвлечься от бури такой силы? Если даже он, старейшина Сведущих, вынужден скрипеть зубами от боли, что говорить о менее сильных? Многие простые люди – старые или больные – вовсе не переживут эту ночь, даже не подозревая, что причина их мучений – сбывающееся пророчество.
Много, много благ способно принести это пророчество: рождение великого переината само по себе хороший знак – уже пять поколений не рождалось великих. Великий, рожденный на стороне внутренних переинатов – гарант мира, а не войны, поскольку внутренние склонны опираться не на собственные амбиции, а на интересы общества, способны поступиться личной выгодой ради общего блага. А уж что великий будет зачат сегодня не вызывает сомнений – такая буря разыгралась именно в первую брачную ночь у нынешнего правителя внутренних переинатов.
Иметь великого на своей стороне – это благо избегать конфликтов, решать спорные вопросы мирным путём, способ сберечь жизни как многих переинатов, так и простых людей. Благо, за которое вполне можно заплатить сотней жизней: немощных, старых и больных.
Разум говорил так, но сентиментальное стариковское сердце с этим было несогласно. Однако кто он такой, чтобы противостоять пророчеству, полученному им от Мира? Через восемь священных месяцев родится «Тот, что станет великим и изменит мир» – хочется этого старейшине Сведущих или нет.
Кто знает, может быть именно этот ребёнок и положит конец вражде между внутренними и внешними переинатами, сотрёт разделяющие их границы? Может быть, ему суждено подчинить себе внешних, и сделать, наконец, мир единым? А, может быть, величие ему дано, чтобы предотвратить какую-нибудь катастрофу? Как бы то ни было, несладко придётся этому малышу – и старейшине Сведущих было заранее жаль это дитя.
Жальче было лишь девочку – ту, о которой было второе сегодняшнее пророчество. Сегодня, в день середины лета, должна родиться «Та, что породит величайшего». Тайно уже во все земли скачут гонцы: они заглянут в каждую семью переинатов, в каждую колыбель, чтобы найти эту несчастную малышку и доставить её во сюда.
Всем известно: отец передаёт ребенку силу, а мать лишь обрекает в форму дитя, – так что девочка лишь родит ребёнка. Но от кого? Вероятнее всего ожидать, что силу величайшего может породить великий, но о том, будет ли сын нынешнего правителя отцом величайшего – в пророчестве ни слова… Предположительно, великим магом может стать любой, даже не имея пророчества. И нет ни намёка на то, что величайший будет именно внутренним переинатом…
Величайший – это, конечно, мощь, поражающая воображение, но всё-таки великий и по времени ближе, и по происхождению понятнее: поэтому, наверное, только относительно него пророчество не было озвучено во всеуслышание. Что ж, это мудро, и по отношению к девочке, милосерднее: лучше, чтоб за ней охотился лишь правитель внутренних, а не всякий похотливый гад, алчущий стать отцом величайшего. Иметь такое пророчество и жить свободно – это слишком рискованно.
Хорошо, что о втором пророчестве знали лишь правитель внутренних переинатов и старейшина Сведущих, изрекший его. Пророчество относительно великого прозвучало на свадьбе, в присутствии гостей, а второе – уже после неё. Так хорошо, так даже правильнее, но все же…
«Не понимаю… – устало думал Сведущий. – Не понимаю волю Мира». Всё происходящее вызывало в нем чувство беспокойства и обречённости – и никуда нельзя было от этого деться.
«Старый ты дурень!.. Неужто ты хотел найти утешение в святейшем писании, которое видел тысячу раз?». Сведущий захлопнул книгу и устало поднялся с кресла, намереваясь пойти принять лекарство. Слишком уж сильно болела голова от бури во мраке.
– У правителя-то, поди, сейчас голова не болит! – саркастически усмехнулся старик, пытаясь отвлечь себя от боли.
– Верно, – на голос, слышать который ожидал всего менее, старик, вздрогнув от неожиданности, резко обернулся. Собеседник насмешливо продолжал: – и у тебя скоро не будет.
Коротко сверкнуло лезвие – и голова старейшины Сведущих слетела с плеч.
