скачать книгу бесплатно
Дуневич пил чай.
– Слава, вопрос такой. Можно объехать поместье, не выходя на дорогу, ведущую к нему?
– Можно, но крюк приличный выйдет. Напрямую всего два километра, по лесу – пять.
– Но дорога есть.
– Есть. Сразу за деревней сворачивай налево. Эта грунтовка идет в Санино.
– А чтобы в деревне не светиться?
Дуневич почесал затылок и ответил:
– Тогда так. От дома влево где-то километр, у сдвоенной березы поворот направо. Там тоже дорога, она выйдет к грунтовке уже за деревней. Прямо в проулок к церкви, где хата участкового и магазин.
– Это другое дело. Не скучай тут без меня, я постараюсь вернуться быстро. Мне еще смотреть твой холодильник.
– Лучше бы телевизор починил.
– Не показывает?
– Красное пятно посередине.
– И телевизор посмотрим. Поехал я.
– Выпить бы, Вадим. Тревожно что-то на душе.
– Это от пьянки. – Галдин достал из сумки боевую аптечку, вынул из нее ампулу. – Держи. Хороший препарат. Будешь спокоен как удав.
– Лучше бы граммов сто водки.
– Нет у меня.
– А не купишь на селе?
– Завязывать пора.
– Завяжу, Вадим, отвечаю. Потом, когда… ну ты понял.
– Ладно, не забуду, возьму. Но ты говорил, что в магазине паленкой торгуют.
– Ты хочешь с участковым поговорить?
– Да.
– Попроси его зайти с тобой в магазин. При нем дадут нормальную, заводскую.
– Ладно, видно будет. Но ничего не обещаю.
– Прошу, Вадим. Даже врачи говорят, что сразу бросать пить нельзя, надо постепенно. А то организм может сбой дать.
– Это какие же врачи такую хрень тебе говорили?
– Обычные врачи. Я раз в год на комиссию в район езжу. Вернее, возят меня туда.
– Зачем?
– Сказал же, на комиссию.
– Какую комиссию?
– ВТЭК. Не слыхал? Подтвердить, что я не вылечился, чтобы платить мне пенсию как инвалиду первой группы.
– А что, это надо подтверждать?
– Конечно.
– Бред полнейший.
– Я-то что. Некоторые без руки или ноги туда приезжают. Как будто новые отрасти могут. Но так положено. Иначе не видать пенсии.
– И сколько платят?
– Почти десять тысяч.
– Что? Человеку, который не может работать, десять тысяч?
– А как обычные пенсионеры живут? У Марии Алексеевны восемь тысяч с небольшим. Ну а насчет работы скажу, что руки-то у меня двигаются. Значит, чем-то заниматься могу.
– Охренеть! Ну и государство у нас.
– Я тебе словно Америку открыл.
– Ты и открыл. Беспредел полный. Ладно, пора мне.
– Удачи!
– Спасибо!
Галдин посадил собаку в «Ниву» и двинулся по маршруту, указанному Дуневичем. Из деревни его никто не видел, хотя это было не важно. От Марии Алексеевны народ узнает, что к Славику друг приехал, так что особо шифроваться не имело смысла.
До села он доехал за пятнадцать минут и остановил машину на задворках. Вадим приказал Султану охранять ее и двинулся по проулку, который заканчивался магазином и домом участкового. По «УАЗу», стоявшему у ворот, он понял, что тот у себя.
Галдин зашел во двор, поднялся на крыльцо и для приличия постучал в дверь, ведущую в сени, хотя и видел, что она не запрета.
– Иду! – раздался молодой голос.
На пороге появился стройный офицер полиции.
– Здравствуй, лейтенант, – поприветствовал его Галдин.
– Мы знакомы?
– Долго ли это сделать?
– Не знакомы, и уже так фамильярно?
– А как мне к тебе обращаться? «Здравия желаю, товарищ лейтенант Михаил Борисов», да? Пожалуйста…
Участковый прервал сапера:
– Не надо. Кто ты?
– Друг небезызвестного тебе Вячеслава Дуневича.
Участковый сразу помрачнел.
– А у друга есть документы?
– Ну а как же? Ехать к тебе без документов глупо.
– Покажи.
Вадим достал удостоверение, передал участковому.
Тот внимательно посмотрел документ и проговорил:
– Значит, старший лейтенант отряда гуманитарного разминирования МЧС Галдин Вадим Денисович. Серьезное подразделение представляешь, смотрел по телевидению сюжет о вашей работе в Сирии.
