скачать книгу бесплатно
– Чего тут просекать? Тебе не дает покоя мысль, что этот Эдик будет частенько наведываться в загородный дом Ухватова, и ты решил снять проблему. Я не прав?
– В общем, прав.
– А отпустят теперь нас в увольнение?
– Вот это, конечно, вопрос. Но если генерал приказал мне молчать о самоволке, то и ротного с комбатом предупредит, так что оснований лишать увольнения у ротного не будет.
– Ага! А как же проход через пост во время моей смены?
– Об этом я даже генералу не сказал.
– А то никто не выдаст, как ты свалил из училища. Так вот, одно дело – замолчать этот случай, и совсем другое – оставить его безнаказанным. А докопаться, сам знаешь, и до фонаря можно. Не так «честь» отдал, не натерты до блеска берцы, хреново кровать заправил, да мало ли до чего можно докопаться и тут же лишить увольнения.
– Ну, если лишат, то в самоволку не пойдем.
– Само собой. Теперь за тобой особый контроль ротный организует. Не успеешь через забор сигануть, как патруль приберет.
– Я думаю, все гораздо хуже – только подумаешь о самоволке, а ротный уже знать о планах будет. Так что никаких «самоходов». Рано ли поздно нас отпустят в город. Получится, найдем Эдика, а нет, так и черт с ним, но предпочтительнее найти, и не позже ближайшей субботы.
– Как говорится, Рома, будем жить, будем посмотреть. Хорошо, что сейчас отделался легким испугом. А дальше видно будет. Но идея насчет Эдика правильная. Надо пообщаться с этим козлом.
Напрасно беспокоился насчет увольнения Середин. О ночном происшествии скоро все забыли. Взводный ни слова не сказал, ротный делал вид, что ничего не произошло, комбат на беседу не вызывал. Чувствовалось влияние начальника училища, сказал, забыть всем, все и забыли. Поэтому с увольнением в субботу проблем не возникло. Сразу после обеда старшина распорядился, чтобы увольняемые получили парадную форму и построились для осмотра. Увольнительные записки выдал командир роты. Группа увольняемых, в числе которых были инструкторы Середин и Шрамко, прошла проверку дежурного по училищу и получила разрешение на выход в город до 22.30. В субботу отбой объявлялся в 23 часа, подъем в воскресенье, соответственно, в 7.00, в отличие от остальных дней, когда подъем объявлялся в 6.00, отбой в 22.00.
– Ты не в курсе, Вова Ковров среди увольняемых был? – выйдя за КПП, спросил Шрамко.
– Не видел, а что?
– Да, ничего, на хату его родителей мы и без него зайдем, но с ним удобнее.
– Не видел.
Владимир Ковров учился во втором взводе. Сам из Переславля, он еще при сдаче экзаменов в группе абитуриентов познакомился с Шрамко и Серединым. Ребята сдружились, поступили в училище, попали в одну роту. Так как Ковров был местным, то предложил друзьям хранить у себя дома гражданскую одежду, в которой гораздо удобней и безопасней ходить в увольнение. Родители ничего не имели против этого и радушно встречали курсантов, первым делом кормили их, предоставляли комнату для отдыха. Но до отдыха ли было молодым парням, получившим возможность окунуться в штатскую жизнь. Более того, после того как курсанты получили удостоверение на право управления транспортным средством, отец Владимира, Алексей Сергеевич, предложил ребятам свою подержанную, но еще вполне работоспособную красную «девятку», которой уже не мог пользоваться из-за ухудшения зрения. Конечно, больше «девятку» водил сын Ковровых Владимир, но, если было надо, машину брали и Середин, и Шрамко.
Курсанты проехали до остановки «Круг», недалеко от которого жили Ковровы. Алексей Сергеевич и его жена Валентина Григорьевна оказались дома. А вот Владимир позвонил и сказал, что в увольнение не придет. Валентина Григорьевна усадила ребят за стол, накормила домашним борщом, пельменями. Наевшись, они переоделись в «гражданку», Шрамко – в узкие модные брюки, бежевую рубашку и строгие туфли, Середин надел джинсы, майку и бессменные, практичные, фирменные кроссовки. Алексей Сергеевич поделился с ними дорогой туалетной водой и спросил:
– Что намерены делать, молодые люди?