Глава 2. Обещанное дитя
Кулёк был мягким, тёплым и приятно тяготил руки. Темноволосый крепыш был здоров, прекрасен и восхитительно пах молоком. Сердце матери преисполнилось счастьем: никаких сомнений, лучший ребёнок в мире – это её сын. Он вырастет сильным и благородным…
«…станет великим и изменит мир».
Слова пророчества, прервавшие брачное благословение старейшины Сведущих, стояли в ушах. Брачный алтарь, усеянный отблесками, имитирующими крону древа Мира, удивленное лицо её правителя, ставшего её мужем, ропот, пронесшийся среди гостей, и трепет, охвативший её в тот момент – всё было словно вчера. Пророчества Мира столь же редки, как и свадьбы правителей, поэтому то, что случилось – воистину благословение.
И вот оно, через восемь священных месяцев появившееся на свет пророчество, крепко спит на её руках, насытившись. Такой крошечный, такой прекрасный – обожание и любовь в чистом виде. У него от неё – лоб и скулы, в остальном – вылитый правитель. Те же прозрачные сиреневые глаза, иссиня-черные волосы, так же хмурит лишь правую бровь. Крохотные пальчики, ушки, носик и губки. Мать не удержалась и расцеловала сына в пухлые щёчки: такой восхитительный, такой сладкий – как им надышаться?..
Пространство колыхнулось – невозможно не узнать эту силу: к её спальне приближался правитель. В радостном предвкушении она встала, передала ребёнка помощнице и, сдерживая улыбку, приготовилась встретить мужа как полагается жене.
– Моя повелительница, – правитель пересёк спальню уверенным шагом и поприветствовал жену, дотронувшись лбом кисти её руки.
Она, как полагается благородной супруге, едва коснулась губами его прикрытых век. Когда формальности были соблюдены, она с нескрываемым уже воодушевлением обернулась к помощнице, чтобы продемонстрировать мужу их радость и гордость, как вдруг услышала:
– Мы нашли девочку.
«Девочку?.. Какую девочку?» – пронеслось в голове. Но прежде, чем она успела спросить, правитель отступил в сторону и предъявил её взору Небулу, опального переината третьего уровня, с ребёнком на руках.
Жена правителя вздрогнула всем телом: это был человек, которого менее всего она хотела бы снова видеть. Человек, из-за которого произошло много зла, стоял так близко к ней, правителю и их сыну, и как ни в чем не бывало, подобострастно, заискивающе улыбался.
Девочка, о которой говорил правитель – годовалая кроха с мягкими, по-детски вьющимися на концах темными волосами, – внимательно смотрела на жену правителя ясными серыми глазами, доверчиво прижимаясь к груди Небулы.
Сердце матери сжалось в нехорошем предчувствии.
– Эта девочка… – начала жена правителя, пока не осознавая, что хочет спросить.
– Та самая, дитя из пророчества, – сияя улыбкой, окончил за неё правитель. – Та, что воспитает величайшего!
– Воспитает?.. – непонимающе повторила жена правителя. В её голове всё спуталось.
Да, в день их свадьбы было получено второе пророчество, правитель обмолвился как-то об этом: на похоронах старейшины Сведущих, трагически погибшего в тот же свадебный день. «Но там ведь было «породит» …».
Силясь припомнить верную формулировку, жена правителя спросила:
– Почему она?..
– Моя внучка, – с самым низким поклоном, на который был способен человек с ребенком на руках, сообщил Небула. Его заискивающий тон вызывал раздражение, а льстивая улыбка – желание поскорее отвернуться, – родилась в ту самую ночь, повелительница. Дитя моей дочери, тайно от меня сбежавшей, поэтому понадобилось столько времени, чтобы её разыскать. Но она – та самая, не сомневайтесь, – заверил Небула, снова поклонившись, и жена правителя неосознанно отступила на шаг, чтобы быть как можно дальше. – Адайль – дева пророчества.
– Дева пророчества, – завороженно вторил ему правитель.
Жена правителя, уходя от ответа, повернулась к помощнице, чтобы забрать сына. Она была в замешательстве: всё происходящее не укладывалось в голове.