– Мы работаем не только там. По всему миру. Но крайняя командировка была именно в Сирию. Я прилетел оттуда, получил отпуск… Слушай, ты так и будешь держать меня на крыльце? В доме тебя ждет очаровательная дама, что афишировать нежелательно?
– Какая дама? Один я, проходи.
Галдин зашел в дом.
Большая комната у участкового выглядела очень неплохо. Раскладной диван, кресла, между ними журнальный столик, телевизор на стене, оклеенной довольно дорогими обоями. На окнах тюль и шторы, на полу ковер. Много фотографий, в правом углу икона с лампадой.
Хозяин указал гостю на кресло у журнального столика.
– Присаживайся, сапер. У меня не курят, так что не обессудь.
– Ничего, нормально.
– Ты приехал по поводу Славика?
– Да. Объясни мне, представитель власти, как это получается, что в свободной, демократической стране процветает рабство? Почему здесь безнаказанно калечат и убивают людей? Или у вас тут зона, свободная от закона?
Борисов вздохнул.
– Не сыпь мне соль на рану, старлей. Ты думаешь, я куплен Сухобоковым?
– Нет. Поэтому я и приехал к тебе, а не к Гвоздеву.
– Славик уже рассказал о трагедии?
– О преступлении.
– Преступником человека может назвать только суд.
– Тогда о беспределе, который творится в Санино.
– А что я могу сделать, если у Сухобокова все схвачено? Глава поселения у него мальчик на побегушках, крыша в области и в Москве. Вступив в должность, я запросил у начальства разрешение на проверку информации о незаконном содержании Елены Дуневич в поместье Сухобокова. А мне в ответ: «Тебе на участке заняться больше нечем? К Сухобокову не лезь! Человек деньги на храмы и детский дом тратит, исправно платит налоги, строит дешевое жилье. Какое незаконное содержание? Не суйся! Самогонщиков лови, бытовуху разгребай. И чтобы показатели на высоте были!»
Галдин кивнул и сказал:
– Ты, разумеется, так и сделал.
– Не угадал. Поехал я к Сухобокову в воскресенье, он тогда как раз прикатил на выходные один, без компании. Так меня дальше ворот не пустили. Гвоздев мне так и сказал: «Куда ты лезешь, лейтенант? Хочешь, не начав служить, закончить карьеру? Так мой босс тебе это быстро организует». А на следующий день звонок из райотдела и мат-перемат начальника. Дескать, что ты творишь на участке? Или не понял того, что тебе было сказано? В общем, получил я по самое не могу, огреб первый свой выговор.
– Ясно. Погоны да оклад, который в районе больше нигде не получишь, конечно, важнее того, что один мужик стал инвалидом, другого убили, а женщина находится в сексуальном рабстве. Своя рубаха, как говорится, к телу ближе. Вот только как ты, вроде нормальный мужик, со всем этим жить будешь? Или, как Гвоздев, пойдешь в услужение к Сухобокову? Тот тебя примет и доплачивать будет.
Участковый резко встал и заявил:
– Ты, старлей, говори, да не заговаривайся. В услужение я ни к кому идти не собираюсь, как и бросать это дело. Только пока нет у меня возможности начать расследование. Да и официального повода. Я же просил Дуневича написать заявление…
– Он уже писал Гвоздеву.
– А надо мне.
– И что ты с ним сделаешь? Отвезешь начальнику, так? А он свернет его в трубочку и тебе в задницу засунет.
– Не борзей и слова подбирай. Я нашел бы, что сделать с заявлением. В полиции, даже областной, далеко не все продажные, много и порядочных офицеров. Новый начальник УВД из Москвы прибыл. К нему поехал бы. Но не поверил мне Дуневич.
– А ты поверил бы?
– Черт его знает, если честно.
– Вот именно. Но хорошо хоть то, что ты хочешь добиться справедливости. Я вот тоже этого желаю и добьюсь. Но мне нужны союзники. Ты среди них?
– Среди них. Что собираешься делать?
– Есть мыслишки, но четкого плана нет.
– Уговори Дуневича написать заявление.
– А смысл? Нет, Миша, официально снять проблему не получится. Не потому, что законы у нас плохие. Тебе просто не дадут ими воспользоваться. Допустим, будет заява, ты попадешь к новому начальнику УВД, тот выслушает тебя. Дальше что?
– Даст соответствующее указание начальнику районного отдела.