– В город зоопарк приехал, – ответил Шрамко, – туда хотели сходить, потом в Центральный парк культуры и отдыха, вечером надо в Московский район наведаться, ну, а после, если хватит времени, на училищную дискотеку.
– Понятно. Вам потребуется машина.
– Да не помешала бы, – проговорил Середин.
– Берите. Вчера моторист приходил, двигатель посмотрел, подкрутил что-то, реле поменял, машина как часы стала работать.
– Она и раньше неплохо работала, – заметил Роман.
Алексей Сергеевич достал ключи, документы, чистый бланк доверенности:
– Держите. На кого выписать доверенность, сами решите.
– Решим.
– Да, вот еще ключи от гаража. Он на верхний замок закрыт. Сторожа кооператива вас знают, выпустят. А если кто новый дежурит, пусть позвонит мне!
– Спасибо, Алексей Сергеевич.
– Не за что, развлекайтесь.
Курсанты вышли из дома, прошли в гаражный кооператив, выгнали на открытую площадку перед строящимся домом красную «девятку».
Шрамко, сидевший за рулем, повернулся к Середину:
– И куда поедем? Где будем искать Эдика?
– Сейчас его искать без толку. Он если и объявится, то у ночного клуба, и не раньше 9 часов. Так что давай пока проедемся по городу, вдруг встретим его?
– Номер «Хонды» помнишь?
– Конечно. У нее еще отметка должна быть на заднем крыле.
– Как бы Эдик не загнал свою тачку в автосервис. У папаши наверняка знакомые, а ему ездить на битой машине вроде не по рангу.
– Ну, если и поставил, то позавчера, работы там на день от силы, вчера должен был выгнать из сервиса. Такие, как Эдя, без машины долго обойтись не могут, они за пивом на машине ездят.
– Это точно, значит, по городу?
– Да, но сначала я позвоню Алине.
– Кстати, а почему ты слова не сказал о встрече с ней?
– Потому что сегодня вся семья Ухватовых должна уехать в загородный дом.
– А! Ну, звони.
Середин набрал номер.
Девушка ответила тут же, но шепотом:
– Да, Рома, здравствуй!
– Привет, Алина! Ты чего шепотом?
– Мама в соседней комнате. Сейчас выйду на балкон, подожди!
Спустя полминуты она уже заговорила в полный голос:
– Мы сейчас собираемся. Такое ощущение, что уезжаем из дома навсегда, столько вещей берем! Особенно продуктов. И зачем? В Ромашкино приличный магазин.
– Отцу виднее.
– Знаешь, Рома, у меня какое-то тревожное чувство.
– Что может случиться, Алина? Ты только одна на водоем не ходи, да из усадьбы тоже, и все будет хорошо.
– Я так и сделаю, но все равно, плохо мне что-то на душе.
– Ты, наверное, перенервничала из-за происшествия в роще.
– Может быть. А может, просто боюсь твоей встречи с Эдиком. Ты не хочешь отказаться от этой идеи?
– Обещаю тебе, Алина, я всего лишь поговорю с ним. И даже могу сказать, о чем. Вернее, о ком. О тебе. Чтобы он отстал от тебя и знал, что мы любим друг друга и никто не помешает нам быть вместе. Я хочу, чтобы его не было рядом с тобой. Вот и все.
– Но это же произойдет, как я поняла, поздним вечером, у клуба или внутри, где у Эдуарда наверняка много знакомых. И охрану он тоже знает. Я не за него, я за тебя переживаю.
Середин сделал паузу, ему в голову пришла неплохая мысль:
– Я мог бы не ездить к клубу, если бы знал, где живет этот Эдик или где он бывает днем.