Небула – семья переинатов, но не сказать, что особо значимых: выходцы из неё обычно выше третьего уровня не поднимались. Стоящий тут Небула был переинатом третьего уровня, довольно высокого, но он был переинатом чаяния, которых было как грязи. В мирные времена переинаты надежды не нужны, и он особо ничего не добился. Не сумев реализоваться как достойный переинат, он решил попробовать себя на поприще политических интриг, за что и попал в опалу за провокацию против приближенных правителя. Из-за этой провокации жена правителя потеряла многих дорогих ей людей в пылу чисток – и вот человек, будущий причиной многих страданий, печалей и пролитых слёз, стоит теперь перед ней как ни в чём не бывало, и утверждает, что бастард его дочери – дитя пророчества.
Мать этой девочки, единственная дочь из четырёх детей Небулы, была переинатом исцеления, подтвержденного пятого уровня, но, ко всему прочему, внешним. Отец этого ребёнка, по слухам, тоже внешний переинат, шестого, начального уровня, но настолько слабый, что едва ли отличим от человека. Они потому и сбежали – Сведущие не благословили такой брак, так что перед Миром это дитя вне закона. Дурная кровь, как не погляди.
О чём вообще думала его дочь?! Силу ребенку даёт отец, а мать – лишь форму; поэтому какое теперь имеет значение, что девочка – внучка Небулы? На что надеется сам Небула? Его внучка по силе не будет выше шестого уровня, если будет вообще ей обладать: где уж ей – как они сказали? – «воспитать величайшего»?
«К тому же я уверена, что слышала в пророчестве «породить» …».
– Разве это не здорово? – с умилением глядя на девочку, с восторгом в голосе спросил у жены правитель. – У нашего сына появилась наречённая!
– Что?! – поражённая таким развитием событий, жена правителя не сумела сдержать гневный возглас. Он ушел под потолок, и там остался.
Повисла напряженная тишина, но жена правителя не обратила на это внимания. В её голове, вторя лихорадочно молотящемуся сердцу, метались лишь обрывки мыслей, которые дерзко было бы высказать.
«Да неужели ты забыл, муж мой, каких дел натворил Небула? Уже лишь привести сюда, к своему сыну этого предателя – огромный риск, так еще и обещать с ним породниться?! Думаешь, с ребенком на руках он менее алчен? Дитя гонимой дочери, опальной и в обществе, и в Мире – такую ты выбрал невесту моему сыну? Пусть она не будет коварной, как Небула, пусть не будет вероломной, как мать, пусть не будет бесталанной, как отец – всё равно разве она – лучшая из невест? Хорошо, потенциал матери действительно не играет роли, даже если в пророчестве было «породить»: мать даёт лишь форму. Но все же, если дать в жёны великому девочку без роду и племени, чьё появление не благословлено Миром – разве это не чистое безумие? Разве наши внуки будут благословлены Миром, если их мать для Мира не существует?».
– Муж мой, – глубоко вдохнув, взмолилась мать, прижимая драгоценного сына к груди, – «наречённая»? Прошу вас, разве правильно сейчас это решать? Эта девочка…
– Дева пророчества, – холодно отрезал правитель, и его сила сомкнулась над головой жены, заставив её испытать животный страх за свою жизнь. – И я приказываю относиться к ней как к той, кто в будущем воспитает величайшего, – требовательно протянув руки, он забрал девочку у Небулы, и заглянул ей в лицо. Кроха не сопротивлялась и не плакала – лишь долго и смело смотрела в глаза правителю.
– Приказываю, – тихо, чтобы не напугать ребенка, но твёрдо продолжил правитель, – относиться к ней как к члену правящей семьи, – по комнате прокатился вздох ужаса, вырывавшийся у присутствующих, что привело правителя в ярость. – Приказываю всем! – рявкнул он и уставился на жену.
Разве посмела бы она сейчас возразить?..
Не получив больше сопротивления, правитель вышел вон, прижимая к груди чужого ребёнка. За ним следом выскользнул и Небула, напоследок бросив на жену правителя взгляд наглых водянистых глаз и угоднически улыбнувшись.
Её охватило омерзение. Мать зарылась лицом в кулёк с сыном и поглубже вдохнула успокаивающий сладковатый аромат. Она не могла ответить точно, что ей разбило сердце: что её сына лишили возможности жениться по любви, обручив в младенческом возрасте, что Небулу простили, несмотря на все его прегрешения, и снова приблизили ко двору, что муж так просто объявил членом их семьи чужого бастарда, или что он унёс чужого ребёнка, прижимая к груди, а на своего так и не взглянул?
В груди нарастала ярость. «Небула, опять Небула…».
– Клянусь, – шептала она, вдыхая аромат волос спящего сына, – я защищу тебя от этой «девы». Я что-нибудь придумаю, так это не оставлю. Я не дам этому случиться!
«Никогда!..».
Глава 3. Возмездие
Был превосходный летний день: светило яркое солнце, дул освежающий ветер, радостно пели птицы и сладко благоухали цветы. В такие дни хочется наслаждаться прогулками и радоваться жизни, а не следить за похоронами: даже если это похороны твоего врага.
Жена правителя наблюдала издалека. За растянутой траурной процессией из двенадцати гробов шла лишь одна шестилетняя девочка: всех членов её семьи забрала чума, пировавшая на этих землях. По иронии судьбы, в этой семье был переинат исцеления – мать девочки, но Небула избавился от дочери, лишь бы единолично владеть «девой пророчества».
«Наверняка, так и было, – заключила жена правителя. – Ведь ни одна мать не согласится добровольно расстаться с чадом – особенно если до этого решилась ради ребёнка пойти против Мира и сбежать из дома».
Небула, гад, наверняка не искал сбежавшую дочь пока не услышал про второе пророчество: и тут же смекнул, что ему может повезти, – до тех пор дочь была не нужна. А вернулся в столицу только с ребёнком, без дочери, крича на каждом углу о «деве».
Жена правителя раздраженно повела плечами – Небула был хитёр: придумал столь пафосное прозвище для приблуда нелюбимой дочери, чтобы нивелировать тёмное происхождение. Что ни шаг этого человека – то ложь, обман, интрига.
Но сейчас всё как будто встало на свои места. Этот прекрасный летний день иронично стал днём, когда незаконнорожденный ребенок, дочь мезальянса, девочка – стала наследником рода Небула, поскольку осталась единственным живым носителем крови рода.
«Так ему и надо, стервятнику. Все интриговал, шушукался, пресмыкался – лишь бы получить побольше за свою «деву пророчества».
Земли, деньги и привилегии – правитель всё давал этому змею, но аппетит Небулы только рос. Что ж, такое плодовитое семейство – дети, внуки – и всех нужно обеспечить. Сейчас же Небула, наверное, в гробу переворачивается от досады, что всё досталось одной лишь «деве пророчества», для которой, собственно, правитель всё и давал.
Положа руку на сердце, жене правителя казалась очень странной такая благосклонность мужа к этому ребёнку. Всё чаще и чаще в её голову закрадывалась мысль, от которой сердце то пылало от ревности, то холодело от страха: вдруг эта девочка в действительности – дочь правителя? Конечно, никаких подтверждений этому не было, но побег из дома, тайные роды в чужих землях, тщательность, с которой Небула скрывал «деву пророчества» от чужих глаз, лёгкость, с которой правитель объявил девочку «членом правящей семьи», его внимание к ней не могли не наводить на всякие мысли.
Однако стоило жене правителя увидеть её сейчас, чуть подросшей, – и страх отступил. Вспомнив лицо сына, как две капли воды похожего на отца, жена правителя убедила себя, что опасения её были напрасны: никто в жизни не поверит, что теперешняя глава рода Небула – незаконнорожденная дочь правителя.
Процессия тем временем переваливала за горизонт. Девочка шла одна, без сопровождения – как глава семьи. В простом темном платье, смиренно склонив голову под вуалью. Жене правителя припомнился её пятилетний сын, становящийся вялым и ворчливым в такую жару, и сердце кольнуло от тоски.