– Адрес я могу сказать, а вот где обитает днем? По-моему, он говорил, что отец заставляет его каждый день играть в теннис и он с четырех до пяти постоянно в спорткомплексе «Юбилейный».
– Ты у меня умница! Когда вы выезжаете?
– Да уже мама зовет. Мне пора. Береги себя, любимый. Все, прощай!
«Прощай» вырвалось как-то произвольно, и Середин не обратил на это никакого внимания. Его «до свидания» Алина уже не слышала, отключив телефон.
– Ты чего лыбишься? – спросил Шрамко, выходивший во время разговора покурить и только что вернувшийся. – Алина никуда не едет и планы кардинально меняются?
– Нет, Диман, Алина впервые сказала, что любит меня.
– А то ты этого не знал. Да на ваших лицах написано, что вы обречены быть вместе.
– Это такое счастье! Тебе не понять.
– Это почему же мне не понять?
– Ты не переживал такого сильного чувства. Чувства, ради которого и жизни не жалко.
– Хорош гнать, Ром! Не люблю я этих «высоких» слов.
– А еще я узнал, что Эдуарда Рудина папенька ежедневно заставляет ходить на теннис в спорткомплекс «Юбилейный», с четырех и до пяти, причем следит за этим строго.
– Ну, теннис сейчас модно. Если не машешь ракеткой, то ты не элита.
– Ты слышал, что я сказал?
– Ну? Эдик занимается теннисом… Погоди, как я сразу не въехал! Сейчас 16.30, и наш клиент в спорткомплексе?
– Вот именно.
– Так чего мы стоим? Рвем к «Юбилейному».
– Успеем?
– Я по Окружной рвану, в новом микрорайоне будем через двадцать минут, а «Юбилейный» как раз на окраине, ближе к Окружной стоит. Место там отличное. Парковка сбоку от здания, а вокруг молодые березы, метров под пять, и кустарник декоративный. Когда приезжают знаменитые артисты или проходит хоккейный матч, там не протолкнуться, а в обычные дни, когда ни артистов, ни спортсменов нет, там пусто.
Шрамко хорошо водил машину, еще до училища научился, и город знал неплохо. В субботу транспортный поток был не такой насыщенный, как в будничные дни, к спорткомплексу друзья подъехали через двадцать семь минут. На стоянке было всего три машины, и среди них черная «Хонда».
– Она? – кивнул на нее Дмитрий.
– Она!
– Точно?
– Издеваешься? – сердито взглянул на Шрамко Роман.
– Нет, вдруг не она?
– Я запомнил номер, и если приглядеться, то видно вмятину.
– А почему Эдик не отогнал тачку в автосервис?
– Это ты у него спроси.
– Верно. Потому как встречу этого козла я. Увидев тебя, он бросит и тачку, и сумку, рванет в микрорайон или назад в комплекс так, что и моргнуть не успеешь. А меня он не знает. Я для него обычное быдло, да еще на подержанной «девятке». Подойду, попрошу закурить, заговорю, а тут и ты подвалишь. Затащим его в кусты, там и поговоришь. Спокойно, без свидетелей, а я на «шухере» постою. Как тебе мой план?
– А если он тебя на хрен пошлет?
– Конечно, пошлет.
– И ты сдержишься?
– Не обещаю, но постараюсь не повредить челюсть, чтобы мог говорить.
– Ты… Стоп, Дима! Эдик!..
Из-за угла спорткомплекса вышел молодой человек в дорогом фирменном спортивном костюме, белоснежных высоких кроссовках, такой же бейсболке и со спортивной сумкой на плече, из которой торчал чехол рукоятки ракетки.
– Франт, ничего не скажешь! Хозяин жизни, если не сейчас, то в скором будущем.
– Это и есть Эдик.
– Пацан вроде ничего, а дерьмо. Ну что, работаем по моему плану?
– Давай. Но если что, бей не сильно, а лучше вообще не бей.
– Тебе оставить? Нам и на двоих этого ублюдка хватит. Пригнись.