Чуть поодаль за девочкой шли человек двадцать, не больше, очень просто одетые: наверное, люди, которые будут хоронить. Процессия двигалась быстро, потому что было очень жарко, но девочка не отставала, – от этого флёр траура несколько рассеивался и всё казалось фарсом.
Таких малочисленных похоронных процессий жене правителя ещё не приходилось видеть: видимо, некому было оплакать столь «славную» семью. Небула и так были невысокого полета, а в последнее время совсем перессорились со всеми, напирая на свою элитарность из-за «девы пророчества».
Оно и к лучшему. За пять лет история вокруг «девы пророчества», столь ценной, что её нужно скрывать далеко в северных холмах, о её мощи и важности уже порядком набила всем оскомину. Сейчас, чтобы развеять этот миф, нужно лишь предъявить миру всё как есть: что внучка Небулы не чудо, посланное Миром, а обычная, неулыбчивая и неразговорчивая шестилетка. Тогда, может быть, правитель, наконец, поймёт, что был введен в заблуждение, и отступится от мысли женить своего единственного сына на внучке предателя.
Когда процессия скрылась за горизонтом, жена правителя приказала вернуться к особняку: нужно убедиться, что всё сделали как нужно.
«Деву пророчества» правитель распорядился привезти во дворец: для неё жена правителя приготовила отдельный кортеж. Если Мир будет благосклонен к жене правителя и впредь, девочка последует за родственниками ещё в пути: звучит ужасно, но так для всех было бы лучше.
Жена правителя издалека заметила, что её поручение выполнили в лучшем виде: над горизонтом взвивалось пламя – свежевозведённый, пышно украшенный и богато обставленный родовой особняк Небула полыхал, как огромный погребальный костёр. Сколь мерзко было наблюдать за тем, как Небула ползает на брюхе перед правителем, пытаясь получить деньги на строительство «дома, достойного члена правящей семьи», – столь же радостно было наблюдать, как обваливается, сгорая, этот самый дом. Переинатическое пламя отсвечивало прозрачным пурпуром и киноварью, поэтому не стоило сомневаться – эти стены навсегда останутся руинами. Чума, что забрала всех в этом доме, отсюда дальше не пойдет.
Что Небула умер было отрадно: жаль было лишь малышей – внуков Небулы от троих сыновей. Пятеро детей – от двенадцати лет до двух месяцев от роду – все могли бы стать внутренними переинатами, от пятого до четвертого уровня, как их отцы. И все погибли.
Выжила только она, «член правящей семьи», «дева пророчества». Говорят, она даже не болела. Ну, может быть, ещё всё впереди – нужно на всякий случай держаться от неё подальше.
– Позвольте доложить? – перед остановившейся каретой возник командир отряда переинатов исцеления, оказывающих помощь людям на этих землях. Небула не озаботился их вызвать, когда чума началась на его землях, так что пришлось срочно везти их с собой из столицы.
– Докладывай, – велела жена правителя.
– Чума свирепствует в девяти поселениях из двенадцати на землях к западу, и в семи из восьми на востоке. Переинаты были только в трех, но там и скончались. Люди умирают целыми семьями – взрослые от болезни, дети – от голода. Мы пытаемся спасти тех, кто остался, но для этого их нужно вывезти…
– Не нужно.
– Что, простите?
– Не нужно никого никуда вывозить. Если вы привезете больных в поселение, где болезни ещё нет, мы потеряем два поселения. Оставьте заразившихся там, где они есть. Выберете жителей, что покрепче здоровьем, и наложите на них защиту – пусть они заботятся о тех, кто остался без присмотра умерших.
– Но… Простите, конечно, защита эффективна против переклинаний – против болезни использовать её бесполезно…
– А мы используем. И людям скажите, что от болезни это поможет – я потому и прошу выбрать людей покрепче здоровьем и верой. Если на то будет воля Мира, они выживут, и спасут от смерти тех, кто по воле Мира должен остаться жить.
Командир отряда переинатов был ошарашен. Жена правителя смягчила тон, и продолжила уже тише.
